* * *
В кабинет вошел Главный.
– Решил на огонек заглянуть. Кофе сделаешь?
– Конечно, Геннадий Иванович, присаживайтесь.
Все-таки нормальный у них Главный мужик. Другой вот зада от кресла не оторвет, только по телефону – того вызвал, этого.
– Ну что, Катерина, повезло тебе! Стойку нам на апробацию дают. Инструментарий по нашему усмотрению. Понравится – оставим. Условия там хорошие: и рассрочка, и цены нормальные. Так что держи каталог. Этим орлам не даю – понапишут! Тебе доверяю, лишнего себе не позволишь.
Катя подала Главному кофе. Для таких "чаепитий" она всегда держала красивую чашечку, запрещая "орлам" ею пользоваться под страхом смерти.
– Влад, напиши у Зайца на лбу – только для важных гостей! – давно еще строго сказала Катерина друзьям.
– Так у нас были важные.
– Вот и купите сами! Я тоже отнесусь с уважением и бить не буду почем зря.
* * *
Геннадий Иванович шумно отхлебнул из чашки.
– Хороший у тебя, Катерина, кофе.
– Да обычный, – с улыбкой отмахнулась женщина.
– Значит, готовишь с любовью. Вон, видишь, чашка красивая, а это, я тебе доложу, не мелочь. Из этого жизнь наша состоит.
Главный быстро допил кофе.
– Не слыхала, там в отделении сегодня скандал вышел, – как бы между прочим начал он.
– Нет, а что? – Катерина внутренне собралась.
– Твоя ставленница отказалась больную лечить.
– Лена? Кузнецова?
– Она самая, – Геннадий Иванович вертел чашку в руках.
– Да не может такого быть, – Катя с сомнением смотрела на шефа. Может, опять происки Воробей? Ленка никак не могла с ней ужиться, да оно и понятно. Но Главному не объяснишь.
Геннадий Иванович тяжело поднялся со стула.
– Ну, ты меня знаешь, я зря говорить не стану. Все, пошел. Спецификацию завтра подготовить успеешь?
– Конечно.
– Ну, давай, лады. За кофе спасибо, – и Главный вышел из кабинета.
Что за день! И подруг-то нет толком, а за всех сегодня отчитывается.
16
С Леной Кузнецовой они вместе учились в медицинском, в одной группе. Нельзя сказать, чтобы девушки дружили. Катя всегда была немного в стороне, училась она лучше всех и списывать давала, поэтому ребята относились к ней слегка потребительски – мило болтали, вовремя отдавали переписанные конспекты, но на вечеринки приглашать порой забывали. Катя не очень-то и расстраивалась: она же старше всех, все равно на тех вечеринках ей не находилось пары.
Лена была из семьи медиков. Папа – врач-гомеопат, мама – зубной техник, так что особенно по поводу своего будущего она не заморачивалась: ну, если все врачи, если династия – значит, и нам туда! Что-то семье уже пыталась доказать старшая сестра Татьяна. Она выбрала непростую жизнь стюардессы. Назло всем. А как выяснилось впоследствии, назло себе. Работа тяжелая: перегрузки, смена часовых поясов, длительные перелеты и постоянная работа в праздники – что это за жизнь? Родители пытались Татьяне рассказывать и про династию, и про Гиппократа, но убедить дочь не смогли, и Таня полетела навстречу судьбе.
Судьбу, правда, так и не встретила до сих пор. И не летает уже – работает в Шереметьево в администрации, но, видимо, самый лучший период для женитьбы провела в воздухе, а там, как известно, ЗАГСов нет.
Лена же пошла, не задумываясь, по стопам родителей. Даже не то, что по стопам, – она не мечтала о профессии врача. Просто химия и биология давались легко, и у папы в Первом Меде был блат. А раз ни в каком другом институте блата не было, собрали семейный совет. Родители выступили с предложением, Ленка пожала плечами, вопросительно посмотрела в сторону старшей сестры. Та кивнула утвердительно, и вопрос был решен.
Учеба давалась Лене легко, если такое в принципе можно говорить о медицинском институте. Зубрежки хватает, на одних способностях далеко не уедешь. Но Лена эти вопросы как-то решала. Там спишет, там преподавателю улыбнется, там выучит или пересдаст в самом худшем случае!
Родила Ленка в их группе тоже первой. Ни для кого не секрет, что отношения между ребятами в медицинских институтах складываются проще, чем в других местах. Более того, ханжой быть просто неприлично. И фраза "постель – не повод для знакомства" стала девизом для студентов практически с первого курса.
С Юрой Лена ходила месяца два. Катю всегда ужасала формулировка – "ходила". "Я с ним хожу". Ну скажи "дружу" или "он мне нравится". "Я влюбилась", в конце концов. Нет, "она с ним ходит". Полный мрак!
