– Не иронизируй. Мой план сработал. В течение пяти дней ни один матарский мужик не смог переспать с женщиной. За исключением моего мужа. Мощный стимул, я тебе скажу. И тем не менее если бы не этот твой мистер Тибодо, ты бы, наверное, все еще сидела в подвале. После того как тебя увезли, он тут перевернул все вверх дном.
– Бобби? А он…
– Ждет тебя у входа. У него теперь совсем новый имидж. На мой взгляд, очень смелый. Передай ему, пожалуйста, мои комплименты по этому поводу.
Глава двадцать вторая
Флоренс услышала крики толпы еще до того, как они с Лейлой вышли из парадной двери дворца.
– Что это? – спросила она у Лейлы.
– Твои фаны, моя дорогая.
На площади перед дворцом собрались тысячи людей. Большинство из них были женщины. Увидев Флоренс, они начали улюлюкать, как это обычно делают женщины на Востоке, хотя подобная традиция уже довольно давно была забыта в прогрессивном Матаре. Потом они принялись скандировать:
– Фло-ренц! Фло-ренц!
Самой Флоренс, стоявшей перед ними на мраморных ступенях, ее собственное имя почему-то вдруг показалось похожим на название какого-то цветочного освежителя воздуха. Толпа хлынула вперед, окружив ее, каждый старался к ней прикоснуться. В руках у нее вдруг оказались цветы. Дворцовая стража попыталась оттеснить всех этих людей, но безуспешно.
Лейла тем временем была занята контролем над установленными заранее телекамерами, чтобы ни один момент этой встречи не оказался упущенным для канала ТВМатар и, следовательно, для миллионов его зрителей. В последнее время она вообще стала подмечать за собой ухватки профессионального продюсера реалити-шоу, и это несколько пугало ее.
– Фло-ренц! Фло-ренц!
Лейла склонилась к Флоренс и прокричала ей в ухо:
– Думаю, тебе надо сказать им что-нибудь, иначе они тебя не отпустят.
– Но…
– И не забудь поблагодарить Газзи, а то ты никогда не уедешь отсюда.
Флоренс покраснела и проглотила комок, вставший вдруг у нее в горле. В этот момент она чувствовала себя скорее крайне уставшей, чем торжествующей, но тем не менее подняла руки над головой, чтобы успокоить толпу. В ее сознании мелькнул образ актера Питера О'Тула, бегущего по крыше одного из вагонов начиненного динамитом турецкого поезда. Она попыталась выбросить его из головы, но не смогла. Знаменитый фильм продолжал прокручиваться перед ее внутренним взором. В следующее мгновение она вспомнила раненого турка, который стреляет из пистолета в плечо О'Тулу, и эта картина заставила ее посмотреть на толпу уже другими глазами. Флоренс стало страшно. Большинство женщин на площади были в европейских платьях, однако среди них было немало и в традиционных абайях. Быть может, антрополог из Чикагского университета не врал – наверное, не все арабские женщины хотели освобождения от мужского ига. Флоренс со страхом подумала, как легко ее убить прямо сейчас. Под любым из этих просторных одеяний могло скрываться оружие.
Тем не менее этот страх вдохновил ее. Резким жестом она заставила толпу замолчать. Люди на площади повиновались. Она открыла рот, чтобы к ним обратиться, но не нашла слов. Только сейчас она заметила, что по щекам ее текут слезы.
– Дорогая, – настойчиво сказала ей Лейла. – Надо собраться. Возьми себя в руки.
В этот момент Флоренс услышала мужской голос с отчетливым южным акцентом. Голос сказал:
– Черт возьми, девушка, ты что-нибудь скажешь этим своим поклонницам или так и будешь стоять разинув рот, как будто выиграла конкурс "Мисс Америка"?
Голос принадлежал женщине, облаченной в оранжевую абайю. Флоренс обернулась и посмотрела на Лейлу, но та лишь усмехнулась и подмигнула.
