И обо всем этом говорила худенькая стройная тетка Бетти, говорила как деревенская толстуха: да, семь блюд, сначала закуски и, возможно, дыня и ветчина; потом суп – холодный консоме, совершенно шикарное блюдо для лета; потом пусть будет две-три разновидности пасты, скажем, каннелони с дичью или шпинатом, но обязательно со сливочным соусом, неплохо бы феттучине аль бурро с пармезаном и, конечно, равиоли; дальше обязательно что-нибудь морское, креветки с томатным салатом, цикорием и приправами; затем холодное мясо, к примеру, тонко нарезанная телятина и куриные грудки или фазан; а потом нужно что-нибудь оригинальное, наверное, шиш-кебаб – это потрясающая говядина на вертеле с морковью, зелеными бобами и рисом; после этого можно переходить к зеленому салату из латука и базилика, самого-самого свежего, и сразу к сливочному торту, надо подумать к какому; потом – разные фрукты, пусть гости выбирают, какие им подать к пирожным, кстати, обязательно нужны орешки; потом, разумеется, сыр и кофе; дальше уже можно разносить шоколад с напитками, пусть это будут, скажем, самбука, куантро и коньяк… Теперь невеста может разрезать торт, официанты разнесут порции; после этого старший из семьи невесты произносит тост в честь sposi, все пьют шампанское, а sposo поднимает ответный тост в честь родственников невесты; потом старший дядя Бетти произносит тост в честь родственников жениха; можно разнести сигары; официантов надо будет нанять в Риме, чтобы они были в белых перчатках и не роняли посуду. Потом невеста бросает букет, и, не забудьте, это очень важно…
Лауро бросил на свою будущую жену полный паники взгляд, однако та ничего не заметила. То, что она внимательно прислушивалась к словам тетки, привело его в еще больший ужас. И это после того, как они встречались два года! Ведь все два года он рассказывал, как живет у Майкла и Мэри, у Мэгги и Берто, описывал их друзей с Сардинии, Искии и из Венето, описывал, как принято есть в доме у Мэри, где никто почти не прикасается к великолепным блюдам, а большая часть еды отсылается обратно на кухню, к слугам. Легкие разговоры никогда не накаляли атмосферу, и смех никогда не становился слишком громким. В мире Лауро между фразами делали паузы, слушали музыку и танцевали. Никто и не вспоминал о еде, а если мужчины и начинали разговор о винах или женщины – об отдельных блюдах, то таким тоном, будто говорят об истории искусств или о диких животных. Два года Лауро нашептывал все это на ухо Бетти, но, судя по всему, тщетно. Бетти с энтузиазмом включилась в обсуждение празднества и принялась озвучивать мысли так же громко и быстро, как и остальные, которые не гнушались перебивать друг друга. Этот гомон становился все громче и громче, поэтому Лауро едва не впал в панику, с трудом успокаивая себя воспоминаниями о том, что это уважаемая семья, которая прекрасно выглядит и вообще процветает. Лауро захотелось бежать. Однако ему немедленно представилась Агата на кухне Редклифов, положившая одну руку на живот, а другой угрожающе указывающая на него, ее визгливые обвинения, слезы, а также угрозы натравить отца и братьев. Бежать было некуда. Зато когда он женится на Бетти, Агате станет нечего требовать.
Тема еды себя исчерпала, и теперь принялись обсуждать деньги, приданое и то, что нужно успеть сделать перед свадьбой. Бетти продолжит работать в бутике, машина останется у нее. Когда ее мать откроет новый бутик в Риме, а это произойдет скоро, Лауро сможет бросить работу секретаря и получить у Редклифов неплохие деньги за ликвидацию контракта и даже сверх того.
Наступил торжественный момент: выступление старшего дяди Бетти. Наполнив ликерные бокалы чем-то густым и сладким, мать Бетти раздала их в комплекте с кружевными салфеточками, специально предназначенными, чтобы ставить на них бокалы. Наконец дядя заговорил:
– У Бетти есть земельные владения. Кое-что из наследия нашей семьи. – Он положил на колени тонкий черный дипломат и извлек из него сильно измятый большой лист бумаги, какой-то документ и карту, которую тут же развернул на мраморном покрытии стола.
