Ямада вежливо улыбнулся и, как ни в чем не бывало, вернулся за свой стол. А меня будто пригвоздили к месту. То, что он сказал, не укладывалось ни в какие рамки. Это было покруче, чем обезьяна с пивом в лапах. Все равно, что услышать от маленькой девочки сочное описание полового акта. Причем с использованием словечек, которые употребляют торговые моряки.
Минуту я приходил в себя.
– Вы, по-моему, торопились домой, Ито-сан, – толкнул меня в спину голос Ямады.
Я выскочил из конторы.
Всю дорогу домой я думал о том, что произошло в офисе. Похоже, не у одного меня съезжает крыша.
По дороге я зашел в магазин и купил бутылку "Джонни Уокера". Придя домой, первым делом смешал "Крестного отца". Виски, Амаретто, лед. Мне всегда нравились несложные коктейли. В них можно почувствовать вкус каждого из напитков.
Я прошел в комнату и упал в кресло. Усталости, которая пригибала меня к столу в офисе, как не бывало. Я не хотел ни спать, ни есть. Сидел и потягивал коктейль, стараясь ни о чем не думать. Черт, да я просто устал думать…
По темным потолку и стенам время от времени пробегали отблески фар. Иногда с улицы доносился смех. Смеющимся людям и людям в проезжающих машинах было невдомек, что на четвертом этаже дома, мимо которого они только что проехали, в небольшой съемной квартире, со стаканом "Крестного отца" в руке сидит человек, жизнь которого разваливается на куски. Как если бы в огромное зеркало швырнули камень.
Мерзко запиликал телефон. Надо будет сменить мелодию сигнала.
– Не спишь еще? – спросила Вик.
– Нет.
– Пьешь?
– Как ты узнала?
– А что тебе остается делать? Или спать или пить.
– Пожалуй, так…
– У тебя опять что-то с голосом. Снова обезьяна?
– Вроде того. Мой шеф, похоже, тронулся.
– Ого, целая эпидемия. Он тоже видел обезьяну?
– Хуже.
Я коротко рассказал ей о выходке Ямады. Даже сейчас, спустя несколько часов, по спине у меня побежали мурашки, когда я добрался до его финальной фразы. Полный слепой ярости взгляд, подрагивающий от ненависти голос… "Ты об этом здорово пожалеешь". Черт, да он точно чокнутый!
– Мда… – протянула Вик. – Странный тип. Только я не понимаю, чего ты паникуешь? Что он может тебе сделать?
– Ну… Уволить может.
– И только-то? Ты так цепляешься за свою работу, будто без нее не можешь жить.
– Тебе легко говорить. Между прочим, найти хорошую работу не так-то просто. Если бы не мои родственники, меня ни за что не взяли бы в эту фирму.
– И что?
– Как – что? Надо дорожить тем, что имеешь…
– Вот как? Даже дерьмом?
– Это не дерьмо. Это отличная работа, которая позволяет мне жить так, как я хочу.
– Покупать то, что ты хочешь, – поправила Вик. – Всего лишь покупать. А жить так, как ты хочешь, у тебя не получается. Вот скажи, ты хотел дать ему по голове, когда он тебя мучил?
Я вспомнил свою вспышку.
– Да, – неохотно признался я.
– Ударил?
– Нет.
– Ну и?..
– Не путай сиюминутное желание с понятием жить, как хочешь. Абсолютно любое желание не может удовлетворить ни один человек. Нас сдерживают нормы морали, законы, личные интересы… Часто приходится отказываться от чего-то ради перспективы…
– Иди в задницу. Я не хочу выслушивать лекцию по философии.
– Тогда чего ты хочешь? Доказать, что я должен был врезать ему?
– Да ничего я не хочу доказать, – скучающим голосом произнесла Вик. – Просто я говорю, что ты работаешь на работе, которую не любишь, только для того, чтобы купить себе какое-нибудь дерьмо, без которого можешь легко обойтись. При этом трясешься от страха, когда какой-то маньяк мешает тебя с грязью. Вот и все. Впрочем, твое дело. Трясись дальше… Кстати, полиция к тебе не наведывалась?
