- В пять. В это время их и надо ловить, а то после кофе у них случаются приступы раздражения.
- Что ты мне можешь сказать насчет Годо и кокаина? Гарсиа говорит правду?
- Собака лает… - Эльза достала сигарету и застыла в ожидании.
Я без всякого желания дал ей прикурить.
- Ты злишься, - замурлыкала она - В любом случае нужно послушать, что скажет наш малыш. Он шел на свидание с Розой, а Роза ему не позвонила При нем была спортивная сумка Кокаин исчез.
- А кто знал, что в ней был порошок?
- Не знаю.
Роза пару раз нажала на автомобильный сигнал. Ей не нравилось, что я остался наедине с ее сестрой. Не оборачиваясь, Эльза нетерпеливо махнула рукой.
- Не хотел говорить при Розе, но ты просто неотразима, Эльза.
- Спасибо, Макс. - И она выпустила в меня струйку дыма. - Сам знаешь, что говорят о влюбленных женщинах.
- Ты ревнуешь к своей сестре?
Уже уходя, Эльза обернулась:
- Разве есть повод? Кстати, это все твое. - И она бросила мне пакет с костюмом и ботинками. Я поймал его на лету. - Не за что! - Она улыбнулась, коснулась губами своей ладони, дунула на нее, посылая мне воздушный поцелуй, и ушла, не оборачиваясь. Эльза никогда не оглядывалась, уходя. У нее было то, что называют стилем. Я всегда попусту ждал, что она обернется и подарит мне прощальный взгляд. Ну давай, думал я. Обернись разок, хотя бы всего один раз и только сегодня, порадуй глупыша Макса, он будет долго об этом вспоминать. Все зря. В ней был стиль, что да, то да. Она была выточена из первосортного мрамора.
Я так и стоял, прижимая к груди пакет, будто ребенка. Эльза села в "вольво", и машина сорвалась с места. Мысленно я поднял бокал за обеих сестер. Если бы узаконивший моногамию идиот был знаком с ними, он бы десять раз подумал, прежде чем сделать такую глупость.
17
Для начала я решил наведаться к Годо домой. Он жил на перекрестке кривых улочек настоящего, старого Мадрида. Я несколько раз позвонил по домофону. Ответа не последовало. Тогда я направился к следующей двери, ведущей в бар "Эль Ластре". Грязная пивная с загаженным полом. Пузатый официант за стойкой изучал газету для интеллектуалов "Новости со всего мира". МАЛЬЧИК-ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ ИСЧЕЗ, - извещал заголовок. И буквами помельче: "Маурисио, астурийский мальчик-летучая мышь, сбежал со своей невестой Алисией. Отец девочки обещает вознаграждение в десять миллионов". В качестве иллюстрации к скандальной заметке - жуткая фотография лысого мальчика с уродливым зобом и глазами навыкате, орущего, высунув язык и демонстрируя вампирские зубы. На витрине под стеклом - жирные копченые колбаски, фрикадельки под прокисшим красным соусом, "русский салат" и полупустая ржавая банка с тунцом. В качестве украшения - календарь с полуголой девицей, оседлавшей мотоцикл, с двумя огромными сиськами, вырвавшимися из расстегнутой "молнии" на куртке, а на другой стене - плакат с праздника святого Исидро восемьдесят восьмого года с изображением чьей-то правой руки, которая прикрывает зад, пытающийся увернуться от удара рогом грязно-белого быка. Изысканная публика была представлена четырьмя лоботрясами, пребывавшими в состоянии отходняка, а потому не игравшими в бильярд. Я направился прямо к ним.
- Кто из вас Годо? - поинтересовался я, собрав все скудные запасы любезности, почти иссякшей к этому часу.
- Нет здесь ни готов , ни остготов, - буркнул, не глядя на меня, один из недорослей, с побрякушкой на шее и вросшей в ухо серьгой.
Скорей всего, он сверкал остроумием именно потому, что не удосужился посмотреть на меня. Я взял деревянный шар.
- Прежде чем тявкнуть еще раз, посмотри на меня, парень, а то как бы тебе не подавиться этим шаром.
