Не дремала и разведка, чутко отслеживающая передвижения лощеных горцев в иностранных далях. Но донесения резидентов в итоге ложились на правительственные столы тех псевдо-либералов, кто впоследствии будет с брезгливым презрением осмеян одураченным ими народом. Но и смех будет запоздало горький, ибо вскоре российского короля на шахматной доске политического игрища, загонит в угол черная чеченская пешечка. И - встанет он лоб в лоб к ней в безысходно-тупиковом противостоянии.
Да, пат.
Обо всем этом Пакуро говорил за ужином со встретившими его сотрудниками местного УБОП, один из которых был дагестанцем, а второй - чеченцем. Собственно, не столько говорили, сколько задавались опять-таки безответными вопросами. Однако одно было предельно и обреченно ясно: субъект Российской федерации Чечня жила по собственным законам, являлась крайне опасной и агрессивной территорией, чья бесспорная самостоятельность определялась хотя бы тем простеньким фактом, что, сунься сейчас майор Пакуро хотя бы и с ротой спецназа на поиски Советника в любую сторону окрестностей города Грозного, то вскоре, не исключено, количество заложников в мятежном непризнанном государстве несколько бы пополнилось…
А там, глядишь, приехал бы в город Грозный Боря Гуменюк, пошел бы на центральный рынок, где вывешены фотографии имеющихся в наличии пленников, ткнул бы в необходимую, и уже через пару минут толковал бы с компетентным посредником, обсуждая размеры суммы выкупа за верного друга…
Не просто правдоподобная, а жизненная версия!
От общей темы чеченского сепаратизма перешли к обсуждению ее конкретной частности, касающейся освобождения Советника.
Собеседники, досконально знакомые с местной спецификой похищений людей и технологиями их вызволения, квалифицировали вариант, предложенный Мусой, как авантюру, причем - теоретического свойства, весьма далекую от реалий практики.
Брат-охранник, соглашались они, конечно же, значимая фигура, однако, пади на него подозрение в измене, а оно падет неотвратимо, он превратится в смертельного врага могущественной и кровожадной группировки. Не слишком ли высокая цена за устройство его родственника в столице? Кроме того, каким образом этот самый брат полагает переправить своего подопечного через границу, оторвавшись от неизбежного аврального преследования?
- Что-то тут… не то! - качал в сомнении головой дагестанец.
- А вдруг, какая-то акция против тебя за этой легендой таится? - выдвигал предположение чеченец. - А Муса этот - подкидной дурак? Наживка?
Пакуро оставалось лишь пожимать плечами, повторяя неопределенное "Посмотрим…"
Утром из Москвы позвонил Муса. Отрывисто, словно приказывая, произнес:
- Идешь от гостиницы прямо, потом перекресток, за перекрестком - закусочная. Стой у входа. Подойдет брат. Он в кожаной куртке, синем свитере, все зубы - золотые.
- Когда идти?
- Прямо сейчас.
Положив трубку, Пакуро оглядел сидевших в номере сотрудников - московских и местных. Сказал:
- Вроде, началось… Встреча у закусочной. Надо идти от гостиницы прямо, а за перекрестком…
- Есть там закусочная, - подтвердил местный опер, вытаскивая из кармана рацию. - Я пошел на рекогносцировку ландшафта, народ сейчас выставится на позиции, а вы - подтягиваетесь… Кстати, - вытащил из сумки, стоящей в ногах, бронежилет, протянул его Пакуро. - Одень под курточку, неровён час…
Окружающие майора люди угрюмо и согласно кивнули, молчаливо подтверждая справедливость такой рекомендации.
Возле закусочной Пакуро прошатался около двух часов, однако никакой золотозубый человек в кожаной куртке к нему не подошел.
Пришлось возвращаться в гостиницу, снимать с себя тяжеленную спецодежку, а затем, в компании коллег, отправляться на обед в кафе.
Из кафе заехали в УБОП, провели короткое совещание с местным начальством, и вновь возвратились в гостиницу.
