- Мам, фашистов давно нет. Германия демократическая страна.
- Я знаю, Сенечка, но во мне так глубоко сидит то, что немец - обязательно фашист, что мне трудно себя переубедить в обратном. И был бы жив твой папа, вряд ли бы он тебе разрешил. Он фрицев ненавидел лютой ненавистью, потому что они почти всех его родственников убили здесь, в Одессе.
- Мама, времена меняются, меняются и люди. У того же Изи Вайсбаха дедушка воевал с немцами, был ранен, а едет в Германию. Он говорит, что антисемиты везде есть, во всём мире и будут до тех пор пока будут евреи. Они, говорит дед, как тараканы, не могут жить без людей, так и антисемиты не могут жить без евреев.
Мать засмеялась.
- Не можешь ты без того, чтобы серьёзный разговор не перевернуть в шутку. Ты хочешь кушать? У меня есть твоя любимая лапша с молоком.
Семён не хотел есть, но знал, что мать получает удовольствие от того, что он кушает приготовленную ею пишу, и согласился поесть. Он ещё немного посидел с матерью и они договорились встретиться завтра в нотариальной конторе.
Наконец, все документы Семён собрал и поехал в посольство ФРГ в Киев. Поезд приехал на киевский вокзал в полночь. Семён знал, что сразу нужно ехать в посольство занимать очередь, так как народу там собирается много и можно не успеть сдать документы. Выйдя на привокзальную площадь, он подошёл к частному такси и сказал, что ему нужно доехать на площадь Победы. Таксист заломил такую цену за проезд, на что Семён, возмущённый, сказал:
- За такие деньги я тебя вместе с твоей машиной дотолкаю до площади сам.
- Ну это, парень, кто на что учился, - лениво ответил водитель.
Семён вначале опешил от такого ответа, а потом засмеялся и пошёл на трамвайную остановку. Он успел на последний трамвай и доехал до площади Победы. Семён несколько раз приезжал в Киев на соревнования и знал его неплохо. Когда-то им сделали автобусную экскурсию по Киеву, и гид, когда автобус выехал на эту площадь, сообщила:
- Мы выехали на площадь Победы, названую так в честь победы советского народа в Великой отечественной войне. Раньше это площадь называлась Евбаз, сокращённо - еврейский базар, но в средине пятидесятых годов здесь построили здание цирка, который вы видите справа, позже гостиницу "Лыбидь", универмаг и установили стелу в честь великой победы. Сейчас мы въезжаем на Житомерское шоссе, ранее называвшееся Брест-Литовским, справа…
Вахтанг Харитонович, тренер Одесской команды, повернулся к сзади сидящим спортсменам и с грузинским акцентом, который он усиливал во время шуток, прокомментировал:
- То, что на еврейском базаре поставили цирк, понятно. Но это единственная площадь Победы в мире, на которой стоит цирк, - и спортсмены засмеялись.
- Вы что-то спросили, - обернулась гид и посмотрела на тренера.
- Нет, нет! Я сказал, что площадь очень красивая, - нашёлся Вахтанг Харитонович.
- Да, это одна из красивейших площадей столицы Украины.
Семён вспомнил этот эпизод и то, как их первый класс приезжал на зимние каникулы в Киев, и они в этом цирке смотрели выступление знаменитого клоуна Карандаша.
Посольство ФРГ находилось в ста метрах от цирка, на улице Чкалова. Документы у отъезжающих на ПМЖ принимали в сборном домике, расположенном с противоположной стороны улицы. Семён занял очередь и оказался восьмым. Его занесли в список, составляемый женщиной средних лет.
Всегда и во всех очередях находятся люди во всём осведомленные и просвещающие незнающих.
- Этот список можно прицепить на гвоздик в общественном туалете.
В семь утра появится команда молодых парней, и они составят свой список. Впереди окажутся те, кто заплатит им деньги.
- Ну да, кто их пустит? - загудела очередь.
- Вы и пустите.
- Нужно держать этот список и не отдавать.
- Они нас и спрашивать не будут.
