Девица наклонилась к лицу Марка и прильнула к его губам. Поцелуй получился долгим и страстным. Марк не сопротивлялся и даже, как показалось его лежавшим на полу товарищам, с удовольствием на поцелуй ответил. Линда продолжала одной рукой держать его за воротник рубашки, другой она обхватила Марка за шею. Он обнял ее за талию, тут же переместив руки чуть ниже.
– Вот гадина, – прошептал Тони, – этого целует, а меня исцарапала до крови. Никакой в жизни справедливости.
В этот момент целующиеся оторвались друг от друга, и Марк снова предложил Линде пройтись "баиньки". Она не стала сопротивляться, позволив ему взять себя за руку и повести в сторону ее палаты. С пола начали подниматься Тони и Дидье.
– Думаю, доведет, – с надеждой в голосе сказал последний.
– Если она его по дороге не трахнет, – Тони снял рваный халат и пошел в лабораторию.
– Завидуешь? – Дидье последовал за ним.
Тони ответить не успел. Он в ужасе остановился у входа в комнату. Дидье выглянул из-за его спины и охнул, схватившись за сердце. Назвать беспорядком то, что творилось в лаборатории, было нельзя. Скорее там царил хаос: по всему полу – осколки стекла, сломанные стулья, на столах все перевернуто вверх дном, ни от пробирок, ни от реактивов не осталось и следа, на зеркале красовалось сердце, нарисованное зеленым маркером, компьютеры валялись раскуроченные, как самолеты после катастрофы…
– Как ты думаешь, она все в себя влила или что-то просто расплескала? – спросил Тони привалившегося к стене шефа.
– Да какая разница, – прошептал тот устало, – какая разница? Англичане хорошо устроились. Тестируют препараты на мышах. А у нас женщины. Женщина тебе не мышь, – Дидье сел на единственный оставшийся в живых стул.
– Женщина – не мышь, – согласился Тони, подойдя к столу, на котором еще час назад стояли пробирки с анализами. – Интересно все-таки, выпила она кровь или выплеснула? Судя по тому, что вокруг кровушкой и не пахнет, выпила.
– Вампирша фигова, – хмыкнул начавший потихоньку приходить в себя Дидье.
– Если она вошла во вкус, то вполне может сейчас Марка не только трахнуть, но и укусить в шею. По-моему, вампиры обычно в шею кусают, – Тони перешел к шкафу, в котором хранились препараты. – О, и тут пошуровала неслабо…
– Как я за все это отчитываться буду? – Дидье вспомнил ушлых сотрудников бухгалтерии и понял, что просто списать на стихийное бедствие уничтоженное в лаборатории ему вряд ли удастся. Душу вынут за каждую склянку и за каждый сломанный стул. А могут и отправить на пенсию. До свидания, шале в горах. Когда несколько лет назад Дидье развелся, то его жене досталась шикарная квартира с видом на Женевское озеро, а ему – шале с невыплаченным кредитом. Если его уволят, то выплатить его до конца не получится.
– Пронесет, не переживай, – Тони вертел в руках отломанную ножку стула. – Ну и силища у нее!
– Это уже, Тони, третье происшествие за месяц. Боюсь, на этот раз простым испугом не отделаемся.
– Первая девица умерла от передозировки. Не твоя вина, – Тони вспомнил бледную, понурую особь женского пола, – сдохла бы подопытная мышь, никто бы и слова не сказал. Девица копыта отбросила – сразу скандал. Будто это президент Кеннеди или Мерилин Монро!
– Все дело в финансировании. Перед тем как она умерла, мы дали ей добро на пластику и имплантацию, – Дидье взъерошил седые волосы, – деньги на ветер. Вторая сбежала. Мы сказали, что умерла. Лучше исчезнувший труп, чем исчезнувшая девица. А теперь Линда. Самый совершенный экземпляр. Ее в модели пророчили. А она взбесилась.
– Из-за Марка, – ехидно вставил Тони.
