– Хорошо, – сказал он после недолгих раздумий, – но на каких условиях вы предлагаете работать?
– Вот и правильно сделали, Петр, что решились. Тут я приготовил некое подобие бизнес-плана, ознакомьтесь, – протянул Машков несколько скрепленных листочков бумаги.
Козырев читал, и его брови непроизвольно ползли вверх от изумления: бизнес-план содержал не схему организации охраны рассыпанных по городу точек с игральными автоматами, а проект создания нескольких крупных игровых центров при не существующих еще ночных клубах и, более того, открытия в центре города настоящего казино, о котором в стране еще никто и не слыхивал, а сам Козырев лишь беспочвенно, как он считал, мечтал.
– Ну, Пал Палыч, удивили. Я принял вас за серьезного человека, а вы пришли ко мне как изобретатель вечного двигателя в Комитет по науке…
– В третий раз обижаете, Петр Ильич. Надеюсь – в последний.
– Извините, – осекся Петр. – Но посудите сами, как можно всерьез воспринимать ваши прожекты, если нет основных составляющих: этих самых клубов, разрешения на открытие казино и, самое главное, необходимых для этого денег?
– Я не прожектер, с вашего позволения. И очень ценю время. Но, с другой стороны, и очень хорошо его знаю, наше время, – у меня неплохие связи наверху. Так что отвечаю по пунктам. Уже есть решение правительства о переходе центров молодежного досуга в категорию ночных клубов, причем одним из его инициаторов выступило МВД – там считают, что так можно будет отвлечь подрастающее поколение от криминальных соблазнов, а заодно и контролировать братков. Созерцать всю ночь со стаканом виски голые попки, вихляющиеся возле шеста, удовольствие хоть и не дешевое, но соблазнительное, согласитесь. Теперь о казино. Мои люди наверху сообщают, что готовится еще одно решение правительства – об открытии казино. Вы, пожалуй, один из первых деятелей игрового бизнеса, узнающих это, – так что вам и карты в руки. Наш век – век информации. А готовит его, как ни странно, Минфин! Забавно, правда?
– Почему же? Стране нужны налоги, – возразил Козырев. – А при такой концентрации денег их легче собирать. В Америке именно поэтому возник Лас-Вегас. Там дневная прибыль сейчас доходит до восемнадцати "лимонов", из них один идет в налог.
– Верно мыслите, Петр. Вижу, что я обратился по адресу. Так вот, сейчас самое время начать подыскивать подходящее помещение и выступить первопроходцем в новом деле, пока не возникли конкуренты.
– Я могу дожать местного директора и отбить большое фойе и подвал, где буфеты, – начал воодушевляться Козырев.
– Мелко плаваете, Петя. Кому нужно большое казино на самой окраине. В вашем Ясеневе хоть и живет публика не простая, но она сюда приезжает спать, а не развлекаться. Нет, нам, – с нажимом на последнем слове произнес Машков, – нужна точка в центре. Даю наводку – двухэтажная районная библиотека на Раушской, с бибколлектором в подвале. Старинное кирпичное здание, неказистое, но добротное. Что неказистое – хорошо, потому что не охраняется как памятник архитектуры. То есть любая реконструкция пройдет гладко. Местное районное начальство, некто Кротов, большой друг вице-мэра, так что продержится на своем месте долго. Деньги любит, мы знаем. Советую потратиться слегка на приобретение нескольких компьютеров и организовать компьютерный клуб в подвале библиотеки – Кротов пойдет навстречу. Он любит шумную новизну… как и деньги, повторяю. Потом клуб перейдет в игровой – с уставом не мне вас учить играть, потом в ночной, а после реконструкции можно и казино открывать. Библиотеки все равно хиреют, так что начальство пойдет на это.
– Гладко у вас все получается, Павел, в теории. Но на практике нужно и современное оборудование – кстати, могу показать вам проспекты, собирал где можно, из любопытства, – и перестройка: все требует денег. А где я их возьму? – спросил Петр, наливая по полному стаканчику виски.
– А что, счет на имя Тамары Павловны в Лозанне уже пуст? – иронично прищурил свои деформированные шрамами веки гость, выпив виски одним глотком.
Козырев вздрогнул. Никто, кроме Рифата, не знал об этом счете. Даже сама Тамара. Она, подписывая доверенность на французском, которую когда-то подсунул ей муж, думала, что это нужно для покупки автомобиля. "А этот знает! Неужели КГБ пасло меня все эти годы? Вот что он имел в виду, говоря о "почтенном ведомстве", – догадался Петр Ильич. – Неужели меня возьмут? Это он нарочно прикинулся деловым, чтоб расколоть меня".
Машков внимательно наблюдал за быстрой сменой выражений на лице собеседника, словно читая по ним его мысли.
