Засопел сонно Сашка, всхрапнул потихоньку…
Все в воде отражается, и доброе, и злое. Но ничто ее не замутит, если сам человек этого не захочет. Вот и снилась Сашке вода… Смотрел он на нее и словно радовался чему-то…
7
Пол-пятого разбудила Сашку перепуганная Анастасия Филипповна. Светало уже…
- Что?
Спросонья Сашка и не понял ничего, а потом голоса за окном услышал: пьяные, крикливые, резкие.
- Опять через ограду перелезли… - дрожал старушечий подбородок, рука суетливо тощую грудь крестила. - Спаси и сохрани, Господи!..
- Щ-щас я…
Пока Сашка ботинки нашел, пока куртку надел - время!..
А за окном:
- Пара-пара-парадуемся на своем веку!..
- Дед, ты где?!.. Выходи, выпьем!
Свист, мат… Кирпич об ограду со звоном раскололся.
Гуляют, ребята, короче говоря.
Леночка за локоть тронула:
- Саша, не выходи!
Хмыкнул Сашка. Ничего, сейчас разберемся…
Только одно и сказал в ответ:
- Дверь за мной заприте.
Трое гуляк оказалось. Двое - жидковатые ребята, молодые еще, а третий побольше, повыше и, сразу видно, бойчее и злее. Но Сашкину фигуру увидели - все трое поневоле замерли. Молча ждали, пока Сашка подойдет.
- Что, пацаны, места другого себе не нашли? - глухо голос у Сашки звучал, словно издалека.
- А тебе чего надо, мужик?..
Пауза получилась длинная, нехорошая, до звона в ушах… Вроде бы незваные гости еще и тянули лица свои улыбочками, еще бодрились, но двое, что поменьше, быстро сникли, назад шагнули…
Не спеша закурил Сашка. Заметить успел, как тот, что повыше, руку в карман сунул… Дурак! На нож, значит, рассчитывает…
- В общем так, пацаны, все трое - на колени и ползком к ограде.
- Ага… Сейчас!
Тут и столкнулся взглядом длинный парень с Сашкиными глазами. Не побледнел он даже, а посинел от ужаса. Понял вдруг: звериная, свинцовая сила не знающая пощады перед ним стоит. Ударь сейчас Сашка - как гнилой арбуз брызнет осколками пьяная голова. Попятился длинный…
- Ты что, мужик?!..
- На колени - и к ограде. Быстро!..
От такого голоса не то что мороз по коже - изморозь на сердце сухой коркой осядет. Одному только и удивлялся Сашка, как земля под его тяжестью не прогибалась. Каждый мускул, каждая клеточка тела такой неимоверной мощью дышали, не троих подавай - толпу - всех бы смел, как шары с бильярда… Без сожаления и жалости.
Двое ребят уже на корячках стояли, а третий оседал медленно, не отрывая глаз от Сашкиного лица, словно все еще поверить не мог, что существует на свете такая нечеловеческая сила. К ограде поползли не оглядываясь… И перемахнули через нее, как легковесные крысы.
Назад, в храм, тяжело Сашка шел, словно огромный груз - свою силу - на могучих плечах нес. А в храм вошел - исчезла тяжкая сила, ушла без следа… Опустился Сашка перед алтарем на колени. Легко стало на сердце, а душа - словно в чистый лист бумаги превратилась. Ребенок пред Богом стоял, просто мальчик…
Заскрипела Сашкина шея, потому что еще ни перед кем не гнулась:
- Да будет воля Твоя, Господи!..
Ты даешь светлую воду жизни, но во что мы превращаем ее безумием своим?.. И что мне сказать, Господи, в оправдание свое? Ты - давал, я - тратил; Ты покрывал долги мои, я - тратил втрое; Ты - направлял путь мой, я же в гордыне своей говорил: "Я иду!"
Скрипит Сашкина шея, клонится ниже и ниже:
- Да будет воля Твоя!..
Что, что же сказать мне, Господи, в оправдание свое?.. Что защитит меня от гнева Твоего: потраченное ли втрое или мудрость человеческая которая говорит так, словно нет ничего невозможного и нет ничего преступного?
Клонится Сашкина шея, шепчут губы:
- Да будет воля Твоя!..
Ты - милость и жизнь, и Ты - жертва. Потому что за спиной пожирающего грех человека распинают Спасителя его и на месте несотворенной молитвы торжествует грех. Что же сказать мне в оправдание свое, Господи?..