Лондон, июль 2029 года
Марк делает доклад на конференции. Сейчас он знает причину того воодушевленного состояния, с которым рассказывал о результатах экспериментов и излагал перспективы на будущее. Он был влюблен…
– Бессмертие достижимо! Шекспир, Наполеон, Фернандель и Луи де Фюнес – все они бессмертны, – раздавался его голос в темной гостиной, – они бессмертны уже сейчас благодаря бумаге, цифре, памяти людей. Обычный Том Смит тоже получил свою толику бессмертия.
– Богатый Том Смит, – ехидно кричит кто-то из зала.
– Верно, пока эта технология очень дорогая и имеет массу побочных эффектов. С одной стороны, Смит может отправить свой альтербион на другой конец света и притом – видеть, слышать и даже ощущать то, что видит, слышит и ощущает его искусственное тело. После смерти хозяина родственники могут продолжать общаться с альтером, а тот будет вести себя так, как вел себя сам человек. Но все это – иллюзия. Самообман! Робот, начиненный датчиками, подчиняющийся командам искусственного интеллекта. Красивая, нестареющая картинка. Люди поняли, что это такая же кукла, как и предыдущие разработки. Впрочем, действительно куда более совершенная. Женщине не надо делать болезненные и имеющие непредсказуемые последствия пластические операции – ее альтер идет в гости или снимается в кино, а она сидит дома и якобы чувствует все то, что чувствует альтербион. Ушедший из жизни любимый муж по-прежнему садится в любимое кресло, открывает сайт с любимой газетой и снисходительно улыбается жене. Но психологи сталкиваются с увеличивающимися в геометрической прогрессии проблемами, – Марк отпивает немного воды и внимательно смотрит в зал. – В первом случае женщина ощущает себя выброшенной на обочину жизни. Кто-то, а не она, наслаждается жизнью. Кто-то очень на нее похожий и даже ею же управляемый. Но не она. Этот кто-то смотрит на нее с огромного экрана. Но главную роль играет не она! Во втором случае жена хочет видеть рядом с собой настоящего мужа, а не его копию. Женщина начинает сходить с ума, потому что в какой-то момент ее раздирает желание пойти на могилу к умершему мужу. И так гораздо комфортнее, чем сидеть рядом с чудесной, прекрасно выполненной копией, которую к тому же можно отключить и которая, кстати, иногда глючит, – Марк снова оглядывает слушателей. – В последнее время восстанавливают кладбища, так успешно исчезнувшие с лица земли лет десять назад. Альтербиона отключают и в конце концов сдают в пункт приема гаджетов. А сами сидят на скамеечке возле могилки ушедшего родственника…
– Не такие уж ужасные последствия, – опять раздается голос из зала.
– Не самые ужасные, – уточняет Марк, – но мы все знаем и о теневой стороне этого бизнеса. Подпольно сегодня выпускается все большее количество альтербионов, между которыми хозяева устраивают бои, которых заставляют совершать преступления, оказывать сексуальные услуги в борделях.
– Что предлагаете вы? – кричит какой-то нетерпеливый слушатель, – конкретнее!
– Да, конечно, – Марк вспоминает рыжие волосы Миранды, улыбается во весь рот и продолжает: – Мы работаем с мозгом человека. На предыдущей конференции я уже рассказывал о том, что нами был создан макет, который полностью воссоздавал мыслительный процесс объекта. Было давно доказано, что мозг функционирует по тому же принципу, что и компьютер. С него можно стирать информацию, записывать новую. Можно насытить мозг датчиками, которые будут сообщать о грядущей болезни за несколько дней, а то и лет до ее начала. Некий искусственный носитель не должен быть отделен от тела. Он должен быть внедрен в тело, а точнее в мозг.
– В какую сторону развиваются сейчас ваши исследования?
– Существует два пути, по которым ведутся эксперименты. Их конечной целью является продление жизни на неопределенный срок. Фактически это то самое бессмертие, о котором я говорил вначале. Но идем мы не по пути создания более совершенных биороботов. Мы собираемся записывать на электронный носитель информацию, содержащуюся в мозге человека. Все, что накопила за годы жизни его память. Затем мозг более молодой и здоровой особи "очищается" от собственных воспоминаний. В мозг заносится новая информация.
– Куда девается старое тело? – вопрос из зала.