– Не беспокойтесь, Петр, никто не собирается вас тащить на Лубянку за дела давно минувших дней. И у кого из наших бизнесменов нет сейчас счета за рубежом? Не дураки же, чтоб все здесь хранить. Так что живите спокойно и не отказывайтесь от моего плана. А деньги, если нужно, мы достанем. Хватит на все. Тот же Рифат Зелимханов вложится. Помните такого?
– А, это борец какой-то, – неуклюже сыграл безразличие Петр.
– Вот именно – борец, – передразнил его интонацию Павел Павлович. – За свободу независимой Чечни. Так он сказал, что инвестирует под определенный процент. Это будет лучше, чем брать кредит в банке. Да и не дадут его там на казино под гарантию ваших брякалок, половина которых, кстати, не зарегистрирована.
– А, так это он вас послал!
– Еще неизвестно, кто кого из нас может послать, – криво усмехнулся Машков. – Рифат теперь мой партнер и… даже друг. Надеюсь, что и вы станете таковым.
– А где он сейчас? Что-то давно о нем ничего не слышно.
– Где? В данный момент – в гостях у Заура, в Амстердаме. А так живет, то в Чечне, то в Мытищах. У них большой бизнес в новой сфере. Они из спортсменов стали спиртсменами. Членами партии "роялистов" – поставляют из Голландии спирт "Роял". Заур у нас теперь гражданин Нидерландов после женитьбы на какой-то тамошней журналистке – в Чечне своей подцепил, где она о Дудаеве делала фильм, а Рифат при Госкомспорте подвизался, в Фонде поддержки ветеранов – они главные поставщики этой гадости. Вот страна непуганых идиотов, а? Где еще додумаются дать льготы спортсменам на поставку алкоголя, а святошам – на табак?! Хотя, если подумать, правильно действует наш президент: алкоголизация нации – лучшая школа демократии, ведь на карачках все равны. Но что бы там ни было, братья смотрят в будущее и хотят вложиться в стабильный и прибыльный бизнес. А казино в новой России – тот самый случай.
– Вы в этом уверены? – с сомнением спросил Петр. – Я, признаюсь, мечтал о создании казино. И очень далеко залетал в своих мечтах, даже планы расстановки столов рисовал, но всегда остужал себя тем, что, во-первых, это запрещено, а во-вторых, не приживется у нас. Ведь для организации большой игры нужно большое количество богатых людей в стране. А если собрать в кучку наших богатеев, по крайней мере московских, то они уместятся в одном зале и наскучат друг другу через неделю, если не перегрызутся вплоть до стрельбы в первый же день. Вам налить еще? – кивнул он на опустевшие стаканчики.
– Нет, спасибо. Я почти не пью во время переговоров, поэтому позволю себе третью порцию, только когда мы ударим по рукам. Надеюсь, что мне недолго придется терпеть, – ответил Машков. – Попробую вам возразить. В отличие от вас, закончившего цирковое училище, где наверняка не изучали психологию, я штудировал этот предмет в заведении, где учился, – там он был одним из профилирующих. Так вот, кое-что нам рассказывали об игровых мотивациях. Напрасно вы думаете, что в казино играют только богатые люди или желающие стать ими за одну ночь. Деньги там не главное. Небось ведь сами в детстве играли на щелбаны, и не менее азартно, чем игроки в Монте-Карло каком-нибудь. Прежде всего играют от скуки, чтоб занять свободное время. Как в "дурака" в поезде или в "козла" во дворе. Потом, игра утоляет голод личности в острых ощущениях. Гоняет человек дурацкие шары по зеленому сукну с помощью палки, а на этом сукне разыгрываются целые трагедии, в которых он участвует, – с неизвестным финалом, заметьте. Чем не приключения, хоть и не опасные, если ставки невелики.
– Ну и переиграть соперника очень приятно, словно в дуэли победить, – заметил Петр. – Сам видел, как один пацан снял "джек-пот" на автомате внизу и орал: "Ну что, сука, получил по роже?" – не считая при этом жетоны…
– Верно мыслите, Петр Ильич, хоть академиев и не кончали, – похвалил Машков. – Еще замечено, что почти все игроки отрицают свою материальную заинтересованность в игре. Ее они заменяют желанием проявить свои интеллектуальные способности: мол, дуракам везет только в пословице, а в игре побеждает умнейший.
– Нет, бывает, что везет именно дуракам. Случай, знаете ли. Взять те же мои автоматы, – заметил Петр.