Едва Пакуро открыл дверь номера, раздался телефонный звонок.
- Извини, сорвалось, - раздался в трубке голос Мусы.
- Что сорвалось?! - раздраженно спросил Пакуро. - Чего ты мне мозги морочишь?!
- Ты не кричи, - злым голосом урезонил его Муса. - Все знаю: пошел ты к закусочной, был в куртке-"аляске"; два часа там торчал, потом в гостиницу отправился, а после на джипе в кафе вы поехали… Так?
- Ну… - сбавил обороты Пакуро.
- А потом в УБОП час сидели… Так? Я ведь не ясновидец, правильно? Люди звонили, есть проблема… Салман - шеф моего брата, "хвост" за ним направил, чего-то унюхал… Такое вот дело. А ты - горячишься…
- И что теперь?
- Жди завтра моего звонка. От девяти до десяти часов утра.
- Ладно…
На следующий день история в точности повторилась. Встреча, правда, была назначена в холмистой местности, у городской смрадной помойки, но, как и в прошлый раз, Пакуро, одуревший от воздуха, густо напоенного специфическими ароматами, вернулся ни с чем.
Вечером вновь позвонил Муса, сообщив, что происки Салмана - реально, как подтвердили Пакуро в УБОП, существующего полевого командира, - увы, продолжаются, и рандеву придется перенести на неделю.
Праздно околачиваться неделю во Владикавказе майор себе позволить не мог. Сказал Мусе:
- Дашь брату номер телефона. С ним встретятся мои местные друзья. Гарантии по его безопасности - железные. К тому же, никакой разницы, кто именно с ним встретится, нет.
- Но… - протянул Муса, однако Пакуро безапелляционно отрезал:
- До встречи. - И - положил трубку.
Улетал он, впрочем, не с пустыми руками и - весьма обескураженный. Кавказские коллеги из УБОП и ФСБ предоставили ему некоторые материалы, касающиеся личности Мусы.
Во время войны тот, оказывается, вовсе не отсиживался в овощехранилище, а пребывал в должности коменданта села, переходящего то и дело из рук повстанцев под попечение федеральных войск.
Сообразно присутствию того или иного вооруженного контингента, Муса прилежно вывешивал то зеленый флаг свободной Ичкерии, то - масоно-российский триколор.
Внезапно обретенной властью Муса упивался, как водозаборный насос.
Вершил суд, вынося суровейшие вердикты.
Когда же постановлением революционного руководства села было решено казнить за кражу барана одного из пришлых городских жителей, он, взяв на себя роль главнокомандующего расстрелом, отправился вместе с двумя соратниками на окраину села, конвоируя приговоренного к высшей мере социальной защиты баранокрада.
По дороге члены зондер-команды переругались то ли из-за бытовых пустяков, то ли из-за вопроса, кто и в чем главнее, однако так или иначе, словесная перепалка перешла в перепалку огнестрельную, благодаря чему комендант села, а ныне - соискатель звания студента-юриспрудента, получил пулю в ногу, ставшую причиной последующей хромоты.
Смертник-баранокрад, воспользовавшись вспыхнувшим среди палачей конфликтом, сумел бежать, выставив всю троицу на посмешище.
После излечения Муса вновь вернулся в село, однако должность коменданта в связи с окончанием войны была упразднена, подходящего занятия он для себя не нашел и - подался в Грозный, откуда невыясненными до конца путями попал в Пакистан, пройдя обучение в диверсионно-разведывательной школе.
"Вот откуда у него профессионализм формулировок, столь нас с Борей настороживший…" - подумал Пакуро, одновременно отдавая должное контрразведчикам и их доблестной агентуре, чья ценность сейчас, на территории горной вольницы, куда чужакам заказан любой доступ, была воистину неоценимой, как, впрочем, и риск тайной работы.
Брат же Мусы, как следовало из справки, действительно был бандитом, но, судя по сведениям из надежного источника, погиб в самом начале войны.
