– Поверь, я не знаю кто, но теоретически могли. Но не дело высших сил вмешиваться в жизнь человека.
– Но вмешались же!
– Не вмешались, – не согласился он, – хотели забрать то, чем человек не пользуется. Если ему это не надо, то зачем оставлять силу, которая ему не нужна. Неизвестно, а вдруг, в какой либо ситуации человек начнет использовать во вред свои способности, притом, не умея, не обладая знаниями. Это опасно.
– И какая она теперь будет?
– Не бойся, – усмехнулся он, – такая же, как и была. Она же только догадывалась иногда, что может больше, но как применить свои силы, не знала. Я за ней с детства присматриваю. Уже тогда заметил, не интересно ей это было. А так, она обычный человек, с обычной энергией.
– Но если вы знали, что будет, то почему не подготовились.
– Как?
– Вы же колдун!
– Я могу лишь то, что могу, не более. Да и как к этому можно подготовиться. Она на другой день после вашей поездки слегла. Я сначала попытался сам, но понял, что не смогу, а время шло, да и ты был здесь. Вот и позвал тебя.
Я догадывался, что не все так просто, и он многого мне не договаривает.
– Так кто же всем этим управляет? Бог?
– Я не видел Бога, но что-то высшее существует. Не знаю, в каком виде, в какой форме, да это и не важно. Любой разум принимает ту форму жизни, в какой ему комфортнее. Это может быть энергия, материя. Все что угодно. Не думай об этом, нет смысла тратить время. Надо верить и все. Я думаю, действия высших сил могут изменить ход событий, но они не должны этого делать, не должны вмешиваться.
– Но вмешались же, – снова повторил я.
– Ну что ты, какой упрямый. Забрали то, что было дано без надобности. Вот ты дашь ребенку гранату? Нет. Потому как он не знает ее силы, и последствия могут быть печальны. Так и здесь. Чтобы она случайно не навредила. Они руководствуются добрыми побуждениями.
– Как вы с этим со всем живете? Тяжело, наверное.
– Привык уже. Сначала было тяжело.
– Но с вашими возможностями вас знает только узкий круг людей, а могли бы помочь многим.
– Кто хотел, тот узнал обо мне, кто хотел помощи, тот ее получил. Мне слава не нужна. Ни один уважающий себя колдун не будет заявлять о себе ни по радио, ни по телевизору. Сейчас включишь телевизор и видишь – потомственные гадалки, ведьмы, экстрасенсы. Раньше и слова такого не знали. А ведьмы? Это же от слова ведать. Ведьмы живут тихо, спокойно, а эти рекламируют себя. Зачем? Привлечь больше народа к себе? Заработать больше денег? Или слава нужна? Что с ней делать? Деяния надо проводить без афиш. Потомственные способности, конечно, лучше передаются по наследству, по крови, но главное по природе. Это не дом, который можно передать. Династия здесь не всегда существует. Певец не может передать свой голос по наследству. Так и у нас. Выбираем не мы, выбирают за нас. А этим все по наследству. Что? Рецепты, заклинания. Это можно отдать, но если природа не наделила тебя даром, то книги не помогут.
Увешают себя всякими амулетами, а не разумеют, что один мешает другому. А если их много, значит тот, который для тебя, так и не найден. Мне слава не нужна. Кому суждено, дорогу найдет.
Я задумался. Никогда не обращал внимания на эту сторону жизни. Я жил в другом ритме, по другим правилам, и впервые столкнулся с непонятным мне миром. Хорош он или плох не в этом дело, в нем живут такие же люди, но мыслят иными категориями. Я соприкоснулся с этим миром и неизвестно, как теперь будет идти моя жизнь. А может быть спросить?
– Степан Никодимович, что касается меня, можете сказать?
– Он усмехнулся: – Не думаешь же, ты, что я смотрю на тебя и все знаю наперед. Это не так. Надо настроиться, а мы ведем беседу. Но не проси, даже пытаться не буду. Запомни. Нельзя жизнь, как книгу прочитать с конца. У тебя свой путь, который ты выбираешь сам, по своему разумению.
– Жаль. Интересно было бы.