– Юридические вопросы не в моей компетенции, – откашливается Марк, – думаю, старый носитель, то есть старое тело, будет утилизироваться. Первая стадия экспериментов подходит к концу. То, что я описал выше, – это стадия финальная. Пока мы создаем "инквилинов" – так мы назвали особей, которые получаются в результате работы нашей лаборатории. У них уже "очищена" память. Новую информацию мы пишем самую общую, плюс то, что хочет видеть в инквилине заказчик. Выдавая человеку инквилина, специальный отдел программирует "выключатель".
– Ну и чем по большому счету отличается ваш инквилин от альтербиона?
– Альтербион – робот. Совершенный во всех отношениях, но робот. Инквилины – живые существа. Мы их называем "идеальными сожителями". Человек всегда мечтал об идеальном партнере. Хочешь – он или она будет прекрасно готовить, хочешь – заниматься сексом, выращивать цветы в саду, вести беседы о философии и мироустройстве. Все, что угодно. На второй фазе исследований мы переходим к воздействию на те отделы мозга, которые отвечают за механизм возникновения чувства удовольствия, включая, естественно, и сексуальное удовлетворение. Инквилины станут более бодрыми и энергичными. В конце концов, когда человек захочет стать бессмертным, его инквилин станет им самим. Надоело быть бессмертным – сам себя выключил. Состарился инквилин – внедрил информацию в новое тело. Ну вот, примерно так.
– Масса тонких юридических моментов, – опять возникает неприятная для Марка тема.
– Не в моей компетенции, – кратко отвечает он, переходя к демонстрации слайдов…
Марк видит себя со стороны. Камера зафиксировала каждый его жест, каждый взгляд, каждую интонацию. Он понимает, как был глуп и самонадеян. Он не хочет ходить на могилу к Миранде. Он согласен на любой ее "альтик", будь он хоть сто раз робот. Он не смог справиться с болезнью.
При всех его возможностях он не смог остановить ее уход.
Лаборатория неподалеку от Лозанны, сентябрь 2031 года
Марк и Линда почти дошли до палаты. Линда больше не лезла целоваться. Да и вообще вела себя спокойно. В палате Марк заботливо снял с Линды юбку с майкой и повел в ванну мыться. На некоторых пальцах он заметил поломанные ногти и порезы. В шикарных волосах запутались осколки стекла.
– Несчастная моя, – нежно прошептал Марк, отмывая свою подопечную, – не переживай, все образуется.
Надо отдать Линде должное, она и не переживала. Но в ее глазах потухли искры, уголки губ печально опустились вниз, и даже волосы, казалось, потеряли объем. Она уныло сидела в ванне, не сопротивляясь и не делая никаких попыток оттуда вылезти. Марк домыл Линду, вытер ее мохнатым теплым полотенцем, надел на нее пижаму и повел в постель. Он сел на краешек кровати, потер ладони и положил их на высокий лоб Линды. Она закрыла глаза и мгновенно уснула. Марк провел руками по ее влажным волосам, дотронулся до лица, скользнул пальцами по губам, ставшим практически бескровными. Он вспомнил, как страстно целовала она его в коридоре, вспомнил вкус солоноватой крови во рту, вспомнил как наслаждение, которого он никогда не знал прежде, растеклось по всему телу.
Его рука скользнула ниже по тонкой шее и остановилась у верхней пуговицы пижамы. Марк заставил себя встать. Он поправил на Линде одеяло и тихо вышел из палаты. Теперь, когда Марк был практически у цели, сдаваться он не собирался. Похоронив умершую от анорексии жену, он твердо решил сделать себе "идеальную сожительницу" – бессмертного, совершенного во всех отношениях инквилина. Материала вокруг нашлось предостаточно. Его не устраивало лишь то, что Центр топтался на стартовой фазе эксперимента уже несколько лет. Вторую стадию он форсировал, как мог.