– Почему "кстати"?
– Ну, ты ведь и по этому поводу трясешься. Разве нет?
– Трясусь, – признался я. – Но что тут уже сделаешь?.. Только трястись и остается.
– У меня появилась мысль. Переезжай ко мне.
– Зачем?
– Полиция не будет искать тебя здесь. Никто ведь про меня ничего не знает. Переждешь немного. Может, за то время найдут настоящего убийцу. Заодно поможешь мне сделать это.
– Что?
– Ты понял, придурок, не прикидывайся. После этого квартира будет в полном твоем распоряжении. Живи сколько хочешь. Как тебе такая идея?
– Покемоны смогут взять меня и на работе.
– Брось ее.
– Как?
– Просто. Не пришел, и все. Пускай они отправляются в задницу. Зачем тебе все это нужно-то?
– Как зачем? Ты что, с Луны прилетела? И потом, чего это ты так спокойна. Между прочим, мы вместе были в клинике. Так что к тебе они могут заявиться с тем же успехом, что и ко мне…
– Ко мне не заявятся.
– Почему?
– Ты забыл? Я невидимка…
– Перестань говорить глупости. При чем тут это. Ты не понимаешь? Здесь все всерьез.
– Ладно, псих, пока. Подумай над моим предложением. Позвоню завтра… Кстати, у тебя осталась неделя.
– До чего? – не понял я.
– Мяу, – сказала Вик и повесила трубку.
Терпеть не могу этой манеры.
Я опять остался наедине со своими мыслями. Назвать их веселыми нельзя при всем желании. Очень даже дерьмовые мысли. Просто никуда…
Меня окружают психи. Я сам, наверное, псих. И нет никого, ни одного нормального человека, с которым можно было бы поговорить.
Как-то незаметно я остался совершенно один в этой жизни. Ко мне приходили ненадолго, о чем-то растерянно молчали, а потом уходили навсегда. Сначала казалось, что это случайность и скоро все поправится. Но с каждой потерей становилось все понятнее – изменить это будет не так-то просто. Не просто, даже если знать, в чем дело…
В конце концов, я начал думать, что одиночество – это просто болезнь. Врожденная. Вроде детского церебрального паралича. Или порока сердца. Если родился больным, так больным и проживешь. И ни одно светило медицины тебе не поможет. Так что лучше с самого начала смириться. Иначе отчаяние высосет все силы.
Я болен одиночеством. Болен неизлечимо.
Я легко узнаю таких же людей. У нас одинаковые симптомы. Они не умеют долго хворать и всегда знают, чем можно заняться в плохую погоду.
Будильник показывал пятнадцать минут первого. Спать не хотелось абсолютно. Несмотря на то, что спал вчера ночью кое-как. Сидеть в кресле и ломать голову над всем, что случилось в последнее время, тоже надоело.
Я оделся и вышел на улицу. Не торопясь дошел до машины. Сел. Долго слушал урчание двигателя. Ему не понравилось, что разбудили посреди ночи.
Когда есть время, я люблю кататься по городу. Особенно ночью. Без всякой цели. Отличное средство, если нужно дать отдых голове.
Я выехал с парковки, повернул налево и влился в чахлый ручеек машин. В центре, наверное, даже сейчас движение сумасшедшее. А здесь спокойно. Отличный район. Относительно тихий, хоть и недалеко от центра. Потому-то здесь чудовищные цены на жилье. И потому-то я сюда и переехал.
Некоторое время я просто кружил по кварталу. Потом, сам не знаю почему, выехал на Хигати-Накано. Покатался по Камитагада. Затем, вроде бы совершенно случайно выехал на Накано-дори. И поехал в сторону Итабаси. Я не отдавал себе отчета в том, что делаю. Руки сами поворачивали руль.
Здесь движение было другим. Оно напоминало горный поток. Стремительное, какое-то хаотичное. Нахальные "тойоты", торопливые "субару", напористые "хонды" то и дело проносились мимо, подрезали, обгоняли, прижимали, гудели. Здесь приходилось думать только о дороге. Именно это мне и было нужно. Никаких вопросов, никаких сомнений. Только дорога…
Наконец дорога выплюнула меня где-то в районе Итабаси. Я снова принялся петлять по тихим улицам.