– Не всем интересам надо потакать. Ты начинаешь догадываться о главном. Зачем? А не как?
– Ну почему же? Интересно, как происходит ваше общение, если нужна помощь.
– С кем? Я же никого не вижу, а слушаю себя, конечно с учетом опыта жизни. А уж сам с собой разговариваю или подсказывает кто, не знаю. Но веду разговор с собой на языке чувств.
– Не очень разумный и точный язык.
– Зато понятный. Разве не так?
Я согласился с ним и решил попробовать сменить тему. Все услышанное надо было осмыслить.
– Если у меня потом появятся вопросы, могу их задать?
– Задать можешь, ответ можешь не услышать.
Я понял, что он все-таки не договаривает и знает больше, чем говорит.
– А как у вас оказалась Наташа? Сегодня был в роще и встретил ее там. Она вам родственница?
– Чужая. Она тебе говорила о своей трагедии?
Я кивнул в знак согласия.
– У нее сложный период был, психологический надлом. Вот ноги и привели ко мне, и я попытался ей помочь.
– Удалось?
– Удалось. Она вернулась к нормальной жизни. А потом стала приходить, хоть я не просил ее. Я не возражаю, и сам еще могу, но возможно это ей надо больше, чем мне. Да ты не смотри, что она такая молчаливая порой. Она веселая, радостная. Полностью соответствует настоящему времени. На тебя вот глаз положила, как и моя Ксюшка.
– На меня? Я-то ей зачем? С чего вы взяли?
– Здесь нет чуда, здесь простой опыт жизни, по глазам увидел. Ты мужчина видный. А зачем? Не мое это дело, хотя зачем мужчина одинокой женщине, думаю объяснять не надо. Так что если получиться пообщайся с ней, она умная, интересная.
– Я это заметил. Я даже сам предложил поговорить, если у нее будет желание, но у нее, думаю, нет недостатка во внимании со стороны мужчин.
– И правильно сделал. А недостатка нет, но нет и порыва к ним с ее стороны.
Мы оба замолчали. Я взглянул на фотографии, что на стене:
– А вот ваша жена, – начал я, но он меня прервал.
– Об этом поговорим потом. Я тебе хотел сказать о Ксюше… – вдруг замолчал, прервав себя, а я услышал:
– Это что вы обо мне говорите?
Я повернулся и увидел, что в дверях комнаты стоит Ксения.
– Сплетничаете? Дед, ты всего обо мне не говори. Оставь чуть тайны. В женщине должна быть тайна, загадка.
– Конечно должна, иначе мир будет скучным и унылым, – поддержал он ее, – проходи, сейчас чай подогрею.
Он встал и вышел на кухню. Ксения прошла к дивану и села. Она была одета в домашний халат, простой цветной. Лицо уже не было таким бледным и легкий румянец начал возвращаться. Без косметики она была не менее привлекательна.
– Что страшненькая? – спросила она, видя, что я рассматриваю ее.
– Что ты. Все хорошо. Врать не буду, бледность есть, но это тебе даже идет. День два и будешь в норме.
Она игриво вздохнула: – А я думала, моя форма осталась при мне. Дед упомянул, что ты помог ему?
– Да так по мелочи, на подхвате, – уклонился я от ответа.
– Что и формы не видел?
– Я как мужчина формы дорисовываю сам в голове, – снова ушел я от прямого вопроса.
– И?
– Замечательно. Но судя по твоим вопросам, внимание мужчин тебя интересует, а значит выздоравливаешь.
В это время вошел Степан Никодимович и налил Ксении чай в большую чашку. Поставил перед ней вазочку с вареньем и посмотрел на меня. Вопрос мной был понят, как и ответ, и он налил чай для меня.
– О чем беседа? – поинтересовался он.
– О моих формах, дед.
– А что с ними?
– Поинтересовалась у Юры, как я? Так говорит, что дорисовывает в голове.
Он посмотрел на меня и по моему взгляду понял, что я ей ничего не сказал.
– Спасибо тебе, Юра, за помощь.
– Всегда помогу, чем могу. Я отчитался, что на подхвате у вас был.
Он понял, какую долю информации я ей выдал и одобрительно посмотрел на меня.
