А сегодня – только о возвышенном, и женщина вдруг поняла, что не хватает ей ее медицинских разговоров! Привыкла она к ним. Работа заполнила всю ее жизнь, все сознание. И про выставки как-то косноязычно выходит, со словами-паразитами – "это", "то", "как бы". В клинике только про работу, в гостях, где нет других медиков, все тут же начинают ей нашептывать про свои болезни, требуя немедленных консультаций. Да даже с подругой Лизаветой, выпив по бокалу вина, они начинали говорить параллельно – Катя ей про бардак в медицине, Лиза – про бардак в банках. Не слушая и не слыша друг друга. Со стороны поглядеть – две городские сумасшедшие. Не про любовников и шмотки, а про производственные проблемы. Или это уже называется по-другому – "махровые старые девы"? Вот уж не дай бог! А что не дай бог – вон, Смоляков пытается только про прекрасное, а ей практически скучно. То есть интересно, но напряженно. Вот ведь человек, все ему не так.
Катерина весь вечер старалась держать марку. Бокал брала только за ножку, старалась сидеть прямо, ногу на ногу не закидывать. В конце вечера, уже рассчитавшись (с Кати, что приятно, денег не взял), Андрей опять подозвал к себе официантку.
– Скажите, а чаевые у вас на усмотрение клиента?
– Естественно, – девушка занервничала.
– Хочу вам заметить, что мне вы такой возможности не дали.
На немой вопрос Андрей пояснил:
– Вы мне не вернули счет и сдачу.
Девушка покраснела и быстро убежала. Бегала долго. Катя попыталась было прокомментировать ситуацию: "Видимо, уже все поделили, обратно собирают", – но напоролась на угрюмый взгляд собеседника:
– Людей, Катюша, нужно учить.
Женщина не любила подобных ситуаций, хотя понимала, что Смоляков абсолютно прав. Более того, нужно учиться жить именно так – не хватать сдачу в магазине, не пересчитывая, а проверять, просматривать чеки, высчитывать чаевые, да мало ли чего. И Катерина решила: нужно радоваться такой возможности измениться самой. Вот нашелся в ее окружении совсем другой человек!
Другой. Она тогда сразу поняла, что Андрей другой.
3
В клинике недолго удалось сохранять их отношения с Андреем Смоляковым в тайне.
– Значит, покидаешь наши стройные ряды, – приперли ее к стенке Влад с Зайцем.
Все трое находились в ординаторской, каждый занимался своими делами. Заяц сидел в Интернете, прорабатывал новости из эндоскопического мира. Влад со вздохами отвечал на эсэмэски. Катя еще раз изучала результаты УЗИ. Вроде врач все расписала, можно и не смотреть сам снимок, но Мельникова так не могла, тем более, если речь шла о последующей операции. Она должна была своими глазами все детально просмотреть. Потом отложила снимок и на вертящемся стуле крутанулась к ребятам.
– Вы о чем? Вроде я с вами никогда не пила, а из больницы не увольняюсь.
– А компания? – обиженно произнес Влад. Он наконец отложил телефон в сторону. И что за манера вечно тыкать в кнопки? Катя очень от этого раздражалась. Леха тоже выжидательно взглянул на женщину. – Ты ж перестала принимать участие во всех наших мероприятиях! Вон, вчера не осталась отмечать операцию. На прошлой неделе в "5 звезд" не пошла. Может, ты влюбилась, Мельникова?
– А может, это, Влад, не твое дело?
– Чье же тогда, Катерина? Мы, между прочим, тебе вроде семьи, только лучше. Семья твоя, она ж о наших общих проблемах даже представления не имеет, а мы тебе – поддержка и опора. Такими друзьями не бросаются. Думаешь, этот эстет Смоляков тебе советы давать будет и от всяких чудаков тебя спасать? И потом, Катька, ты ж не толстая.
– Ну-ка, ну-ка, откуда такие сведения? Лично я вам ничего не рассказывала, – Катя откинулась на стуле, закинула ногу на ногу и, прищурившись, уставилась на Влада. Но того тут же поддержал Заяц:
– Так это и обидно, Катя! Я тут, понимаешь, чуть было с женой из-за тебя не расстался! Может, забыла, как Римка боевые действия в кабинете у Главного разворачивала? А здесь вон как повернулось! Это ж кризис жанра.
– Заяц, не напоминай, – практически прошипела Катерина. Тот случай она ни забыть, ни простить Лехе не могла. Это надо же было втянуть ее, Катю, в свои авантюры. Вот уж где действительно детский сад.
– Молчу, – Заяц затих за своим столом.
