Корабельные новости - Прул Эн­ни

Не­за­дач­ли­вый жур­на­лист по­сле се­мей­ной тра­ге­дии воз­вра­ща­ет­ся из Нью-Йор­ка на о. Нью­фа­унд­ленд, зем­лю сво­их пред­ков. Тра­ги­ко­мич­ная ро­ман­ти­че­ская ис­то­рия о не­сколь­ких по­ко­ле­ни­ях нью­фа­унд­ленд­ских по­се­лен­цев - кла­не Ку­ой­лов, - пол­ная жут­ких се­мей­ных тайн, гру­ст­но­го юмо­ра и ли­риз­ма. Пу­ли­це­ров­ская пре­мия за 1994 год.

"Корабельные новости" Энни Прул - сильная, энергичная проза, с героями, которые вполне могли бы стать персонажами "черной комедии", если бы не общий лирический тон повествования и не мягкий авторский юмор.

Начинающий журналист после неудачных попыток устроиться в Нью-Йорке и бесславного финала семейной жизни приезжает с двумя дочерьми на о. Ньюфаундленд, землю своих предков. Перед его глазами проходит вся страшная и поучительная история его рода - клана Куойлов, оживают картины, полные чудес и знамений. Столкнувшись лицом к лицу с демонами прошлого, Куойл начинает ценить настоящее, встречает любовь, которая не знает боли и унижений.

Этот роман выдвинул Энни Прул в ряд лучших американских прозаиков. За "Корабельные новости" она была удостоена нескольких престижных литературных наград, в том числе Пулицеровской премии (1994).

Содержание:

• 1 Куойл 1

• 2 Любовный узел 4

• 3 Давящий узел 6

• 4 Изгнанный 8

• 5 Скользящая стяжка 10

• 6 Между кораблями 14

• 7 "Болтушка" 16

• 8 Скользящий узел 20

• 9 Швартовный узел 22

• 10 Путешествие Натбима 25

• 11 Брошь из человеческих волос 27

• 12 Безжалостные волны 29

• 13 Старый кренгельс 30

• 14 Уэйви 33

• 15 Мастерская 35

• 16 Кухня Бити 36

• 17 Корабельные новости 37

• 18 Пирог с омаром 38

• 19 Прощай, "Дружище" 40

• 20 Остров Пристальный 42

• 21 Творческая навигация 45

• 22 Кошка с собакой 47

• 23 Пагуба 48

• 24 Сбор ягод 49

• 25 Нефть 51

• 26 Мертвец 53

• 27 Комната новостей 56

• 28 Захват конькобежца 57

• 29 Элвин Ярк 59

• 30 Солнце за облаками 61

• 31 Неизбежные потери 62

• 32 Лохматый дьявол 63

• 33 Кузен 65

• 34 Наряды 69

• 35 Повседневные заботы 71

• 36 Смирительная рубашка 73

• 37 Грузила 76

• 38 Мечта погонщика собак 79

• 39 Сияющий колпак 82

• Примечания 86

По­свя­ща­ет­ся Джо­ну, Джил­лис и Мор­га­ну

В уз­ле с во­се­мью пе­ре­пле­те­ния­ми, пред­став­ляю­щем со­бой узел сред­них раз­ме­ров, воз­мож­ны 256 раз­лич­ных ва­риа­ций в по­сле­до­ва­тель­но­сти и рас­по­ло­же­нии ве­ре­вок… Вне­си­те од­но из­ме­не­ние в при­выч­ный ал­го­ритм - и вы ли­бо по­лу­чи­те со­вер­шен­но но­вый узел, ли­бо не по­лу­чи­те ни­ка­ко­го уз­ла.

"Кни­га Эш­ли об уз­лах"

1 Куойл

Ку­ойл: мо­ток ве­рев­ки.

Фла­манд­ская бух­та - спи­раль­ный мо­ток ве­рев­ки в один слой. Его вы­кла­ды­ва­ют на па­лу­бе, что­бы при не­об­хо­ди­мо­сти на не­го мож­но бы­ло на­сту­пить.

