Хорошенькое дело – жрать самих себя. А кто будет первым? Их было много, первых. Самого-самого первого я не помню. То ли застрелился из охотничьего ружья, то ли умер от инфаркта – когда его начали переваривать. Я не был знаком с ним лично, иногда видел на тусовках; когда услышал про выстрел из охотничьего ружья, смутно припомнил молодое "гениальное" лицо. Тогда же возник термин: "Не вписался". Что интересно – "гениальные" пошли в расход первыми. Они много о себе думали и дрались в одиночку. А вот ласковые бесцветные опарыши начали сбиваться в стаи, душить и поедать одиночек, строить новый порядок и, непродолжительное время спустя, создали вместо ледника обитаемую лагуну с запахом дачного отхожего места. Жить стало противно, но весело.
Где был я? Нигде. Я ненавидел всех: и наглых борцов "за", и бесцветных борцов "против", я просто хотел жить. И я выжил, потому что придумал формулу выживания. Вот она: "Ничего не хотеть, ни в чем не участвовать".
Формула безупречна и эффективна, пока не приходят и не забирают твою дочь.
Глава 12
Отец назвал меня греческим именем Клио. Почему? Потому что был ё…нутым. Мы жили хуже всех вокруг, но, при этом, он считал себя умнее других. Он никогда не говорил вслух о своем превосходстве, но такая красноречивая улыбочка всегда сопровождала его долбаное молчание…
В десять лет я уже знала, что не буду такой, как он: сдохну, а не буду жить, как они!
Вот почему я обрадовалась поездке в Кремль. Просто поплыла от кайфа – и совсем не черные лимузины с цветными мигалками торкнули меня. Люди! Люди из машин с мигалками! Они по-другому смотрели, говорили, улыбались – они просто истекали лаской, которой мне так не хватало дома. Я в жизни не встречала людей с подобной энергией доброты. Они грузили добротой все, что их окружало, я врубилась одномоментно: доброта – их счастливый билет, их колесо удачи. Поэтому – они там, в золоте Кремля. Доброта родила их счастье, как птица рождает полет.
Мы измученно бьем копытом вдали от стен Кремля, живем в помойном ведре, потому что торчим в астрале, утратившем доброту.
Наша семейка живет шипя. Все друг на друга шипят. Такая форма скрипа. Мамашка скрипит на папашку, папашка – на мамашку, оба шипят на меня, я скриплю в ответ – скрипошипение заменяет музыку жизни.
Слезы выступили на глазах, когда прямо с драного линолеума нашей кухни я бросила клешню на кипарисовый паркет кремлевского кабинета. В ту же секунду меня угостили конфетами сказочного вида и вкуса, уложенными в серебряную шкатулочку. Конфеты растаяли во рту, после первой я почему-то беспричинно улыбнулась. Запить конфеты мне предложили цветной водичкой из хрустального графина. Я выпила, горячее тепло окатило грудь и низ живота, облако счастья окутало мозг. Слезы высохли.
Человек, угостивший меня конфетами и напоивший цветной водой, показал на кресло из бархата, расшитого золотыми орлами, – он казался еще добрее тех, кто привез меня сюда. Его глаза просто лучились немыслимой нежностью одуванчиков.
– Присаживайся, Катя! – услышала я волшебный голос, и мои мечты о доброте сбылись. – Давай знакомиться!
– Я не Катя, я – Клио.
– Знаю, – улыбнулся он в ответ. – Но в школе тебя зовут по-нашему, по-простому? Катя?
– Откуда вы знаете?
– Я всё знаю…
– Всё-всё? Тогда объясните мне, почему я родилась в семье мудаков?
– Потому что ты родилась в стране мудаков. У тебя не было выбора.
– А вы?
– И у меня не было выбора.
– Тогда почему вы здесь, а я – там?
– Ты умная девочка. Задаешь хорошие вопросы. Поэтому – ты уже не там. Ты уже здесь. И останешься с нами навсегда, если будешь умной.
– Я хочу быть умной.
– Конечно. И это просто. Слушайся меня.
– Послушание заменяет ум в стране мудаков?!
Он посмотрел на меня с интересом и рассмеялся. Но не ответил.
Я съела еще две конфеты. Поняла, что нахожусь в раю.
Сидя на скучных уроках в школе, укладываясь спать в холодную скрипучую постель, просыпаясь ночью от любовного шипения родителей, я мечтала о рае. Блин, я мечтала о нем, чтобы не сигануть вниз головой с крыши какой-нибудь гнойной многоэтажки!
И вот я увидела рай. Я увидела рай и человека, похожего на Бога.
Глава 13
– Телевизор смотрела? – спросил похожий на Бога.
– Смотрела.
– Тебя выбрали лучшей девушкой страны. Ты можешь спасти нас. А можешь погубить. Понимаешь?
