- Натаниэль начал тискать мои груди. Он был очень груб, я закричала, стала звать мать, хотя я знала, что она мне не поможет. Тогда я крикнула: "Клинт, помоги мне", но тот так и остался сидеть на кровати, уставившись в одну точку. И в следующее мгновение я оказалась на полу. Эвери крепко держал меня за руки… - Оливия содрогнулась. - Это было самым страшным. Я не могла отбиваться. Я… Я до сих пор не терплю, когда кто-нибудь удерживает мои руки. Как-то мы занимались любовью с Полом, и он прижал мои руки к бокам. Он не хотел меня напугать, но я закричала. Пол испугался не меньше меня, поняв, какой ужас я испытываю. Бедный Пол, он и не сообразил", что сделал.
Оливия прижалась виском к теплому стеклу бокового окна и заерзала на сиденье. Скоро ей придется попросить Алека остановить машину у туалета. Последнее время ей требовалось посещать его гораздо чаще, чем прежде.
- Так вот, - продолжала она, - Натаниэль задрал юбку, стянул с меня трусы, а Эвери сунул их мне в рот, чтобы я не кричала. Мне казалось, я вот-вот задохнусь. И это было невероятно унизительно. Я так отбивалась, что в конце концов Эвери приказал Клинту подойти и держать меня за ноги. - Она посмотрела на свои руки, лежащие на коленях, в груди поднималась знакомая волна боли. - Когда я об этом вспоминаю, мне всегда становится жаль Клинта. - Оливия помнила сконфуженное лицо своего брата-близнеца, когда тот пытался решить, кому он должен помочь. Годом раньше он наверняка выбрал бы Оливию, но в четырнадцать лет одобрение старшего брата значило для него очень много. - Клинт плакал, но держал мою ногу, пока Эвери прижимал к полу другую.
Натаниэль навис надо мной словно башня. Все остальное запомнилось мне как кадры замедленной съемки. Он расстегнул "молнию" и вытащил огромный, напряженный член. Я вскрикнула, но кляп во рту заглушил мой крик. Следующее, что я помню, это тяжесть его тела. Он подмял меня, лишив всякой возможности сопротивляться. Но он никак не мог войти в меня. Натаниэль снова и снова повторял попытки, его лицо покраснело от досады. Он сказал, что это все равно что трахать кирпич. Я молилась, чтобы он оставил меня в покое, но негодяй хотел добиться своего. Я плакала, задыхалась и не могла пошевелиться под ним. - Оливия коснулась горла. - Натаниэль был таким тяжелым. Он едва не раздавил меня. Помню, как Клинт сказал: "Может, не надо, Нат". Но думаю, Натаниэль его даже не слышал. В конце концов мне показалось, что меня разрывают пополам. Боль была невероятная, и он не кончал очень долго. Думаю, тут я потеряла сознание. Потому что, когда я пришла в себя, в комнате уже никого не было. На юбке, на ногах была кровь. Окровавленной была и ручка двери.
Алек снял руку с руля и коснулся пальцев Оливии, нежно погладил их. Она благодарно ответила на его ласку, сжав его пальцы в своей ладони.
- Я не знала, что мне делать, и пошла к своей учительнице Эллен Дэвисон, - продолжала Оливия. - Она преподавала у нас естественные науки. Я не рассказала ей, что произошло, ни тогда, ни позже, но она каким-то образом узнала. Эллен повела себя так, словно давно ждала моего появления. У нее нашлась лишняя спальня, где уже была застелена кровать. Я просто переехала к ней, и все. Эллен перевела меня в другую школу, и я больше никогда не видела никого из моей семьи.
- Оливия, какой ужас! - искренне отозвался Алек.
- Я волновалась за Клинта, - продолжала она, - но, убежав из дома, думала только о себе. Когда я училась на первом курсе колледжа, мне сообщили о смерти матери. Я понимала, что должна поехать домой, узнать, как там Клинт, но я просто не смогла. Я так боялась Эвери и… - Оливия сморщила нос. - Мне казалось, что если я вернусь, то все мои усилия вырваться оттуда, забыть прошлое пойдут прахом и я навсегда останусь в том доме, снова стану прежней запуганной Оливией… Понимаю, это звучит глупо, но…
- Как ты могла беспокоиться о Клинте после того, что он сделал? - прервал ее Алек.