"КНИ­ГА ЭШ­ЛИ ОБ УЗ­ЛАХ"

Здесь вы най­де­те опи­са­ние не­сколь­ких лет жиз­ни Ку­ой­ла, ро­див­ше­го­ся в Брук­ли­не и вы­рос­ше­го в ат­мо­сфе­ре уны­лых сель­ских го­ро­дов.

Он про­вел свое дет­ст­во в че­ло­ве­че­ском му­ра­вей­ни­ке, му­ча­ясь от ме­тео­риз­ма и су­до­рог. В го­су­дар­ст­вен­ном уни­вер­си­те­те, при­кры­вая ру­кой под­бо­ро­док, он мас­ки­ро­вал свои му­ки улыб­ка­ми и мол­ча­ни­ем. С тру­дом до­жив до два­дца­ти­ле­тия, он к три­дца­ти го­дам нау­чил­ся скры­вать свои чув­ст­ва и ни на что не рас­счи­ты­вать. Он очень мно­го ел, лю­бил сви­ную нож­ку и кар­тош­ку с мас­лом.

В сво­ей жиз­ни он ра­бо­тал оп­то­вым тор­гов­цем ав­то­ма­тов с кон­фе­та­ми, ноч­ным де­жур­ным в ма­га­зин­чи­ке ря­дом с туа­ле­том, третье­раз­ряд­ным ре­пор­те­ром. В воз­рас­те три­дца­ти шес­ти, хо­ло­стой, пре­ис­пол­нен­ный пе­ча­ли и не­раз­де­лен­ной люб­ви, Ку­ойл пе­ре­ехал на Нью­фа­унд­ленд, зем­лю сво­их пред­ков. Он ни­ко­гда рань­ше там не бы­вал и не со­би­рал­ся ту­да ехать.

Там кру­гом бы­ла во­да. Ку­ойл бо­ял­ся во­ды, он не умел пла­вать. Его отец раз за ра­зом рас­це­п­лял его су­до­рож­но сжа­тые паль­цы и бро­сал его в бас­сей­ны, ре­ки и озе­ра, в на­бе­гав­шую вол­ну. Ку­ойл знал, ка­ко­вы на вкус во­до­рос­ли и мор­ской пе­сок.

В этой не­спо­соб­но­сти млад­ше­го сы­на нау­чить­ся пла­вать отец ви­дел ис­точ­ник дру­гих его не­дос­тат­ков, раз­рас­тав­ших­ся во­круг пер­во­ис­точ­ни­ка, как ра­ко­вые клет­ки: не­уме­ние внят­но раз­го­ва­ри­вать, ров­но си­деть и вста­вать по ут­рам, от­сут­ст­вие пра­виль­ной сис­те­мы цен­но­стей, чес­то­лю­бия и ка­ких-ли­бо спо­соб­но­стей. Он во­об­ще не был на что-ли­бо спо­со­бен. Отец вос­при­ни­мал сы­на как соб­ст­вен­ную не­уда­чу.

Ку­ойл хо­дил, не­ук­лю­же шар­кая но­га­ми, на го­ло­ву воз­вы­ша­ясь над свои­ми свер­ст­ни­ка­ми, и об­ла­дал очень мяг­ким ха­рак­те­ром. Он знал об этом. "Эх ты, ду­би­на сто­еро­со­вая", - го­во­рил ему отец. Сам он то­же не был ми­ниа­тюр­ным. А брат Дик, лю­би­мец от­ца, де­лав­ший вид, что его сей­час вы­рвет, вся­кий раз, ко­гда Ку­ойл вхо­дил в ком­на­ту, ши­пел на не­го: "Сви­ная зад­ни­ца, со­п­ли­вая ро­жа, урод, бо­ро­да­воч­ник, ту­пи­ца, бом­ба-во­нюч­ка, жир­дяй". Он бил и пи­нал его до тех пор, по­ка Ку­ойл, всхли­пы­вая, не сво­ра­чи­вал­ся на ли­но­ле­уме, при­крыв го­ло­ву ру­ка­ми. И все­му ви­ной был глав­ный не­дос­та­ток Ку­ой­ла: он вы­гля­дел как-то не­пра­виль­но.