Как-то незаметно я оказался в такой глуши, что даже не представлял, что это может быть за район.
Я повертел головой. Нет, что-то знакомое было. Кажется, именно тут мы проезжали с Вик, когда ехали в больницу. Сам того не желая, я приближался к месту своего преступления.
Много раз читал, что преступники это занятие любят. В смысле – возвращаться на то место, где сумели доказать себе и всему миру, что они плохие парни. Никогда в эти россказни не верил. Оказывается, так и есть. Правда, произошло это независимо от моего желания.
Улицы были пусты. Я ехал медленно, пытаясь решить для себя, хочу я еще раз увидеть эту клинику или нет. Было, конечно, страшновато. Но в то же время, кто знает, может, мне удастся увидеть там что-нибудь такое… Да что я могу там увидеть? Ничего. Если только настоящий убийца сам не ностальгирует сегодня.
Забавная встреча получилась бы. Две крадущиеся фигуры сталкиваются в кромешной темноте лбами. Бамс! "Привет! Я тот самый парень, который проломил этим ребятам головы". – "Круто! А я довел дело до конца ножом. Может, выпьем по стаканчику за знакомство?"
Веселее некуда.
Наконец я все-таки решился. Остановил машину там же, где в прошлый раз, и вышел. Вокруг не было ни души. Тинэйджеры-бандиты куда-то подевались. Наверное, перебрались на улицу, где приличных машин побольше.
Теперь предстояло найти эту проклятую больницу. Без Вик это было непросто. Подняв воротник куртки, чтобы хоть как-то прикрыть лицо, я быстро зашагал в ту сторону, куда, вроде бы, шла и Вик. Полагался я исключительно на подсознание. Там должен был отложиться маршрут.
После получаса бесконечных "вроде бы здесь" и "а может быть, туда" я все-таки вышел на ту улочку, где была клиника. А вскоре увидел и ее саму. Унылое здание выглядело еще более унылым. Какой дом станет веселее, если в нем произошло убийство?
Стараясь держаться в тени, я приблизился к больнице. Обошел ее вокруг и очутился недалеко от черного входа. Прислонился к раскидистому платану, невесть как выросшему в этих трущобах, и уставился на темные окна.
Окна как окна. Прямоугольные и темные. Иногда мелькает отражение луны, выглядывающей из-за облаков. Больше ничего. На первом этаже – решетки. На втором – нет. Все как в прошлый раз.
Интересно, есть там сейчас кто-нибудь? Вроде, говорили, что клиника пока закрыта… Нашли там что-то противозаконное. Хотя что может быть более противозаконного, чем парочка изуродованных трупов?
Да, мрачное место. Покойники ему веселья не добавляли.
Я посмотрел на дверь. Слова FUCK OFF были замазаны. В свете лампочки четко выделялось свежее пятно краски. А вот объявления проституток никуда не делись. Дверь по-прежнему была уклеена белыми листочками. Бизнес, ничего не поделаешь.
Я снова перевел взгляд на окна… И вздрогнул. Мне показалось, что в одном из них, на втором этаже, мелькнул свет. Тусклый, подрагивающий, живой. Мелькнул и тут же погас. Словно кто-то на секунду заглянул с фонариком в комнату. Но не с электрическим фонарем, а с бумажным, с крохотным огоньком внутри…
Короткий проблеск. Тусклый, очень тусклый свет. Так и хотелось сказать – призрачный.
Я замер, не сводя глаз с окон. Через несколько минут свет появился снова. В другом окне.
Я присмотрелся. Окно было разбито. То самое, через которое влез якудза. И через которое мы с Вик убегали.
В здании точно кто-то был. Точно. Сторож? Скорее всего. Но свет был не электрический. Свет был живой. Какой сторож будет ходить с бумажным фонариком?
В привидения я не верю, в параллельные миры тоже. Даже обезьяна не заставила меня усомниться в единственности давно изученной объективной реальности. Правда, я усомнился в возможности объективных оценок, когда речь заходит о реальности. Но это совсем другое дело.