- На самом деле он в этом не участвовал. Ее слова не убедили Алека.
- Что ты хочешь этим сказать? Не участвовал? Он держал сестру, пока негодяй ее насиловал!
- Клинт…
Ты говорила, что твой брат-близнец был умственно отсталым, но ведь не настолько же, чтобы не понимать разницы между тем, что хорошо и что плохо?
- Ты прав, только… Пол всегда говорил, что я не дала ему шанса искупить вину, что Клинт был всего лишь ребенком…
- Нет, - Алек крепко сжал ее руку. - То, что случилось простить невозможно. И время тут не поможет.
Оливия закусила губу.
- Анни никогда бы не отвернулась от собственного брата, - неожиданно выпалила она. - И неважно, что произошло в прошлом.
- Во имя благотворительности Анни наделала много глупостей.
- И все-таки Клинт во мне нуждался, - заупрямилась Оливия. - Как только я начала сама зарабатывать, как только встала на ноги, мне следовало бы с ним встретиться. Эвери не умел о нем заботиться. Даже наша мать на это была не способна. Наш дом походил на выгребную яму, Алек. Тебя бы стошнило, если бы ты увидел его. А я просто оставила Клинта гнить там. - Она вырвала руку из ладони Алека и откинула волосы со лба. - Пару лет назад Эллен написала мне, что Клинт умер. Скорее всего, он стал алкоголиком, как и наша мать. Ему никто никогда не говорил, что выпивка может его убить. Если б я помогла ему, он, вероятно, был бы сейчас жив. - Она посмотрела на Алека. - А я его бросила.
- Чтобы выжить, - уточнил Алек. - Черт возьми, у тебя не оставалось выбора.
Оливия закрыла глаза, стараясь осознать его слова, поверить в них. Она вздохнула.
- Мне бы не помешало заглянуть в туалет.
Отогнув защитный козырек, Оливия посмотрелась в зеркало и ахнула. Нос покраснел, тушь потекла, оставив на щеках черные потеки.
- Мы остановимся на первой же заправке, - пообещал Алек.
Он ждал ее на парковке у маленькой заправочной станции. Алек протер ветровое стекло, снял галстук и пиджак, прежде чем снова сесть за руль. Кондиционер в "Бронко" отказывался работать нормально.
Алеку не удавалось отогнать прочь ужасную картину. Он снова и снова видел, как братья удерживают Оливию, пока семнадцатилетний амбал насилует ее. Только на месте Оливии он представлял собственную дочь. Может быть, Оливия все же была права, когда накануне вечером сказала, что следует несколько ограничить свободу Лэйси? Алек понятия не имел, где и с кем его дочь проводит вечера. Он мог помочь ей не больше, чем пьяная мать Оливии.
Оливия вернулась в машину, немного успокоившись и поправив макияж. Она совсем не загорела в ту субботу, когда Алек учил ее серфингу, и теперь зеленые глаза и черные ресницы резко контрастировали с алебастровой кожей. Это лишь подчеркивало ее хрупкую красоту.
- С тобой все в порядке? - поинтересовался Алек, пока она пристегивала ремень безопасности.
Оливия кивнула. Она вспотела, пряди волос прилипли ко лбу.
- Почему бы тебе не снять пиджак? - спросил Алек.
- Не могу. Мне пришлось застегнуть пояс юбки на булавку.
Он расхохотался, и ему самому стало легче от этого. Смех снял напряжение, но Оливия даже не улыбнулась.
- Ты думаешь, меня это волнует? Снимай его, здесь чертовски душно.
Он придержал пиджак, пока Оливия вытаскивала руки из рукавов, потом сложил его и положил на заднее сиденье. ; - Так лучше?
Оливия кивнула.
Алек завел мотор и выехал на шоссе. Они довольно долго молчали, прежде чем Алек понял, что Оливия тихонько плачет, отвернувшись к окну. Он съехал на обочину и заглушил мотор.