Ог­ром­ная не­ук­лю­жая глы­ба те­ла. Уже в шесть лет Ку­ойл ве­сил три­дцать шесть ки­ло­грамм. В ше­ст­на­дцать он уже был по­хо­ро­нен под гру­дой пло­ти. Го­ло­ва бы­ла по­хо­жа на об­ру­бок, ни­ка­ких на­ме­ков на шею, ры­же­ва­тые во­ло­сы тор­ча­ли вверх и на­зад. Чер­ты ли­ца бы­ли ском­ка­ны и на­по­ми­на­ли дви­же­ние паль­цев в жес­те воз­душ­но­го по­це­луя. Гла­за цве­та пла­сти­ка. И чу­до­вищ­ный под­бо­ро­док, не­ле­пый утес, тор­ча­щий с ниж­ней час­ти ли­ца.

В мо­мент его за­ча­тия ак­ти­ви­зи­ро­вал­ся ка­кой-то ано­маль­ный ген, как од­на-един­ст­вен­ная ис­кра ино­гда вспы­хи­ва­ет на при­сы­пан­ных пе­п­лом уг­лях, и на­гра­дил его ги­гант­ским под­бо­род­ком. Ре­бен­ком он при­бе­гал к раз­лич­ным хит­ро­стям, что­бы спря­тать­ся от лю­бо­пыт­ных взгля­дов: улыб­ка, по­ту­п­лен­ный взгляд и пра­вая ру­ка, взле­таю­щая, что­бы при­крыть под­бо­ро­док.

Он на­чал осоз­на­вать се­бя как не­кую сто­рон­нюю фи­гу­ру: на пер­вом пла­не бы­ла его се­мья, а где-то вда­ли, на зад­нем пла­не, на­хо­дил­ся он сам. До че­тыр­на­дца­ти лет он те­шил се­бя мыс­лью о том, что слу­чай­но по­пал в чу­жую се­мью и что где-то жи­вет его род­ная се­мья, сбив­шая­ся с ног в по­ис­ках по­хи­щен­но­го Ку­ой­ла и меч­таю­щая о вос­со­еди­не­нии с ним. За­тем, пе­ре­би­рая ста­рые ве­щи, сло­жен­ные в ко­роб­ку, он на­шел фо­то­гра­фии от­ца, где тот сто­ял ря­дом со свои­ми брать­я­ми и се­ст­ра­ми воз­ле ка­нат­но­го ог­ра­ж­де­ния па­лу­бы. Там на фо­то­гра­фии бы­ла де­воч­ка, сто­яв­шая в сто­ро­не от всех и смот­рев­шая на мо­ре при­щу­рен­ным взгля­дом, буд­то ви­дев­шая ко­неч­ную цель их пу­те­ше­ст­вия, ле­жа­щую в ты­ся­че ки­ло­мет­ров к югу. Ку­ойл уз­на­вал свои чер­ты в этих во­ло­сах, но­гах и ру­ках. А этот тол­стя­чок с хит­рым ли­цом, в тес­ном сви­те­ре, дер­жа­щий ру­ку на про­меж­но­сти, был его от­цом. На об­рат­ной сто­ро­не фо­то­гра­фии бы­ло на­ца­ра­па­но си­ним ка­ран­да­шом: "На пу­ти до­мой, 1946".

В уни­вер­си­те­те он хо­дил на кур­сы лек­ций, ко­то­рых не по­ни­мал, пе­ре­дви­гал­ся, сгор­бив­шись и ни с кем не раз­го­ва­ри­вая, и на вы­ход­ные воз­вра­щал­ся до­мой за но­вой пор­ци­ей уни­же­ний. В кон­це кон­цов он бро­сил уче­бу и стал ис­кать ра­бо­ту, при­кры­вая под­бо­ро­док ру­кой.

В жиз­ни оди­но­ко­го Ку­ой­ла все бы­ло не­яс­но. Его мыс­ли бы­ли по­хо­жи на при­род­ное яв­ле­ние, ко­то­рое древ­ние мо­ря­ки, дрей­фую­щие по арк­ти­че­ским су­мер­кам, на­зы­ва­ли "мор­ским лег­ким" - ле­дя­ной крош­кой, пла­ваю­щей в ту­ма­не, где воз­дух сли­вал­ся со льдом, где жид­кость ста­но­ви­лась твер­дой, а твер­дые те­ла рас­тво­ря­лись, где не­бе­са за­мер­за­ли и свет сме­ши­вал­ся с те­нью.