- Нужно стоять стеной и называть людей из нашего списка.
- Найдутся у нас штрейкбрехеры, которые заплатят деньги.
- Товарищи, вы что? Вон стоит милиционер, нужно будет к нему обратиться.
- Ой, держите меня! Да ему наплевать на вашу очередь Он охраняет посольство.
- От кого?
- От нас.
- Товарищи, тише. Здесь жилые дома, и мы не даём людям спать.
Кто-то позвонит в милицию, приедет дежурка и нас попросят отсюда.
- Попросят? Прогонят!
Очередь росла и к семи утра достигла не менее полусотни человек.
В начале восьмого появилась команда молодчиков из восьми человек.
Парень с интеллигентным лицом, небольшого роста, лет двадцати семи, которого звали Игорь, сообщил, что по согласованию с советскими органами и милицией этого района города, им поручено наблюдать порядок в очереди.
- Покажите решение исполкома: - крикнула женщина сзади очереди.
- А вот кто будет нарушать порядок, документы сегодня не сдаст.
Через несколько минут, высокий, худой парень стал составлять новый список. Очередь загудела, что у неё есть свой список. Парень попросил дать список ему.
- Не давайте, не давайте! - зашумели из очереди.
- Ну и не надо, - сказал парень и назвал первого по списку мужчину, которого привели из конца очереди.
Затем они стали вставлять в очередь людей через одного из законной очереди.
Семёна это возмутило, и он удивился, почему все молчат и особенно те, кто до прихода этой банды высказывали мысли о сопротивлении такому порядку вещей. Но какая они банда? - думал Семён. Группка худосочных юнцов, среди которых не видно ни одного спортивно сложённого парня.
Вдруг один из них заорал театральным голосом, растягивая фразу, как кричат в цирке, вызывая на манеж знаменитых акробатов или дрессировщиков:
- Генеральный консул Федеративной Республики Германия в Украине - го-оспо-оди-ин, - секундная пауза, подчёркивающая торжественность момента и значимость появляющегося субъекта, - Шатц! - и вся очередь обернулась.
Через дорогу, в сопровождении двух человек, шёл небольшого роста человечек с портфелем. К очереди подбежали двое парней, показывая, что они расчищают дорогу перед его сиятельством, хотя никто не загораживал проход. Консул подошёл к крыльцу, кивнул головой в знак приветствия и взошёл на крыльцо. Помощник открыл ключом дверь, и она проглотила всех троих. Кто-то в очереди сказал, что господин Шатц был послом ГДР и остался работать после воссоединения Германий в единое государство. Кто-то возразил, что господин Шатц не был послом, а был консулом. В этом словосочетании "господин Шатц", произносимое каждый раз, было что-то раболепное, непривычное для людей, ещё совсем недавно не признающих над собой господ, хотя по сути являлись рабами существующего строя.
Наконец "господин консул" начал приём и первый, а за ним и второй человек вошли в внутрь. Люди в очереди нервно ухватились друг за друга, считая, что таким образом они сумеют сохранить тот порядок, который они установили вначале. Но банда начала разрывать очередь и насильно вставлять своих людей. Очередь зашумела, но не произвела впечатления на бандитов, и они продолжали своё дело.
Когда они хотели вставить мужчину между Семёном и впереди стоящей женщиной, Семён воспротивился. Во-первых, он сказал, что никого перед собой не пропустит, а во-вторых, когда его попытались выдернуть из очереди, он упёрся. У него появилась спортивная злость и упрямство, которое многократно увеличивало силу. Держаться за женщину, стоящую впереди ему было стыдно и четыре человека, ухватившие его за руку, выдернули Семёна из очереди, которая наблюдала за тем, что же будет дальше. И только одна женщина лет под сорок, с ярко накрашенными губами и большими золотыми серьгами подошла к Семёну и противоборствующим типам и стала им выговаривать, что они не имеют права так поступать. Семён тяжело дышал и оценивал обстановку. Разбросать этих петушившихся пацанов ему ничего не стоит, вряд ли на глазах у всех они применят холодное оружие, но они его явно провоцируют на драку, чтобы сдать в милицию. Один высокий придурок с прыщеватым лицом и носом в пол-лица, стоял напротив Семёна, почти касаясь его грудью, корчил рожи и смеялся, дыша перегаром. Ещё секунда и Семён бы не выдержал, швырнул идиота на асфальт, а там, будь что будет.