– Так откуда сведения? – Мельникова не отступала.
– Со второго этажа. Сестра с поста аккуратно подслушивает все ваши эротические телефонные разговоры. Это ж ты какие, Катерина, слова знаешь, кто б подумал.
Женщина была готова запустить в развеселившихся коллег электрическим чайником.
– Господи, в каком мире я живу! Ироды, что вам от меня нужно?
– Только правду! Неужели так и есть? – теперь оба выжидательно уставились на коллегу.
Но та уже пришла в себя, предательские красные пятна исчезли с лица.
– Скажите мне, разве я не заслужила немного счастья и покоя?
– Покоя?! Вот с этим? Который весь в своих жирных тетках? – воскликнул Заяц.
– И в дядьках тоже, – подхватил Влад. – Все, Кать, все, молчим, не обижайся. Просто хотели тебя уведомить: можешь больше не шифроваться и в третьем лице множественного числа со своим профессором не разговаривать. И кстати, он тоже может ходить с нами в "5 Звезд". Лех, как думаешь?
– По мне, "5 звезд" – все же перебор, он еще проверку не прошел, – Леша подмигнул. – Три месяца наша Катерина его любит и сразу в "5 звезд"? Может, ему уже и постель предложить?
– Болтуны, – женщина вскочила и со смехом заехала обоим по затылкам. – Лучше расскажите, что у вас вчера за сдвоенная операция произошла?
– Вот видишь, и ты тоже в курсе, – Леша с деланным удивлением смотрел на коллегу. – А то мы уж начали думать, может, тебя наши проблемы и не волнуют совсем?
– Да ладно вам! – Катя посмотрела на друзей практически с любовью. – И тоже, представьте, постовая сестра! Так и что случилось?
– Поступили две тетки разом с острым приступом холецистита. Мать и дочь. Одной сорок пять, другой – шестьдесят пять. Обе крючатся от боли, но орут друг на друга, у кого болит больше и кого оперировать вперед. Леха им объясняет: "Дамы, если болит, так не ругаются, на ругаться сил не должно остаться". А они, представь, обе на носилках, до пояса практически прикованные к лежанкам, но головы задрали и прямо с пеной у рта: "Не слушайте ее, прикидывается, берите меня первой!" Цирк!
– А как они поступили, по скорой?
– Дочь привезла, девица лет восемнадцати. Даже жалко ее. Под руки их ведет, а они с двух сторон на нее наезжают – туда привезла, не туда, кого она больше любит. Уже после операций зашла к нам в ординаторскую. Я ее спрашиваю: "Как ты с ними живешь?" Отвечает: "Верите, единственное непреодолимое желание – свалить из этого дома. Три женщины под одной крышей – это невозможно. Бабка все сделала, чтобы развести родителей, мне такой судьбы не нужно. А болезни – это их конек. Болеют обе всю дорогу, причем одинаковыми болезнями. С утра одна начинает жаловаться на сердце, тут же вторая обмахивается веером, приговаривая: "Да у тебя сердце как у лошади, вот у меня оно сейчас разорвется". Если у одной ноет зуб, то вторая тоже записывается к стоматологу. Всю жизнь они что-то доказывают друг другу".
Катерина с удивлением слушала рассказ Влада.
– По-моему, у Стефана Цвейга есть такой рассказ. Женщина доказывала мужу, что она больна, ему казалось, что она просто морочит ему голову. В итоге умерла.
– А он сильно расстроился, – вставил Леша.
– Тьфу! Цвейг не про это писал. Эх, у них ведь в семье трагедия! У одной женщины не задалась судьба, она проецирует эту судьбу на свою дочь, и при этом они еще выводят в жизнь маленькую девочку. Права девушка – бежать нужно от этих неврастеничек куда подальше, пока у нее в унисон не заболело что-то тоже.
– По-моему, Влад даже написал ей свой адрес, если вдруг спешно куда-то нужно будет сбежать.
– Надеюсь, она найдет в себе силы им не воспользоваться. – Катя в упор посмотрела на Влада. После его знакомства с Лизаветой она больше не рассматривала приятеля как потенциального жениха. Пусть себе живет один в свое удовольствие и никому больше голову не морочит.
– Я, честно говоря, тоже на это надеюсь, – на удивление быстро согласился Влад. – Мне только малолеток недоставало, да еще ейные мамаши начнут звонить, истереть. Пока наркоз не дали, они так все отношения и выясняли. Сейчас в палате между собой лаются, у кого какие послеоперационные симптомы. И каждая уверяет, что заживляемость у нее хуже. Чувствую я, они нам еще осложнения выдадут. А завтра, между прочим, суббота.