– Эт точно. На мой взгляд, на них можно играть и с помощью своей собаки – привязал ее за поводок к ручке, и пусть себе дергает. Но тут проявляется еще одна мотивация – желание человека доказать свое превосходство над силами случая или рока. Это как в "русской рулетке" с револьвером. Кстати, вот бы в казино такое организовать! – рассмеялся Машков. – Еще один момент, побуждающий человека играть, – социально-карьерный. Если высшее общество играет во что-то, то, чтоб вписаться в него, нужно и тебе играть в это. Вот сменил наш президент рюмку на теннисную ракетку, и смотрите, сколько вдруг теннисистов в верхах появилось и как возвысился Шамиль номер один страны. Был при Людовике Четырнадцатом почти его тезка, профессиональный игрок Шамильяр. Он время от времени специально проигрывал своему королю и получил титул. А наш – лицензию на спиртное. Кстати, наши братья-"роялисты" именно через него вышли на легальный бизнес впервые в своей жизни.
– А как вы-то на них вышли? – спросил вдруг Козырев.
– Когда-то нас свели мои служебные дела, да так и не развели… Но мы отвлекаемся. Есть еще один момент в игре, который привлекает многих, особенно в последнее время. По папаше Фрейду – слыхали такого? – игра может быть особой формой сексуального удовлетворения. Считается, что она позволяет заместить, или сублимировать, выражаясь по науке, сексуальные инстинкты. Мало кто из игроков, просидев ночь за преферансом, способен порадовать свою супругу поутру не только своим появлением, но и чем-то большим. А еще замечено, что многие наши бизнесмены, чья деятельность, – по сути, та же игра, как правило, не радуют своих подруг, а стараются провести время за игрой в карты или на бильярде. И последнее: игра привлекает как другая реальность. Человек уходит из надоевшего прагматичного мира в мир игры, где правят не законы, а случай, не разум, а голая страсть. Но все это справедливо для тех стран, где уровень жизни дает основания для подобных выводов. А у нас, если мы затеем свое дело, в первую очередь пойдут косяком желающие поставить на кон рубль, а получить миллион. И в этом мы будем где-то на уровне Буркина Фасо.
– Да-а, – вздохнул увлекшийся лекцией Козырев. – Очень все это интересно, но боюсь, что ничего не получится. Я не могу рисковать всем, что у меня есть, ради какой-то сомнительной затеи. Вы же шли договориться о намерениях, как сейчас говорят, так что я вправе отказаться.
– Боюсь, что нет, – жестко сказал Машков. – На вас сделана ставка. Да вам и самому хочется заняться этим, признайтесь.
– Ставка? – подхватился Козырев. – Это что же, меня, как принято на зоне, разыграли в карты? Неплохо для сотрудников Госкомспорта и бывших сотрудников "почтенного ведомства", – съязвил он.
– В карты? Пожалуй, – ласково улыбнулся гость. – И вот – козырная, – сказал он, доставая из нагрудного кармана половинку сторублевой банкноты еще советского образца.
Петр Ильич осел в своем кресле, как проколотый надувной матрас.
– Вот теперь, Петя, налей, пожалуй, и поговорим по-дружески на "ты", – помахал Машков пустой стопкой перед замершим взглядом хозяина кабинета.
Тот послушно повиновался и автоматически выпил, когда Павел Павлович приподнял свою стопку, опрокинул ее содержимое в рот и со стуком поставил на стол, словно ставя победную точку в разговоре.
– И что теперь со мной будет? – спросил Петр после минуты молчания. – Вы меня заберете?
– Заберем? Куда и зачем?
– Но раз эта карта у… тебя, – значит, ты из ФСБ. Ведь тогда у меня вы побывали?
– Петя, перестань бояться. Эту визитку я тебе предъявил не как улику, а как доказательство того, что ты мне можешь доверять. Ведь если я тебя не сдал за три года, значит, ничего не имею в виду плохого и сейчас. Согласен?
– Пожалуй, да… – нерешительно согласился Козырев.
За эти годы он не раз задумывался, почему неведомый ему сотрудник КГБ решил не выдавать его, и не исключал, что тот "отложил" его на потом. И вот это "потом" настало.
– А почему ты не сдал меня тогда? – задал Козырев мучивший его вопрос.
– А что бы мне это дало? Благодарность в приказе? Но она бы только принесла дополнительные расходы – коллег поить. А времена, сам знаешь, были какие. Не только вы, шустрики, понимали, что в стране все решают только деньги, а не идеи и их охранители. Как ты думаешь, зачем я и мои друзья-товарищи шли в КГБ?
– Ну в загранку ездить…
– "В загранку", скажешь тоже. Туда попадали единицы и не из нашего управления. А нам приходилось тут дерьмо разгребать. Точнее, не его, а чужие миллионы, в то время как сами мы сидели на своих нищенских зарплатах. Нет, дорогой, шли мы туда, я по крайней мере, за тем, чтоб никого не бояться. Ведь все боялись кадровиков, начальников, парткомов, милицию. А они все боялись нас. Ну а к моменту нашего с тобой заочного знакомства курс партии сменил курс доллара. И понял я, что нечего мне делать в нашей системе.