– Нет.
Похожий на Бога стал необыкновенно серьезен.
– У нас государственная проблема. Мы ничего не знаем. Кто такой Горыныч? Откуда явился? Зачем? Может, он и не Горыныч вовсе.
– А кто?
– Узнай. Поговори с ним. Нужна информация.
– А если он меня съест?
– Постарайся сделать так, чтобы сначала он с тобой поговорил. У нас там тридцать шесть камер наблюдения. С микрофонами.
– А если он меня съест?!! – я не хотела впадать в отчаяние, но оно само на меня навалилось.
– Ты читала про Гагарина?
– Нет!
– А про Зою Космодемьянскую?
– Кто это?
– Лучший мальчик и лучшая девочка страны. Им поставили памятники. Ты тоже можешь стать памятником.
– Обрадовали!
– Все зависит от тебя. Если ты ему понравишься, он тебя не съест! Сделай это.
– Легко сказать "сделай это"! Откуда я знаю, как ему понравиться?!
– Хочешь жить в Кремле? Паникеры и трусы здесь долго не живут.
– Спасибо, утешили. Где платье от Версаче?! Мне обещали!
Похожий на Бога поморщился. Он отвык от примитивной наглости. Отвык от грубости. Полюбил нежные музыкальные инструменты вроде скрипки и пианолы. Уже долгие годы с ним разговаривали тихо, просительно, смиренно. Радовались его улыбкам, незлобивому голосу, любили его простые человеческие шутки. Нет, ему не поклонялись – этого бы он не допустил – его искренне любили, потому что было за что!
И вот – нате. Помощнички, сифонную клизму им в рот. Привели хабалку. Не проинструктировали. Не подготовили. Не вдохновили.
Похожий на Бога печально улыбнулся. Вышел в приемную. Встретил преданные глаза Курякина. Спросил:
– Ну что, врезать тебе между глаз? – он так шутил.
Преданный Курякин выкатил слезу. Он так страдал.
– За что, гражданин начальник?
– Догадайся.
– Девица не понравилась? Отбирал не я, отбирали Академия наук и Служба безопасности!
– Девица понравилась.
– Слава богу.
– Почему не научили говорить?
– Учили, гражданин начальник. Времени было в обрез. Говорить научили, молчать не научили. Виноваты!
– Ты все понял?
– Так точно. Мы – скоты! Ленивые, грязные и жадные! Позвольте доложить: зато верой и правдой! А ленивых уберем, грязных отмоем, жадных перевоспитаем!
– Дождешься у меня.
– Век воли не видать!
Курякин закончил два факультета МГИМО. Ботал по фене шутки ради. Развлекал. Главное умение – весело отвечать на вопросы. Курякин этим умением овладел. И потому остался жив… Когда-то, в молодости, похожий на Бога тоже веселился на грани жизни и смерти. И тот, кто тогда принимал решения, сохранил ему жизнь. И даже сделал ее приятной.
Глава 14
Проблема в том, что Змея Горыныча надо поставить под контроль. Похожий на Бога всё ставил под контроль. Такой у него оформился жизненный стиль. Виды контроля использовал разные: финансовые, эротические, психологические, силовые и т. д. Иногда простой вид контроля не срабатывал, тогда приходилось выдумывать коктейль – комбинацию контролей. В деле комбинирования управляющих коктейлей похожий на Бога равных себе не имел.
После проведения контрольных операций обычно возникали некие виртуальные – или вполне реальные – кнопки, с помощью которых людьми и страной можно было управлять, как собакой Павлова.
Технологию создания управляющей кнопки он давно отработал. Первый шаг – прямой контакт с объектом. Контакт физический, интеллектуальный, эмоциональный. Ох как не прост первый шаг, иногда приходится конспектировать книги невероятной сложности, тех же Кьёркегора – Степуна, – когда осуществляется контакт третьей степени. Для контактов первой степени хватало бутылки французского коньяка. Контакты второй степени легко исчерпывались деньгами.
Дальше – просто.
Второй шаг – длительная и активная мастурбация самомнения противника. Третий шаг – неожиданное, внешне беспричинное, прекращение мастурбации и удар по самолюбию. Четвертый шаг – вычленение из повседневности признаков политической ошибки (обязательная реакция противника на удар по самолюбию). Пятый шаг – ультиматум. Или – или. Или кнопка во лбу, или дырка. Обычно выбирают первый вариант.
Случай с Горынычем вышел вон из привычного технологического ряда. Похожий на Бога не сомневался: безвыходных положений не бывает. "Выход всегда там, где был вход", – сказал мудрец. Проблема Горыныча временно выглядит неразрешимой, ибо вход – неизвестен: огнедышащая сволочь возникла ниоткуда. Сложная задача требует красивого решения. Хочешь не хочешь, со змеюкой нужен контакт. Контактера, правда, назначил сам Горыныч: девочка, девственница, коренной национальности. Так что выбора нет. То есть выбор сильно ограничен во времени и пространстве. Но такова уж судьба каждого, кто похож на Бога. Приходится работать в стесненных обстоятельствах, и всегда – чужими руками.
