Том громко рассмеялся. Игры, игры. Тайные игры, открытые игры. Игры, которые казались открытыми, на самом деле были тайными. И, конечно, все тайные игры проходили, как правило, за закрытыми дверьми. А люди, которые считают себя игроками, на самом деле лишь игрушки в чьих-то руках. Естественно.
Он повернулся и взглянул на инструмент, к которому решил уже не возвращаться, затем вышел в сад и направился к ближней клумбе с георгинами. Он срезал перочинным ножом один из своих любимых. Лепестки георгинов напоминали ему наброски Ван Гога, поля под Арлем, мастерски изображенные талантливым художником.
Том вернулся в дом. Он думал о тридцать восьмом опусе Скарлатти, или сонате ре минор, как называл ее мсье Лепти, над которой Том сейчас работал и надеялся разучить. Ему нравилась главная (для него) тема, которая звучала как некое стремление к победе, преодолению трудностей, - и к тому же она была очень красива. Но он не хотел разучивать ее до такой степени, чтобы она стала избитой.
А еще он думал о телефонном звонке, которого ждал от Джеффа и Эда, по поводу Цинтии Граднор. Его угнетала мысль о том, что звонка от них не будет, возможно, в течение суток, даже если Джеффу удастся поговорить с Цинтией.
Когда телефон зазвонил около пяти часов дня, у Тома появилась слабая, очень слабая надежда, что это Джефф, но он ошибся. Аньес Грэ назвала себя и любезно пригласила Тома и Элоизу на аперитив сегодня вечером в семь. "Антуан продлил себе выходной и хочет уехать завтра очень рано, да и вы скоро уезжаете".
- Спасибо, Аньес. Вы не подождете минутку, я переговорю с Элоизой?
Элоиза согласилась, Том вернулся и сообщил об этом Аньес.
Том с Элоизой покинули Бель-Омбр около семи. Дом, недавно снятый Притчардами, находится по той же дороге, но дальше, думал Том, пока вел машину. Что знают Грэ об этих "арендаторах"? Возможно, ничего. Неизбежно разросшиеся деревья - Тому они очень нравились - росли в этом районе между домами, иногда заслоняя огоньки дальних домов и даже заглушая своей листвой любой шум.
Как обычно, Том разговорился с Антуаном, хотя поклялся, что в этот раз не даст втянуть себя в разговор. У него с Антуаном, трудолюбивым архитектором с убеждениями правого толка, было мало общего, тогда как Элоиза и Аньес обладали женским даром бурно начинать разговор, как только встречались, и вести его - с любезным выражением на лице - целый вечер, если нужно.
Однако на этот раз Антуан заговорил о Марокко, вместо того чтобы разглагольствовать о наплыве в Париж нефранцузов, требующих жилья.
- Ах да, отец возил меня туда, когда мне было шесть. Я никогда этого не забуду. Конечно, с тех пор я там бывал еще несколько раз. Это было очаровательно, волшебно. Только подумать, когда-то французы имели протекторат над Марокко, были дни, когда работала почта, телефон, когда улицы...
Том слушал. Антуан почти поэтически возмущался, когда описывал любовь своего отца к Танжеру и Касабланке.
- Конечно, страна - это народ, именно народ, - говорил Антуан. - Марокканцы теперь в буквальном смысле владеют своей страной - и все же, с точки зрения французов, они только испортили дело.
Ах да. Что на это ответить? Только вздохнуть. Том отважился переменить тему.
- Поговорим о другом. - Он взболтнул стакан с джином и тоником, и кусочки льда стукнули о стенки стакана. - Соседи у вас тихие? - Он кивнул в сторону дома Притчардов.
- Тихие? - Антуан оттопырил нижнюю губу. - Раз уж вы спрашиваете, - сказал он со смешком, - так вот, они дважды включали музыку на полную громкость. Поздно, около полуночи. И даже позже! Поп-музыку. - Он был удивлен и раздосадован тем, что кто-то в двенадцать ночи может включать поп-музыку. - Но, к счастью, не надолго. Примерно на полчаса.
Подозрительная продолжительность, подумал Том, и Антуан Грэ как раз такой человек, который может замерить такой феномен по часам.
