Пятница, 30 июня
12.30. На работе
В нашем отделе я вроде как числюсь заместителем начальника. Толку от этого практически никакого, если не считать редких, но приятных исключений. Например, сегодня я провел все утро в кабинете Джулии, обсуждая животрепещущую тему премиальных по итогам полугодия. Оказавшись ненадолго в привилегированном положении, я оторвался по полной программе, припомнив этим злобным и мелким людишкам все пакости, которые они сделали мне, начиная с Нового года. Ничто так не умиротворяет человека и не успокаивает его душу, как злоупотребление властью.
13.50. На работе
Только что звонила Эмма - просто так, поболтать. Впрочем, в процессе разговора выяснилось, что на сегодняшний вечер они с подружками договорились отправиться куда-нибудь, причем выбрали для этого выхода в люди именно Уотфорд. Более того, я считаюсь официально приглашенным на это мероприятие. А что, наверное, будет даже забавно оказаться в компании отдыхающих молодых женщин без всякого права, да и желания заигрывать и флиртовать.
Непонятно мне только одно: с какой это стати Эмма во время разговора назвала меня "своим леденчиком". Это еще что за хрень, к чему это она клонит?
23.50. Дома
Сегодня я получил хороший урок. Думаю, я его вовек не забуду. В течение долгих лет мне бессчетное количество раз доводилось видеть пьяных в хлам мужиков и несчастных баб, тщетно пытающихся утащить их домой подобру-поздорову. При этом женщинам неловко, они чувствуют себя униженными и страшно злятся. Мне всегда было непонятно, почему бы им в таком случае не послать своих дружков куда подальше и не пойти спокойно домой, предоставив тем самим расхлебывать последствия чрезмерного ужирания. Мне казалось, что я на их месте поступил бы именно так. Однако теперь я понимаю, что все не так просто. Дело в том, что сегодня вечером Эмма не просто перебрала: она напилась, что называется, вусмерть.
Обычно пьяные женщины страшно раздражают меня. По большей части они ведут себя нагло, жутко шумят, матерятся и - самое неприятное - становятся ужасно агрессивными, так и норовят, придравшись к чему-нибудь, охаять тебя на чем свет стоит. К десяти часам Эмма была именно в таком состоянии. Когда она на весь бар О’Нила сообщила девушке за стойкой, что еще ни с кем в жизни ей не было так клево трахаться, как со мной, я от стыда чуть сквозь землю не провалился.
Будь на месте Эммы любая другая женщина, я бы знал, как поступить. Но она играет в моей жизни особую роль, и, поняв, что она от души веселится и ей хорошо, я решил просто набраться терпения и присмотреть за ней, когда она совсем разгуляется. Более того: даже зрелище несущей какую-то чушь Эммы, пытающейся к тому же проблеваться на заднем сиденье такси, не привело меня в ужас и не вызвало во мне ответного рвотного рефлекса. Я только рассмеялся, и все. В конце концов, ну повеселилась девочка, ну отдохнула - чего делать из этого проблему?
Сидя за столом и набирая свои очередные мыслишки на компьютере, я вдруг осознал, что, несмотря на все внутренние попытки отстраниться от Эммы и сохранить между нами некоторую дистанцию, я на самом деле очень рад, что она лежит сейчас в моей кровати, пусть и в состоянии, близком к коме. Дело даже не в том (точнее, не только в том), что заниматься с ней сексом - одно удовольствие, хотя и недооценивать эту сторону наших отношений я бы не стал. Удивительно другое: мне стало очень дорого все, что есть у нас с Эммой, помимо секса. Оказывается, все эти годы мне сильно не хватало того, чтобы рядом был близкий человек, не хватало ласки и нежности. До самого последнего времени я даже не понимал, что мне их не хватает. Осознание этого пришло совсем недавно.
Судя по всему, Эмме нравится все, что происходит, нравится быть здесь, у меня дома. Я же, в свою очередь, еще больше рад тому, что она рядом. Вот только не надумала бы она неожиданно проблеваться.