Заплакал Сашка. Впервые в жизни, после детства, теплыми и тихими слезами заплакал…
Время прошло - встал Сашка, оглянулся… Сзади Леночка стоит: руки к груди прижала и на икону Божьей Матери смотрит. Ничего больше не видит кроме нее и в глазах ничего кроме тихой и светлой мольбы…
8
Утром, к семи часам, на утреннюю службу батюшка Михаил приехал.
Сашка и Леночка - в сторонке, возле входа стоят. Усталые оба, со стороны посмотришь, вроде как едва ли не к друг дружке жмутся. Но смешно - и стесняются словно чего-то.
Анастасия Филипповна - прямиком к батюшке: шепчет что-то ему на ухо, шепчет… А тот только улыбается и головой кивает.
Подошел… Поздоровался.
- Как тут дела, ребятки? - спрашивает.
Сашка плечами пожал, чуть смутился:
- Да ничего, батюшка…
- Ничего, сын мой, это пустое место. А за работу, спасибо тебе.
Ожил немного Сашка:
- Да я что?.. Я это самое… Можно я еще к вам приду?
- Заходи, если время найдется, - улыбается батюшка, а в глазах хитринка светлая.
- Найдется!.. - это уже Леночка сказала.
- Ну, тогда - с Богом. Отдыхайте.
Перекрестил обоих.
Сашка в карман за деньгами полез… Протянул скомканные доллары.
Посерьезнел батюшка.
- У Бога был? - спрашивает.
- Был…
- Даром все получил?
- Ну, даром…
- А мне за что заплатить хочешь?
Краска такая в лицо Сашки ударила, огнем от стыда словно вспыхнуло. Спрятал Сашка деньги. А глаза куда спрячешь?!.. Правда, все-таки не понятно, а как деньги давать надо?
- Давать-то, сын мой, можно. Платить нельзя.
Прояснилось чуть-чуть… Значит, потом. "Сыне, сыне, дай мне сердце…" Сердце, а не кулак с зажатыми в нем долларами.
Пошли прочь…
Леночка шепчет:
- Ну, ты Саша и дурак, оказывается!
Споткнулся Сашка.
Леночка снова:
- Дурак!..
Сашка про себя думает: не дурак, а полный осел.
Оглянулась Леночка, шепчет радостно:
- Слышь, Саш, а батюшка головой покачал и нас опять перекрестил.
Сашка думает: такого как я, хоть каждую минуту крести - дури в голове меньше не станет.
У ворот остановился Сашка. Леночка замерла - в глаза смотрит, ждет…
- Леночка, ты со мной не ходи.
- Почему?!
Враз на ее лице румянец обиды вспыхнул. Мол, ах, ты так, да?!
- Опасно это… Дела у меня серьезные, понимаешь? - провел Сашка ласково ладошкой по горячей и упругой щеке, улыбнулся. - Адрес свой давай. Как закончу дела, приеду…
- А правда?!..
- Правда.
Записочку с адресом Сашка в карман положил. Уходил не оглядываясь.
Милая, добрая, глупая девчонка!.. Куда же я без тебя теперь?..
9
Дверь в офис - только прихлопнули. Один английский замок, который и пальцем открыть можно и ни охраны тебе, ни сигнализации… А вокруг такая тишина, словно только что визит налоговой полиции типа "маски-шоу" закончился.
Поднялся Сашка на второй этаж. Дверь в "свой" кабинет - настежь. На полу, бумаги, папки, канцелярия всякая…
В кабинете Сашка два сейфа держал. Один - для текущих бумаг и мелочь на пару десятков тысяч для таких же расходов, второй - солидный, для настоящих дел и денег.
С первым сейфом, видно, много не возились - распотрошили напрочь. А второй так и не смогли взять… Почему? Второй сейф, конечно, штучка не простая, в нем блокировка на время стоит, но и ту, в экстренном случае, до трех часов свести можно.
Огляделся Сашка, присел… Думает: им что, ночи не хватило, что ли?!.. Вдруг понял, сбежали! Просто сбежали и все. И опять вопрос: почему?.. Нервы не выдержали или код блокировки подобрать не смогли? Загадка прямо, елы-палы!.. Он-то думал, пусть берут. Браконьера со шкурой в руках ловить нужно, когда он окровавленный нож об нее вытирает…
Вдруг сзади:
- Сашенька…
Вздрогнул Сашка, оглянулся.