Первым импульсом Флоренс было немедленно броситься в объятия к этому оранжевому видению. Однако в следующую секунду она поняла, что начать обниматься на виду у всех с переодетым в мусульманскую женщину агентом ЦРУ – не лучшее, что следует сделать по случаю празднования победы феминистских идей.
– Ну так чего? – сказало существо в оранжевом одеянии. – Скажи им что-нибудь. Или будем торчать здесь целый день?
Флоренс еще выше подняла правую руку, и толпа перед ней окончательно смолкла.
– Хвала Всевышнему, сестры. Я счастлива снова быть с вами. И думаю, что ваши мужья счастливы тоже!
Толпа одобрительно загудела.
– Я благодарна всем вам, а также жене эмира.
Лейла помахала рукой и негромко проговорила, не поворачивая головы:
– Не забудь про Газзи.
– И, конечно, я благодарна эмиру, – сказала Флоренс, – Льву Матара, новому Саладину… – Флоренс изо всех сил старалась не рассмеяться. – Рыцарю… и защитнику арабских женщин… по всему миру!
– Тебе не кажется, что ты чуть-чуть перебарщиваешь, дорогая?
Выражение лица Флоренс не ускользнуло от внимания Матарского Льва, сидевшего перед телевизором в своем кабинете. "Сука", – мрачно подумал он.
Однако толпа была счастлива, и это в конечном итоге было самым важным. Тем более что через несколько часов сука будет уже в самолете – и скатертью ей дорога.
Толпа продолжала скандировать: "Фло-ренц! Фло-ренц!" Лев Матара нащупал пульт дистанционного управления и, нажав пухлым, унизанным кольцами пальцем на кнопку, выключил телевизор.
– Я никогда с женщиной раньше не целовалась, – прошептала Флоренс на ухо Бобби.
Лейла заранее распорядилась, чтобы их поодиночке доставили в квартиру Флоренс, выходящую окнами на площадь Мальборо. До вылета в их распоряжении оставалось несколько часов.
– А я никогда не спал с лесбиянкой, – сказал Бобби. – Хотел, но как-то вот не срослось.
Они снова занялись любовью. Потом Бобби поднялся с кровати и подошел к балконной двери. Уже наступал вечер, и на улице зажигались огни.
– Пора выдвигаться, Фло, – сказал он, глядя на площадь.
Флоренс улыбнулась. Она закуталась в шелковые простыни и чувствовала себя совершенно счастливой.
– Ты будешь всю жизнь меня так называть? Называй меня Флоренц.
Бобби оглянулся через плечо:
– Так и знал, что это придет тебе в голову.
Она не могла отвести от него глаз. Он напоминал ей Стива Маккуина – такой же белокурый, такой же кудрявый и такой же опасный. Его пистолет лежал на столике рядом с кроватью.
– Расскажи, как ты меня нашел, – пробормотала она.
– Уже рассказывал.
– Расскажи еще раз. Я люблю, когда меня спасают.
– Ну, короче… Да нет, не могу я тебе все это рассказывать. Вставай, пора одеваться.
– Тогда еще немного любви.
– Мы займемся этим в самолете.
– А это будет удобный самолет? Там будет кровать? Я хочу заниматься любовью всю дорогу. Ну как ты меня нашел? Никуда не поеду, пока не расскажешь.
– Да я тебя просто заставлю.
– А я прикую себя наручниками к этой кровати.
– Не надоели еще наручники?
– Рассказывай.
Бобби посмотрел на нее, жаждущую любви и задрапированную в простыни, как мраморная скульптура. Наконец он вздохнул, и это был тот самый вздох, который сотни тысяч лет назад издал первый мужчина, уступая первой женщине.
– Фетиш, – сказал он.
– Все, что захочешь, дорогой.
– Да нет. Я имею в виду этого парня, который прислуживает эмиру. Я его прихватил.
