- Спасибо, Бен, - повторил Шанс. - Сад, который я покинул, был так прекрасен, что я вряд ли найду другой такой. Я создал его сам. Я сеял, я поливал ростки, я смотрел, как они растут. Но все кончено - все, что мне осталось, это местечко там, наверху.
И с этими словами Шанс показал на потолок. Ренд посмотрел на Шанса с неподдельным сочувствием:
- Вы так молоды, Шэнси, стоит ли говорить о "местечке наверху"? Это я туда скоро отправлюсь, а вам еще рановато. Да вы годитесь мне в сыновья. Вы с Йе-Йе - такие красивые, такие молодые.
- Бен, милый, - попыталась перебить мужа Йе-Йе.
- Знаю, знаю, - остановил он ее движением руки. - Я знаю, что ты не любишь разговоров о нашей разнице в возрасте. Но что поделаешь, если это правда? Местечко наверху - вот все, что меня ждет.
Шанс слегка недоумевал: как это Бен собирается поселиться в его комнате, если там все еще лежат его вещи, но не подал вида.
Они ели в молчании. Шанс аккуратно пережевывал пищу и старался пить поменьше вина. В телевизоре люди, выпив вина, теряли над собой контроль.
- Но если ваши дела обстоят так, как вы сказали, что будет с вашей семьей? - спросил внезапно Ренд.
- У меня нет семьи.
Лицо Ренда омрачилось.
- Не понимаю! Такой симпатичный молодой человек - и холост? Как так получилось?
- У меня не было времени, - ответил Шанс.
Ренд в удивлении покачал головой:
- Отдавали всего себя работе?
- Бен, милый, - вмешалась в разговор Йе-Йе.
- О, надеюсь, я не обидел Шэнси своим вопросом! Не так ли, Шэнси?
Шанс кивнул.
- Но неужели вам никогда не хотелось завести семью?
- Я не знаю, что это такое.
Ренд сказал вполголоса:
- Значит, вы один, совсем один?
Воцарилось молчание. Пришли слуги с новой переменой блюд. Ренд снова посмотрел на Шанса.
- Знаете, - сказал он, - а вы мне нравитесь. Я уже стар и могу позволить себе быть откровенным. Вы человек прямой - понимаете с полуслова и выкладываете всё начистоту. Вам, конечно же, известно, - продолжал Ренд, - что я являюсь председателем правления Первой американской финансовой корпорации. Мы приступаем сейчас к развертыванию программы помощи американским предпринимателям, страдающим от инфляции, чрезмерного налогообложения, социальных конфликтов и подобных напастей. Мы хотим протянуть руку помощи достойным - пользуюсь вашим словом - "садовникам" делового сообщества. В конце концов, они - последний барьер на пути безудержного разрастания супермонополий, загрязняющих наши воды и земли и угрожающих благосостоянию среднего класса, без чего невозможно существование демократических свобод. Мы еще вернемся к этой теме. Когда вы поправитесь, я, пожалуй, сведу вас с другими членами правления - они подробнее объяснят вам наши цели и методы.
Шанс очень обрадовался, когда Ренд завершил эту тираду словами:
- О да, я уверен, вы не из тех, кто склонен к опрометчивым решениям. Но примите во внимание мои слова: я ведь уже очень стар и болен и, не ровен час…
Йе-Йе попыталась возразить, но Ренд продолжал:
- Да, я стар и устал. Я чувствую себя как дерево, корни которого засохли…
Но Шанс уже не слушал. Он думал о своем саде - в саду за домом Старика не было деревьев с засохшими корнями. Там росли только молодые, хорошо ухоженные деревья. Но, поскольку Ренд с женой смотрели на него и чего-то ждали, он сказал:
- Я подумаю о ваших словах. Бен. Сейчас у меня очень болит нога и мне трудно решать.
- Отлично! - воскликнул Ренд. - Ценю вашу осмотрительность, Шэнси!
С этими словами он похлопал Шанса по плечу. Затем все трое встали и перешли в библиотеку.
4
На следующее утро, в среду, Шанс одевался после сна, когда зазвонил телефон. Звонил Ренд.