– Нет, а девице-то ты зачем свой адрес дал, объясни мне, – все никак не могла успокоиться Катерина.
– Инстинкт. Сам не знаю. Да не позвонит она, не каркайте.
– Ну-ну А операции-то как прошли? – Катя поняла, что они не обсудили главное.
– Да хорошо прошли, легко. И, главное, абсолютно одинаково, как у сиамских близнецов. Удивительное рядом.
4
С Андреем встречались часто, практически каждый вечер. Катя даже не ожидала, что с первого их свидания сразу возникнет такой взаимный интерес. То, что он на нее произвел сильное впечатление, удивления не вызывало. А вот что Смоляков нашел в Кате – женщина никак не могла понять. И всегда-то казалась себе заурядной, а рядом с Андреем это ощущение усиливалось еще больше. Но, как ни странно, у них оказалось много общего. Иногда складывалось впечатление, что они знали друг друга давно, ходили по одним и тем же улицам. Просто в разные дни, поэтому и не встречались.
А почему, собственно, Катя не может понравиться? Она довольно симпатичная, высокая, стильная. И потом, она хорошо делает свое дело, а это накладывает на человека отпечаток. В плане уверенности в себе, в самооценке. Вот только куда все уходит при виде Андрея? Или он не замечает ее комплексов?
– Катюш, ты слушала хор Полянского?
– Не приходилось, а что?
– Это удивительный коллектив, я обязательно тебя приглашу на их концерт. Такого единения я не слышал нигде. Причем они могут солиста посадить в ложу, среди зрителей. И вот в середине произведения в зале встает человек и начинает петь – возникает полная сопричастность.
– Андрей, ты сейчас мне напомнил случай из детства. Я же в музыкальной школе училась. Да-да, по классу фортепьяно, между прочим. Правда, пианино осталось у мамы, я к нему не подхожу, но как-то на сборном концерте выступал хор "Весна".
– Тоже известный коллектив.
– Ну вот, сначала ребята пели со сцены. А потом вдруг рассыпались по залу. Каждый взял кого-то из зала за руки, и, глядя в глаза сидящему человеку, ребята начали петь а капелла. С многоголосием, дивными чистейшими голосами. Это странное, не похожее ни на что ощущение, когда хор не на сцене, а вокруг тебя. Ребята пели о дружбе, о любви, о солнце. Ничего более проникновенного в своей жизни я не слышала. Рассказываю, а у самой мурашки по телу.
Когда возникали такие общие темы, из юности, из ощущений, Катя забывала про свою неуверенность. Но потом какой-то штрих, ничего не значащий, опять вводил ее в замешательство. Ее ли это отношения? Тот ли Андрей человек, который ей нужен? Или она проживает сейчас не свою жизнь, а роль из спектакля? Вот той самой певицы, которую случайно забрали со сцены и посадили в ложу. А петь надо. Может, со стороны и не очень заметно, но певице-то каково?
Но, тем не менее, Катя ловила себя на мысли: ей хотелось нравиться. Женщина тщательно подкрашивала глаза, старательно подбирала наряды. Даже вспомнила про то злополучное, трикотажное, в котором ходила знакомиться с женихом. Выяснилось, что в гардеробе вариантов не очень уж и много, так что все пошло в ход. И все время рассказывала Эсмеральде:
– Ничего не понимаю! Такой мужик, все при нем – ну что ему от меня нужно, а? Как думаешь? Опять никак не думаешь! Слушай, вот хотела тебе электронную поилку купить – не куплю! Тоже мне, характер у нее! И у меня характер…
Потом Катя извинялась перед своей "меховой жилеткой" – зачем снова сорвалась на кошку. Вся беда просто в том, что прошлые неудачи в личной жизни заставили женщину сомневаться и в своей привлекательности, и в своем шарме.
– Я знаю, что тебе нужно. Парфюмер! – торжественно провозгласила Лиза.
– Зюскинда? Там вроде про маньяка, – с сомнением произнесла Катерина.
– Про какого маньяка? У вас, у врачей, никакого чувства юмора, никакой фантазии. Я тебе про духи!
– У меня что, плохие духи? – насторожилась женщина.
Лиза критически посмотрела на подругу.
– Я, признаться, думала, что у тебя их вообще нет. Неужели врачи пользуются духами? Ты ж мне как всю жизнь объясняешь: лучший запах – это запах чистоты!
– Это тебе, Лизавета, объяснит любой медработник, – Катя удивленно покачала головой. – Ну почему, у меня есть флакончик для театра.