Когда привезли Линду, Марк прижал Дидье к стенке – девица была похожа на Миранду как две капли воды. Она не обращала на Марка никакого внимания, а Тони так вообще ненавидела. Когда он приближался к ней, Линда, словно загнанный зверек, начинала пятиться, плакать, а в глазах читалась такая боль и такой страх, что Марк не выдерживал и брал дело в свои руки. Вскоре Тони плюнул на безнадежную подопечную и переключился на более сговорчивых особей. Марк в это же время окончательно решил сделать Линду своей новой женой. Но до этого следовало предпринять еще несколько важных шагов. То, о чем он говорил на конференции, предстояло воплотить в жизнь.
– Попробуем-ка делать из них бодрых и энергичных, – убеждал он шефа, – покорная женщина – это хорошо, но неинтересно. Гейши – пройденный в истории человечества этап. Женщина покорная и притом живая, сексуальная и бодрая, – вот что может оказаться прорывом.
Дидье сдался. В сущности, он уступил Марку не потому что тоже недолюбливал японских гейш, а исключительно из научного интереса. По большому счету, их лаборатория создавалась именно для подобных абсолютно безумных экспериментов.
– Ты жив? – Тони заметил вошедшего в лабораторию Марка.
– Она успокоилась. Ее состояние не могло длиться долго, – Марк начал потихоньку осознавать размер нанесенного Линдой ущерба. – Смотри-ка, препараты увеличивают ее физическую силу!
– Мы это заметили, Марк, еще когда она на меня набросилась, – сердито сказал Тони. – Я так и не понял: на кой черт ты ее коньяком поил?
– Хотел посмотреть, как подействует алкоголь. На "овощей" не действовал никак, – проговорился Марк.
– Ага, – встрял в беседу Дидье, – значит, ты не первый раз тут девиц спаиваешь?
– Я не спаиваю. Все в рамках эксперимента. В жизни женщины пьют? Пьют. А как будет алкоголь сочетаться с препаратами? С программированием, думаю, проблем нет. Но, как известно, алкоголь сочетается не со всеми лекарствами…
– Мы в курсе, – покивал Тони, – в курсе.
– Вот и надо было проверить, что за реакция пойдет, – Марк подошел к своему столу и повертел пачку сигарет в руках, – она раньше не курила.
– Потрясающее открытие! – Дидье подошел к Марку. – Во-первых, садись и пиши объяснительную. Как, что и почему. Список препаратов, которые ты ей вводил, программы, которые использовал. Короче, всё! Во– вторых, – Дидье замолчал, переводя взгляд с сигарет на Марка и обратно, – во-вторых, почему ты так уверен в том, что она раньше не курила?
В комнате повисла пауза. Никто из работников Центра не знал, откуда брали женщин для экспериментов. Никто не видел их до этого, не знал, какими они были в прошлой жизни, что любили, чем увлекались, кем работали. Догадываться можно было только об их национальной принадлежности. И то весьма условно. Делая выводы лишь на основании цвета кожи и языка, на котором они изъяснялись.
– Так почему ты думаешь, что она не курила? – повторил свой вопрос Дидье.
– Ну, – промычал Марк, – до сегодняшнего дня сигареты со стола она у меня не тырила, – он понял, что попал впросак – первым делом девиц программировали на то, чтобы они не курили. Это была одна из обязательных процедур при поступлении в клинику. Такая же обязательная, как анализы крови, осмотр у гинеколога и ультразвуковые обследования. Так что тырить сигареты она не могла по умолчанию.
Дидье с удивлением посмотрел на Марка, но не стал дальше развивать эту тему, решив, что на сегодня с него хватит. Уточнит завтра.
– Сиди, пиши. Линду трогать запрещаю. Вообще не подходи к ней, – Дидье направился к двери. – Я попрошу санитаров подежурить около ее палаты. Так, на всякий случай. Тони, прибери тут хотя бы слегка и иди домой. Тебе досталось сегодня. Лечи раны.
– Она к тебе больше не приставала? – не удержался от вопроса Тони.
– Нет, – Марк подошел к окну и прислонился лбом к стеклу, – больше не приставала. Я же говорю, сразу успокоилась.