- И здесь было слышно?
- О да. А ведь от них до нас почти полкилометра! Они действительно громко включили.
Том улыбнулся.
- А еще на что жалуетесь? Они еще не просили у вас попользоваться газонокосилкой?
- Non-n, - проворчал Антуан и сделал глоток кампари.
Том вовсе не собирался рассказывать о том, как Притчард фотографировал Бель-Омбр. Смутная подозрительность Антуана по отношению к Тому усилится, а Том этого ни в коем случае не хотел допустить. Весь городок в конце концов узнал, что полицейские, как французы, так и англичане, приезжали в Бель-Омбр, чтобы поговорить с Томом после исчезновения Мёрчисона. Полиция не наделала шума, не было никаких машин с сиренами, но в маленьком городке все обо всех знают, и Том не мог позволить себе еще что-нибудь подобное. Он предупредил Элоизу по дороге к Грэ, чтобы она не упоминала о том, что видела, как Притчард фотографировал их дом.
В дом вошли мальчик и девочка, вернувшись откуда-то с купанья, улыбающиеся, с мокрыми волосами и босыми ногами, но не шумные: Грэ этого не допустили бы. Эдуард с сестрой поздоровались и отправились на кухню, Аньес последовала за ними.
- У моего друга в Море есть бассейн, - пояснил Антуан. - Очень для нас удобно. У него тоже есть дети. Он подвозит наших до дома Я не возражаю. - Антуан одарил Тома редкой улыбкой, от этого его полное лицо покрылось складками.
- Когда вы вернетесь? - спросила Аньес. Вопрос предназначался Тому и Элоизе. Антуан куда-то вышел.
- Может быть, недели через три. Еще не знаем точно, - ответила Элоиза.
- А вот и я, - возвестил Антуан, спускаясь по винтовой лестнице и неся что-то в обеих руках. - Аньес, cherie, где маленькие стаканы? Вот хорошая карта, Том. Старая, но... ну, вы знаете. - По его тону можно было догадаться, что старая - значит, лучшая.
Это была очень старая автомобильная карта Марокко, сложенная в несколько раз и скрепленная прозрачным скотчем.
- Я буду обращаться с ней как можно осторожнее, - пообещал Том.
- Вам надо взять машину напрокат. Обязательно. И поездить по разным местам.
Затем Антуан обратился к своей гордости, голландскому джину в холодной керамической бутылке.
Том вспомнил, что у Антуана наверху, в студии, есть маленький холодильник.
Антуан налил и раздал всем маленькие стаканы, женщинам в первую очередь.
- О-о-о! - воскликнула Элоиза из вежливости, хотя и не любила джин.
- Ваше здоровье! - сказал он, когда они все подняли бокалы. - Приятного путешествия и удачного возвращения!
Они выпили.
Том должен был признать, голландский джин оказался на удивление мягким, но Антуан вел себя так, будто сам сделал этот напиток, и Том никогда не знал заранее, предложит ли он еще по глотку. Том понял, что Притчарды еще не пытались познакомиться с Грэ, возможно, потому, что не знали, что Рипли дружили с Грэ. А что с этим домом между Грэ и Притчардами? Он пустовал уже много лет, насколько помнилось Тому, может, выставлен на продажу; ну да это не важно, подумал Том.
Том и Элоиза собрались уходить. Они пообещали прислать открытку, и Антуан тут же заявил, что почта в Марокко отвратительная. Том вспомнил о посылке Ривза.
Как только они пришли домой, зазвонил телефон.
- Я жду звонка, дорогая, так что... - Том снял трубку в холле, приготовившись подняться в свою комнату, если это Джефф и разговор станет трудным.
- Дорогой, я хочу йогурта, мне не понравился этот джин, - сказала Элоиза и отправилась на кухню.
- Том, это Эд, - раздался голос Эда Банбери. - Я дозвонился до Цинтии. Мы с Джеффом вдвоем взялись за дело. Я не смог назначить встречу, но узнал кое-что.
- Да?
- Кажется, Цинтия была не так давно на вечеринке для журналистов, это большое сборище, куда может прийти кто угодно - и похоже, что Притчарды тоже там были.