– Что нового, пока я пребывала во сне?
Мы, каждый от себя, рассказали о прошедших днях. Затем я сообщил, что мне пора идти. Им было о чем поговорить и без меня.
– Придешь? – спросила Ксения.
– Завтра приду, – пообещал я, и вышел.
Придя домой с прямо порога заявил тете Кате, что хочу есть.
– Сейчас разогрею. Как там Ксюшка?
– Идет на поправку.
– Ну и, слава Богу.
Она быстро разогрела печенку, что я просил и села со мной за стол. День заканчивался, мы на пару посмотрели телевизор и разошлись спать. Обстановка явно действовала на меня положительно и я сразу уснул.
14
От шума за окном я открыл глаза. Повернул голову, за окном шел дождь. Занавески в комнате были отдернуты, так как я не задвигал их, не от кого было скрываться. Дождь бил в окно и толстыми струями стекал по стеклу. Его неравномерная дробь то усиливалась, то затихала, под порывами ветра. Сквозь мокрое стекло я видел, как ветер гуляет по верхушкам деревьев, клоня ветки к земле и обрывая оставшиеся листья. В комнате было тихо, я прислушался, за дверью комнаты также была тишина. То ли я рано проснулся, то ли тетя Катя еще спит. Потянув руку, взял часы с тумбочки, они показывали половину десятого. Не рано, но и спешить было некуда. "Если я привыкну так поздно просыпаться, вся работа пойдет насмарку" – посетила меня мысль. Дома я просыпался не позже восьми, и то, в крайнем случае, а так обычно в семь. Поддаваться новым привычкам не хотелось, и я заставил себя окончательно проснуться и подняться.
День сегодня был пустой, во всяком случае, с утра. В такую погоду идти никуда не хотелось, и не было необходимости. Когда сюда ехал, не думал, что и такое может быть, что в этом маленьком городке, как и в любом другом, жизнь при непогоде становиться унылой.
Проведя руками по лицу и пригладив волосы, я оделся и вышел из комнаты. В доме была тишина. Тети Кати не было слышно. Куда она могла уйти в такую погоду, я не имел представления и сделал вывод, что завтракать буду в одиночестве. Поставил кипятиться чайник и отправился умываться и бриться.
Уже сидя за столом, я уныло смотрел за окно и пил вторую чашку кофе. Да, вот и закончилось время прогулок. Пора возвращаться домой. Там я знаю, чем заняться, там я в движении, там я востребован. Но, надо признаться, что не так уж и нужен, если, ни разу не позвонили. Я решил посмотреть, что там, на телефоне, и с чашкой кофе прошел в свою комнату, открыл сумку и достал телефон. "Молодец, – похвалил я себя, – ты его еще выброси, а потом думай, почему не звонит". Я смотрел на темный экран. Сам питаюсь, а ему питание выходит не нужно. Достав зарядник, поставил телефон на зарядку и увидел пропущенный звонок. Посмотрев на время, убедился, что он не такой уж старый, сегодня утром звонили.
Я нажал кнопку вызова и через некоторое время услышал голос секретаря:
– Юрий Петрович, хорошо, что вы позвонили, а то ваш телефон не отвечал. Ой, извините, здравствуйте.
– Здравствуй, Лена. Давай к теме, у меня телефон разрядился.
– У Ивана Ивановича аппендицит и он в больнице, а тут вопросы.
Я грустно вздохнул: – Аврал, снова аврал. Значит так, собираешь всех руководителей подразделений у меня в кабинете. Через час я позвоню на городской номер, ты включишь громкую связь, и я попробую оценить ситуацию, а там решим, что дальше. Вопросы есть?
– Все ясно.
– Тогда выполняй.
Отключив связь, я вернулся на кухню. Вероятнее всего придется уезжать, и это даже к лучшему. Пора. Что здесь делать? Интересно поговорить с дедом, но дела есть дела, иначе потом будет все сложнее.
В это время входная дверь открылась и на пороге появилась тетя Катя. Она была в дождевике с капюшоном, в резиновых сапогах. В руке держала пакет. Я встал и взял его, дав ей возможность снять плащ, с которого стекали капли.