***

Он на­чал за­ни­мать­ся жур­на­ли­сти­кой от без­де­лья, си­дя за жир­ным saucission и кус­ком хле­ба. Хлеб был хо­рош: без дрож­жей, под­няв­ший­ся на соб­ст­вен­ной за­ква­ске и вы­пе­чен­ный на от­кры­том воз­ду­хе, в пе­чи Парт­рид­жа. Весь двор Парт­рид­жа про­пах жже­ной му­кой, стри­же­ной тра­вой и хле­бом.

Там бы­ли sau­cis­sion, хлеб, ви­но и бе­се­ды с Парт­рид­жем. Ра­ди это­го он упус­тил шанс уст­ро­ить­ся на ра­бо­ту, ко­то­рая мог­ла по­зво­лить ему при­пасть к уп­ру­гой гру­ди бю­ро­кра­тии. Его отец, карь­ер­ным пи­ком ко­то­ро­го ста­ло ме­сто управ­ляю­ще­го то­вар­ным по­то­ком в се­ти су­пер­мар­ке­тов, лю­бил чи­тать про­по­ведь, ил­лю­ст­ри­руя ее при­ме­ром соб­ст­вен­ной жиз­ни: "Ко­гда я сю­да прие­хал, мне при­хо­ди­лось тас­кать пол­ные те­леж­ки с пес­ком из ка­ме­но­лом­ни!" И так да­лее. Отец по­кло­нял­ся та­ин­ст­ву биз­не­са: муж­чи­нам, под­пи­сы­ваю­щим бу­ма­ги, при­кры­вая их ле­вой ру­кой, де­ло­вым встре­чам за то­ни­ро­ван­ны­ми стек­ла­ми и кей­сам с ко­до­вы­ми зам­ка­ми.

А Пат­рик, раз­брыз­ги­вая мас­ло, ска­зал: "Да по­шло оно все!" На­ре­зал лом­тя­ми пур­пур­ный по­ми­дор. И сме­нил те­му раз­го­во­ра, на­чав опи­сы­вать мес­та, в ко­то­рых по­бы­вал: Стра­бэйн, Юж­ный Эм­бой, Кларк Форк. В Кларк Фор­ке он иг­рал в биль­ярд с че­ло­ве­ком с ис­крив­лен­ной но­со­вой пе­ре­го­род­кой. В ва­реж­ках из шку­ры кен­гу­ру. Ку­ойл си­дел в крес­ле и слу­шал, при­кры­вая под­бо­ро­док ру­кой. На его кос­тю­ме для со­бе­се­до­ва­ния бы­ло олив­ко­вое мас­ло, а на гал­сту­ке с узо­ром "ада­мант" - се­меч­ко от по­ми­до­ра.

Ку­ойл и Парт­ридж по­зна­ко­ми­лись в пра­чеч­ной в Мо­кин­бер­де, в Нью-Йор­ке. Ку­ойл сгор­бил­ся над га­зе­той и об­во­дил в ней объ­яв­ле­ния с пред­ло­же­ния­ми о ра­бо­те, по­ка его "бо­га­тыр­ские" ру­баш­ки вра­ща­лись в ба­ра­ба­не ма­ши­ны. Парт­ридж за­ме­тил, что ры­нок тру­да был ску­ден. Ку­ойл с ним со­гла­сил­ся. Парт­ридж вы­ска­зал свое мне­ние о за­су­хе. Ку­ойл кив­нул. Парт­ридж пе­ре­вел раз­го­вор на за­кры­тие фаб­ри­ки по про­из­вод­ст­ву ква­ше­ной ка­пус­ты. Ку­ойл вы­та­щил ру­баш­ки из су­шил­ки. Они вы­па­ли на пол вме­сте с до­ж­дем из го­ря­чих мо­нет и ша­ри­ко­вых ру­чек. На ру­баш­ках ос­та­лись длин­ные чер­ниль­ные пят­на.