Лауро заинтересовался. Ярость, которую вызывала мысль об Агате и ее обвинениях, отступила. Отступило и другое, чуть более раннее воспоминание о том, как в самый волшебный момент эта расчетливая потаскушка сказала, что пьет таблетки, а он поверил. Постепенно терзавшие его образы сменились тем, что происходило перед глазами.
Семья Бетти состояла из родственников по материнской линии, отец был неизвестен, и считалось, что он мертв. Родители матери тоже уже умерли. Таким образом, из совладельцев земли, очерченной на карте, остались только двое дядей.
Лауро склонился над картой, обняв Бетти за пухлое плечо, и принялся гладить ее волосы в восторге от неожиданной мысли, что у невесты такие обширные владения. Ей принадлежало приблизительно десять акров в холмах у озера.
– Не может быть, что это там, – сказал Лауро.
– Разумеется, все там, – терпеливо произнес старший дядя, очертил границу пальцем и достал из дипломата документы, в которых указывалось, что эта земля, пока не перешла к Бетти, принадлежала семье пять поколений.
– Там хорошая земля, – вставил младший дядя. – Лучше несколько ettari такой земли, чем сто километров пустыни.
– Но часть этой земли не может быть вашей, ее купила маркиза. Вот тут стоит дом, в нем живет мистер Мэлиндейн, чудаковатый англичанин. Я когда-то на него работал.
Мать Бетти рассмеялась, к ней присоединился и дядя.
– Купить-то она купила, да не у нас, – сказала, отсмеявшись, его холеная будущая теща. – Ее продал какой-то адвокат, как якобы церковную собственность. Все бумаги у нее фальшивые. Разумеется, мы не возражали, когда она начала строительство. Мы решили, что выдержка еще никому не мешала.
– Земля ей не принадлежит, и дом построен незаконно, – сказала Бетти. – Мы можем потребовать его снести.
– Когда захотим. И если захотим. Мы всегда можем подать в суд.
– Или послать туда наряд полиции, – вставила худощавая тетка Бетти.
– Но зачем? Пусть лучше платят нам, чем государству, – объяснил старший дядя. – Мы можем подать в суд. Но до суда дело не дойдет, она откупится.
– Когда ты уволишься, – сказала мать Бетти, – можешь сделать маркизе подарочек: она построила незаконный дом и посягает на твою землю.
Будущая теща Лауро взяла у него почти пустую пепельницу, вынесла ее на кухню и вернулась с новой.
– Документы на землю Мэгги получила восьмого февраля тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года – мне никогда не забыть этот день, – произнес Хьюберт. – К концу апреля землю расчистили и принялись строить дом. Это длилось три года и два месяца.
– А разрешение на строительство? – спросил Массимо де Вита. – Оно тоже было поддельным, или его вообще не было?
– Разумеется, у Мэгги было разрешение на строительство. Наверное, хранится в каком-нибудь из ее офисов.
– Жаль, что она не обратилась ко мне раньше, – покачал головой Массимо. Он начал отращивать бороду, которая все еще была слишком коротка и недостаточно прикрывала лишние подбородки. Он выглядел взволнованным, одетым наспех, как будто несколько дней подряд работая без устали. Впрочем, так оно и было. За эти дни он обнаружил, что адвоката, который устроил земельную сделку, не существует и по всей Италии ни в одном документе не упоминается его имя. Затем Массимо установил, что бессовестное заявление Лауро о том, что эта земля принадлежит его невесте, было не таким уж и бесстыдным. Напротив, это была простая констатация фактов. Документы на землю оказались липовыми, и земля, предположительно состоявшая в церковных владениях, до сих пор принадлежала невесте Лауро.
– Мэгги стоило бы нанять меня еще тогда, – заключил Массимо. – Теперь придется писать ей письмо и вытаскивать еще из этой передряги.