Глава 15
Мониторы, связанные с камерами наблюдения, занимали целую стену в кабинете человека, похожего на Бога. В обычное время мониторы закрывала огромная, от пола до потолка, копия картины Сандро Боттичелли "Рождение Венеры". Сейчас картина уехала в стену, открыв голубые экраны с видами кремлевских помещений. Похожий на Бога щелкнул пультом, все экраны переключились на главный кремлевский зал.
Тридцать шесть камер наблюдения зафиксировали девочку Катю (она же – специальный агент Клио) на фоне золотых стен и узорного паркета. А дальше случилось неприятное.
Головы Змея Горыныча вдруг стали плеваться. Обычной слюной – густым образованием белого цвета. Причем каждый отдельный плевок попадал точно в хрустальный объектив камеры наблюдения.
Одна за другой картинки на мониторах покрылись белой пеной. Застывая, пена превращалась в некое подобие старой дряблой задницы. Буквально через несколько секунд похожий на Бога увидел перед собой тридцать шесть задниц. Более того, ему показалось, что задницы улыбаются. И ясно было, почему задницы так нагло себя ведут: все тридцать шесть микрофонов от воздействия коварной слюны гнусно захрипели и отключились.
Информация кончилась. Похожий на Бога потерял источник знаний. Его интеллект был коварно кастрирован.
Надо отдать ему должное: похожий на Бога никогда не терял присутствия духа и чувства юмора.
– Битва евнухов с драконами! Китайский роман! – сказал он в ответ на появление видеозадниц. Сказал негромко и весело.
Глава 16
Катя ступила в огромный Георгиевский зал, не видя ни золота стен, ни живописи потолков, ни палисандрового узора паркета. Она вообще ничего не видела, ибо от страха закрыла глаза. И так стояла рядом с высокой чеканной дверью, сверкающей золотом.
Дверь закрылась за ней торопливо и бесшумно. Катя услышала, как щелкнули задвижки и запоры – видимо, дверь укрепили с внешней стороны, на всякий случай, если Горынычу вздумается погулять по кремлевским покоям.
Имея желание выйти вон, Горыныч легко спалил бы дверь и расплавил стены – однако это соображение в панике не приняли во внимание. В панике много делается глупостей. За неделю, пока искали девочку, двери и стены зала с внешней стороны обварили в три слоя тугоплавкими титановыми листами, из которых делают двигатели космических кораблей. Научные данные о температуре огня, выдыхаемого Горынычем, отсутствовали. Но, с другой стороны, ничего более тугоплавкого, чем этот космический материал, в распоряжении правительства не было – так что ограничились титаном. Реально – для самоуспокоения. Как говорится, сделали, что могли…
Лязгнули запоры – один, другой, третий; бронебойные сейфовые замки рыча углубились каждый в свое родное бронебойное гнездо. Наступила тишина.
В этой тишине Катя услышала голос, негромкий и, как ей показалось, вкрадчивый:
– Открой глаза, деточка…
Она открыла глаза и увидела перед собой чудо-юдо. То есть никакого огнедышащего дракона в зале не было. Сидел за царским письменным столом толстяк о трех головах. Причем головы Кате показались очень знакомыми по школьным учебникам.
Секунду спустя Катя их узнала. Да и как было не узнать?!
Левая голова, грустная, кудрявая и очкастая, как две капли чего-нибудь, напоминала Антона Павловича Чехова. Центральный профиль, лысоватый, скуластый и злой, бесспорно принадлежал Федору Михайловичу Достоевскому. Морда справа кустистыми бровями и развесистой бородой формировала незабвенный облик Льва Николаевича Толстого.
– Не бойтесь, деточка, – сказал очкарик Чехов. – Мы вас ждали!
Глава 17
Похожий на Бога совершенно не опасался Змея Горыныча. Не боялся этого трехчленного головастика ни с какой стороны. Похожий на Бога знал, что ему достаточно попросить, и головастик исчезнет без объяснения причин. Кого он просил, похожий на Бога не знал. Он поднимал глаза к небу, превращал тело в напряженную каменную стрелу, – тело в такие секунды дрожало, как атомный ледокол, взгромоздившийся на стену пакового льда, – и мысленно желал чьей-то смерти. Месяц-другой спустя объект уходил из жизни безо всяких видимых причин: инфаркт, автокатастрофа, подавился сарделькой.
Справедливости ради заметим: похожий на Бога использовал губительный дар не слишком часто. То есть крайне редко на самом деле. Когда не получалось разрулить ситуацию обычными кремлевскими пилотажными фигурами.