И все же, несмотря на мое неверие в призраки, когда я увидел свет в окне, по спине побежали мурашки.
Я огляделся. Все тихо. Только унылый шелест дождя да вкрадчивый шепот ветра в ветвях платана. Никого вокруг. Ни одного светлого окна. Почти непроглядная, какая-то липкая темнота. Лишь бледный фонарь в противоположном конце улицы и лампочка над дверью клиники. Им было не справиться с этой тьмой. Которая вдруг стала еще темнее из-за того света в окне.
Кто-то там ходит.
У меня взмокли ладони. Свет появился в другом конце здания. И тут же, через мгновение, тремя окнами левее.
Этот "кто-то" должен быть очень шустрым парнем. Или их там несколько. Хотя на это непохоже. Похоже как раз на то, что кто-то носится во весь дух по клинике. С фонарем. Какой-то псих…
Как загипнотизированный я отлепился от шершавого ствола платана и подошел к двери. Она была закрыта. Снаружи. Висел замок, которого я поначалу не заметил.
Замок. Значит, этот "кто-то" явно не сторож. Зачем бы сторожу понадобилось закрывать себя снаружи? Глупость.
Нет, псих с фонариком пробрался через окно.
Мне следовало бы просто убежать оттуда. Развернуться и убежать. Добраться до машины и поехать домой. Там выпить, принять душ и лечь спать.
Но вместо этого я начал карабкаться вверх по пожарной лестнице. Скрипучей, ржавой пожарной лестнице. Сам толком не понимая, что я делаю. А главное – зачем?
На втором этаже было тихо и темно. Не горело ни одной лампы. Похоже, клинику действительно прикрыли. Думаю, что ненадолго. Магазин игрушек могут закрыть навсегда. А прибежище наркоманов и бандитов – лишь на очень короткое время. Вопрос доходов и востребованности бизнеса. И то и другое обуславливает потребитель. Трава и амфетамины должны продаваться бесперебойно, это вам не покемоны с иголками внутри.
Я прижался спиной к стене, соображая, что же делать дальше. Сердце молотом стучало в висках. Я предпочитал думать, что это из-за подъема по пожарной лестнице.
Но если честно, мне было просто страшно. Страх маленького ребенка в темной комнате, полной чудовищ, прячущихся до поры до времени по углам. Когда придет время, они выползут из своих убежищ, шевеля чернильно-черными щупальцами. И попытаются добраться до меня.
Я уговаривал себя, что все это чушь. Нет и не может быть никаких чудовищ. Нет никаких привидений. Самое ужасное, что я могу здесь встретить, – полицейский, оставленный присматривать за зданием. Или очередной прыщавый студент, подрабатывающий сторожем.
Но тело плевало на все доводы рассудка. Я не мог сделать ни шагу. В голову лезла всякая чертовщина. Я представил себе, как в конце коридора появляется окровавленный Фумио с бумажным фонариком в руках. Невидящие глаза широко раскрыты. Одежда изорвана, заскорузла от засохшей крови. В прорехах просвечивает мертвенно-бледная кожа.
Мои ноги сделаны из пенопласта.
Мое сердце сокращается со скоростью двести ударов в минуту.
Мое дыхание может заглушить рев урагана.
В коридоре по-прежнему было темно и тихо. Чудовища и привидения не появлялись. Постепенно приступ паники прошел. Я несколько раз глубоко вздохнул и вытер пот со лба.
Стоять здесь не имело смысла. Нужно идти вперед. Если уж я забрался сюда, придется осмотреть клинику.
Медленно, придерживаясь рукой стены, я пошел к лестнице. Так тихо, как только мог. Даже дышать, кажется, перестал.
Где же этот псих с фонариком? Вот это картина – два психа в темном доме. Один с фонариком, другой без. Я зажал рот рукой, подавляя истерический смешок.
Шаг, прислушаться, вдохнуть, еще шаг…
За пару метров до лестницы я увидел выбивающуюся из-под двери полоску света. Того самого. Тусклого, с красноватым оттенком.
Это была дверь кабинета, в котором убили якудза.
В комнате кто-то находился. Я ничего не слышал, но чужое присутствие ощущалось очень ясно. Этот "кто-то" притаился за дверью, как я в тот раз.