– А я утром смотрю, хлеба нет, вот и пошла в магазин, а то думаю, проснешься, а завтракать нечем, – и, увидев у меня в руке чашку, – а ты что просто пьешь кофе? Хлеба там есть немного. Не нашел?
– А я и не искал. Мне не хочется есть, погода не располагает.
– Да, с погодой тебе не повезло сегодня. Куда тут пойдешь. А со мной сидеть скучно.
– Да ладно, ты такая тихая, спокойная.
Это была правда, которую говорить было легко. Тетя Катя была из тех редких старушек, кто не хаял молодежь, не давал советов, не критиковал. Она жила в своем мире, и современный ее касался только бытовыми вопросами. Я поставил греться чайник, чтобы она могла попить горячего с улицы. Затем накрыл на стол: поставил хлеб, варенье, и согревшийся чайник.
– Садись, посидим.
Она села напротив и зачерпнув варенье, стала пить чай.
– Что собираешься делать?
– Не знаю, но звонили с работы, надо будет перезвонить, выяснить проблему.
– Домой поедешь?
– Вероятно, да.
– С одной стороны, хорошо, что есть телефон, а с другой он не дает отдохнуть, хотя какой отдых при такой погоде.
Она была права. Наличие телефона не давало права на отдых. Отдыхая, радуешься, что вот свободное время, но потом, если нет звонков, ощущаешь свою не нужность. Пусть даже вокруг люди, а вот телефон не звонит и его молчание начинает угнетать. Хотя я вспомнил о телефоне только сегодня. Хорошо, что Лена не звонила, а то телефон дал, а не отвечаю. Но ситуация изменилась. Видимо пора пришла ему проснуться. Интересно дед знал об этом? Надо будет зайти, попрощаться.
Мы включили телевизор и продолжали чаепитие под какой-то фильм. Посмотрев на часы, увидел, что пора звонить и прошел в свою комнату.
Лена сняла трубку практически сразу.
– Все на месте? – начал я сразу.
– Да.
– Тогда так. Каждому даю по две минуты на отчет, что и как. Начали.
Я слушал отчеты своих подчиненных и когда все закончили, то представлял общую картину. Ничего критического не было. Все свою работу знали и выполняли. Это радовало, но возвращаться было надо.
– Значит так. Все молодцы, не расслабились за время моего отсутствия, значит, знаете свое дело. Сергей, – обратился я к своему другому заместителю, – я в ближайшие дни, как смогу появлюсь, а ты пока всю работу возьми на себя. Я сейчас скажу, какие вопросы надо решать.
Я поставил задачи и на что надо обратить внимание, а затем попросил Лену взять трубку, остальные были свободны.
– Записывай. Билет на самолет из… , – я назвал ей областной центр, – с открытым рейсом и датой. Я думаю, что прилечу завтра или послезавтра. Как сделаешь все, позвони мне, телефон будет со мной.
– Ясно.
– Тогда отбой.
Когда я вышел из комнаты, дверь в которую не закрывал, то увидел вопросительный взгляд тети Кати.
– Да, мне надо ехать.
Она понимающе покивала: – А я уже привыкла. Вот это и есть жизнь. Люди встречаются, расстаются, и остается только память. Это вам, молодым есть еще что ждать, а нам старикам только и остается только вспоминать.
– А приезжай в гости. Хочешь, поедем вместе. С мамой увидишься, поговорите, все веселее.
– Это вы молодежь скоры на подъем, а мне надо приготовиться, подумать, собраться с мыслями. За приглашение спасибо. Возможно, приеду, но позже. Когда поедешь?
– Завтра. Самолетом полечу. Билет мне закажут. У тебя найдутся резиновые сапоги большого размера?
– Найдутся.
Она встала и вышла в кладовую, а вскоре принесла сапоги и дождевик побольше. Затем открыла комод и достала вязанные носки.
– Надень. В резиновых сапогах надо носки потолще.
Я облачился в плащ, надел сапоги и вышел под дождь. Он уже не был таким сильным, а лишь моросил. По асфальту растеклись лужи, и я шлепал по ним, не выбирая сухих мест. Когда еще вот так пойду под дождем по лужам, в плаще-дождевике. Ветер стих, и дождь не бил каплями в лицо.