- Доброе утро, Шэнси. Миссис Ренд просила меня передать вам от нее привет. Ее самой нет дома - ей пришлось рано утром улететь в Денвер. Но не в этом дело. Сегодня состоится ежегодное собрание Финансового института, на котором должен выступить президент страны. Он уже вылетел в Нью-Йорк и телефонировал мне с борта самолета. Он знает, что из-за болезни я не смогу председательствовать на сегодняшнем собрании. Но чувствую я себя немного получше, и президент решил навестить меня перед ланчем. Правда, это очень любезно с его стороны? Из аэропорта имени Кеннеди он направится в Манхэттен вертолетом и примерно через час будет у нас. - Ренд сделал паузу; Шанс слышал его тяжелое дыхание. - Я хотел бы, чтобы вы повстречались с президентом, Шэнси. Вам он понравится. Он - личность, яркая личность. Думаю, вы ему тоже понравитесь. Значит, так: скоро подъедут агенты спецслужб - им нужно осмотреть дом перед визитом. Простая формальность, они всегда так делают. С вашего позволения, моя секретарша сообщит вам, когда эти люди приедут.
- Отлично, Бен. Благодарю вас.
- Ах да, вот еще что, Шэнси. Тут ничего не поделаешь… они вас обыщут. В наше время к президенту не подпускают с колющими предметами, так что спрячьте от них подальше свое остроумие, не то они его у вас отберут! До встречи, мой друг! - и Ренд положил трубку.
Колющих предметов не должно быть. Шанс вынул из галстука булавку, а из кармана расческу и положил их на стол. Но что это такое - "остроумие"? Шанс посмотрел на себя в зеркало. Ему понравилось то, что он там увидел: гладко расчесанные волосы блестят, на щеках здоровый румянец, свежевыглаженный костюм сидит как влитой. Довольный собой, Шанс включил телевизор.
Вскоре позвонила секретарша мистера Ренда и сказала, что люди президента вот-вот появятся. Тут в комнату вошло четверо улыбчивых мужчин. Беспрестанно болтая между собой, они начали обследовать комнату при помощи разных сложных приборов.
Шанс сидел и смотрел телевизор. Переключая каналы, он внезапно увидел, как большой вертолет приземляется в Центральном парке. Диктор объяснил, что "в эту минуту президент прибывает в самое сердце Нью-Йорка".
Люди из спецслужб бросили работу и стали тоже смотреть на экран.
- Ну что ж, босс приехал, - сказал один из них. - Надо спешить, здесь еще полно комнат.
И они покинули комнату Шанса. Но вскоре одиночество Шанса нарушил звонок телефона - секретарша мистера Ренда сообщила, что президент подъезжает к дому.
- Благодарю вас, - чуть запинаясь от волнения, сказал Шанс. - Пожалуй, мне пора спуститься вниз, не так ли?
- Самое время, сэр, - отозвалась секретарша.
Шанс спустился по лестнице. Люди из спецслужб сновали по коридорам, залам и даже обшарили лифт. Они были везде - в кабинете, в столовой, в библиотеке. Один агент поспешно обыскал Шанса, извинился и распахнул перед ним дверь.
Подошел Ренд и похлопал Шанса по плечу:
- Я ужасно рад, что вам представилась возможность встретиться с главой исполнительной власти. Президент - прекрасный человек, обладающий врожденным чувством справедливости в рамках закона. Он знает, как завладеть сердцем и кошельком избирателя. Я уверен, что президент тщательно обдумал поездку к нам еще перед тем, как мне позвонил. Вы разделяете мое мнение?
Шанс был того же мнения.
- Какая жалость, что с нами сегодня нет Йе-Йе! Она горячая поклонница президента и считает его весьма обаятельным мужчиной. Знаете, она звонила из Денвера.
Шанс сказал, что знает.
- И вы с ней не поговорили? Ну ничего, она еще позвонит; ей наверняка будет интересно, какое впечатление произвел на вас президент и как прошла встреча… Если я уже буду спать, поговорите с ней за меня, прошу вас, Шэнси, и расскажите ей всё.