Но к ним подошёл предводитель банды, Игорь.
- Что здесь происходит? - спросил он у прыщеватого строгим голосом.
- Да вот, вот этот не хочет подчиняться.
- Почему? - спросил Игорь и посмотрел снизу-вверх на Семёна.
- А чего это вдруг я должен вам подчиняться?
- Мы здесь поставлены наблюдать за порядком.
- Слушай парень, как и кем вы поставлены, мне понятно…
Игорь прервал его вопросом:
- Мастер спорта?
Семён обычно не носил значок, но вчера одел пиджак, на котором он висел, понимая, что ночью в Киеве будет прохладно.
- Неважно, - ответил он и продолжал, - разбросать твоих пацанов, как щенят, мне ничего не стоит, и я понимаю, что сейчас это ничего не даст, вы, наоборот, заинтересованы, чтобы я первый начал, но завтра я соберу своих друзей десантников и спортсменов, и вы надолго отсюда уйдёте, а свято место пусто не бывает, - к Семёну вернулось спокойствие и уверенность.
Игорь, по всей вероятности, обладал трезвым, расчётливым умом. Он повернул голову к своим прихвостням и распорядился:
- Пустите его в очередь.
Вскоре Семён зашёл в помещение консульства. За первым от двери столом сидел Шатц, его помощники сидели дальше. Только Семён достал документы и выложил их на стол, как в помещение вошёл тот, который громко объявлял о прибытии "господина Шатца", и сделав подобострастное лицо обратился к консулу:
- Вот документы на семью Фельдман, - и передал папку с документами через голову Семёна.
Шатц просмотрел документы, поставил на папке штамп и (Семён успел прочитать "sofort"), расписался, отложил папку в сторону и опять начал принимать документы у Семёна.
Через несколько минут процедура с приёмом документов от члена банды повторилась, и Семён всё понял. Он понял, что консул связан с бандой и деньги, собираемые у людей, желающих сдать их вне очереди, идут частично и ему. Иначе, почему он принимает документы у людей не связанных семейными отношениями. Вряд ли только за то, что они "наблюдают за порядком".
Наконец и на документах семьи Котик поставлен штамп "sofort", и Семён вышел на свежий воздух.
К нему подошли несколько человек и стали хвалить за то, что не поддался банде, но Семён чувствовал досаду за себя и за людей.
Он подумал, что вот так евреи безропотно, в большинстве своём, шли в последний путь в Бабий яр, печи Дахау и Освенцима.
Уже уходя, он увидел в конце очереди женщину, пришедшую к нему на помощь и подошёл к ней.
- Спасибо Вам, что поддержали меня. Я вашу смелость и порядочность буду помнить.
- Спасибо и Вам, вы тоже смелый человек, - она грустно улыбнулась, - но что значит один или два человека, восставшие против нахальства, жлобства и тирании в конце концов. Ах! - досадно махнула она рукой.
Семён поехал на вокзал, взял билет на вечерний поезд и поехал в город, который ему всегда нравился. Он проехал до Дворца пионеров, постоял возле братских могил воинов, павших за освобождение Киева от фашистов, и оттуда спустился пешком к Аскольдовой могиле. Семён любил слушать хор девушек из оперы "Аскольдова могила" и, стоя над плитой с описанием тех древних исторических событий, тихонько про себя напевал: "…и зачем мы горемычные родились на белый свет".
Пройдя дальше к обрыву над Днепром, он залюбовался открывшимся видом.