Он посмотрел на горы, которые виднелись вдали, и вспомнил их первое с Мирандой путешествие. Они тогда поехали на Монблан. Заснеженная вершина горы была покрыта густым туманом, лучи солнца пробивались сквозь тучи, заставляя жмуриться от нестерпимого света. Но Марк видел только глаза Миранды, горевшие нездоровым огнем, глаза психически ненормального человека. Она ничего не ела в ресторане, расположенном на вершине горы. Марк, как всегда, ел за двоих. Свежий воздух не окрасил ее щек и не пробудил аппетит. Миранда таяла на глазах. Фотографы ликовали, щелкая девушку с потрясающе тонкой талией.
Линда… Как она была похожа на нее, и как в то же время непохожа!
Марк обернулся: в комнате стояла тишина. Тони, не слишком-то попотевший прибирая в лаборатории, ушел. На зеркале зеленело сердце. Марк надеялся, что рисунок предназначался ему. Очень хотелось вернуться в палату к Линде, но он понимал, что сейчас этого делать нельзя. Все случившееся должно забыться. Он потихоньку будет реанимировать в ней жизненную энергию, он будет очень стараться. Но если эксперимент провалится, то его не остановит никто – Марк твердо решил забрать Линду себе. Может, оно, кстати, и лучше, что она становится агрессивной. Ни президенты, ни владельцы модельных агентств, никто не захочет иметь с ней дело. А Марку было все равно. Он с ней справится. Он будет целовать ее столько, сколько ей понадобится, чтобы она пришла в себя. Он будет на высоте в постели. Он будет успокаивать ее с помощью гипноза. Он сделает все, чтобы в его жизни снова появилась она. И пусть пока ее зовут Линда. Имя не имеет значения. Имя можно и поменять. Главное, чтобы Центр согласился отдать ему Линду…
Монблан, декабрь 2029 года
Тогда она еще работала. Новая линия известного британского кутюрье, подготовленная к весне 2040 года, конечно, не подразумевала прогулок по снегу при минусовой температуре. Но фотографы подумали, это – классно! Девушка в легком жакете и туфельках на шпильках в горах, покрытых снегом. Вид – потрясающий. Кстати, позже фотографии отфотошопили. Снег больше не бросался в глаза. Редакторы глянцевого журнала все-таки решили, что это слишком.
Миранда дико мерзла. Он согревал ее чаем, глинтвейном, коньяком. Он набрасывал на нее в перерывах норковую шубку, а на ноги надевал угги. Именно тогда Марк и добился своего – для Миранды эта фотосессия стала последней.
На экране Миранда улыбается в камеру. Волосы выпрямлены и уложены в такую простую на вид и такую на самом деле сложную в действительности прическу. На лице – макияж. Незаметный. Профессионально подобранный. Реснички длинные и пушистые. Контуры губ идеально подчеркнуты. Миранда быстро меняет позы. Слышны щелчки фотоаппаратов. Юбка взлетает в воздух.
Ноги в тоненьких колготках, кажется, вот– вот надломятся чуть ниже острых коленок.
– Очень высоко задралась, – слышится женский голос, – Миранда! Не крутись так сильно. Поменьше откровенной сексуальности. Меньше ног!
Миранда старается выполнять указания. Она все так же широко улыбается. Но Марк чувствует, что она на пределе. Он требует сделать перерыв.
– Ничего пока не ешь! – командует знакомый голос, – живот торчать будет. А у тебя одежда сплошь в обтяжку. Понятно?
Она кивает. Ей не привыкать. У Миранды один закон – все время пить. У нее всегда с собой бутылка воды. Она сидит, широко расставив уставшие ноги, и пьет…
На экране – мужчины в национальных костюмах с длинными дудками в руках. Слышна веселая мелодия и звук колокольчиков. На столе – фондю. Марк накалывает вилкой кусок тонко нарезанного сырого мяса и засовывает в кастрюльку с кипящим бульоном. Перед ним – пять плошек с разными соусами. Он накладывает Миранде в тарелку по чуть– чуть из каждой:
– Попробуй. Какой тебе понравится больше, в тот и будешь макать мясо.
Она послушно кивает и касается соуса одним из зубцов вилки.
– Вкусно, – еле слышно произносит Миранда.
Марк вынимает кусочек мяса из бульона.