- С удовольствием, Бен. Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо, сэр? Выглядите вы лучше.
Бен слегка смутился.
- Это все грим, Шэнси, обычный грим. Я попросил ночную сиделку, чтобы она меня слегка подмарафетила, а то президент испугается, что я помру прямо у него на глазах. Никто не любит умирающих, Шэнси, потому что живые ничего не знают о смерти. Известно только, что ее следует бояться. Вы, Шэнси, редкий случай. Вы не боитесь смерти, я это вижу. Вы удивительно уравновешенный человек. Именно это привлекает в вас меня и Йе-Йе. Вам не свойственно метаться от отчаяния к надежде - вы всегда так спокойны! Не спорьте со мной, я вас намного старше. Я прожил долгую жизнь и видел мало людей, которые помнят о том, что нагими мы приходим в сей мир и нагими уйдем и что небесная аудиторская проверка найдет в жизни любого из нас какой-нибудь изъян.
Ренд внезапно побледнел. Он достал из кармана пилюли, судорожно проглотил одну и запил водой. Зазвонил телефон. Ренд схватил трубку и отрывисто сказал:
- Мы с мистером Сэдовником готовы к встрече. Проводите президента в библиотеку.
Он положил трубку на рычаг, а затем взял стакан воды со стола, спрятал его у себя за спиной на книжной полке и сказал:
- Президент здесь, Шэнси. Он идет к нам.
Шэнси вспомнил, что недавно видел президента в телевизоре. Там показывали военный парад. На небе не было ни облачка. Президент стоял на небольшом возвышении, окруженный военными в мундирах, сверкающих орденами, и штатскими в черных очках. Мимо них маршировали бесконечные шеренги солдат, отдавая честь президенту, который в ответ махал им рукой. Глаза президента были затуманены глубокими раздумьями. Он смотрел на тысячи граждан своей страны в солдатской форме, которые на экране телевизора выглядели словно осенние листья, несомые по земле ветром. И тут в небе появились звенья самолетов, летящих в безупречном строю. Штатские и военные рядом с президентом едва успели задрать голову в небо, как самолеты, подобно серебристым молниям, пронеслись над трибуной с громовым звуком. Лицо президента снова заполнило экран. С мягкой улыбкой он смотрел на удаляющиеся самолеты.
- Рад вас видеть, мистер президент, - сказал Ренд, вставая с кресла, чтобы пожать руку улыбающемуся мужчине среднего роста. - Как это гуманно с вашей стороны - навестить умирающего.
Президент обнял Ренда и усадил его обратно в кресло:
- Не говорите глупости, Бенджамин. Садитесь, я на вас посмотрю.
Президент уселся на диван и только тут заметил Шанса.
- Мистер президент, - сказал Ренд, снова привстав, - хочу представить вам моего хорошего друга, мистера Шэнси Сэдовника. Мистер Сэдовник - президент Соединенных Штатов Америки.
Ренд опустился без сил обратно в кресло, а президент встал и протянул Шансу руку.
Шанс вспомнил, что на телевизионных пресс-конференциях президент всегда смотрел собеседнику прямо в глаза, и посмотрел на президента таким же образом.
- Очень рад познакомиться, мистер Сэдовник, - сказал президент, усаживаясь на свое место. - Я много о вас слышал.
Шанс стал думать, откуда президент мог о нем слышать.
- Садитесь, мистер Сэдовник, - сказал президент, - и давайте вместе пожурим нашего друга Бена за то, что он добровольно заточил себя в этом доме. Бен… - и президент наклонился к старику, - страна нуждается в вас, и я как глава исполнительной власти не могу удовлетворить вашу просьбу об отставке.
- Я готовлюсь к вечному покою, мистер президент, - тихо ответил Ренд, но я не сетую; Ренд прощается с миром, мир прощается с Рендом - честная сделка, не правда ли? Безмятежность, спокойствие и заслуженный отдых - не к этому ли я стремился всю жизнь?