Информация - это оружие. И теперь, вооруженный, Пакуро, возвращаясь в Москву, с невольной мстительностью сознавал, что условия навязанной ему Мусой игры - пускай еще неясной по сути, тем не менее, непоправимо поменялись. Причем - не в пользу инициатора. Точнее, "инициативника". Чья нынешняя характеристика уже предполагала определение "провокатор". Действующий, очень возможно, по наущению спецслужбы. И вот же - смех! - чеченской спецслужбы, формально должной подчиняться Лубянке, а в действительности - глубоко ей враждебной… Да, казус, поскольку занимайся этот Муса в Москве хоть шпионажем, хоть провокациями, перед законом он чист… Ибо юридически дело можно квалифицировать, как внутренние интриги отечественных секретных ведомств…
Клоунада!
Беседы на высшем уровне
- Слушай, мой дорогой, проблема с нашим лопухнувшимся Советничком усугубляется…
- Это - да… У тебя никаких результатов?
- Ищем концы, нажимаем…
- Мы тоже, причем вовсю.
- Да, но тут банкиры и прочие деловые кавказские друзья в Администрацию накапали, плачутся, что, мол, идет откровенный шантаж… Главный, кстати, насупился…
- Знаю. Шантаж! А кого эти банкиры и деловые кормят, а?! И сколько оружия, на их денежки у арабов купленного, туда ушло?! Жалобщики! А всякие миссии… "Врачи без границ…" Шпионы без границ!
- А что предлагаешь? Воздушное пространство перекрыть?
- Ладно… Что у тебя с Дагестанцем?
- В Москве сейчас. Дал ему машину, охрану… Обещает.
- И всего-то?
- Ну ты же знаешь, кто в горах парадом командует… Несколько конкретных лиц. И решение принимают только они. Поэтому у Дагестанца естественные сложности. Но переговоры ведет…
- Пока ведет, они заложнику голову оттяпают… Как англичанам этим и новозеландцу…
- Ну, там другая ситуация была. Не тот уровень, не те перспективы.
- То есть?
- Они же под прикрытием одной из группировок там околачивались. А другая группировка возьми, да утяни их к себе. Тогда первая банда крадет вожака второй и заявляет: вернем в обмен на наших подопечных. А те в ответ: оставьте себе этого слабака. Ну, первые в экстазе беспомощного гнева слабаку голову отвернули, а вторые, погорячившись, ответили тем же. Только в массовом порядке.
- А тут, думаешь, какие-либо всплески эмоций исключены? Я, например, так не считаю. От этой публики можно ожидать всего. И, полагаю, если протянем еще неделю, добром дело не кончится.
- В смысле?
- Последуют выводы.
- Имеешь в виду…
- Да, нас с тобой. Советую: поговори с Дагестанцем сегодня же и жестко. В Москве ему делать нечего, хватит ему под мигалками по кабакам раскатывать, тщеславие тешить! Пусть к себе летит, и на месте займется делом. Не займется - устроим ему небо в овчинку. У меня на него столько всего, что и ему впору в горные дали линять, банду сколачивать, за независимость ратовать… От генеральной прокуратуры.
- У меня на него не меньше.
- Значит, решили.
Акимов
Установив места проживания грабителей грузовиков, капитан Акимов через путаные связи в московском криминальном мире, хитросплетения различного рода интересов и нужд, попытался установить контакт с одним из бандитов, однако, когда подступ к необходимому знакомству был нащупан, пришла обескураживающая весть: разбойника по подозрению в грабеже и в вымогательстве взял с поличным Центральный РУБОП.
Ситуация была отнюдь не выдающейся, а, напротив, достаточно рядовой и банальной, хотя немало Акимова раздосадовала, поскольку приходилось на корню менять уже выработанную тактику будущих действий.
Выяснить, кто именно отличился в данной операции, труда у Акимова не составило, и вскоре вместе с Борисом Гуменюком, в мрачноватых стенах следственного изолятора, он получил возможность побеседовать по душам с арестованным.