Слева, напротив, на средине горы, стоял с громадным крестом в руке князь Владимир, тысячу лет тому назад превративший Киевскую Русь в православное государство. Тогда, на праздновании тысячелетия крещения Руси, радио и телевидение захлёбывалось от восхваления этого события. Семёна удивляло, что ему придаётся так много значения. Ведь совсем недавно он в школе учил, что религия, по выражению Маркса, это опиум для народа. И если принятие христианства такой значительный рывок в культурном и историческом развитии, то надо признать, что мы отстали в этом плане от Европы на 1000 лет. И здесь же задал себе вопрос: "Кто мы? Отец мой еврей, а мать украинка. Кто я? Человек, и это первичное, а принадлежность к религиям, партиям и даже гражданство, вторичное".
Он перевёл взгляд на Подол, на здание речного порта и на Днепр, который "широко и привольно нёс полные воды свои" - процитировал Семён Гоголя. У него защемило в груди и чуть сдавило горло от умиления, которое он сейчас ощутил.
"Боже, как люблю я эту страну, её народ, язык, литературу. Всё, всё люблю, что составляет слово и понятие Родина. Так зачем я собираюсь уезжать?" Семён задумался, ища ответ на свой вопрос, но чёткого, ясного ответа не нашёл. Он понимал, что сейчас наступают тяжёлые времена, и сам он их пережил бы. Но вправе ли он подвергать тяжёлой жизни свою дочь? Наверное, нет. Люди должны быть выше идейных установок, навязываемых им свыше, и должны поступать, как велит им разум и совесть. Разум велит уезжать, а совесть? Ведь он своим отъездом никому плохого не делает. Может быть, матери? Но он постарается, что бы и ей было хорошо. Семён побродил до вечера по городу и поехал на вокзал.
На вокзале, в центре громадного зала стояла группа людей, спорящих между собой. Семён подошёл и поинтересовался, в чём смысл спора. Оказалось, что четыре человека в центре предрекают, согласно учения какого-то не то нового бога, не то псевдо-учёного, конец света, грядущий через два года. Они призывали вступать в их секту и тогда, тех кто вступит в неё, ждёт спасение. Они раздавали анкеты для заполнения желающим поступать в секту. Некоторые люди брали и здесь же заполняли. Мужчина лет пятидесяти возмущался и говорил им:
- Люди, что вы делаете? Зачем вы верите этим шарлатанам? Им нужны ваши деньги. Вы видите в анкете вопрос, есть ли у вас денежные средства, машина, частная собственность? Они на это нацелились.
Возмущённому мужчине спокойно, вкрадчиво, на украинском зыке, одна из женщин выговаривала.
- Ну чего Вы, добрый человек, так возмущаетесь? Мы вас призываем к спасению, и вы если не хотите, не идите к нам. Но не мешайте нам спасать свою душу и тело.
- Какие же вы дремучие. Я не знаю, как вам доказывать, но через два года всё будет по-прежнему, а если и наступит конец света в виде атомной войны, то нет силы, способной спасти человечество.
- А мы говорим, что дьявол столкнёт Землю с планетой Гурфель и всё погибнет.
- Что вы мелете? Нет такой планеты.
К мужчине подошёл высокий парень, дёрнул его за рукав и что-то сказал на ухо.
- Понял, удаляюсь. Есть планета Гурфель и все спасётесь, - заявил мужчина и ушёл.
Толпа засмеялась. Семёну надоело это представление, и он пошёл в другой конец зала. Там уже шёл политический митинг. Представители Народного Руха спорили с социалистами. Здесь срывались на крик, и тогда подходил милиционер и грозил, что попросит всех спорящих из зала.
- Не имеете права. Здесь, перед Вами стоит депутат Верховной рады, господин Чорновил.
Усатый человек, которого по телевизионным передачам сейчас знала вся страна, успокаивал своих коллег:
- Тише, добродии, милиционер на службе, и не надо ссылаться на меня, нарушая порядок.
Крик на некоторое время затихал и милиционер, смущённо отходил, и подходил тогда, когда страсти накалялись до придела.
Но всему приходит конец. Пришёл он и томительному ожиданию поезда.