На меня снова напало оцепенение. Как в кошмарном сне. Когда хочешь бежать, но не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Я услышал тихий шорох и мягкие шаги. Топ-топ, топ-топ, топ-топ… От двери в глубь кабинета. Полоска света дрогнула и стала едва различимой.
Шаги показались мне знакомыми. Тот, кто находился в кабинете, был маленького роста. Ребенок…
Уже зная, что увижу, я толкнул дверь.
Мозг завопил, тело отреагировало на этот вопль выбросом адреналина. Я успел дико пожалеть о своем поступке. Но изменить ничего не мог. Дверь медленно ползла в сторону, в увеличивающуюся щель лился призрачный свет, а я стоял, не в силах пошевелиться или хотя бы закричать от ужаса.
Наконец дверь тихонько ударилась о стопор.
На столе у окна, прямо напротив двери, сидела обезьяна. Рядом с ней стоял бумажный фонарик. Он заливал комнату ровным красноватым светом.
Обезьяна посмотрела на меня и почесала бок.
Я зашел в комнату и закрыл за собой дверь.
Глава 11
Я закрыл за собой дверь. Сухой стук, щелчок замка.
Ну и что теперь делать? – промелькнула мысль. Ничего подходящего в голову не приходило. Все, что я смог сделать – вытаращиться на обезьяну. Ну и прислониться к стене. Так, на всякий случай. Вдруг мое спокойствие – это просто шок. Неизвестно, что будет, когда он пройдет.
Так миновало несколько минут. Я смотрел на обезьяну, она – на меня.
Идиотская ситуация. Донельзя идиотская.
И тут обезьяна превратила просто идиотскую ситуацию в фантастическую. Она еще раз почесала левый бок и сказала писклявым голосом:
– Не… принес… пива… ты?
Хорошо, что я прислонился к стене. Падать на кафельный пол было бы очень больно. А так я тихо сполз по стене вниз, и обошлось без ушибов.
Спокойно, сказал я себе, спокойно, это всего лишь галлюцинация. Самая обыкновенная галлюцинация. Глюк. Бред. Ничего особенного. Меня не устраивает объективная реальность, и я выдумал себе другую. В моей придуманной реальности обезьяны болтают и обожают пиво. Все объясняется очень легко.
Я судорожно сглотнул. Спокойно…
– У тебя… так… нет… пива? – повторила обезьяна.
Я помотал головой.
– Капельки ни?
Моя голова опять мотнулась из стороны в сторону.
Обезьяна разочарованно выпятила нижнюю губу.
Во всяком случае, мне показалось, что разочарованно. Как на самом деле обезьяны выражают разочарование, я не знал.
– Пива… принеси… следующий раз… придешь… когда, – недовольно пропищала обезьяна.
Слова она выговаривала быстро, но паузы между ними тянулись по несколько секунд. Словно она каждый раз вспоминала нужное слово. На их странный порядок я обратил внимание не сразу. Удивили почему-то именно эти паузы.
Я ничего не ответил. Заставить себя разговаривать с галлюцинацией было выше моих сил.
– Пришел чего? Бар приходить хотел не. А сюда пришел. Чего?
– Не знаю, – пробулькал я.
– Не знает. Не знает. Он. Не если знаешь, зачем приходить? У времени меня мало. Пришла раз прошлый я, ты молчал. Сам пришел, молчишь еще раз. Молчать некогда мне тобой с.
Обезьяна была явно раздражена. Раздраженная обезьяна – еще то зрелище.
– Кто ты? – спросил я.
– Видишь не?
– Не знаю… То есть этого ведь не может быть…
Обезьяна внимательно осмотрела себя. Будто желая убедиться в том, что она на самом деле существует.
– Как быть может не? А ты может?
– Что? – Понять ее было нелегко.
– Ты быть может? Ты есть?
Я пожал плечами. Сейчас я не был уверен ни в чем.
– Ты была за рулем того автобуса? Ну, который чуть не сбил меня? Мне не показалось? Это действительно была ты?
Обезьяна сложила губы трубочкой и зачмокала ими.