Беседа, отмеченная взаимной заинтересованностью сторон, проходила плодотворно: за обещанные послабления чеченец выразил готовность вывести капитана на некоего Ахмеда - по его словам, молодого, но весьма расторопного и хваткого парня, являвшегося бригадиром криминального сообщества, в чей личный состав задержанная группа входила на правах второстепенной рабочей "пятерки". Как понял Акимов, речь шла о тщательно законспирированной банде, в основном состоящей из кавказцев, с четко обозначенным для каждого члена уровнем информативности и связей.
Не оканчивая школ спецслужб и милиции, современные гангстеры, тем не менее, вдумчиво и творчески перерабатывая информацию о методах оперативной работы, а также, анализируя негативный и позитивный опыты своих коллег, с каждым днем проявляли в своих злодействах все более ухищренный профессионализм, и феномен перехода криминального количества в качество вырисовывался с удручающей наглядностью.
Законы времени пост-перестроечных дилетантов со всей очевидностью не властвовали, пожалуй, лишь в двух сферах общественного бытия: организованной преступности и системе ее сдерживания.
Увы, сдерживалась и система, подобно пружине с жестко фиксированным ходом. Пружине, работающей по горизонтали…
И именно в этом горизонтальном направлении, как сознавал Акимов, его товарищи - Пакуро и Гуменюк, ныне искали нити, ведущие к решению проблемы с вызволением пресловутого Советника. Впрочем, не только они, но и десятки иных офицеров спецслужб.
Каждодневно велась определенного рода работа по контактам и с респектабельными деловыми кавказцами, весьма заинтересованными в своей спокойной жизни в столице, и с некоторыми влиятельными лицами, проживающими за рубежом, и с политиками, широко известными в жизни общественной, но мало кому знакомыми в части их категорически тайных устремлений, амбиций и финансовых махинаций.
Прощаясь с Акимовым, Борис сказал:
- В общем, наши оперативные интересы ты уяснил, так что прокачивай бандюг с учетом этих интересов, ага? Может, Ахмед или кто-то из его подручных народ силком в Чечню таскает?.. А потом, знаешь, я для себя аксиому вывел: те "чехи", что у нас, в Москве, прямо или косвенно, а с засевшими в горах абреками - связаны. Ведь на кого заложников меняем? На кавказских сидельцев. Генеральная схема.
- Это - да, - согласно наклонил лобастую, коротко остриженную голову Акимов. - Но с Советником по-другому будет, помяни мое слово…
- А как?
- А так, что заплатят… Ставка в финансах слишком высокая, чтобы на нее урок разменивать. Другой вариант, правда, тоже есть: заплатят политическими интересами. Но это - те же деньги.
- Тогда - чего ради напрягаться?
- Как это? Подметем под это дело мрази на целый мусорный грузовик, информации получим - море, а она - задел… Да и вообще - вдруг, чего чудом прострелит?
- Во, такую точку зрения я разделяю, - согласился трудолюбивый Боря.
Контакт с Ахмедом состоялся на уровне средних звеньев - один из сотрудников РУБОП, лейтенант Васин, был представлен Ахмеду, как представитель славянской группировки, орудующей в Южном округе столицы и ищущей выходы на стабильных поставщиков оружия.
Разговор поначалу шел уклончивый, термины собеседники обоюдно выбирали обтекаемые, но суть беседы была достаточно прозрачна: "славянам" требовалось вооружение для совершения разбоев, и именно разбои, как было преподнесено Ахмеду, являются основной специализацией банды.