– Как это – прихватил?
– Он работает на французов. Я это выяснил и объявил ему, что, если он не скажет, где тебя держат, я все расскажу эмиру. И он по-быстрому мне это дело слил. Я связался с Бутросом, а потом мы с ним… Ну, в общем, вот так все и получилось.
– А как ты выяснил, что Фетиш работает на французов?
– Слушай, мы не можем поговорить о нем в самолете? Помнишь эту француженку из Ум-безира? Аннабель… Такая лапочка… Она появилась в гареме как раз в момент религиозного просветления Малика… Так вот, она работает на французов. И я до нее добрался.
– Добрался до нее или забрался на нее?
– Да какая разница.
Флоренс швырнула в него подушкой.
– Уж прости, что тебе пришлось пройти через такой ад, пока ты искал меня.
Взрыв отбросил Бобби назад на кровать. Его инстинкт сработал мгновенно, и он накрыл Флоренс своим телом. В следующую секунду на них обрушилась половина потолка.
Лицо Флоренс было крепко прижато к его груди, и она слышала, как лихорадочно колотится его сердце.
– Быстро одевайся, – скомандовал он, натягивая брюки.
Взяв свой пистолет, он осторожно подкрался к балконной двери. Всполохи пламени снизу осветили его фигуру.
– Похоже, началась твоя революция, Фло.
Глава двадцать третья
Флоренс осторожно подобралась к балкону и посмотрела через перила вниз.
– Заминированный автомобиль, – сказал Бобби. – Взрывчатки не пожалели.
– Лейла! – воскликнула Флоренс и начала набирать ее номер на телефоне Бобби.
Здание вздрогнуло от нового взрыва, который произошел где-то далеко. Следом за ним по всему городу взорвалось еще пять-шесть бомб. Бум, бум, бум – слышалось практически через равные интервалы.
– Действуют по плану, – сказал Бобби.
Наконец Лейла взяла трубку:
– Флоренс? Что-то происходит! Слава Богу, я успела вывезти отсюда Хамдула.
– Ты цела?
– Несколько царапин. Окна вышибло взрывной волной. У нас тут пожар. И разумеется, никто не пытается его погасить. Все заняты тем, что бегают вокруг и вопят без всякого толку. Вы где? У тебя?
– Да. По всему городу слышны взрывы. Бобби говорит, что это спланировано.
– Уходите оттуда быстрее. Я слышу стрельбу. Подожди-ка, кажется, я еще кое-что слышу.
В трубке раздался звук вращающихся лопастей.
– Это вертолет, – сказал Лейла. – Тот самый, который ты ему подарила. Очень мило с его стороны, что он не предупредил меня о нашем отъезде.
– Улетай поскорей, – сказала Флоренс.
Звук лопастей в трубке стал намного громче.
– Флоренс! – удивленно закричала Лейла.
– Я здесь.
– Они улетают… Они уже поднялись! Я его вижу. Он сидит рядом с пилотом!
Шум в трубке становился все громче.
– Свинья! Жирный, похотливый, трусливый…
После этого Флоренс услышала взрыв.
– Лейла?!! Лейла? Лейла?
– Что там происходит? – спросил Бобби.
– Лейла!
Бобби забрал у Флоренс свой телефон и поднес его к уху. Немного послушав, он нажал "отбой".
– Пора уходить.
Он протянул ей оранжевую абайю, которая была на нем, когда она вышла из дворца:
– Надень вот это.
Она молча уставилась на оранжевый балахон.
– Фло, у нас тут не показ мод.
Флоренс медленно натянула на себя арабское одеяние. Оно еще хранило запах самого Бобби. Тем временем он сдернул с кровати простыню, вынул свой складной нож, прорезал в ней дырку и надел простыню через голову.
– Обожаю маскарады, – сказал он. – Пошли.