Я швырнул шар на сукно и пошел к стойке, на которой корчилась в предсмертных муках засаленная тряпка да валялся сложенный пополам номер "Марки", сообщавший об отставке тренера "Атлетико". Там же стояли пара грязных стаканов и тарелочка с бандерильей. Я метнул бандерилью в сторону моего надменного друга и постучал пустой тарелкой по прилавку. Официант отложил жуткую газетенку, и его лицо неожиданно возникло на том самом месте, где минуту назад красовалась физиономия монстра с обложки, при этом обнаружилось впечатляющее сходство черт обоих персонажей: оба лысые, с бесцветными глазами навыкате, длинными блестящими ресницами. Если бы не уши - большие, остроконечные, а-ля принц Уэльский, никто и ни за что не отличил бы эту голову от сваренного вкрутую яйца Полное впечатление, что мне явился за секунду постаревший на сорок лет астурийский мальчик - летучий мышонок по имени Маурисио.
- Уж не приходитесь ли вы отцом этому малышу? - поинтересовался я.
- Было бы неплохо, - отозвался он. - За десять миллионов я бы продал его, даже если бы он еще больше напоминал жертву аборта.
- Годо не заходил сюда сегодня?
- А я почем знаю! - ответил пивной бочонок. - Я вам не Радио Макуто.
Я положил на стойку, прямо перед его носом, руку с зажатыми в ней пятью тысячами песет.
- Может, сейчас припомните?
- Ну был он здесь с час тому назад. Выпил кофе с алказельцером, выкурил пару косячков, полистал прессу, - движением бровей он показал на "Марку", - сказал, что в этом году "Атлетико" продует, и испарился.
Вот и доверься такому. Я вовсе не просил у него столь подробного отчета. Я убрал руку и аккуратно спрятал деньги в портмоне. Лапа официанта застыла на полпути.
- Эй, - запротестовало вареное яйцо, - эй, это мое, ты, дерьмо колченогое!
Он все больше раздражал меня.
- Ну так обратись в кассу, летучая мышь с яйцами!
Я вышел из бара и затаился за дверью. Через десять секунд следом за мной выскочило вареное яйцо, сжимающее в сморщенных лапках нож Мгновение он растерянно оглядывался по сторонам, высматривая меня на улице. Когда он обнаружил врага в полушаге от себя, было поздно. Одним ударом я расплющил ему нос, он рухнул, как мешок с картошкой, да так и остался лежать на асфальте. Зря я в свое время не занялся пластической хирургией: еще немножко - и этот уродец стал бы совсем неплох. Причем без всякой анестезии. Немногочисленные прохожие почтительно сторонились, давая мне пройти. Я достал платок, вытер кровь с одного из своих колец, и выбросил нож в первую же урну. Дети играли в футбол. Я перехватил мяч, провел его пару метров и отпасовал назад ударом каблука В тревожащей воображение витрине магазина нижнего белья отразился один из мальчишек, украдкой показавший мне средний палец. Я машинально сунул руку во внутренний карман пиджака и тут же вспомнил, что оставил фляжку в другом месте. Мне подумалось, что моя жизнь летела куда придется, подобно мятежной птице, а может, шла ко дну, как тонущий корабль.
18
Я зашел в бар Тони. Правда, теперь он уже не был баром Тони. Да и никогда им не был. Тони был всего лишь одним из наемных работников без контракта, которых хозяин, если того захочет его левая нога, может выгнать без каких-либо объяснений, выходного пособия и предварительного уведомления, как того требует официальное законодательство. В общем, без всех этих церемоний, которые - по мнению либералов - разваливают мировую экономику. В последнее время хозяин надумал выправить ему все необходимые документы, так как прознал, что наем инвалида освобождал его от налогов. Тони был совершенно окрылен. Впрочем, все это осталось в прошлом, и лучше было опустить занавес и забыть. За стойкой "Голубого кота" стоял новый паренек, худющий и такой же смуглый, как Тони. Конечно, они поспешили найти замену. Какой-то тип потягивал кофе. За версту видно - легавый. Его ноги распространяли невыносимый запах, а каждый глоток сопровождался громким всхлипом.