- Давайте серьезно, Бен, - сказал президент, отмахнувшись от этих слов рукой, - я знаю, вы большой философ, но в первую очередь вы - деловой, энергичный человек! Зачем говорить о смерти, поговорим лучше о жизни! - Он зажег сигарету. - Мне сказали, что вы не сможете выступить сегодня на собрании Финансового института?
- Не смогу, мистер президент, - сказал Ренд. - Доктора непреклонны. И не только они. Непреклонна моя боль.
- Ну что ж… да… в конце концов, это всего лишь собрание. Душой вы будете с нами, я уверен. Институт остается всецело вашим детищем, отпечаток вашей личности лежит на всей его деятельности.
Мужчины ушли с головой в беседу. Шанс не понимал почти ничего из того, что они говорили, хотя они часто бросали на него взгляды, словно приглашая принять участие в разговоре. Шанс решил, что они нарочно говорят на другом языке, чтобы он ничего не понял, но тут президент обратился прямо к нему:
- А вы, мистер Сэдовник, какого мнения по поводу плохой погоды на Уолл-стрит?
У Шанса по спине пробежали мурашки. Он почувствовал, что все его мысли выдраны, словно корешки, из уютной влажной почвы и бессильно болтаются в воздухе. Он посмотрел на ковер и наконец ответил:
- В саду, - сказал он, - периоды роста непостоянны. За весной и летом приходят осень и зима. А потом опять весна и лето. Пока не повреждены корни, все в порядке.
Шанс поднял глаза; Ренд одобрительно смотрел на него, президент, похоже, тоже был доволен.
- Должен сказать, мистер Сэдовник, - воскликнул президент, - что более оптимистического заявления я не слышал ни от кого уже давным-давно!
Президент встал и начал прохаживаться перед камином.
- Многие забывают, что природа и общество - это, в сущности, одно и то же. Хотя мы и считаем себя хозяевами природы, мы по-прежнему остаемся ее частью. Как и природа, наша экономическая система в долгосрочной перспективе остается стабильной и эффективной, вот почему мы не должны бояться ее временных капризов.
Президент немного помолчал, а затем продолжил, обращаясь к Ренду:
- Мы радуемся неизбежной смене времен года, но нас пугают экономические циклы! Как это глупо!
Он улыбнулся в сторону Шанса:
- Я завидую здравомыслию мистера Сэдовника. Это как раз то качество, которого часто недостает господам в Капитолии.
Президент посмотрел на свои часы, затем жестом остановил Ренда, который хотел было встать:
- Нет, нет, Бен, вам нужен покой! Надеюсь, мы еще увидимся. Когда вам станет получше, приезжайте с Йе-Йе в гости к нам в Вашингтон. И вы, мистер Сэдовник, тоже окажете мне честь, навестив меня и мою семью. Мы будем вас ждать.
Он обнял Ренда, обменялся рукопожатием с Шансом и быстро вышел за дверь.
Ренд поспешно схватил спрятанный стакан с водой, судорожно проглотил новую таблетку и, обессиленный, упал обратно в кресло.
- Парень что надо этот президент, правда? - обратился он к Шансу.
- Да, - сказал Шанс, - но в телевизоре он гораздо больше.
- Это верно! - ухмыльнулся Ренд. - Что поделать, он - существо политическое, его обязанность - на всякий случай поливать все растения на своем пути, независимо от того, что он о них думает. Кстати, Шэнси, вы согласны с моими воззрениями на проблему краткосрочных кредитов, которые я изложил президенту?
- Я не уверен, что понял все правильно. Поэтому я молчал.
- Нет, Шэнси, вы поняли, да еще как поняли, и президенту очень понравились и ваши слова, и ваш тон. Экономический анализ в моем стиле он слышит каждый день, но в вашем, к великому сожалению, редко, да что там - никогда.
Зазвонил телефон. Ренд снял трубку и сообщил Шансу, что президент и его свита уехали, а ему пора делать укол. Он извинился и обнял Шанса на прощание. Шанс поднялся к себе. Он включил телевизор и увидел, как президентский кортеж движется по Пятой авеню. Люди стояли на тротуарах, президент махал им рукой из окна лимузина. Шанс не был до конца уверен, та ли это самая рука, которую он пожимал совсем недавно.