– Этот дом она отдала мне, – угрюмо сказал Хьюберт. – Он мой. Я три года и два месяца руководил строительством, это была настоящая пытка. В Италии любое руководство – истинная пытка. И спустя несколько месяцев после того, как я въехал, Мэгги прекратила перечислять деньги, которые обещала на содержание дома. Я могу и в суд подать.
– Можете вы это или нет, лучше мне решать, – возразил адвокат. – А пока давайте думать логично. Вы сюда вселились, так?
– Да, – вяло ответил Хьюберт.
Дверь библиотеки приоткрылась, и в образовавшейся щели показалась голова Паулины.
– Хотите кофе? – прощебетала она.
– Вон! – рявкнул Хьюберт.
Паулина отступила.
– Но разрешения на строительство у вас не было, – продолжил Массимо.
– Было какое-то разрешение, – ответил Хьюберт. – Помнится, я брал у адвоката фотокопии, чтобы передать их подрядчикам. Все было в порядке.
– Нет, не было! – отрезал Массимо. – Подумать только! Данте де Лафуко! Любой адвокат, родись он с таким именем, немедленно бы повесился! Вы могли бы и догадаться… Да, могли… Вам надо было…
– Что тут у вас? – раздался грубый мужской голос у двери. Он принадлежал желтоволосой голове с усами. Это был Вальтер, которого оторвали от лежания на солнце. Приятель секретарши не симпатизировал Хьюберту. Поэтому он был только рад возможности поругаться с ним из-за Паулины. Из-за его спины доносились и другие голоса: Паулина пригласила на пару дней несколько человек из местной молодежи. Так она поступала уже не в первый раз, и постепенно под гостеприимным крылом Братства Дианы и Аполлона начала возникать своего рода коммуна. Пока Хьюберт не считал необходимым в это вмешиваться и высказывать, как его тревожит, что весь дом заполонила малознакомая молодежь, только и умеющая, что устраивать беспорядок.
– Убирайтесь! – закричал Хьюберт на Вальтера. – Вон отсюда! Я обсуждаю с адвокатом очень важное дело!
Поднявшись, он подошел к двери, вытолкал нахала вон, захлопнул за ним дверь и запер ее на замок. На другой стороне поднялся протестующий гомон, но через несколько минут он стих и сменился шлепаньем сандалий по лестнице вниз, в заросший сад, где эта публика пристрастилась валяться, наблюдать за ростом травы и принимать благословение Аполлона, бронзой разливавшееся по их телам.
– Итак, – сказал Хьюберт, слегка успокоившись, – давайте по порядку, пожалуйста. Una cosa alla volta.
– Разумеется, – примирительно произнес адвокат. – Но нельзя же винить меня…
– Перейдем к делу, – перебил Хьюберт. – Предположим, когда Лауро женится, он попытается выставить меня из дома.
– Я в этом не уверен.
– Или попытается вытянуть деньги, много денег за молчание.
– На эту ситуацию может быть несколько официальных точек зрения, – сказал Массимо. – Закон очень противоречив в этом вопросе. Разумеется, они захотят получить деньги, разумеется. Но что они могут потребовать? Никакого дома не существует.
– Я говорю о моем доме, – удивленно напомнил Хьюберт.
– Он не существует. И откуда ему взяться? На него нет никаких документов. В Италии дом, на который нет документов, называют abusivo. И юридически abusivo не существует. Владельцы земли могут заставить маркизу снести его.
– Станут ли они это делать?
– Это зависит от их настроения и от того, смогут ли они договориться. Также важно, владеют ли они и пахотной землей, и недрами, или недра принадлежат государству либо церкви. В любом случае они могут сильно попортить кровь маркизе.
– Ей придется расплатиться, – заключил Хьюберт. – Мэгги будет вынуждена откупиться.
– И даже тогда полиция или городской совет могут пронюхать про abusivo и снести дом. Но это маловероятно, если владельцы сами не обратятся к властям.
– Этот дом мой. Мэгги сама его мне отдала.
– Но у нее не было на это права. Ваш дом не существует.