- Как дела, приятель? - поприветствовал я бармена. - Как тебя зовут?
- Сабас.
- Свари мне кофе, Сабас, - попросил я. - А где
Тони? Он сегодня отдыхает?
Пока новенький доставал чашку и готовился поработать, хлюпающий тип повернулся ко мне.
- Тони обрел вечный отдых. Его пристрелили вчера. Всадили четыре пули с близкого расстояния и сломали руку. 45-й калибр, это вам не шутки.
Он протянул мне раскрытое удостоверение, вероятно полицейское. Я в него не взглянул. Мне было до лампочки, полицейский он или нет, и даже если бы он оказался самим папой римским в окружении сорока ангелочков, я не собирался беседовать с ним.
- Нам пока мало что известно. Мы только приступили.
- Понятно.
- Может, тот, кто участвовал в переделке, явится сюда, особенно если это новичок. Позвольте ваше удостоверение.
Я протянул ему просроченную карточку. Чего доброго этот легавый с вонючими ногами вообразил, что сильно напугал меня. Он вернул мне удостоверение личности, даже не взглянув на него.
- Максимо Ломас Гонсалес. Ты известная личность, верно?
- Тыкать советую малюткам-племянникам. Похоже, мое замечание его не впечатлило. Теряю
квалификацию, подумалось мне.
- Чем вы занимаетесь?
- По утрам пью кофе, вечером - виски.
- Вы были здесь вчера?
- До десяти или четверти одиннадцатого. Я обратил внимание на эти часы. Кстати, вчера здесь было зеркало.
- Вошли трое. Кроме парнишки были еще женщина и мужчина. Один из этих троих наследил. - Он показал на засохшее пятно крови. - Судя по количеству крови, вполне вероятно, что этот человек умер. Кроме того, в баре находились еще две парочки. Они ушли, когда дело приняло крутой оборот. К сожалению, они были слишком заняты собой и мало что запомнили. Ну, вы же понимаете. - Он заговорщицки подмигнул мне, и я почувствовал, что все мои несчастные потроха завязываются в тугой узел. - Обнюхивали друг друга, а на парня за стойкой и не взглянули. Но один из них, после того как его сучка ушла, заявил, что смог бы узнать женщину. Платиновая блондинка, эдакий развевающийся штандарт.
- Если она объявится, познакомьте меня. Я что-то засиделся в холостяках, сам не знаю почему.
- Наверное, потому, что не женился. - И он весело засмеялся над собственной шуткой.
- Ха-ха, - сказал я, - если так, то это легко исправить.
Люди вечно преувеличивают. Конечно, Эльза блондинка, но отнюдь не платиновая. Еще не хватало! А вот под словами про штандарт я бы и сам подписался. Рядом с ней "Юнион Джек" годился, только чтобы вытирать сопливые носы.
Полицейский шумно втянул остатки кофе и поднялся, а тем временем новый официант ставил перед моим носом полную чашку дымящегося кофе.
- Ладно, мне пора идти, - сказал легавый и вытер рот тыльной стороной ладони. - Счастливого Рождества! Вы ничего не хотите мне сказать, пока я не ушел? Чего-нибудь, что имеет отношение к этому делу? Меня достали невинные, ничего не знающие овечки.
- Никак не пойму: вроде вчера тут не было этого странного сырного запашка. Наверное, кто-то из этих типов захотел проглотить бутербродик после нелегкой работы.
То ли он не понял юмора, то ли просто не обратил внимания. Мои таланты скатились ниже нулевой отметки.
- Мы думаем, что это были люди Альфредо Гарсиа. Вам это имя ничего не напоминает?
- Разве что какое-то кино.
- Если кто-то вздумает отстреливать их и дальше, он очень нас обяжет. Но я советовал бы ему поторопиться. Ладно, еще увидимся!
Чурка направился к выходу.
- Если это будет зависеть от меня, то нет. Он обернулся:
- Это будет зависеть только от меня. Даю тебе три дня, великая знаменитость.