Леночка в дверях стоит.
- Ты как тут?!..
- За тобой шла… - всхлипнула. - Боялась, а вдруг случится что?
Улыбнулся Сашка едва ли не через силу:
- А если бы и случилось, ты-то чем помогла?
- Ну, мало ли… - осмотрела кабинет Леночка. - А жена твоя где?
Вот оно что!.. Вот она, оказывается, какая защита пожаловала.
- Далеко теперь жена, - снял у руки кольцо Сашка, в угол швырнул.
- Сбежала?!..
А радости-то в распахнутых глазищах - на двоих хватит.
- И не одна.
- Саш, а они вчера звонили…
- Знаю…
- Я не о том. Смотри!
Глядь, Сашкин телефон на Леночкиной ладошке лежит.
- Ты его на лавочке оставил, а я подобрала. Саш, мы, когда в церкви стояли, они еще дважды звонили.
Перепроверяли снова, значит…
- Саш, а я телефон включила… Только я молчала.
Замер Сашка на секунду… Потом если бы он в кресле не завозился, наверное, и глухой услышал, как у него мозги от напряжения заскрипели.
Подожди!.. Звонили, говоришь, а ты прием вызова включала?!.. Так-так… По их расчетам выходило, что машина на подъезде к загородной даче должна была рвануть. Вокруг - только сосенки да кусты… Звонили… Они звонят, а им в уши - "Богородица, Дева, радуйся!..".
Нет Бога для убийцы. Тот, кто грань чужой жизни перешел - свою морду окровавленную уже вовек не отмоет. Дважды звонили!.. А им снова в уши - "Святый Боже, Святый Крепкий, святый Безсмертный, помилуй нас!.."
Заледенели ужасом волчьи сердца - куда отправили "клиента", оттуда и ответ пришел. Перед самим Богом, значит, уже он стоит… Ответ держит. Оборвалась насмешливая и глумливая фраза "К Богу, братан, к Богу!", замер хохот. Задрожали руки убийц, лбы холодным потом покрылись. Выходит, бессмертен человек, по образу и подобию сотворенный?!.. Вечен?! А если в эту вечность дрянной соломы и смолы напихать, то, сколько же она гореть-то будет?! Не в Сашке дело - плевать на Сашку, а вот до того синего и безбрежного, где он сейчас стоит, уже никакой силы дотянуться хватит.
Видно тогда и осатанели они в своем первобытном ужасе, заметались, друг на друга налетая… Дозвониться до небесной канцелярии - уже не шуточки.
Закрыл Сашка руками лицо, засмеялся…
Леночка весело:
- Саш, ты что, а?..
Сашка сквозь пальцы стонет:
- Ох, ты придумала!..
- Да ничего я не придумывала. Это у меня само собой получилось.
- Ладно, ладно!.. Слушай, ты замужем была?
- Нет… Формально нет… - покраснела опять Леночка. А когда краснеет - ну, совсем девчонкой становится.
- Рожать пробовала?
- Нет…
- Ты не сердись, пожалуйста… Это я жалею тебя так. Ты же маленькая еще совсем… Замуж за меня пойдешь?
- Ну, ты и спросил, Сашка!.. А зачем же я сюда пришла?!
Ниточка, она всегда за иголочкой… Судьба?.. Нет, дорога!
Закурил Сашка, на телефон посмотрел. Звонить Сережке пора?.. Нет, пожалуй, рано. Пусть бегут охотники, пусть как можно дальше убегут, только от самих себя и от того ужаса, что внутри, им уже не убежать. Какую бы кару им Сашка не придумал, ничто она перед тем, что их сейчас сжигает. Нет наказания хуже ада!..
Леночка ожила:
- Саш, я приберу тут у тебя, ладно?
- Как хочешь…
- Только учти, Сашенька, уборщицей я еще ни разу не была.
Закрыл глаза Сашка, на спинку кресла откинулся, улыбнулся…
Веник по полу - шмырг-шмырг…
- Ну и бардак тут!.. Сашка, лапы убери.
- Что?
- Лапы, говорю, убери!.. Мешаешь.
Поднял Сашка ноги… Снова веник - шмырг-шмырг. Кольцо, брошенное Сашкой, зазвенело. Сначала об пол, потом о мусорное ведро.