– Если его снесут, она должна будет возместить убытки, – заявил Хьюберт.
– Разумеется, если она отдала его вам. К счастью, передача дома не оформлена на бумаге и формально дом все еще принадлежит ей. Разумеется, я не ставлю под сомнение ваше устное соглашение. Зато теперь она не может выгнать вас ни при каких обстоятельствах. Того, кто живет в abusivo, невозможно выставить, и ему не за что платить арендную плату. Потому что такой дом не существует.
– А его обстановка? – задумался Хьюберт.
– Это уже сложнее, – закивал Массимо, жестикулируя пухлыми руками. – Что сказать об обстановке дома, которого не существует? Как у несуществующего дома может быть обстановка? Откуда в нем появился жилец? Тот, кто живет в abusivo, не существует.
– Таков закон?
– Это, конечно, спорно, – развел руками адвокат. – И спорить об этом можно очень долго, а чем дольше вы в нем живете, тем сложнее вас выгнать.
– Итальянские законы восхитительны, – решил Хьюберт. – В них есть что-то волшебное. Я очень одобряю такие законы.
Массимо весело рассмеялся и посмотрел на очень большие золотые часы на золотом же браслете. Он попытался напомнить о том, что пришло время обеда, однако Хьюберт задумался настолько, что ничего не слышал. Наконец он очнулся и произнес:
– Этот дом – самый безопасный штаб для Братства. А протесты Мэгги можно просто игнорировать, вот какое у меня мнение.
– Согласен, – кивнул Массимо. – Я порву последнее письмо от маркизы. Я его не получал. – Он вытащил письмо из дипломата и порвал в клочки.
– Больше оно не существует, – заключил Хьюберт.
– Я его никогда не получал, – возразил Массимо. – Оно не было заказным, а в наши дни простые письма то и дело теряются на почте.
Раздался стук в дверь. Затем раздался голос Паулины:
– Зачем вы отключили телефон? Он нужен.
– Я не хочу, чтобы меня беспокоили, – отозвался Хьюберт. – Мисс Фин, вы мой секретарь или чей?
– Я хочу есть, – сказала она. – Все хотят есть, обед давно готов, а повар начинает злиться.
– Удивительно, насколько приятнее была жизнь, когда мы не имели денег, – пожаловался Хьюберт адвокату.
Мэлиндейн встал, отпер дверь и быстрым шагом пронесся мимо Паулины, громогласно объявив, что благословение его прародительницы Дианы воистину опасная штука.
Спускаясь по лестнице, Массимо сгреб Паулину в охапку, прижал к стене и поцеловал, не заботясь о том, нравится ей это или нет.
ГЛАВА 13
– Ты читал газеты? – в ужасе спросил Берто.
Мэгги была в Швейцарии, настойчиво, но тщетно выслеживая Коко де Рено в лабиринтах банков Цюриха, консультаций по финансовым вопросам в Женеве, консультаций по вопросам инвестирования в Берне и в Цуге, меж круглосуточно гудевших, мигавших лампочками шкафов-компьютеров в высоченных зданиях с молочно-белой офисной мебелью и сплошь подставными директорами, каждое утро ровно к десяти утра, после массажа и бассейна, поднимавшихся к себе в кабинеты по лестницам ливанского кедра.
Мэри с Майклом взяли яхту и отправились на греческие острова, чтобы побыть наедине, узнать друг друга поближе и по множеству других причин, которые Мэри аккуратно занесла в список. Когда они уехали, дом опустел: хорошенькая горничная заранее собрала чемоданы, которые, учитывая состояние племянницы, несла заехавшая за ней тетка. Отказавшись от любой помощи Майкла и Мэри, женщины принесли вежливые заверения, что так дело не оставят и их адвокат скоро свяжется с Майклом. Мэри стояла рядом с Майклом, холодная, золотоволосая, богатая и во всем на стороне мужа. Вначале она сказала правду: "Мой муж здесь ни при чем". Потом сказала глупость: "Мы не боимся вашего коммуниста-адвоката". За этим последовали колкости в исполнении слаженного дуэта из тети и племянницы, смысл которых заключался в том, что Мэри еще заплатит за свои слова, что она только что нарушила закон республики, грубо и неуважительно отозвавшись об их адвокате и его политических воззрениях, и что сама она шлюха, которая успела переспать со всеми, включая Лауро и собственную свекровь. Мэри не отступилась от своих слов, а продолжала стоять рядом с Майклом, поджав губы, пока скандалистки не уехали.