- Одну минуту, Эд. Думаю, мне надо пройти к другому телефону. Не вешай трубку. - Том взбежал наверх, снял в своей комнате трубку и снова побежал вниз, чтобы положить трубку на аппарате в холле. Элоиза, не обращая на него внимания, включила телевизор в гостиной. Но Том не хотел называть имя Цинтии в ее присутствии, иначе она вспомнит, что Цинтия была невестой Бернарда Тафтса, сумасшедшего, как называла его Элоиза. Бернард напугал Элоизу, когда она встретила его здесь, в Бель-Омбр. - Это я, - сказал Том. - Ты говорил с Цинтией?
- По телефону. Сегодня днем. На вечеринке к ней подошел один человек, ее знакомый, и сказал, что какой-то американец спрашивает у него, не знает ли он Тома Рипли. Совершенно неожиданно. Так вот, этот человек...
- Тоже американец?
- Я не знаю. В общем, Цинтия сказала своему другу - этому человеку - посоветовать американцу проследить связь Рипли с Мёрчисоном. Вот так все и всплыло.
Том нашел все это в высшей степени неопределенным.
- Ты не знаешь имени посредника? Друга Цинтии, который говорил с Притчардом?
- Цинтия не упоминала, а я не хотел... давить на нее. Во-первых, какой у меня был повод ей звонить? Что какой-то тип из Америки знает ее имя? Я не говорил ей, что ты мне это сказал. Просто взять и позвонить! Мне пришлось все так и представить. Я думаю, что мы кое-что узнали, а это уже хорошо.
Да, верно, подумал Том.
- Но Цинтия не встречалась с Притчардом? В тот вечер?
- Вроде бы нет.
- Посредник, наверное, сказал Притчарду: "Я спрошу у моей подруги Цинтии Граднор о Рипли". Притчард произнес ее имя правильно, а это не очень распространенное имя. - Может быть, Цинтия имела неосторожность через своего приятеля передать визитку, подумал Том, полагая, что это, возможно, навлечет на Тома Рипли кару Господню, если это вообще возможно.
- Том, ты здесь?
- Да. От Цинтии нельзя ожидать ничего хорошего, друг мой. Да и от Притчарда тоже. Он просто чокнутый.
- Чокнутый?
- Ну, с головой у него не в порядке, не спрашивай меня почему. - Том глубоко вздохнул. - Эд, спасибо тебе за беспокойство. Поблагодари Джеффа тоже.
Когда они распрощались, Тома несколько секунд била дрожь. У Цинтии, несомненно, были подозрения по поводу исчезновения Томаса Мёрчисона. И у нее хватает смелости совать из-за этого голову в петлю. Она должна бы знать, что если кто-то и будет кандидатом на уничтожение на повестке дня у Тома, так именно она, потому что ей все известно о мошенничестве, начиная с самой первой картины, которую подделал Бернард Тафтс (даже Том не знал, какую именно).
Том предположил, что Притчард скорее всего наткнулся на имя Мёрчисона, прочитав о Томе Рипли в газетных подшивках. Насколько было известно Тому, его имя упоминалось только один раз в американских газетах. Мадам Аннет видела, как Том выносил чемодан Мёрчисона к своей машине, чтобы успеть в Орли к рейсу Мёрчисона, и ошибочно сказала полиции, что видела, как мсье Рипли и мсье Мёрчисон выходили с багажом из дома к машине мсье Рипли. Это и дало толчок к подозрениям, решил Том. К тому моменту Мёрчисон был наскоро завернут в брезент и лежал у Тома в подвале, а Том боялся, что мадам Аннет может спуститься вниз за вином, прежде чем он успеет убрать труп.
То, что Цинтия упомянула имя Мёрчисона, прибавило Притчарду энтузиазма Том не сомневался, что Цинтия знала о том, что Мёрчисон "исчез" сразу после того, как посетил Тома. Об этом писали в английских газетах, вспомнил Том, хотя и в маленьких заметках. Мёрчисон был уверен, что все поздние работы Дерватта поддельные. Вначале, правда, он только подозревал, но потом полностью убедился в этом, потому что Бернард Тафтс прямо сказал ему: "Не покупайте больше Дерватта". Мёрчисон рассказал Тому о забавной встрече с незнакомцем в баре лондонского отеля. Бернард не назвал Мёрчисону своего имени. Сразу же после того разговора Том, сам проследив за Мёрчисоном, увидел его вместе с Бернардом тет-а-тет. Тогда Том испытал ужас, который ощущал до сих пор: он-то знал, что мог рассказать Бернард.