Только Лена с Юрой и впрямь просто ходили. Это не была ни любовь, ни привязанность. Просто оказались как-то рядом на одной из институтских дискотек и "заходили". Ходили недолго, но Егорку запланировать успели.
Ленина врачебная семья не увидела в произошедшем никаких проблем. Ребенок – это прекрасно, вас вырастили и этого вырастим, забеременела – уже удача – вот такие посылы шли из семьи однокурсницы.
Катя только диву давалась. Ей было страшно даже представить, как бы отреагировали на подобную ситуацию ее родители. Это был бы шок, кошмар, позор – и, как следствие, аборт. Здесь же никто не предъявлял Юре никаких претензий.
– Что с него, со студента, возьмешь? – беззаботно болтала Лена.
– Так он же отец, – удивлялась Катя.
– Я тебя умоляю, какой из него отец?! Это ж смех один.
Да, Юра был самым юморным в группе, это правда. Но какие могут быть шутки – это же ребенок?!
– Да выкинь из головы! И потом, мне Юрка совершенно не нравится. Нафиг мне такой муж, а тем более такой отец моему ребенку, – искренне говорила Лена.
– А как же Юра? Его же гложет чувство вины! – не унималась Катя.
– Кого? Юру?! Кать, ты его видишь каждый божий день. Он что, создает впечатление несчастного человека?
– Но у ребенка должен быть отец!
– Кто это сказал?
Катя не понимала этих странных взглядов на жизнь, однако все в их семье выглядели на редкость счастливыми. Лена родила легко, академ брать не стала. Очень помогла перелетная сестра, которая между рейсами неделями сидела дома. Лена все так же продолжала дружить с Юрой, и тот даже иногда спрашивал про Егорку. Но не с замиранием сердца, а как про новый автомобиль – хорошо ли ездит, какой расход бензина.
После окончания института сокурсницы надолго выпали из поля зрения друг друга. И вот как-то случайно встретились в метро. Обрадовались обе, тут же отложили все дела, вышли на ближайшей станции, зашли во французскую кондитерскую с намерением излить друг другу все, что произошло за долгие годы. Егорка вырос, с папой Юрой не общается, хотя скорее не так – это Юра не вспоминает про сына. Так никто и не обещал! А Егорка в определенном возрасте начал активно интересоваться, что да как, и почему все так произошло. И встретиться бы хорошо, посмотреть на отца.
– Знаешь, Катюнь, глупость все это, нельзя так поступать с детьми. Конечно, Егорка переживает. Хоть нас и много, и Руслан ему отца заменить пытается, а только все не то. И я это тоже чувствую. Раньше думала, какая разница – отец или дед? Ты же знаешь, сколько папа с Егоркой времени проводит. Он у нас единственный! И на меня, и на маму, и на Таню с папой. А ему нужен только один человек на свете – его родной отец, и без него он не чувствует себя счастливым. Руслан – он все делает правильно, ведет себя лучше любого родного папы, а вот близости такой нет. Нежности нет. Душевности.
Катя про себя почти ничего не рассказывала, больше слушала. А Лена все говорила и говорила.
– С Русланом уже почти десять лет вместе. Ну это, правда, с какой стороны посмотреть. Он в Наро-Фоминске живет, работа тоже там. Поэтому встречаемся на выходных. Сначала я переживала, потом привыкла, и, знаешь, мне даже понравилось. Деньгами он меня обеспечивает, забот-то, считай, никаких. Живем с Егоркой всю неделю скромно, ничего нам особо не нужно. А уж на выходные я и наготовлю, и уборку генеральную провернем. И потом, у Руслана двое детей. Там какая-то темная история – то ли жена его бросила, то ли он сам ее выгнал, но дети остались с ним. И вечно с ними проблемы – то накурятся, то напьются. Мне это зачем? В общем, живу сейчас, Катюха, в свое удовольствие. Еще бы зарплату побольше. А то, сама знаешь, у нас врачи – класс обедневший, а вечно ждать милости от мужика тоже неохота.
– Слушай, Ленка, а у нас как раз гинеколог уволилась, мужа на работу в Питер перевели. А с улицы Главный брать не хочет, бросил клич, чтобы среди своих искали. Давай я поговорю?
* * *
Так Лена Кузнецова начала работать в той же частной клинике. Гинекологов в терапии было трое. Нина Михайловна Воробей, кандидат медицинских наук, Петров – тоже кандидат, но – мужчина. Известное же дело, мужчина-гинеколог – это хорошо, и если женщина отбросит ненужный стыд, то никогда не пожалеет, что выбрала себе доктора-мужчину Что ли, сердобольнее они, мягче. Но не все пациентки с таким раскладом согласны. Так что вторая женщина-врач была клинике просто необходима. Лена не могла похвастаться ученой степенью, но объективный плюс налицо – длительная практика в районной женской консультации. И диагнозы правильные, и лечение от бесплодия результативное.