Лауро тоже не было в Неми. Он отбыл в свадебное путешествие, за несколько дней до этого заехав утром в дом Майкла, к Мэгги, чтобы тактично сообщить, что ни один из трех домов ей не принадлежит. А дом Хьюберта вообще построен на приданом Бетти. Сначала Мэгги решила, что Лауро выдумал все это, чтобы разжечь в ней страсть. Поэтому она снисходительно объяснила ему, что у нее, а точнее, у Коко де Рено, есть документы на всю ее собственность, включая и эти три дома. Затем она выписала чек на очень большую сумму в качестве свадебного подарка, который Лауро принял с любовью и благодарностью. Однако, когда они поднялись с дивана и поправили одежду, Лауро снова вернулся к своей невероятной истории.
– Честное слово, Мэгги, тот адвокат тебя надул. Его нет в Италии. Он продал землю и дома, которые ему не принадлежали. Нашел пару заброшенных домов, свободный участок и попросту подделал документы.
– Тогда настоящий владелец давно бы уже объявился, – возразила Мэгги.
– Дом Майкла принадлежит большой семье из двенадцати – четырнадцати человек, они все живут в Америке. Когда кто-нибудь из них приедет погостить домой, вот тогда у тебя и начнутся неприятности. Дом Бернардини когда-то принадлежал двоюродному деду моей невесты, он умер, и все имущество перешло к его сыну. Сейчас он работает в Англии, занимает важный пост на химическом заводе. Когда он вернется, ему вряд ли понравится, что дом занят.
– Но дом Бернардини едва стоял! Я потратила на ремонт целое состояние, я построила теннисный корт, я выкопала бассейн и пруд с лилиями, я подстригла лужайки! Потом еще и Бернардини внес свою лепту. И здесь было то же самое! Мы выписали из Лос-Анджелеса лучшего архитектора! Когда я купила этот дом, он уже разваливался на части!
– Ты его не покупала, Мэгги, – тихо напомнил Лауро. – Тебя обманули. А дом Хьюберта, который стоит на земле Бетти, вообще официально не существует.
Лауро, как мог, утешал Мэгги, пока она звонила в Рим, набирала номер за номером и пыталась отыскать адвоката Данте де Лафуко, о котором, как выяснилось, никто ничего не слышал. Сама Мэгги видела юриста только дважды зимой шестьдесят восьмого в "Гранд-отеле". Тогда маркиза позвонила в офис Массимо де Виты и выяснила, что его нет на месте. Она наговорила сообщение на автоответчик и закатила истерику, обвиняя во всем Массимо, то и дело повторяя, как подозрительно, что у него больше нет секретарши, а только автоответчик.
– Одни жулики пользуются автоответчиками! – стенала Мэгги, пока Лауро наливал ей бренди и повторял:
– Мэгги, Мэгги, дорогая, выпей. Мэгги, я тебя люблю, только успокойся. Ведь Массимо де Вита не работал на тебя в шестьдесят восьмом, нет? Ты с ним и познакомилась-то в прошлом году, правильно? Как он может быть с этим связан?
– Все они заодно! – взвизгивала Мэгги. – Почему у него нет нормального офиса и секретарши? Самый убогий офис из всех, что я видела! А теперь даже секретарши нет! Я терпеть не могу автоответчики!
Тут зазвонил телефон. Это был Массимо де Вита, который, как оказалось, собирался написать ей письмо.
– Мне надо с вами поговорить, – заявила Мэгги. – Вы когда-нибудь слышали об адвокате по имени Данте Де Лафуко?