В купейном вагоне, где разместился Котик, не убиралось, наверное, несколько дней. В купе стоял неприятный запах, и на коврике расползлось липкое пятно. Чай проводницы подавали без сахара. Но когда проводница принесла им влажные и драные постели, один из пассажиров, в форме артиллерийского майора, возмутился.
- Что Вы нам принесли? Это же тряпьё, макулатура.
- Не нравится, не берите, других у нас нет.
- Фу, как можно лицом ложиться на такую подушку? - проговорила пожилая женщина.
- Не фукайте, спасибо скажите, что такие постели есть, - заключила проводница и вышла из купе.
Когда все постелились, женщина, сидя напротив Семёна, задала вопрос.
- Ну скажите, пожалуйста, что мы за народ? Почему мы друг друга ненавидим. Нет, не надо всех любить. Но уважать друг друга обязаны.
- Как я могу теперь уважать её, если она нам нахамила?
- Вы знаете, я два года назад ездила в Голландию, к сестре. Её немцы угнали во время войны в Германию, и там она сошлась с голландцем и после войны осталась жить в городе Утрехте. И я только там на старости лет увидела, как люди должны относиться друг к другу. Я как будто бы попала в другой мир. Продавцы улыбаются, никто тебя не подгонит, что ты или медленно в автобус садишься, или медленно мелочь считаешь. У зятя машина, так вы представляете, там водители дорогу уступают друг другу и благодарят поднятием руки. Я за месяц не видела ни одного пьяного.
- Ничего, завтра в Одессе увидите, - смеясь сказал Семён.
- В какой Одессе, - добавил военный, - сейчас в вагоне увидите.
И, действительно, до поздней ночи в соседнем купе шумели, а по коридору ходили люди, то и дело ударяясь телом о его стенки.
Семён приехал в Одессу и начал вместе с Верой заниматься сбором в дорогу, хотя ещё и не пришло приглашение на ПМЖ в Германию. Кое-что нужно продать, подготовить ящики для багажа, перевести на немецкий все необходимые документы, найти надёжных квартирантов и многое другое. Семён пошёл на курсы немецкого языка, взял у друзей детские книги также на немецком и вечерами их читал. К его собственному удивлению, он сумел поговорить со случайно встреченным немцем, который спросил его, как пройти к Потёмкинской лестнице. Семён понял вопрос, что оказалось нетрудно, и, медленно вытягивая из памяти слова, объяснил туристу необходимый ему маршрут. Немец очень обрадовался, что такой важный для него вопрос решился благополучно.
Он тряс руку Семёна и постоянно повторял:
- Данке, данке, филен данк!
Семён отвечал также:
- Битте, битте, - и вдруг ни с того ни с сего ляпнул, - Гитлер капут!
Немец первую секунду не сообразил и с удивлением смотрел на Семёна, но потом засмеялся и проговорил:
- Я, я, капут, капут.
Так смеясь они и разошлись.
Вскоре пришёл пакет из Германии, где немецкая сторона рада сообщить, что семье Котик (перечислялись все члены семьи) правительство ФРГ разрешает постоянное место жительства на территории их государства в качестве беженцев как еврейским эмигрантам. Жить они должны в земле Гессен, в городе Франкфурт на Майне. Семён с Верой несколько раз прочитали весь текст так, что помнили его от первой до последней буквы. Они взяли бумаги и поехали к Вериным родителям. Аркадий Георгиевич, прочитав приглашение, взял из книжного шкафа один том Большой Советской энциклопедии на букву "Ф" и начал читать:
- Франкфурт на Майне большой промышленный город…
Семён и Вера сидели и внимательно слушали о городе, в котором им придётся жить. Слушали, как дети слушают сказку, представляя себя в том месте о котором говориться. И хотя в энциклопедии никаких страхов не приводилось, где-то в глубине души и между лопатками пробегала дрожь. Впереди стояла "НЕИЗВЕСТНОСТЬ" и к ней нужно быть готовым, в первую очередь морально.
Семён опять поехал в Киев за визами и билетом на самолёт, так как из Одессы ещё не производились регулярные рейсы во Франкфурт на Майне.