Так что к доктору Кузнецовой записывались – более того, она перетащила многих своих пациенток из района, где работала. Главный это ценил и не раз напоминал, кто поставил такой ценный кадр.
17
– Ленка, что стряслось?
Катя нашла Кузнецову на лестнице, в так называемой курилке. Лена курить бросила с полгода назад и очень этим гордилась, приговаривая: "Вот, и курить бросила, и не поправилась совсем. А насколько сразу себя чувствую лучше! И, главное, ушел кашель. Даже голос стал не такой хриплый!"
Ну, то, что пышнотелая Кузнецова не поправилась – это и ладно. Куда уж дальше! Но как говорила Лена басом, так и говорит. Сегодня на лестнице Ленка басом плакала. Просто выла, размазывая по щекам французскую тушь.
– Сволочь! Вот ведь сволочь. Катька, как жить дальше?!
– Кто сволочь, Главный?!
Кузнецова на минуту пришла в себя и с недоумением подняла глаза на подругу:
– При чем здесь Главный? Ох, да ты же не знаешь ничего! Катька, я сейчас чуть человека не убила.
– Что ты несешь?! – Мельникова встряхнула женщину за плечи. – Ну-ка давай, выбрасывай свою сигарету, пошли ко мне. Умоешься, я тебя кофе напою.
– Мне сейчас сто грамм нужно.
– И сто грамм найду. Как же у нас, у хирургов, без ста грамм? Обижаешь.
Катя обняла Лену за плечи и подтолкнула вверх по лестнице.
– Пройдемся пешком. Знаешь, почему француженки все худые? Они лифтом не пользуются.
– Да, зато они страшные.
– Ну, не все, хотя, конечно, ты права.
* * *
В ординаторской Катя сварила кофе, нашла у Женьки Федорова в шкафу коньяк. Лена провалилась в слишком мягкое кресло (откуда-то Заяц притащил) и все теребила в руках мятую мокрую медицинскую салфетку. Ей уже стало немного легче, но она наблюдала за движениями подруги немного безучастно, словно взгляд ее был направлен не на Мельникову, а вглубь себя.
– Смотри-ка, "Мартель ХО". Давай по пятьдесят грамм?
– Может, лучше сразу по сто? Женька твой, он не жадный.
– Лучше повторим. Ну, давай, вздрогнули. Закусывай печеньем. Вчера Заяц приволок. Вот тоже, у мужика две семьи, а он печенье нам тащит. Настоящий друг.
– Ой, Катя, Катя! Эти мне друзья! – Лена быстро опрокинула свою рюмку и запила кофе. – Я тебе вроде рассказывала, что девица у меня сейчас к беременности готовится.
– Ну да, помню, ты еще удивлялась, какая прагматичная молодежь пошла. Раньше забеременела и забеременела, а сейчас все по науке. Пить, курить перестают, обследуются полностью, витамины курсами пропивают.
– Да, именно. И вот эта девица, значит, ходит ко мне, все с ней обсуждаем, записываем. Из себя особо ничего не представляет – волосы пегие, роста небольшого, а сумка всегда такая здоровая. Я даже и внимания на нее не обращала, по сумке только и узнавала. Смотрю: Сумка идет, значит, эта незаметненькая лечиться пришла, ну и хорошо. На все процедуры согласна, денег не жалеет. Эрозию у нее обнаружила, прижигаем. И я, ты знаешь, как-то и внимания не обращала на ее домашний адрес. Сегодня смотрю – а она из Наро-Фоминска. Мне сразу нехорошо стало. С чего бы это? И потом, сколько от Наро-Фоминска до нас ехать, что там, женской консультации нет? – Лена перевела дух. – Слушай, курить у тебя здесь никак?
– Курить ты бросила, – строго сказала Катя.
– Да? Ну как скажешь. Так вот, она у меня уже на кресле, я ее обрабатываю, электрод у меня в руке. Спрашиваю: а как вы к нам попали? Странно как-то, только сейчас прочитала, что вы из Наро-Фоминска. Она мол: так мне жених вас посоветовал, и фамилию сказал, и адрес на бумажке написал. А жених-то, спрашиваю, у нас кто? Хотя сама уже обо всем догадалась, а все равно как гром среди ясного неба. Руслан, говорит, Беркутов. Понимаешь, с гордостью такой говорит. Как я ей этим электродом все не сожгла к чертовой матери, сама не понимаю. А она все рассказывает и рассказывает, и про его бизнес, и про детей взрослых. Хорошо, Надежда в кабинете со мной была, медсестра наша. Попросила ее закончить, пулей выскочила из кабинета и в туалет. Меня там рвало минут двадцать. Очнулась, в дверь Надежда дубасит: "Елена Петровна, что случилось, вам плохо?" – "Плохо", – говорю, – "отпускай больную". После зашла к Главному и попросила от меня эту пациентку перевести. Он, понятное дело, распыхтелся, мол, что это за детский сад – хочу не хочу! Да он на мое место живо гинеколога найдет!