- Ис­пор­ти­лись, - ска­зал Ку­ойл.

- Ерун­да, - ска­зал Парт­ридж. - На­три пят­на го­ря­чей со­лью и таль­ком. По­том сно­ва вы­сти­рай ру­баш­ки со ста­ка­ном от­бе­ли­ва­те­ля.

Ку­ойл ска­зал, что по­про­бу­ет. У не­го дро­жал го­лос. Парт­ридж по­ра­зил­ся, уви­дев, как бес­цвет­ные гла­за здо­ро­вя­ка уве­ли­чи­лись из-за на­пол­нив­ших их слез. Ку­ойл ни­че­го не мог по­де­лать со сво­им оди­но­че­ст­вом и всем су­ще­ст­вом стре­мил­ся к об­ще­нию, меч­тая стать при­ят­ной ком­па­ни­ей для ок­ру­жаю­щих.

Су­шил­ки за­ры­ча­ли.

- Слу­шай, ты за­хо­ди как-ни­будь ве­че­ром, - ска­зал Парт­ридж, за­пи­сы­вая ко­сы­ми стро­ка­ми свой ад­рес и но­мер те­ле­фо­на на об­рат­ной сто­ро­не смя­то­го че­ка. У не­го то­же бы­ло не мно­го дру­зей.

Ку­ойл прие­хал на сле­дую­щий день, сжи­мая в ру­ках бу­маж­ные па­ке­ты. Фа­сад до­ма Парт­рид­жа и пус­тая ули­ца ку­па­лись в ян­тар­ном све­те. Зо­ло­той час. В па­ке­тах бы­ли пач­ка им­порт­ных швед­ских кре­ке­ров, бу­тыл­ки крас­но­го, ро­зо­во­го и бе­ло­го ви­на и за­вер­ну­тые в фоль­гу тре­уголь­ни­ки им­порт­ных сы­ров. Ку­ойл был оча­ро­ван зву­ка­ми го­ря­чей, рит­мич­ной му­зы­ки, раз­да­вав­ши­ми­ся из-за две­ри Парт­рид­жа.

***

Ка­кое-то вре­мя они дру­жи­ли, Ку­ойл, Парт­ридж и Мер­ка­лия. Они бы­ли раз­ны­ми: Парт­ридж - чер­но­ко­жий, ма­лень­кий, не­уто­ми­мый пу­те­ше­ст­вен­ник по жиз­ни, лю­би­тель раз­го­во­ров на всю ночь. Мер­ка­лия, вто­рая же­на Парт­рид­жа, об­ла­да­ла ко­жей цве­та ко­рич­не­во­го пе­ра на тем­ной во­де и го­ря­чим, ост­рым умом. Ку­ойл был боль­шим и бе­лым и с тру­дом ша­гал по сво­ему пу­ти, ве­ду­ще­му в ни­ку­да.

Парт­ридж мог лег­ко пре­ду­га­ды­вать гря­ду­щие со­бы­тия, буд­то его мозг был ка­ким-то об­ра­зом под­сое­ди­нен к бу­ду­ще­му. Он ро­дил­ся с лиш­ней мем­бра­ной в го­лов­ном моз­ге, в три го­да стал сви­де­те­лем то­го, как ша­ро­вая мол­ния от­ско­чи­ла от по­жар­ной ле­ст­ни­цы, и ви­дел во сне огур­цы на­ка­ну­не дня, ко­гда бра­та его же­ны по­ку­са­ли шерш­ни. Он был уве­рен в сво­ей уда­че. Он умел пус­кать из ды­ма коль­ца со­вер­шен­ной фор­мы. Сви­ри­сте­ли все­гда ос­та­нав­ли­ва­лись у не­го во дво­ре на от­дых во вре­мя ми­гра­ци­он­ных пе­ре­ле­тов.

***

Сей­час во дво­ре, гля­дя на Ку­ой­ла, ко­то­рый на­по­ми­нал в сво­ем кос­тю­ме пса, на­ря­жен­но­го для фо­то­сес­сий, Парт­ридж пой­мал се­бя на од­ной мыс­ли.