- Оливия. - Алек отстегнул оба ремня безопасности и притянул ее к себе. На мгновение она прижалась к нему так сильно, что он ощутил ее влажное тело под белой блузкой.
- Прости меня, - пробормотала она, когда снова смогла говорить.
Оливия немного отстранилась, опустила голову. Губы Алека почти касались ее макушки. Он закрыл глаза и прижался губами к шелковистым волосам.
- Я так давно об этом не говорила, - призналась Оливия, - я даже не думала об этом. - Она подняла на него глаза. На длинных ресницах сверкали слезинки. - Я благодарна тебе за снисходительность. Мне всегда казалось, что я должна быть выше того, что со мной случилось, забыть о прошлом и помочь Клинту, но…
- Но ты знала, что не сможешь позаботиться о нем и о себе одновременно.
Оливия кивнула.
- Наверное, мне повезло, что меня изнасиловали. Я смогла вырваться оттуда.
- О каком везении ты говоришь! - изумился Алек. - Ты в любом случае ушла бы из дома.
- Не знаю. - Оливия снова села на свое место, откинулась, закрыла глаза. - Этот случай помог мне выбраться из помойки, но заплатила я за это слишком высокую цену. - Она открыла глаза и отстраненно посмотрела на пейзаж за окном. - Я стала избегать мужчин, страшилась секса и почувствовала себя еще более никчемной, чем раньше.
Алек внимательно смотрел на ее точеный профиль.
- Но ведь ты сумела это преодолеть, правда? Оливия кивнула.
- Пол изменил мою жизнь. Он был невероятно терпеливым.
Алек не сомневался, что Пол на это способен. Оливия улыбнулась, мечтательное выражение не уходило из ее глаз.
- Я так нервничала. Мне казалось, что после изнасилования я никогда не приду в себя. Я думала, что не могу никому позволить прикоснуться ко мне, ведь я не в состоянии предсказать собственную реакцию, физическую или эмоциональную. Пол стал первым мужчиной, которому я смогла доверять. Я знала, что он сумеет понять меня. Мне очень хотелось заняться любовью, но нам потребовалось четыре или пять ночей, чтобы… дойти до конца. - Оливия покраснела и покосилась на Алека. - Тебе неловко, когда я об этом говорю?
- Нет. - Голос Алека выдал его неискренность. - Мне приятно слушать тебя, и мне просто необходимо, чтобы ты напоминала мне о существовании Пола, потому что, когда я с тобой, я о нем забываю.
Оливия прямо посмотрела ему в глаза, потом продолжала:
- Пол писал стихи. Каждый день он приносил мне новое стихотворение, посвященное нашим отношениям. Иногда стихи были милыми и трогательными, иногда метафорическими. Что-то об охотнике, подбирающемся к добыче. - Оливия рассмеялась. - Наконец это получилось. Мне было двадцать семь лет, и я испытала первый оргазм. Я даже не представляла, что это настолько… потрясающе.
- Ты кончила в первый же раз, когда занималась любовью? - Алек сообразил, что вопрос бестактен, когда тот уже сорвался у него с языка. Но Оливия не смутилась.
- Да, - ответила она. - И с тех пор у меня с этим нет проблем.
- Тебе повезло. Анни… - Алек замялся. Ему было труднее говорить об этом, чем Оливии. - Анни это удавалось не всегда. Правда, я довольно быстро понял, что секс не слишком много для нее значил. Ей больше всего хотелось, чтобы ее приласкали, чтобы она почувствовала себя любимой. Анни говорила, что духовная близость - это ее лекарство, а секс - побочное действие.
- И все те годы, что ты был женат на ней, тебе приходилось сдерживать свои сексуальные потребности?
- Нет. Ты забыла, что я был женат на самой щедрой женщине в мире. Я всегда получал желаемое. - Алеку вдруг стало стыдно, что он так говорит о покойной жене с другой женщиной. - Ничего себе! - Он смущенно улыбнулся. - Не могу поверить, что мы с тобой об этом разговариваем.