Подойдя к дому Степана Никодимовича, я увидел в окнах свет, что было естественно в такую погоду, когда ветер гнал по небу тяжелые тучи, отчего было сумрачно. Войдя в дом, я снял сапоги перед входом и, постучав в дверь, вошел.
Степан Никодимович перебирал за столом травы. Рядом сидела Ксения и наблюдала за его действиями. При моем появлении оба подняли головы.
– Добрый день, – обратился я к ним.
– Добрый, – ответил Степан Никодимович.
– Какой же он добрый, – вместо приветствия ответила Ксения.
– Любой день добрый, в котором ты живешь. Он не может быть плохим, таким его делаем мы, – проворчал старик.
– Не ворчи. Погода на тебя действует. Ты в такую погоду всегда ворчишь.
– Так я же старик. Мне по возрасту положено ворчать. Что стоишь? – обратился он ко мне, – проходи. Чай будешь?
– Это уж стало традицией пить чай с утра до вечера, поэтому буду.
– Давай, Ксения, займись.
Она встала и направилась на кухню. Проходя мимо меня, подмигнула.
– Каждая для чего-то или от чего-то? – спросил я кивнув на травы.
– Правильно заметил, именно так.
– А как собираете?
– Каждую в свое время. Сушу отдельно. Вот отбираю для Ксюши, чтобы заваривала и пила. А ты уезжать собираешься?
– Такое впечатление, что вы знаете все наперед.
– А что тут знать, – он не прерывал своего занятия, – погода плохая, тебе здесь делать нечего. Сидеть в окно смотреть? Не твое это. Ты человек действия, без дела тебе скучно, тоска гложет, воспоминания накатываются. Вот ты и пришел попрощаться. Не так ли? – и он посмотрел на меня.
– Пока не накатываются.
– Именно пока, потому как еще при деле, а вот останешься и все, заест.
– Наверное.
– Я вот и готовлю ей травки, чтобы взяла с собой, пора и ей ехать.
– А ей уже можно?
– Хорошо я себя чувствую, – услышал я за спиной ее голос, – все у меня хорошо.
Она поставила чашки и чайник на стол. Я заметил, что ее лицо уже приобрело прежний цвет.
– Все в порядке. Доедет.
– А ты когда собираешься? – спросил я.
– В ближайшие дни, поездом.
Я отпил чай, взял ложечкой варенье и предложил: – Я тоже уезжаю. Хочешь, поедем вместе, только не поездом, а самолетом.
– Самолетом хорошо, быстро, но дорого. Я не могу себе это позволить.
– Я предлагаю тебе лететь со мной, а значит расходы мои.
– Шикуешь?
– Обычная, практичность.
– А когда собираешься лететь?
– Лучше завтра.
В это время зазвонил телефон и я, извинившись, ответил.
– Юрий Петрович, – сообщила мне Лена, – я забронировала билет на завтра на рейс в одиннадцать и девятнадцать.
– Хорошо, забронируй еще один билет, подожди, – и, прикрыв трубку, я спросил, – как твоя фамилия?
– Тихомирова Ксения Николаевна.
– Еще один билет на Тихомирову Ксению Николаевну. Закажи и позвони, – отключив связь, спросил, – успеешь собраться?
Она кивнула и ехидно посмотрела на меня:
– Значит, интуиция меня не подвела, не простой ты человек, не рядовой. Указания даешь, билеты тебе бронируют. Секретарь?
– Она.
– И машину пришлют в аэропорт? Дашь указание?
– Не дам. Сами все сделают. Такие вещи я даже не обсуждаю. Ну что едем?
– Едем, – уверенно заявила она, – раз ты предлагаешь, то глупо отказываться. Как считаешь, дед?
– Правильно решила. Здесь тебе уже делать нечего.
– А такси как заказать?
Ксения взяла блокнотик со стола и, найдя нужную страницу, протянула мне. Я позвонил и заказал такси на утро. Дед обратился к внучке:
– Пойди, собирай вещи, а мы еще побеседуем.