- Эд Панч, ис­пол­ни­тель­ный ре­дак­тор га­зе­ты, в ко­то­рой я ра­бо­таю, ищет де­ше­во­го ре­пор­те­ра. Ле­то за­кон­чи­лось, и все его сту­ден­тиш­ки раз­бе­жа­лись по сво­им но­рам. Га­зе­тен­ка бро­со­вая, но там мож­но по­ра­бо­тать па­ру ме­ся­цев, по­ка не най­дешь что-ни­будь по­лу­чше. А что, вдруг те­бе по­нра­вит­ся быть ре­пор­те­ром!

Ку­ойл кив­нул, при­кры­вая ру­кой под­бо­ро­док. Ес­ли бы Парт­ридж пред­ло­жил ему спрыг­нуть с мос­та, то он, по мень­шей ме­ре, све­сил­ся бы с пе­рил. Это же со­вет дру­га!

- Мер­ка­лия! Я ос­та­вил те­бе ко­роч­ку, ра­дость моя! Это са­мое вкус­ное. Иди-ка сю­да.

Мер­ка­лия за­кры­ла руч­ку кол­пач­ком. Ус­та­ла от опи­са­ния мо­ло­дых да­ро­ва­ний, ку­саю­щих ног­ти, нерв­но хо­дя­щих во­круг стуль­ев в гос­ти­ной, фон­та­ни­рую­щих не­мыс­ли­мы­ми идея­ми и под­ни­маю­щих пыль с рос­кош­ных ков­ров.

***

Эд Панч го­во­рил от­ку­да-то из глу­бин сво­его рта. Во вре­мя раз­го­во­ра он рас­смат­ри­вал Ку­ой­ла и за­ме­тил его де­ше­вый тви­до­вый пид­жак раз­ме­ром с на­кид­ку для ло­ша­ди, и ног­ти, ко­то­рые вы­гля­де­ли так, буд­то их по­сто­ян­но при­кла­ды­ва­ли к то­чиль­но­му кам­ню. Он по­чу­ял в Ку­ой­ле по­кор­ность и до­га­дал­ся, что пе­ред ним че­ло­век с ха­рак­те­ром не твер­же мяг­ко­го мас­ла.

Гла­за Ку­ой­ла за­це­пи­лись за кар­тин­ку на сте­не, по­кры­той пят­на­ми от сы­ро­сти. Он раз­гля­дел ше­ро­хо­ва­тое ли­цо, гла­за, как стек­лян­ные ша­ри­ки, ба­хро­му из во­лос, вы­би­ваю­щих­ся из-под во­рот­ни­ка и кас­ка­дом спус­каю­щих­ся по­верх его на­крах­ма­лен­но­го края. Кто там, в оби­той рам­ке, де­душ­ка Пан­ча? Он стал ду­мать о пред­ках.

- Это се­мей­ная га­зе­та. Мы пе­ча­та­ем оп­ти­ми­сти­че­ские ис­то­рии с упо­ром на об­ще­ст­вен­ные цен­но­сти.

"Мо­кин­гберд Ре­кордз" спе­циа­ли­зи­ро­ва­лись на ра­бо­леп­ных анек­до­тах о ме­ст­ных биз­нес­ме­нах и очер­ках о на­род­ных лю­бим­цах. На ее то­нень­ких стра­ни­цах пе­ча­та­лась мас­са го­ло­во­ло­мок и кон­кур­сов, ав­тор­ских ко­ло­нок, очер­ков и ко­мик­сов. Там все­гда бы­ла ан­ке­та, что­бы по­мочь чи­та­те­лю от­ве­тить на во­прос: "Яв­ляе­тесь ли вы скры­тым ал­ко­го­ли­ком?"

Панч вздох­нул, сде­лав вид, что при­ни­ма­ет труд­ное ре­ше­ние.

- Я по­став­лю те­бя в раз­дел му­ни­ци­паль­ных но­во­стей, бу­дешь по­мо­гать Элу Ка­та­ло­гу. Он вве­дет те­бя в курс де­ла. Он же бу­дет да­вать те­бе за­да­ния.

Зар­пла­та бы­ла жал­кой, но Ку­ойл об этом не знал.