– Налей, – коротко велел гость и жадно выпил виски, словно заливая огонь, горящий в душе. – Так что, предчувствуя перемены, я уже не служил, а дослуживал и о будущем думал – вот почему и не сдал тебя. Ты у меня стал как бы вкладом в банке.
– И теперь ты пришел за процентами…
– Петя, ты же деловой человек и должен понимать, что я их и заработал, и отработаю.
– Слушай, Паша, но как ты тогда вышел на мой тайник? Как вообще на меня вышли? – слегка заплетающимся языком спросил Петр.
– Ладно, дело прошлое – можно рассказать. Когда Торопову замочили, мы стали проверять все ее связи – там явно сработал кто-то из своих. Ну а ты оказался в ее записной книжке.
– И никого так и не нашли до сих пор?
– А кто ищет-то? – ответил вопросом на вопрос Машков. – Кому это нужно? Ну а тогда мы собрали неплохой урожай. Но "сгноили" его в наших закромах – после путча не до того было. Зато многие остались на плаву, как вы с Залимхановым. И наша опергруппа подъехала тогда к тебе под видом грузчиков…
– Знаю-знаю, с пустой коробкой, чтоб не надрываться…
– Знаешь, да не все. Тебе небось консьержка разболтала. Но она не знала, что в коробке спаниельчик был, нюхач. Мы же тебя из-за контактов с Рифатом хотели и на наркоту проверить.
– А как же она на выходе не обратила внимания на собаку?
– Элементарно, Ватсон: Сашка, кинолог наш, просто дал псу команду "В машину!", тот и прошмыгнул между наших ног, словно был жителем твоего дома. Ну зашли мы в твою хату без труда, хоть у тебя и навороченные двери стояли…
– Зато я с замком возился…
– Вот неумехи! Наследили-таки. Ну а там мы, как обычно, рассредоточились. Мне достался санузел твой. Я в этом управлении был за новенького – раньше по другой части служил, – и меня на парашу кинули. В сортире у тебя все чисто было – в нашем смысле…
– А в обычном что, разве грязно?
– Нет, молодец твоя Тамара. А вот в ванной я, как зашел, сразу увидел пальчики на зеркале, говорящие, что его зачем-то снимали, и не раз. Вот я и полюбопытствовал. Когда снял задник, признаюсь, меня аж в жар бросило: никогда таких сокровищ не видел. И еще признаюсь: очень хотелось твои картоночки под рубашку заправить и разбогатеть на сотню тысяч баксов.
– И почему удержался? Чекистская совесть?
– Хренистская! Просто рассудил, что и попасться могу, и ты, если залетишь все-таки, расколешься и сдашь уже меня. А так я рисковал, конечно, но и тебя спас, и себе на будущее зацепку оставил.
– А если бы я про эту половинку сотенной все-таки рассказал в случае ареста?
– И тебе бы поверили, думаешь? А ты бы и рассказывать не стал, понимая, что, сдав неведомого меня, лишаешься последней поддержки. Ведь так ты думал, признайся?
– Да, было дело.
– Ну вот, а теперь нас эти половинки соединят, как мы их. Где твоя-то?
– Вот, – протянул свою половину банкнота Петр, достав его из бумажника, где он хранился как талисман.
– Ну что, начинаем сотрудничать? – испытующе посмотрел на собеседника Машков, складывая бумажки по линии разрыва.
– Да, – коротко ответил Козырев.
– И правильно. Ты же понимаешь: дело твое, хоть оно старое и проходило по союзной конторе, вполне можно вытащить на свет божий – мои друзья помогут – и раскрутить так, что Рифат в белом фраке окажется, а ты – известно где… Так что давай держаться вместе. За сотрудничество! – поднял свой стакан Павел, по-хозяйски разлив остатки виски.
– За сотрудничество, – поддержал тост Петр.
Они выпили.
– Дело прошлое, но как ты провозил брюлики и Рифатов порошок? Колись, Клоун, не боись: он мне все рассказал.
При упоминании героина Козырев напрягся, но пересилил себя, понимая, что отступать уже некуда. Да и выпитое придавало смелости.
– Я же, Паша, по специальности не клоун, а престидижитатор – фокусник, если по-простому, или артист оригинального жанра. После окончания училища у нас с женой был номер – "Магические клоуны". Мы даже в Париже на фестивале…
– Да знаю я твою биографию, Петя. Ты мне по делу говори.
– Я и говорю по делу, а ты перебиваешь. Не допрос же ты ведешь, – обиделся Петр. – Короче, когда Тамара осела с Сашкой, сыном, я остался на арене один. Ну и перешел в простую клоунаду. Работал в паре с Афоней – помнишь такого?
– Это который спился?