- Саш, а Саш, а мы на Канары поедем?
- Поедем…
- Когда?
- Колокольню в церкви достроим - тогда и поедем.
- Колокольня само собой… Это понятно.
Мысль женская штука простая - какое же венчание без колокольного звона, спрашивается?..
- А потом на Канары, да, Саш?
Засмеялся Сашка:
- Да что там тебе, на Канарах этих, медом, что ли, намазано?
Чуть покраснела Леночка… Даже поежилась. Действительно, заладила одно и тоже… Глупо, не хорошо! Хотя, если поглубже в душе копнуть, не в Канарах тут дело. Любит ее Сашка или нет?.. Ведь она, Леночка, ему все готова отдать, все до последней капельки, а он?.. Вдруг нет?
Встал Сашка, к окну отошел.
- Поедем, Леночка, поедем… Куда скажешь, туда и поедем.
А Леночка и веника не видит - слезы глаза застилают. И горькие слезы, и счастливые.
- На Канары поедем!
Это уже упрямство, конечно… Детское упрямство, беззлобное.
Сашка сигарету скомкал. На душе чисто, светло… Смеяться хочется, руки к солнцу тянуть: "Спасибо Тебе, Господи!"
- Ну и ладно…
Что Канары?.. Мимо Бога и на Канарах не пройдешь.
Двести пятнадцатый
1
- Я, я, я!.. Он постоянно говорит "я"! Еще он твердит "мне плохо", "мне нужно" или "мне это просто необходимо", - молодой женский голос засмеялся. - Это просто невозможно вынести!
Мужской голос спросил:
- Ты о ком говоришь?
- А о ком же еще я могу сейчас говорить?! - весело удивилась женщина. - О нем, конечно!.. Этот тишайший интеллигент способен заполнить собой все. Он вежлив, благожелателен и даже добр, но он не даст дышать тебе, потому что, заполняя собой все мыслимое пространство, он вытеснит оттуда даже воздух…
Говорили в коридоре. Женский голос звучал настолько непринужденно радостно, что это не могло не вызвать ответной улыбки.
Несколько раз открылась и захлопнулась дверь.
- Чертов ключ… Точнее, замок. Не могу закрыть дверь.
- Давай я попробую.
- Ой, уйди, пожалуйста! Ты не сможешь, потому что ты тоже пацифист-интеллигент. Помнишь теорию Николая Николаевича? Он сказал, что интеллигенция зародилась в рядах уставших крестоносцев и вызревала в лабораторных колбах разуверившихся колдунов-алхимиков. Первых изгнали из Иерусалима, а вторые вдруг поняли, что они никогда не найдут философский камень. Тогда бывшие рыцари и ученые колдуны стали писать толстые диссертации на темы "Почему арабы отняли у нас Иерусалим" или "Теория падения яблока на голову Исаака Ньютона"…
- Валечка, именно так родилось гуманистическое искусство.
- А почему вчера ты приперся ко мне в этот гостиничный номер? - женщина снова засмеялась. - Любовь, да?.. Знаешь, я не так давно говорила с одним монахом, так вот он утверждал, что черти тоже могут любить. Эта любовь похожа на гениальное безумие. Но бывшие рыцари-крестоносцы и алхимики перестали верить даже в чертей.
- Ва-а-лечка!.. Солнышко мое, я опаздываю.
- Солнышко? Вот я и говорю, ты тоже глупенький, - беззаботный женский смех оборвал грохот захлопнувшейся двери. - Мы с тобой давно крадемся в тени… Все, кажется… Поползли!
2
В коридоре стало тихо. Человек в постели открыл глаза и посмотрел в окно.
Свет и ветви деревьев за окном казались серыми… Точнее, полутонами одного серого пятна. Человек сел, осторожно потер локоть левой руки и пошевелил пальцами. Боль в локте стала пульсирующей и резкой. Человек вздохнул и посмотрел на полоску света, падающую со стороны чуть приоткрытой двери.
За окном послышался звук подъехавшего грузовика. Громко хлопнула дверца кабины. Несколько голосов принялись спорить о том, что пустых ящиков должно быть две сотни, а не три.
Человек посмотрел на часы на левой руке. Стрелки показывали без десяти минут восемь. Легкое движение руки снова причинило боль.
За окном принялись с грохотом сгружать пустые ящики…