Оливия ответила ему улыбкой, потянулась и спросила:
- Как насчет ужина? Я умираю от голода и мечтаю об исправном кондиционере.
Они остановились возле первого же ресторанчика, и их разговор перешел на более безопасные темы. Они говорили о маяке и грядущих выступлениях в его защиту. Как только они снова сели в машину, Оливия почти сразу же заснула, неловко запрокинув голову между подголовником и окном.
Когда они проезжали по мосту, ведущему в городок Китти-Хок, Алек разбудил ее. Закат был слишком красивым, чтобы пропустить его. Заходящее солнце окрасило небо в пурпурный и золотой цвета. Они опустили стекла в боковых окнах, и салон машины наполнился влажным морским воздухом. Оливия отстегнула ремень, встала на колени на сиденье и повернулась назад, чтобы смотреть на закат через заднее стекло. Алек заметил поехавшую петлю на чулке, вздувшуюся у пояса блузку, английскую булавку вместо застежки, и это показалось ему странно трогательным. Он протянул руку и легко коснулся ее волос.
Оливия снова села, и машина поехала по улицам Китти-Хок. Наконец Алек свернул на шоссе Кроатан, направляясь к дому Оливии.
- Ничего, что ты останешься одна сегодня вечером? - спросил он.
- Все нормально. - Оливия порылась в сумочке в поисках ключей. - Как только ты меня разбудил и на меня повеяло ветром с Внешней косы, сразу почувствовала себя лучше. Пусть у меня здесь всего один друг - ты, - это место все равно кажется мне домом.
Алек улыбнулся и ничего не ответил. На ближайшем же развороте он сменил направление.
- Что ты делаешь? - удивилась Оливия.
- Везу тебя кое-куда. Ты заработала право побывать там.
- Мы едем к маяку! - воскликнула Оливия, как только Алек свернул с шоссе направо к Киссривер.
Дорога, ведущая к берегу, казалась темной. Растущие по обочинам деревья образовали для "Бронко" зеленый туннель. Алек свернул еще раз и остановился на небольшой парковке, обсаженной мощными кустами восковницы. Ночь быстро спустилась на Киссривер, маяк уже работал. Когда они выходили из машины, яркий свет упал на белое, изумленное лицо Оливии.
- Здесь страшновато, - призналась она. Дом смотрителя был погружен в темноту. Они не встретили ни души, пока шли через заросли камыша. Оливия запрокинула голову, глядя на свет маяка. - Двести десять футов - это несколько выше, чем я ожидала.
Алек нашел на связке ключ.
- Вообще-то, я не должен этого делать, - заметил он. - Мэри Пур дала этот ключ Анни много лет назад. - Алек открыл дверь, вошел в темный коридор, нащупал на стене выключатель.
- О господи, - невольно охнула Оливия, когда вспыхнул свет, и она увидела уходящую вверх винтовую лестницу. Она подошла ближе и запрокинула голову. - Двести семьдесят ступеней.
- Тебе будет удобнее, если ты снимешь туфли. - Алек подождал, пока Оливия сбросит лодочки на высоком каблуке, и стал подниматься по лестнице. - У тебя не кружится голова от высоты? - на всякий случай спросил он. Его голос отозвался эхом от стен из белого кирпича.
Оливия взглянула на уходящие ввысь ступени.
- Скоро мы это выясним, - ответила она.
Они остановились на третьей лестничной площадке, чтобы Оливия отдышалась. Из узкого окна виднелись лишь очертания дома смотрителя, уснувшего в темноте.
Ступени стали круче, и Алек слышал тяжелое дыхание Оливии.
- Мы уже почти пришли.
Они оказались на узкой площадке. Алек открыл дверь на галерею и отступил в сторону, пропуская Оливию.
- Это невероятно, - выдохнула она, когда теплый ветер ударил ей в лицо. Оливия посмотрела на небо. - Мы совсем близко к звездам. Ой! - Она вздрогнула, когда прямо у них над головой вспыхнул свет. Алек рассмеялся.
Облокотившись на перила, он посмотрел на океан. Луна осветила волны, и они казались полосками живого серебра, устремившегося к берегу.