И ушел. Я остался вдвоем с Сабасом. Отхлебнул кофе. Он оказался слишком жидким. Парень смотрел на меня с любопытством. Ужас до чего худой. Почему-то он был мне симпатичен. Может, потому, что на нем было прямо-таки написано, что он едва сводит концы с концами, а может, потому, что у него было хорошее лицо.
- Послушай, - сказал я, - ты напоминаешь мне Тони. Ты его брат?
- Нет.
- Это хорошо.
Я сделал еще глоток.
- То есть брат, но только двоюродный.
Я взглянул ему прямо в глаза. Кадык на горле у паренька так и ходил, казалось, он вот-вот расплачется. Я не был расположен к выражению эмоций и от души пожелал, чтобы мальчишка сумел взять себя в руки.
- Мне очень жаль. Я отпил еще кофе.
- Здесь не хватает сахара.
Сабас пошарил в ящиках возле кассы.
- Не там, - пришел я на помощь, - под кофеваркой.
Он достал из ящика пару пакетиков сахара и протянул мне. Я высыпал один в кофе, а другой положил в карман. Кто знает, вдруг он подсластит мне сегодняшний день?
19
Я направился в свой курятник. Или в цветник? Зная, что там меня поджидают эти две штучки, я чувствовал себя ревнивым и ревностным петушком. Припаркованная возле дома машина Эльзы диссонировала с моим ободранным рыдваном, да и со всем кварталом. Удивляюсь, как это до сих пор никто не поцарапал ей дверь или не проткнул колесо. В руках у меня по-прежнему был пакет с костюмом и ботинками.
- Как ты долго, - упрекнула Эльза. Иногда упреки звучат слаще музыки.
- А вы скучали без меня?
- Я да, - ответила Эльза. - Роза, разогрей тортилью .
- Эльза, а где моя фляжка? Ты ее захватила?
- Ой! - Она зажала себе рот рукой. - Вот дырявая голова!
Стол был накрыт. Они купила хлеба и приготовили испанскую тортилью. Три тарелки, три стакана, три куска хлеба (да еще один старый сухарь, то есть я), солонка, кувшин с водой, бутылка "Рибера дель Дуэро" - нектар для моей пересохшей глотки, три бумажные салфетки и хрустальная ваза с веточками розмарина, усыпанными фиолетовыми цветочками: идеальная модель семейного счастья. Благословенные женщины. Воистину Богу стоило лишить нас ребра, чтобы создать их. Роза зажгла конфорку и стала разогревать на сковороде тортилью. Я вошел в спальню и положил коробку с ботинками в гардероб. Достал костюм. Вот уж несколько лет мне не приходилось держать в руках таких вещей. Я повесил костюм на единственную вешалку. Отстегнул кобуру и бросил ее на кровать. Я как раз надевал пиджак, когда неожиданно вошла Эльза. Я ее не звал.
- Как говорится, не дадим моли умереть с голоду, - бросил я через плечо.
- Почему ты так говоришь?
Эльза даже не возмутилась. Она привыкла к моим грубостям. Подошла сзади и обняла меня. Я отбросил ее руки.
- Я не буду его носить.
- Тебе не нравится?
- Нравится. - Я повернулся к ней лицом. - Но мне не нравятся деньги, на которые его купили.
- Мои деньги?
- Они в самом деле твои? Откуда они появились? Или лучше спросить… каким местом они заработаны?
Я уставился на ее живот. Когда я наконец перевел взгляд наверх, глаза Эльзы метали молнии, а верхняя губа трепетала, как листок бамбука на ветру. Я порадовался, что она не разучилась злиться. Голос Розы, возвещавший о том, что обед готов, заглушила звонкая пощечина. Она принадлежала мне по праву, и я не стал ее возвращать.
- Эту ты заработал сейчас. - Ее голос звенел от бешенства. - А эту я тебе задолжала раньше.
От следующей оплеухи вспыхнула вторая щека. Я и не пытался защищаться. Я улыбался.