Том часто думал, что могло бы произойти, если бы Бернард Тафтс попытался выяснить отношения с Цинтией и пообещал ей не писать больше подделок. Но если бы Бернард так и сделал, Цинтия все равно бы его не приняла.
6
Том подумал, что Джанис Притчард попытается еще раз войти с ним в "контакт", что ока и сделала в четверг после обеда. Телефон зазвонил в Бель-Омбр около двух тридцати пополудни. Том едва его услышал. Он в это время полол клумбу для роз возле дома. Элоиза сняла трубку и через несколько секунд крикнула, подойдя к высокому окну:
- Том! Телефон!
- Спасибо, дорогая. - Он бросил мотыгу. - А кто это?
- Жена Прикарда.
- А! Притчарда, дорогая.
Раздосадованный, но заинтригованный, Том направился в холл, где стоял телефон. На этот раз он не мог подняться к себе наверх, чтобы поговорить там, не объясняя этого Элоизе.
- Алло.
- Алло, мистер Рипли! Я рада, что застала вас дома. Может, я покажусь вам бесцеремонной, но мне бы очень хотелось поговорить с вами с глазу на глаз.
- Да?
- У меня есть машина Я свободна примерно до пяти. Не могли бы мы...
Том не хотел встречаться с ней в своем доме, точно так же, как и в доме с бликами на потолке. Они договорились встретиться около obelisque в Фонтенбло (идея Тома) в bar-cafe для рабочих под названием "Спорт" в три с четвертью. В четыре тридцать должен был прийти мсье Лепти, учитель музыки, но Том не упомянул об этом.
Элоиза взглянула на него с интересом - его редко спрашивали по телефону.
- Да это все те же американцы. - Тому неприятно было говорить, но пришлось продолжить: - Она хочет со мной встретиться. Может, мне удастся что-нибудь узнать. Вот я и согласился. Сегодня после обеда.
- Узнать что?
- Мне не нравится ее муж. Мне не нравятся они оба, дорогая, но, если я узнаю что-нибудь, это поможет.
- Они задавали подозрительные вопросы?
Том слегка улыбнулся, благодарный Элоизе за понимание их общих проблем.
- Не слишком много. Не беспокойся. Они меня дразнят. Оба. - Том добавил более веселым тоном: - Я тебе все расскажу, когда вернусь. Постараюсь поспеть вовремя к приходу мсье Лепти.
Через несколько минут Том выехал из дому. Он нашел место для парковки возле obelisque, подозревая, что может получить штраф, но ему было все равно.
Джанис Притчард стояла со смущенным видом у бара.
- Мистер Рипли. - Она одарила Тома теплой улыбкой.
Том кивнул, но сделал вид, что не заметил ее протянутой руки.
- Добрый день. Может, сядем в кабинку? Они заняли кабинку. Том заказал чай для леди и черный кофе для себя.
- Чем сегодня занимается ваш муж? - спросил Том с любезной улыбкой, ожидая ответа Джанис, что он в институте. В этом случае Том собирался расспросить ее более подробно о занятиях мужа.
- После обеда у него массаж, - ответила Джанис Притчард. - В Фонтенбло. Я собираюсь встретиться с ним в четыре тридцать.
- Массаж? У него что-то неладно со спиной?
Слово "массаж" ассоциировалось у Тома с секс-салонами, хотя он знал, что существуют салоны, где делают лечебный массаж.
- Нет. - На лице Джанис отразилось страдание. Она уставилась взглядом в стол, стараясь не смотреть на Тома - Ему просто это нравится. Везде и всегда дважды в неделю он делает массаж.
Том сглотнул, испытывая неловкость от этого разговора. Громкие крики вроде "Un Ricard!" или вопли радости, издаваемые игроками у автоматов, были приятнее, чем разговор с Джанис о ее чудаковатом муже.