Они решили спуститься по лестнице, а не в лифте. Пройдя восемь этажей, Бобби осторожно открыл дверь и выглянул в вестибюль. Флоренс стояла, прислонившись к бетонной стене, и пыталась взять себя в руки. Внезапно она услышала какой-то шум.
С улицы в здание ворвались четверо мужчин в европейской одежде. Они разговаривали, и Флоренс уловила акцент.
Говорили они громко, явно ничего не боясь, и держали в руках пистолеты. Когда они пробежали к лифту, Бобби медленно прикрыл дверь и опустил рычаг на пожарной двери, наглухо заперев ее.
– Это васабийцы, – шепнула ему Флоренс, а он вопросительно посмотрел на нее. – Один из них неправильно произносит слова. Поверь мне – это васабийцы. И скорее всего, мукфеллины.
Спустившись в подвал, Флоренс и Бобби обнаружили черную лестницу. На лестничной клетке было затянутое проволочной сеткой оконце. Положив ладонь на рукоятку своего пистолета, Бобби поглядел в окно, а затем резко отпрыгнул назад и задвинул засов на наружной двери, которую кто-то уже пытался с другой стороны открыть. Поднявшись на второй этаж, они оказались в длинном коридоре, в конце которого была дверь, ведущая на небольшой балкончик. Они вышли на этот балкон и посмотрели вниз, где стоял огромный контейнер, наполненный мешками с мусором.
– Сможешь прыгнуть? – спросил Бобби.
Флоренс кивнула. До контейнера было что-то около семи метров.
Они рухнули на мусор под аккомпанемент страшного писка. Флоренс почувствовала, как под ней что-то шевелится. Это были крысы. У нее невольно вырвался крик. Бобби начал колотить их руками. Затем он разгреб мусорные мешки и забросал ими себя и Флоренс, которая в ужасе прислушивалась к возне грызунов. Мусор находился в этом контейнере уже несколько дней при температуре около 40 градусов. От зловония кружилась голова. Бобби протянул руку и погладил Флоренс по плечу.
– Самый лучший способ узнать чужую страну поближе, – шепнул он.
Балконная дверь над ними с треском распахнулась, и они услышали два голоса. Флоренс затаила дыхание. Дверь закрылась. Все стихло. Они пролежали не шевелясь около десяти минут. Наконец Бобби шепнул ей:
– Будешь заказывать десерт или попросим счет у официанта?
Выбравшись из мусорного контейнера, они пошли в сторону набережной, стараясь держаться в тени. В городе слышались новые взрывы и выстрелы. Наконец Бобби и Флоренс добрались до небольшой площади с газоном посередине и нырнули в заросли кустов на углу.
– Если нас остановят, – сказал Бобби, – изобрази истеричку. Как будто ты напугана до смерти.
– С этим проблем не будет. Куда мы направляемся?
Бобби секунду подумал:
– Аэропорт закрыт. Значит, в гавань.
– А твое водное такси все еще функционирует?
– А ты думала! Через час мы уже будем у себя в субмарине попивать французское шампанское и заниматься любовью до умопомрачения.
Она почему-то не поверила ему, а в следующую секунду до нее дошло, что он вернулся за ней по собственной инициативе. Бобби действовал в одиночку.
– Направляемся прямо к воде, – сказал он. – Где вода – там лодки, а где лодки – оттуда можно свалить.
– Ты вернулся за мной один, так ведь?
– Все будет клёво. Я таких переворотов на Ближнем Востоке повидал больше, чем ты съела горячих завтраков.
Они подошли к перекрестку. Бобби выглянул за угол и быстро спрятался. Улица была перегорожена бронетранспортером с пулеметом на турели и опознавательными знаками матарской армии.
Они двинулись по улице Соумс, которая тянулась параллельно набережной. Бобби еще раз выглянул из-за угла и жестом приказал Флоренс поворачивать обратно. Все улицы, ведущие к гавани, были блокированы.