– А ты?
– А я говорю: "Ищите!" – и дверью хлопнула. Нет, ну как тебе, а?! Почти десять лет вместе! Жених недоделанный. И, главное, послал ко мне. А я все голову ломаю, что б ему к выходным повкуснее приготовить, виноградные листья по всем рынкам ищу, с ног сбилась, – Кузнецова разразилась рыданиями.
– Ему рассказывать будешь?
Лена посмотрела на подругу с непониманием:
– Так как отошла, первым делом этой сволочи позвонила!
– Что сволочь?
– Ты знаешь, ему даже стыдно не было. А что, говорит, ты же детей от меня не собиралась рожать, а Ксюха сама меня об этом попросила. Прикинь, а?
Лена откупорила по новой бутылку конька и налила еще в затейливые маленькие рюмки. Женечка Федоров у нас эстет!
– Говорю, я тут думала, что ты мне практически муж, а ты в это время социальные опросы производил на тему "Кто от меня первой забеременеет"? Интересная, говорю, картина выходит. А меня что же поучаствовать не пригласил? Нет, ну тогда просто рассказал бы, чтобы я тебе кадры поставляла.
– А он что же?
– Только хмыкал! Ой, Катька, как же хорошо тебе: ты одна, козлов этих не видишь. И, главное, вот такого удара под дых не получишь.
Катерина покачала головой: кто его знает, что оно лучше и как оно лучше.
– Хрен, говорю, ты старый. На фига тебе дети нужны?! Забыл, сколько тебе лет?! Их же поднимать еще и поднимать. Что из себя супергероя строишь?! И потом, забыл про диабет и про гипертонию? Думаешь, эта дура с лицом смазанным тебе, как я, варенички на ксилите готовить станет?
– И что?
– А ничего. Так и отмолчался. Я трубку хлопнула и к Главному пошла.
– В общем, так, Лена. К Главному давай иди по новой. Подробности не рассказывай, извинись, скажи, что личная история и что так получается. Но извинись обязательно. Работа, сама знаешь, у нас хорошая, и Главный – мужик нормальный, с ним дело иметь можно. Бога гневить не будем.
Лена быстро выпила коньяк.
– Сегодня не смогу, завтра.
– Хорошо, завтра, сегодня я тогда сама к нему загляну.
– Не надо, – Кузнецова тяжело встала со слишком мягкого кресла. – Ой, не могу, худеть нужно… Нет, ну какая сволочь!
– Сволочь, Ленка, сволочь! Сколько ты ему лет отдала! – активно поддакивала Мельникова.
– Заметь, лучших! – женщина гневно потрясла кулаками и замолчала. Снова ушла в себя, замерев на середине комнаты.
– Слушай, Ленка, – Катя слегка прокашлялась. – А что ты про Смолякова знаешь?
Та с удивлением посмотрела на коллегу:
– А что? Тебе вроде вес снижать ни к чему?
– Да на свидание меня сегодня пригласил.
Ленка утерла слезы и сумела немного переключиться.
– Вроде разведен, дочь взрослая, – Кузнецова немного подумала. – Весь в работе. Все опыты над своими толстяками ставит.
– Хоть удачные?
– Да вроде никто еще коньки не отбросил. Шучу. Результаты хорошие. И что, пойдешь?
– Не знаю. Сказал – позвонит.
– Вот пусть сначала позвонит, – и, вся в своих мыслях, Лена вышла из ординаторской.
18
Честно говоря, Кате эта Ленкина жизнь с ее "как будто бы мужем" тоже казалось странной, но она не лезла. У каждого своя правда. Если Лену все устраивало, то и ладно. Кате хватало проблем со своими больными.
Но как же некрасиво вышло… Бедная Ленка! Не хочется говорить – сама виновата. Ни в чем она не виновата. Почему бы этому Руслану не сказать все самому прямо и в глаза? Трус, приспособленец – по-другому не скажешь.
Катя старалась не думать об этом, а все равно думалось, и выводились оценки, и все время сравнивался этот непорядочный Руслан с помощником всех толстых людей Андреем Смоляковым. А он какой? И как бы доктор Смоляков поступил в данной ситуации? Но не могла Катя его в подобной истории представить. Вроде не такой, вроде положительный. Да, положительный. А почему в разводе тогда? И вот дочка, оказывается, есть.