Ежегодное собрание Финансового института открылось в напряженной атмосфере: утром поступили сообщения, что уровень безработицы в стране достиг рекордной отметки. Чиновники администрации на вопросы о том, какие меры собирается принять правительство для борьбы с экономической стагнацией, не могли ответить ничего внятного. Все средства массовой информации с напряженным вниманием следили за тем, что скажет сам президент.
Президент в своей речи заверил собравшихся, что с его стороны будут приняты самые решительные меры, невзирая на продолжающийся спад объемов производства.
- До сих пор мы наслаждались весенним теплом и летней жарой, - заявил он, - но, к сожалению, экономика, как и любой сад земной, встречается с осенними дождями и зимними морозами.
Далее президент подчеркнул, что, если семена промышленности дремлют в почве нации, древо экономики рано или поздно расцветет пышным цветом.
В последовавшем кратком и непринужденном обмене вопросами и ответами президент пояснил, что он провел "многоуровневые консультации с членами кабинета, палаты представителей и сената, а также с ключевыми фигурами деловой общественности". Здесь он высказал особую благодарность Бенджамину Тернбуллу Ренду, руководителю Финансового института, отсутствующему в связи с болезнью; перед собранием президент посетил мистера Ренда у него дома, где имел плодотворную беседу с ним и мистером Сэдовником о благотворном воздействии инфляции на экономическую ситуацию: "Инфляция, по словам последнего, срежет мертвые ветви сбережений, оживив тем самым плодоносящее древо промышленных инвестиций". Так, из речи президента, средства массовой информации впервые узнали о существовании Шанса.
Во второй половине дня секретарша мистера Ренда сказала Шансу:
- У меня на проводе мистер Том Кортни из "Нью-Йорк таймс". Не могли бы вы немного поговорить с ним, сэр? Я думаю, он хотел бы уточнить с вами кое-какие факты.
- Я буду говорить с ним, - сказал Шанс.
Секретарша соединила с Кортни.
- Извините, что отрываю от дел, мистер Сэдовник; я ни за что не посмел бы, если бы прежде не переговорил с мистером Рендом.
Кортни для большего эффекта замолчал, произнеся это имя.
- Мистер Ренд очень болен, - сказал Шанс.
- Да, конечно… Тем не менее он сказал, что ваши личные качества соответствуют требованиям, предъявляемым к членам правления Первой американской финансовой корпорации. Последуют ли комментарии с вашей стороны?
- Нет, - ответил Шанс. - Не сейчас.
Снова повисло молчание.
- В нашей газете выходит подробный отчет о речи президента и его визите в Нью-Йорк. Мы хотели бы избежать неточностей. Могли бы вы сказать нам что-нибудь о характере беседы, состоявшейся между вами, мистером Рендом и президентом?
- Мне понравилось.
- Хорошо, сэр. Президент, кажется, тоже остался доволен. Но, мистер Сэдовник, - продолжал Кортни с деланной непринужденностью, - "Нью-Йорк таймс" хотела бы дать свежую информацию, касающуюся вас лично, если вы понимаете, что я имею в виду… - Он нервно засмеялся. - Например, в чем пересекаются ваши деловые интересы и интересы Первой американской финансовой корпорации?
- Я думаю, об этом вам лучше спросить у мистера Ренда, - сказал Шанс.
- Да, разумеется. Но, поскольку он нездоров, я взял на себя смелость спросить у вас лично.
Шанс молчал. Кортни терпеливо ждал ответа.
- Мне нечего добавить к сказанному, - сказал Шанс и положил трубку.
Кортни откинулся в рабочем кресле и зевнул. Было уже поздно. Он созвал сотрудников, пытаясь, как обычно, выглядеть непринужденно.
- Ну что ж, господа, начнем с визита президента и его речи. Я беседовал с Рендом. Упомянутый президентом мистер Сэдовник, по его словам, деловой человек, как я понял, финансист и основной кандидат на вакантное место в правлении Первой американской финансовой корпорации.
Он посмотрел на коллег - те явно ожидали услышать больше.