- Я имею в виду - даже когда мы приезжаем в Париж, он сразу ищет массажный салон.
- Забавно, - пробормотал Том. - А что он имеет против меня?
- Против вас! - спросила Джанис, как будто удивляясь. - Нет, ничего подобного. Он относится к вам с уважением. - Она смотрела Тому прямо в глаза.
Том знал, что это ложь.
- Почему он говорит, что занимается в бизнес-школе, когда на самом деле это не так?
- О, вы знаете это? - Теперь взгляд у Джанис стал более твердым и озорным.
- Нет, - сказал Том. - Я вовсе не был в этом уверен. Я просто не верю ни одному слову вашего мужа.
Джанис захихикала с каким-то странным ликованием.
Том не улыбнулся, потому что не находил в этом ничего смешного. Он наблюдал, как Джанис трет большим пальцем запястье на левой руке, как будто бессознательно массируя. На ней была свежая белая блузка поверх тех же голубых брюк, на шее ожерелье из искусственной бирюзы, довольно красивое. И сейчас Том ясно увидел следы синяков под манжетой блузки на той руке, которую она потирала. Том понял, что голубоватое пятно у нее на шее, с левой стороны, тоже синяк. А может, она хотела, чтобы он увидел ее синяки?
- Ну, если он не занимается в институте... - наконец произнес Том.
- Ему нравится рассказывать необычные истории, - сказала Джанис, глядя на стеклянную пепельницу, в которой лежали три окурка, оставленные посетителями.
Том понимающе улыбнулся, стараясь, чтобы это выглядело искренне.
- Но вы, конечно, все равно его любите?
Он увидел, что Джанис заколебалась, нахмурилась, изображая оскорбленную невинность или что-то в этом роде. Ему нравилось вызывать ее на откровенность.
- Я ему нужна. Не уверена, что это так... Я хочу сказать, что я его люблю. - Она взглянула на Тома.
О господи, как будто это имеет значение, подумал Том.
- Я задам вам чисто американский вопрос. Чем он зарабатывает на жизнь? Откуда у него деньги?
Лоб у Джанис разгладился.
- О, тут нет проблем. У его семьи был деревообрабатывающий бизнес в Вашингтоне. Когда его отец умер, бизнес продали, и Дэвид с братом поделили полученные средства. Все эти деньги вложены... как-то... так что идет доход.
То, как она произнесла "как-то", подсказало Тому, что она совсем ничего не знает об акциях и облигациях.
- В Швейцарии?
- Не-е-т. В каком-то банке в Нью-Йорке, они там всем распоряжаются. Нам денег хватает, но Дэвиду всегда нужно больше. - Джанис улыбнулась почти радостно, как будто говорила о ребенке, который выпрашивает еще одну порцию пирога. - Мне кажется, его отец не слишком с ним церемонился, выгнал его из дому, когда ему было около двадцати двух, потому что он не работал. И даже тогда у Дэвида было приличное содержание, но он хотел большего.
Кто-кто, а Том мог себе это представить. Легкие деньги подогревали его фантазию, обеспечивали продолжающуюся нереальность и в то же время гарантировали еду в холодильнике и на столе.
Том отхлебнул кофе.
- Почему вы хотели со мной увидеться?
- О... - Его вопрос, видимо, пробудил ее от грез. Она слегка тряхнула головой и взглянула на Тома. - Я хотела сказать, что он играет с вами. Он хочет причинить вам боль. Он и мне хочет сделать больно, но вы интересуете его больше.
- Как он может причинить мне боль? - Том вытащил пачку "Житан".
- О, он подозревает вас... во всем. Он просто хочет заставить вас чувствовать себя уж-ж-асно. - Джанис растянула последнее слово, как будто все это было неприятной, но все же игрой.
- Пока ему это не удалось. - Том протянул ей пачку сигарет. Она покачала головой и вытащила свою. - В чем он, например, меня подозревает?
- Ой, я не могу рассказать. Он изобьет меня, если я скажу.
- Изобьет вас?
- О да. Иногда он выходит из себя.
Том сделал вид, что шокирован.