Кто из двух Властителей Небесных выполнял его просьбу, похожий на Бога не знал. И не интересовался. Достаточно было понимания, что такая сила ему дана. Зачем? Именно затем. Чтобы не было преград.
Горыныч – преграда? Или опора?! Вот в чем вопрос. Любимый вопрос.
Глава 18
– Зачем это мне садиться? – в страхе попятилась Катя.
– Не ерепенься, – буркнул борода Толстой. – Садись, в ногах правды нет!
– Постою! – упрямо мотнула головой Катя. – Я не устала!
Диванчик, на который ей предлагалось присаживаться, размещался довольно близко от резного письменного стола. И Катя здраво полагала, что стоять у отдаленных дверей – безопаснее.
Размышления о своей безопасности всегда уместны – даже если ты стоишь на табуретке с петлей на шее…
– Садись, коли просят! – мрачно прохрипел припадочный Достоевский. Катя приблизилась к диванчику, по-лягушачьи подгребая подростковыми ногами-ластами, пристроила на кремлевский золотошвейный гобелен тощий задок и пригорюнилась. Диванчик оказался упоительно мягким.
Глава 19
Похожий на Бога впервые обнаружил свой губительный дар, когда отправил на тот свет ненавистную тещу. Теща ему досталась совершенно анекдотическая: тупая, грубая, истеричная. И женился похожий на Бога не на жене, а именно на теще, поскольку теща работала в одном из малюсеньких, но весьма привлекательных кабинетов Кремля.
Все произошло случайно – знакомство, ухаживание, торопливый юношеский секс. Но похожий на Бога знал с детства: ничего случайного в его жизни не будет! И когда обнаружил, кто родил его равнодушную возлюбленную, немедленно включил рычаги бешеной страсти и женился. Так попал в Кремль. Поначалу мучился в должности кремлевского курсанта, два года чеканил шаг у могилы Неизвестного солдата. После дембеля получил место в роте охраны. И пошло-поехало.
Похожий на Бога тогда еще совсем не походил на Бога. Был маленький, ладненький, скромненький, работящий и покладистый. К дням рождения начальства сочинял стихи-поэмы. Придумал этот поэтический подхалимаж еще в школе, когда ознакомился с одой великого Державина (который, в гроб сходя, благословил) на тезоименитство великой императрицы. Так что, можно сказать, великий Державин благословил и его тоже – две сотни лет спустя.
Глава 20
Толстяк с тремя головами сидел напротив Кати и улыбался всеми тремя головами одновременно, хотя и по-разному. Очкарик Чехов кривил рот, припадочный Достоевский щурил глаз, а борода Толстой пришлепывал толстыми жадными губами.
Катя была девочка юная, но смышленая. Про любовь престарелых эротоманов к маленьким девочкам подруги рассказывали в минуты взаимных откровений – после домашнего просмотра какой-нибудь порнушки. Бывало, подруги делились собственным опытом, пугающим и притягательным одновременно.
Короче говоря, Катя была девственницей не по убеждениям, а волею случая. И насчет толстяка с тремя старосветскими головами особенно не заблуждалась. Поэтому первая мысль, посетившая девичью головку после обретения чуда-юда, не на шутку смутила.
Если у него три головы, то и тот самый мужской инструмент у него тоже имеет три ствола? Или нет? А если да, то как? Что будет? Подумать страшно.
С другой стороны, руки – две, ноги – две, всё как у людей. Может и со всем прочим обойдется?
Глава 21
На уроках литературы одноклассники хихикали, кукожили носы, злобно вымучивали тяжеловесные державинские строки, написанные полумертвым языком XVIII века. А похожий на Бога тут же уловил суть. Смысл. Понял могущество слова. И через недельку накатал поэму ко дню рождения классной руководительницы. Та растаяла. И заказала ему юбилейную поэму для директора школа. Тот просиял, выслушав изобретательное стихоплетство, посвященное терниям директорской судьбы. Тут же освободил юного поэта от уроков, потребовал немедленно сочинить оду заместителю министра. Заместитель женил сына, директор школы попал в список гостей. Стихотворное поздравление молодых показалось директору и своевременным, и уместным. Так пошло-поехало. Заместитель министра осчастливил стихами своего начальника, тот – своего… Оказалось, власть предержащие обожают стихи. Не вообще стихи, а конкретные, посвященные их властительному брюху.
Почему Союз писателей выпустил из рук это могучее оружие, почему отдал на откуп никому не известному ловкачу – знает один Создатель. Такова жизнь: умных много, ловких мало!
Судьбе было угодно сочинить лихой сюжет. Она вознесла простого человека из рабоче-крестьянской семьи в небесные сферы. И в конце концов сделала похожим на Бога. Зачем? Спросите у автора сюжета, если сможете!