- Ты белоручка, Эльза, белоручка.
- А ты свинья! Тебе никто об этом не говорил?
- Ты первая, солнышко! Всегда была и останешься первой.
Мы покинули импровизированное поле боя. Эльза в три секунды стерла с лица следы негодования, а Роза разрезала тортилью на три части.
- Я волнуюсь, - сказала она. - Годо не подает признаков жизни.
- Ба-а, - протянула Эльза, - какие новости! Приходит в себя после вчерашней или позавчерашней пьянки. По утрам его следовало бы привязывать к красному знамени. По случаю похмелья, - пояснила она, устыдившись неудачной шутки.
- А как мы будем спать? - поинтересовалась младшая. Меня всегда восхищала женская практичность. - Здесь только одна спальня. Забавно! Как в походе.
- На редкость забавно, - поддела моя блондинка.
Розу вовсе не забавляло происходящее. Просто она старалась изображать беззаботность, которой на самом деле не испытывала, и я был ей за это благодарен.
- Кому-то придется спать на диване.
- Не мне! - поспешила уточнить Эльза.
- И не мне, - присоединилась Роза.
Эльза бросила на сестру испепеляющий взгляд. Она понимала, что Розе совсем не улыбалось видеть, как мы спим вдвоем.
- Хорошо, - рассудил я с соломоновой мудростью, - ляжем все вместе.
Сестры смотрели на меня обескуражено, и я был вынужден сделать вид, что пошутил.
- Я хочу сказать, что джентльмен добровольно отправляется на диван, - и изобразил дежурную улыбку.
Я одним глотком осушил стакан вина и хотел налить еще, но Эльза решительно забрала у меня бутылку.
- Не спеши, Макс.
Ее жест показался мне унизительным, но не хотелось терять время на споры со скалой.
- Как нам хорошо вместе, - воскликнула Роза. - А давайте поужинаем вместе в Сочельник? Ну пожалуйста, - добавила она, умоляюще глядя на меня. - Или ты ужинаешь со своей семьей?
- Моя семья отправилась посмотреть белый свет, - ответил я. - Склонность к оседлости проявил один я. Кто бы мог подумать обо мне такое лет пятнадцать тому назад.
- Оседлость - это когда все время в седле, - в очередной раз ляпнула моя наивная сельская девушка. - Не смотри так, сердце мое, - добавила она жеманно. - Я пошутила.
Уж не знаю, как я на нее смотрел, но внутри у меня все так и дрожало. Ничего не поделаешь - Светлячок всегда вызывал у меня волнение.
20
После обеда я взялся мыть плошки и сковородки. Роза прилегла. Я представил ее в нижнем белье посреди моей постели - и поплыл Лучше было постараться выкинуть это из головы. Я взял тайм-аут и решил сделать себе лимонный сок. Высыпал в стакан пакетик сахара, прихваченный из бара, и разрезал пару лимонов. Подошла Эльза
- Ты серьезно предлагаешь спать всем вместе? - прошептала она и, пока я выжимал лимон, обхватила мою шею сильными и нежными, как бархат, руками. - Это было бы изумительно.
Лучшее неделовое предложение за всю мою жизнь, но одновременно и весьма удобный повод подразнить Эльзу. Вот незадача! Порой я хотел эту женщину так сильно, что готов был убить за нее любого, но временами ненавидел так неистово, что мог бы убить ее своими собственными руками. В эту секунду я ее ненавидел. Я приходил в отчаяние оттого, что не мог совладать с желанием, которое она во мне вызывала, и оттого, что это же желание заставляло меня ненавидеть ее, да и себя заодно…
- Для тебя - да, но вот Роза… - возразил я, - не уверен…
- Ну разумеется. - Эльза отодвинулась от меня. - Она такая чистая, не то что я. Я просто недостойна тебя.
- Ты сама сказала это, Эльза, - улыбнулся я.
Не женщина, а магнит, но магнит имеет свойство притягивать заодно и острые гвозди. Я выжал из лимонов сок, добавил воды из-под крана. Поставил стакан и опять взялся за губку для мытья посуды.