– Поглядите на нее, флакончик! Господи, для чего я тебя вожу каждый раз по дьюти фри?! Сдается мне, все уходит на подарки. Духи, Кать, это важно. Это уверенность женщины в себе. Уж не говорю про обольщение, магию и так далее. Но мужик, он идет на запах.
– Не забывай, Лизавета, Андрей – он тоже врач.
– Надеюсь, не только. Мне тут дали один телефончик, могу поделиться.
– Чей? – все еще не понимала Катя.
– Парфюмера. Тетка одна, зовут Эмилия. Встречается с тобой где-нибудь за ланчем, задает вопросы, ты ей рассказываешь о себе, она тебя изучает и потом говорит, какие духи тебе подходят. Стоит полторы тыщи рублей.
– Духи?
– Что "духи"?
– Духи стоят полторы тыщи рублей?
– Нет, Катерина, ты неисправима. Полторы тыщи рублей стоит консультация парфюмера. Духи ты купишь за отдельную плату. Меньше трех тысяч – вряд ли.
– Так, а за ланч кто платит?
– Катя, ну какая разница?! – Лиза всплеснула руками. – Я ей про имидж, а она про какие-то ничего не значащие мелочи!
– По-моему, Лиз, это обман.
– А по-моему, тебе для уверенности совсем даже неплохо! Короче, записывай телефон.
* * *
Катя не только записала, но даже отважилась позвонить, ругая себя на чем свет стоит. Совсем с ума сошла: ради мужика какому-то парфюмеру все про себя рассказывать. Где это видано?!
На том конце провода томно промурлыкали:
– Але, – чем-то сразу напомнив Кате известный персонаж: Эллочку-людоедку.
– Мне сказали, что вы подбираете духи, – пролепетала женщина.
– Так, – так же неопределенно пропели в ответ.
– Ну. Так нам надо встретиться.
– Т-а-а-к, – снова раздалось в трубке.
Может, это автоответчик, закралось подозрение у Кати. Она решила задать прямой вопрос:
– Когда лучше это сделать?
После небольшой паузы в трубке тягуче произнесли:
– Мы сейчас очень заняты, позвоните через недельку.
Катя прям опешила. Вот ведь дела: человек, можно сказать, продает воздух – то есть приди на встречу, немного послушай, еще и поешь, попей за чужой счет, потом с умным видом скажи первое, что в голову придет. И все! И на работу ходить не надо. Учиться тоже ничему не надо. Еще на тебя и смотреть будут, почти как на бога.
Толком Катя даже и не поняла, кто с ней разговаривал: мужчина или женщина. "Мы", значит. Мы, Николай II. Нет уж, сами себе духи подберем, никаких тайн не открывая и ни перед кем не унижаясь. Глупости все это.
* * *
– Лиза, – сипела Катя в трубку, – Лиза, скорее, Лиза…
5
Их стремительно развивающийся роман в клинике скрыть было непросто, а Кате так хотелось утаить его от любопытных глаз! Почему-то женщина боялась огласки. Андрей – да вроде бы нет, не возражал, хотя абсолютной уверенности у нее не было. Может быть, она так и не стала до конца уверена в их отношениях, поэтому и хотела избежать сплетен и кривотолков?
– Катюша, давай хотя бы обедать вместе. Смешно, в конце концов. У нас так мало времени, чтобы побыть вдвоем, почему бы не использовать обед?
Андрей позвонил в ординаторскую, не на мобильный, а на городской номер. Влад сразу оторвался от компьютера – вот ведь у людей любопытство. Причем говорят: любопытны женщины. А Катя давно и много работает среди мужчин. Вот где сплетники почище любых теток! Но своих ребят она любила: да, сплетники, но друзья верные, всегда помогут, выручат. Да пускай слушает. Тем более и так все уже всем известно.
– Андрей, – Катя краем глаза увидела, что Влад развернул кресло на колесиках. Понятное дело, чтобы уж ни словечка не пропустить. – У меня сегодня операций нет. Две перевязки, плановый осмотр. Можем встретиться в час. Идет?
Катя повесила трубку и развернулась в сторону Влада:
– Ну?
– Что "ну"? – Влад наигранно поднял бровь.
– Все подслушал?
– Нет, не все – только то, что ты говорила. Могла бы и со мной посоветоваться. Некогда ему сегодня с тобой трапезничать. Вон, целый грузовичок толстяков сегодня привезли. И вообще, я бы на месте этого Смолякова сам есть перестал, глядя на это людское безобразие.
– А семечки грызешь.
– При чем тут семечки?
– Так аппендицит же от них! Ты через день его оперируешь.
– Ох ты язва, Катерина! И нечего каркать!