Глава 8
Июль
Суббота, 1 июля
11.30. Дома
Только что отвез Эмму домой. Вполне понятно, что после вчерашнего чувствует она себя, мягко говоря, хреново, и теперь ей нужно отмокнуть в ванне, а заодно и переодеться.
Она, кстати, извинилась за свое поведение, чем немало порадовала меня. Этот поступок представляется мне особенно ценным, поскольку она вряд ли действительно помнит, что вытворяла вчера, и извиняется лишь потому, что в глубине души полагает: я эти покаянные слова заслужил.
Воскресенье, 2 июля
23.50. Дома
Вчерашний вечер мы с Эммой провели дома, чтобы дать ей возможность немного прийти в себя. Затем, уже сегодня утром, мы преподнесли настоящий сюрприз Лу и Рею, ни с того ни с сего заявившись к ним и предложив забрать ребятишек на целый день. С этими обормотами мы двинули в Саутхенд. Несмотря на то что я дико боюсь высоты и ненавижу стоять в очередях, все получилось просто классно. Даже я остался доволен, не говоря уже об остальных. Пришедшая в себя Эмма оказалась настоящим кладезем природной педагогической мудрости. Ребятишки от нее просто в восторге. Единственное, чего я не понимаю, - это того, как родителям удается их терпеть изо дня в день, из года в год по двадцать четыре часа в сутки. Как бы я ни любил своих племянников, сдавая их с рук на руки родителям, я всегда испытываю некоторое облегчение. Сегодня, кстати, я тоже вымотался с ними кошмарно.
Понедельник, 3 июля
11.25. На работе
Опять начались странности. С самого утра Джулия отправила меня за каким-то хреном в отдел кадров. Разговаривать мне пришлось с тем самым страшилищем Кева. Неожиданно для себя я обнаружил, что у нее над верхней губой имеется довольно пышная растительность. С некоторой натяжкой это можно даже назвать усиками. Они не похожи ни на те, что были у моей бабушки, ни на те волоски, которые я заметил на лице Сью. Усы у страшилища светлые, почти бесцветные, и если не приглядываться, то можно их и вовсе це заметить. Но теперь, когда я знаю, что они у нее есть, боюсь, это станет моим очередным наваждением. Зная себя, могу заранее предсказать, что всякий раз, когда мне придется общаться со страшилищем, я буду ловить себя на том, что пристально разглядываю эти самые усики. Нечто похожее было у меня с моей бывшей учительницей английского мисс Саундерс. Точнее, с ее грудью. Это было мое проклятье и наказание. Я просто никак не мог выбросить ее из головы.
11.55. На работе
Только что поговорил с Майком. Он, оказывается, до сих пор не замечал усиков у страшилища, но обещал, что при первой же возможности приглядится и доложит мне о своих впечатлениях.
14.20. На работе
Ну вот, блин, доигрались. В обеденный перерыв мы всей компанией направились в паб. Там Майк сообщил Кеву, что я рассказал ему про усики его страшилища. Тот немедленно взъелся на меня и заявил, что у меня нет никакого права критиковать чьих-либо подруг, потому что моя собственная представляет собой просто воплощение жирной задницы и ничего более. При этих словах я несколько разволновался и… в общем, мы с Кевом успели обменяться парой оплеух и покататься по полу, прежде чем остальные нас растащили.
В результате все наши в очередной раз выставлены из паба в шею и внесены в черный список. Идиотизм ситуации заключается в том, что обвиняют во всем этом меня, потому что, согласно мужским законам, черт бы их побрал, мне не следовало пялиться на чужую девчонку и уж тем более обсуждать ее с другими ребятами. Со мной опять никто не разговаривает, чего и следовало ожидать. Единственное исключение составляет Майк. Нет, он, конечно, не чувствует себя виноватым в том, что подставил меня перед Кевом, просто элементарный здравый смысл подсказывает ему, что со мной лучше не портить отношений, потому что малейшие мои неприятности могут иметь весьма печальные последствия для его отношений с Хеленой. Козел он, конечно, редкостный и трепло изрядное, но законченным кретином его уж точно не назовешь.
14.50. На работе
Блеск. Лучше не придумаешь. Последние события, судя по всему, стали достоянием всей конторы. Джулия вызвала меня к себе и для начала влепила по первое число за то, что драки в пабе, по ее словам, являются втаптыванием в грязь доброго имени нашей компании. Господи, вроде бы неглупая женщина, а при этом несет такую херню, причем на полном серьезе.
15.35. На работе
Звонила Эмма, спрашивала, как у меня дела. Судя по голосу, она все-таки расстроилась. Что ж, будет повод провести с ней сегодняшний вечер.
Вспомнив еще раз, как все получилось, я удивился сам себе и тому, до чего лихо я полез в драку, заочно защищая Эмму. Нет, конечно, ее комплекция ни для кого не является секретом, да и я сам не в восторге от таких пропорций, но в общем-то это наше с ней дело. Между прочим, избыточный или не избыточный вес у Эммы - это никак не мешает мне считать ее очень и очень сексуальной. Наверное, нужно будет сказать ей об этом лично.
16.15. На работе
Позвонила Лиз и наговорила мне венкой хренотени. Она считает, что я зашел слишком далеко, устроив скандал, зацепкой для которого послужили мои же рассказы о замеченной на лице одной из женщин растительности. С ее слов, это, видите ли, тема, закрытая для обсуждения. И теперь я являюсь обвиняемым по делу о сексуальном терроризме.
Нет, никак мне в это не въехать. Если женщины так переживают по поводу этих чертовых волосков, то какого хрена некоторые из них, часами просиживая перед зеркалом и наштукатуривая себе лицо, не разберутся со своими долбанымиусищами, чтобы те не бросались в глаза мужикам?
23.10. Дома
День, начавшийся и пошедший наперекосяк, по крайней мере закончился вполне сносно. Я худо-бедно развлек Эмму по пути с работы, а вечером, придя домой, обнаружил некоторое количество конвертов с ответами на мое объявление в "клубе одиноких сердец". Честно говоря, я совсем уж об этом забыл.
К трем из девяти писем были приложены фотографии. Впрочем, на одной из них была изображена голая тетка лет пятидесяти, у которой, судя по растяжкам и обвисшей груди, как минимум четверо детей. Две другие претендентки оказались очень даже ничего, хотя, к сожалению, прислали снимки, где они полностью одеты. Прочитав их письма, я выяснил, что у одной есть ребенок, что сразу же вывело ее из интересующей меня категории, зато вторая была свободна и бездетна. Диана из Мур-Парка, ты та, кого я искал. И можно сказать, что мы нашли бы друг друга, если бы некоторое время назад я не познакомился с Эммой.
Вторник, 4 июля
09.35. На работе
Эмма сегодня что-то слишком разошлась по дороге на работу, и, чтобы привести ее в чувство, я взял да и отпранил ей по электронной почте грозное письмо, в котором предупредил, что если она не перестанет называть меня "своим сладким" и "леденчиком" и не сменит прозвище на что-либо более мужественное, типа "бычок" или "жеребец", то мне придется придумать убийственный ответ.
Получив письмо, она тут же позвонила мне и предложила посоревноваться, явно уверенная в том, что в таком противостоянии мне несдобровать. Поразмыслив, я пришел к выводу, что и вправду играю с огнем.
Между прочим, все эти ласковые прозвища отражают наше отношение к близкому человеку. Поэтому, если я не хочу раз и навсегда лишиться жарких объятий Эммы, мне следует подойти к этому делу со всей осторожностью.
09.50. На работе
Потратил пятнадцать минут, пытаясь придумать несколько более-менее подходящих Эмме прозвищ. На сей момент ничего более остроумного, чем "дынька", "плюшка" и "поросеночек", мне в голову не пришло. Нет, я-то ничего обидного в них не вижу и даже мысленно произношу их с нежностью, если не с умилением. Вот только почему-то мне кажется, что Эмма не станет вдаваться в такие подробности, а просто устроит мне скандал или даже перестанет со мной общаться.
Ребята, кстати, уже со мной не общаются. Меня игнорируют все, включая Майка. Какие же они все-таки козлы.
10.05. На работе
Позвонила Лиз и спросила, слышал ли я уже, что устроил Кев вчера вечером.
Когда я ответил, что нет, она в приказном порядке велела, чтобы я вышел в коридор для личной встречи через пять минут. Твою мать, дело-то, наверное, серьезное.
10.40. На работе
Охренеть! Итак, судя по всему, вчера Кев со своим страшилищем пошли в паб чего-нибудь тяпнуть и оба изрядно набрались. Вернувшись домой, страшилище отправилось в спальню, а Кев, повинуясь какому-то неведомому и необъяснимому внутреннему порыву, терпеливо дождался, пока она уснет, а потом сделал вот что: подобравшись к своей ненаглядной, аккуратно наклеил ей под нос кусок особо прочного упаковочного скотча, а затем одним резким движением содрал его вместе с теми самыми усиками.
По пьяному делу она сразу и не поняла, что произошло. Лишь утром, глянув в зеркало, она увидела распухшую и красную верхнюю губу и поняла, что идти в таком виде на работу невозможно. В общем, страшилище взяло на сегодня отгул по состоянию здоровья и послало нашего Кева на хрен. Тот, в свою очередь, так распереживался, что тоже позвонил начальству и, сославшись на плохое самочувствие, остался сидеть дома. Оценив накал страстей в этой драме, я все же не мог не подумать о том, что у страшилища, оказывается, тоже есть верная подруга, которая не умеет - или делает вид, что не умеет, - держать язык за зубами.
Хрен его знает, что из всего этого выйдет. Мой опыт подсказывает, что рано или поздно во всем обвинят меня, потому что, видите ли, именно я первым заговорил на эту тему, оказавшуюся для всех столь болезненной.
13.10. На работе
Я частенько использую выражение "вряд ли это то, чего бы мне больше всего хотелось". Звучит оно обычно в переносном смысле, и я не задумываюсь впрямую, чего именно я действительно так не хотел бы видеть или слышать. Теперь у меня появилась своего рода точка отсчета, потому что едва ли мне удастся представить себе что-то более неприятное, чем ситуация, в которой я оказался в обеденный перерыв в переполненном кафе. Прямо на глазах, посторонних на меня наехала женщина, с которой я практически не знаком.
Я просто стоял в очереди, собираясь расплатиться за свои сэндвичи. Но тут ко мне подошла одна из теток, работающих вместе со страшилищем в отделе кадров. Господи, надо же было не полениться устроить такое! Она вылила на меня столько помоев, что я с трудом понял, в какое именно место на шкале дерьма она меня пытается впихнуть. Судя по всему, это где-то между извращенцем и негодяем. Более точная классификация была затруднена ввиду непоследовательного использования обидчицей самых разных определений в мой адрес.
Интересно, почему женщины всегда готовы, как стая гиен, наброситься на любого парня, который, может быть, даже непреднамеренно, чем-то зацепил одну из них? А в этой ситуации все и вообще непонятно. Ни ей, ни ее подругам я ничего плохого не сделал. Так какого, спрашивается, хрена эта коза набрасывается на меня при всех?
Она, кстати, даже не удосужилась объяснить, в чем именно меня обвиняет, а только отвешивала мне словесные оплеухи. Больше того, ей удалось мгновенно привлечь на свою сторону всех женщин, находившихся в кафе. Боюсь, больше мне в этой забегаловке не бывать.
14.35. На работе
Только что звонила Лиз. Кое-что выяснилось. Оказывается, та дура, которая набросилась на меня в обеденный перерыв, приняла меня за Кева. Впрочем, почувствовать себя неправой и уж тем более виноватой ей не дали, пояснив, что я и есть тот самый человек, который каким-то извращенным образом подтолкнул Кева к столь чудовищному поступку. Таким образом, эта идиотка не только не смутилась, но даже получила подтверждение, что силы были потрачены не зря, и победа, пусть и частичная, на ее стороне. Ну и хрен с ней.
16.30. На работе
Твою мать! Джулия завтра утром едет в Митчем и требует, чтобы я ехал с ней. Это как раз то. "чего мне бы меньше всего хотелось". Интересно, на какие еще неприятности я могу сегодня рассчитывать?
22.45, Дома
У Эммы сегодня вечером были какие-то дела, поэтому, посидев немного в ближайшем пабе, мы расстались, и я прямым ходом направился в спортзал, чтобы сбросить накопившееся за этот дурацкий день напряжение. Хорошо хоть Эмма увидела что-то смешное во всей этой истории с Кевом и его страшилищем. При этом у нее хватило такта, отпустив по этому поводу пару шуток, перевести разговор на менее болезненную для меня тему. Таким образом, некоторое время мы потратили на попытки придумать ей подходящее ласковое прозвище. Как же хорошо бывает иногда просто посюсюкать со своей девчонкой.
К счастью, Джулии в спортзале не было. После всего, что случилось за сегодняшний день, вряд ли я смог бы извлечь из этой встречи хоть какую-то выгоду или получить удовольствие. Между прочим, завтра мне придется чуть не полдня проторчать с ней в машине один на один. Кстати, судя по ее роже, вряд ли можно сказать, что ее отношение ко мне за последние дни резко улучшилось. В общем, я не Мистер Популярность.
Среда, 5 июля
11.25. Дома
Сегодня с утра я уже доказал себе, что ни хрена не понимаю в женщинах и, главное, в том, что может их взбесить. Я не просто вляпался в кучу дерьма - я вляпался в нее по уши.
С самого утра, когда Джулия заехала за мной и я подсел к ней в машину, выглядела она просто шикарно и была в миролюбивом настроении. Но не прошло и пяти минут, как она стала жаловаться на жару и расстегнула пару пуговиц на блузке уже в той зоне, которая в стенах офиса является запретной. Вид получился просто шикарный, и это несмотря на то что наблюдать эту красоту я смог только сбоку.
Само собой, такое поведение начальницы я воспринял как сигнал, что в этой поездке она ждет от меня не только помощи в оценке ситуации в нашем филиале. Желая уточнить диспозицию, я, словно невзначай, заметил, как я удивлен, что Джулия торчит в офисе в самый сезон отпусков. На мой взгляд, она вполне могла бы позволить себе взять пару недель отпуска и свалить из кошмарного летнего Лондона куда-нибудь на курорт, покупаться и позагорать. Заметив ее удивленно вскинутые брови, я поспешил уточнить, что в любом случае лежать сейчас где-нибудь на пляже у моря было бы куда приятнее, чем тащиться вместе со мной по шоссе М1 в час пик.
Я понял, что что-то не так, когда Джулия почти наглухо застегнула блузку и одернула юбку. В этот момент я еще и предположить не мог, насколько все плохо. Минуту-другую в машине висела напряженная тишина, а затем Джулия прямо в лоб спросила меня, не смотрел ли я ее отпускные фотографии. Надо признать, что вопрос застал меня врасплох, и я, как полный идиот, вместо того чтобы все отрицать, взял да и признался. Само собой. Джулия тотчас же села на своего любимого конька и прочла мне хорошую лекцию на повышенных тонах.
Обвинив меня во всем, в чем можно, от сексуальных домогательств до извращенности сознания, она вдруг резко затормозила, повернулась к моей дверце, открыла ее и вытолкала меня на обочину, где и оставила стоять, как полнейшего мудака. К тому, что это и само по себе было неприятно, я могу добавить, что мой пиджак с бумажником и телефоном уехал в сторону Митчема на заднем сиденье ее "форда-фокус".