- Однажды, когда мы были здесь с Анни, я запер дверь, - сказал Алек, - и выбросил ключ через перила.
- Специально?
- Да. - Ему самому показалось странным, что идея позабавиться подобным образом могла прийти ему в голову. - Мы смогли выйти только на следующее утро. Нас выпустила Мэри. - Алек улыбнулся, вспоминая об этом.
Оливия оперлась о перила рядом с ним.
- Спасибо тебе за то, что показал маяк, за то, что позволил мне сюда подняться. Я знаю, что ты считаешь это место вашим с Анни.
Алек кивнул, подтверждая истинность ее слов.
- Добро пожаловать.
Они еще некоторое время постояли на галерее, наблюдая за светящимися точками кораблей на горизонте. Наконец Алек напоследок вдохнул побольше соленого свежего воздуха и спросил:
- Будем спускаться?
Оливия кивнула в ответ и вышла с галереи на площадку лестницы. И тут что-то внизу привлекло взгляд Алека.
- Подожди секунду, - попросил он и прошел на ту часть галереи, которая нависала над дюнами. Его руки непроизвольно вцепились в поручни, пока он вглядывался в темноту между домом смотрителя и лесом. Очередная вспышка света прорезала черноту ночи, и Алек увидел бульдозер, стоявший рядом с двумя свежими траншеями.
Он проводил Оливию до дома, обнял на прощание, поцеловал в висок.
- Спасибо, что помогла мне сегодня. Она отступила на шаг, улыбнулась.
- И тебе спасибо, ты тоже мне очень помог. Ты получил не совсем то, на что рассчитывал. - Оливия отперла дверь и повернулась к Алеку. - Сегодня вечером можешь мне не звонить.
- Ты намекаешь на то, что по горло сыта моим обществом?
- Нет. - Оливия замялась. - Просто сегодня я чувствовала себя так близко к тебе и не уверена, что это хорошо.
Его сердце пропустило удар, и Алек тут же вспомнил слова Анни: "Ты подождешь год после моей смерти?" Он кивнул Оливии.
- Хорошо, тогда до завтра.
Когда Алек вернулся к себе, дом был пуст. Он подогрел в микроволновке кусок пиццы, сел к столу, чтобы его съесть, и развернул утренний выпуск "Береговой газеты". В правом верхнем углу он увидел большой снимок Анни. Алек отложил пиццу в сторону и поднял газету. Заголовок был набран огромными буквами: "Правда о смерти Анни О'Нил".
Алек дважды прочитал статью. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Схватив ключи от машины, он выскочил из дома.
30
Оливия со вздохом облегчения сняла костюм и чулки Она долго стояла под душем, смывая неприятные воспоминания. Надев халат, Оливия налила себе чашку чая и расположилась за кухонным столом. Она собиралась заняться новым витражом, для которого в мастерской заранее заготовила фрагменты.
Оливия как раз заворачивала края стекла в фольгу, когда в парадную дверь требовательно постучали. Она подняла голову, удивленная нетерпением незваного гостя.
Отложив в сторону фрагмент витража, Оливия прошла через темную гостиную. Узкий луч неяркого света падал на ковер из кухни. Она подошла к боковому окошку рядом с дверью, выглянула в него и увидела на крыльце Алека. Он уже занес кулак, чтобы постучать снова.
Затянув покрепче пояс халата, Оливия открыла дверь.
- Что случилось, Алек?
Он буквально ворвался в гостиную и швырнул на столик газету.
- Ты это видела?
Алек был вне себя от ярости, и Оливии стало не по себе при виде гневного пламени, бушевавшего в обычно холодных голубых глазах.
Она взяла газету, поднесла к свету, падавшему из кухни, И прочитала заголовок. "Правда о смерти Анни О'Нил".
Оливия нахмурилась.
- Что значит "правда"? Я понятия не имею, о чем идет речь.
Алек вырвал газету у нее из рук.
- Судя по всему, ты утаила от меня кое-какие детали, когда рассказывала, что произошло с Анни в ту ночь в отделении неотложной помощи. - Алек говорил очень спокойно, но Оливия чувствовала, что он с трудом сдерживается.