В итоге же разговора, отбросив дипломатические пассажи, Васин сформулировал заказ: необходимы пять "Стечкиных". И доверительно добавил:
- Я, конечно, понимаю - ты меня не знаешь, наши дела и расклады - это исключительно наши дела и расклады, но ведь и я тебя за язык не тяну. Что нам надо - ты усек, поговори со своей братвой, обсуди тему… Ну, а кроме железа есть еще и другой момент: был у нас тут один терпила, коммерсант. Ну, отстегивал, никаких проблем… И вдруг к ментам переметнулся. Ну, мы напролом не полезли, решили выждать. И - точняк! То ли он ментов кинул, то ли они его за жадность куда подальше послали, а только все снова-здорово пошло… Опять у него какие-то непонятки, опять с кем-то он схлестнулся по своим расчетам гнилым, и, короче, снова на нас выходит: мол, выручайте…
- И чего? - заинтересованно сощурился Ахмед.
- Ну как - чего? - хмыкнул собеседник. - Принимайте клиента… Подныривайте к нему со стороны… И - по схеме… Пусть ищет пятый уголок… Или вы не по этой части?
- Лохов, думаешь, не "разводить" не умеем?.. - Ахмед покровительственно усмехнулся. - У нас их знаешь сколько?
- А, вот так?.. - покладисто и уважительно кивнул лейтенант. - Ну тогда чего объяснять? На него чуть нажмешь - на все подпишется… А подпишется - за слова ответит! Короче… Мы вам все детали объясняем, вы наезжаете, он к нам в соплях приползает, а дальше - "стрелка", и лох проплачивает в два конца… Кстати! - Многозначительно поджав губы, лейтенант выдержал паузу. - Мы же таким макаром десятками этих кроликов сладеньких раздирать можем. Вы за одно ухо, мы - за другое. На контрастах работа, понял? Вы масти пиковой, мы - червонной, а дурак подкидной - он же общий…
Ахмед понятливо загоготал. Формулировки коллеги явно пришлись ему по душе.
- Ну, тема? - довольным голосом произнес лейтенант, выставляя вперед ладонь.
- Будем работать! - Ахмед коротко пожал его кисть. Рука у чеченца была сухой и цепкой. Да и веяло от него, несмотря на худощавое телосложение, недюжинной уверенной силой.
Простились тепло.
Из прощальных намеков кавказца явствовало, что предложенное мероприятие новизной в его глазах не отличается, и ремесло вымогателя известно ему досконально. Таким образом сам собой напрашивался вывод: друзья Ахмеда рэкетом не брезговали, занимались им давно и активно, и теперь предстояло выяснить круг их "клиентуры". Хотя, благодаря логике разработанной комбинации, пути выхода на подопечных коммерсантов кавказцы должны были указать своим славянским коллегам сами. Однако первый шаг к укреплению "бандитского" сотрудничества поневоле предстояло сделать Акимову. Естественно, согласовав подобный шаг во всех начальственных инстанциях. И - продуманно его обставив, ибо безоглядочное доверие друг другу в криминальной среде - категория достаточно редкая. Надеяться на то, что Ахмед со своими дружками с места в карьер начнет раскрывать перед "коллегой" все аспекты своей многогранной, чувствовалось, деятельности, не приходилось. Как говаривал незабвенный капитан Сильвер: "Джентльмены удачи редко доверяют друг другу. И правильно делают…"
На повторной встрече с Ахмедом лейтенант вел уже предметный и детальный разговор, касающийся не только персоны конкретного коммерсанта, но и технологии вымогательства. Знаний данной технологии офицеру было не занимать, и бандит лишь угрюмо соглашался с весьма грамотными предложениями будущего партнера. Партнер же исподволь проводил главную линию в своем монологе: никакого физического насилия! Грамотный запугивающий разговор, психологическое давление, атмосфера нешуточной угрозы… Но - и не более того. В конце концов, после выплаты первых оброков, отношения, как показывает практика, перейдут в иную стадию - некоей, как будет представляться коммерсанту, доверительности… Ведь главное - подвести подопечного ненароком к той иллюзорной самоуспокоительной мысли, что вовсе и не грабят его бессовестно и нагло бандиты, а всего лишь охраняют от бандитов других - куда более жестоких, непредсказуемых и беспредельных…