– Похоже, сегодня вечером они не одобряют прогулок по берегу, – пробормотал Бобби. – Пора узнать, что творится.
Они продолжили свой путь по Соумс, пока не остановились у магазина бытовой техники с телевизорами и микроволновыми печами в большой стеклянной витрине.
– Посматривай по сторонам, – сказал Бобби, вынимая отмычку и наклоняясь к замку.
Через секунду замок щелкнул. Бобби осторожно открыл дверь, прислушался – не сработает ли сигнализация. И они вошли внутрь.
В магазине у одной стены стояло штук пятьдесят телевизоров. Бобби прошел за прилавок и принялся щелкать выключателями. Все пятьдесят экранов засветились, и магазин залило неровное голубоватое сияние.
– Вот где надо смотреть Суперкубок, – сказал Бобби, нажимая кнопки сразу на нескольких пультах.
– Сорок пятый канал, – сказала Флоренс. Это был канал ТВМатар.
При обычных обстоятельствах в это время на ТВМатар должен был идти комедийный сериал "Мукфеллахи", рассказывающий о жизни туповатых сотрудников религиозной полиции. Однако сейчас на экране появилось мрачное лицо какого-то человека, сидевшего за столом в студии новостей. Ни Флоренс, ни Бобби не нужно было объяснять, что это значит. Человек на экране был в традиционном одеянии матарского муллы и говорил по-матарски, а не по-английски. Первое, что Флоренс разобрала в его речи, были слова "преступные", потом "неверные", потом "временные", после этого "имам Малик" и, наконец, "хвала Всевышнему". Ни одно из них не вселяло надежды на светлое будущее. В который раз уже Флоренс подивилась тому, как зловеще на самом деле могут звучать в человеческих устах слова "Аллах всепрощающий и сочувствующий". Затем она услышала свое собственное имя и, хотя ей было весьма жарко под плотной арабской абайей, явственно ощутила, как по спине у нее пробежал холодок. Из выступления ведущего Флоренс узнала, что она по-прежнему находится где-то в городе и что все добрые граждане должны оставаться бдительными, поскольку она очень опасна. Флоренс теперь враг и пособник сатаны.
Бобби тем временем стоял у выхода на улицу с пистолетом наизготовку на тот случай, если сигнализация все-таки бесшумно сработала и разгневанный господин Мохаммед Дера'а, чье имя красовалось на вывеске перед входом, уже мчится сюда, дабы восстановить право собственности на свои товары.
Мулла продолжал вещать. На священной земле Матара, хвала Всевышнему, сменился правитель. Десятилетия коррупции и упадка, мерзкого в глазах Всевышнего, теперь позади. Началась новая заря (хотя часы вообще-то показывали восемь вечера). Провозглашена революционная исламская республика. Хвала Всевышнему. Гражданам запрещается выходить на улицу до тех пор, пока последние остатки старого режима не будут окончательно "вычищены".
На экране появилась фотография Газзи. Он был в темных очках, улыбался и приветливо махал рукой фотографу. Этот снимок был сделан в те времена, которые в газетах принято называть "более счастливыми".
– Имам объявляет всем своим гражданам! Богохульник, предатель и пособник империалистов эмир Газзир бен Хаз мертв. Аллах Акбар. Он пытался трусливо сбежать из своего дворца, но его вертолет, предоставленный американцами, задел дерево и рухнул на землю. Бывшая жена эмира….
Флоренс затаила дыхание.
– …находится под арестом. Она уже дает показания о своих преступлениях против Аллаха Всемогущего и граждан Матара. Да живет вечно наш славный и благословенный имам Малик! Возлюбленный Всевышним, ниспосланный нам Всевышним, спаситель священной земли Матара!
Флоренс начала набирать номер на мобильном телефоне.
– Что ты делаешь?
– Это Ближний Восток. Буду торговаться.
Бобби вздохнул: