- Я знаю, но это в теории. Ты заставил меня бояться того, к чему раньше я относился со спокойным любопытством.
- Так бойся! - Брат пожал плечами. - Но знай меру. Смерть - таинство. Для каждого оно свое, и далеко не для всех оборачивается таким кошмаром, что довелось пережить несчастному старику и рикошетом - тебе. По-настоящему у тебя будет не так. Ведь ты не атеист, верно? И не потомственный коммунист.
- И если будешь умирать в кругу близких - то бишь нас, долго просить об эвтаназии не придется! - бодро пообещал Снешарис.
- Истину глаголешь, - с улыбкой похвалил его Рин.
Следующей была очередь Як-ки. Она вызвалась сама, не дожидаясь решения брата.
Меня удивил ее выбор: молодая женщина со следами насилия - синяки и ссадины по всему телу, резаные раны на груди и животе.
Процесс пошел намного легче: ни дрожи, ни паники, ни обморока.
И Рин, казалось, напрягался не в пример меньше.
- Я помогла ей, - заявила Як-ки, лишь только брат убрал ладони и отступил. - Ей было больно. Страшно. Тот мужчина - он бил ее. Он был муж. Ревновал. Потом ударил ножом. Еще и еще. Очень страшно. Но я говорила с ней. Успокаивала. И ей полегчало. Она перестала кричать. Я потом проводила ее, чуть-чуть. Далеко было нельзя - ты запретил. Хотя мне хотелось… - Она рассказывала, не сводя глаз с Рина и обезоруживающе улыбаясь.
Брат рассмеялся.
- Нет, ты точно уникум! Ну, и как было там - куда ты ее проводила?
- Как сказать? Слов нет. Это как сказки, что я слушаю. Не смогу…
После ее сбивчивого, но достаточно позитивного отчета все немножко взбодрились. Даже я готова была перестать считать это действо глумлением над самым сокровенным - человеческой кончиной.
У Ханаан Ли тоже прошло без больших потрясений. Она выбирала долго, останавливаясь возле каждого тела и вопросительно поглядывая на Рина. Он слегка кивнул, когда она застыла рядом со стариком - вроде того, что был у Маленького Человека, но постарше.
В чувство, по завершению опыта, нашу блистательную инопланетянку приводить не пришлось: нервы оказались крепкими и хватило двух минут для восстановления ровного дыхания.
Доверившись брату, Ли не прогадала: умер ее подопечный не от рака, а от инфаркта. Ее поразил не сам момент смерти, а факт пребывания в дряхлом, разваливающемся на части теле.
- Он был настолько затоплен маразмом, что даже не осознавал происходящего. Только вдруг стало очень больно в груди. Но у него и без того всё, понимаете, всё! - болело. Руки и ноги жутко скрюченные - он как раз посмотрел на пальцы рук, перед тем как отойти. Нет, старость - это отвратительно. Проклинаю и презираю тебя, старость, за то, что ты делаешь с человеком!
- Не хай болезнь, которой сама когда-нибудь непременно заразишься, - хмыкнул Снеш.
- Ну уж, нет! Полтинник - мой предел.
- Не все так плохо относятся к старости, - нравоучительно заметила я. - Английская писательница Бови считала, что если молодость, подобно жаворонку, имеет свои песни, то и старость, как соловьи, должна иметь свои вечерние песни.
- Вечерние песни старости! "Куда, куда я дел вставную челюсть?.." - провыл Снешарис.
- Зря ты так, Снеш. В старости - с ее уродством, слабостью и потерей достоинства - заключен огромный смысл, - назидательно выдал Рин. - Последняя фаза человеческой жизни сотворена столь неприглядной, чтобы не жаль было этой самой жизни сказать "адью".
- Если бы это было так, друг мой, у стариков отсутствовал бы страх смерти, - возразил Маленький Человек. Он вполне оправился от своего опыта и посматривал вокруг с добродушной грустью. - Но он есть. По крайней мере, у моего подопечного присутствовал в сильнейшей степени.
- Я имел в виду мыслящих и уважающих себя стариков, - парировал Рин. - Хоть их и немного.
- Нет уж! - фыркнула Ханаан. - Старухой быть не хочу, даже мыслящей. Лучше я покончу с собой - прежде чем зеркало станет навевать неприятные эмоции.
- Не зарекайся! - Ища поддержки своим словам, Снеш повернулся к Рину, но тот промолчал. Словно точно знал будущее Ханаан Ли, но не желал его озвучивать.
Самому Снешарису, будто в наказание за иронию, крупно не повезло. Уязвленное опытом Як-ки самолюбие заставило его выбрать из всех мертвецов наиболее изуродованного. На мужчине лет сорока не было живого места, лицо смято мучительной гримасой. Рин никак не откомментировал выбор и приготовился водрузить ладони на мертвый лоб и живую макушку с самым бесстрастным видом.
- Подожди! - остановил его Маленький Человек. - Ты совершенно уверен, друг мой? - обратился он к Снешу.
- Вполне. Старческие маразмы, инфаркты и саркомы - не моя стихия: скучно-с, знаете ли.
- Лучше другой! - пискнула Як-ки.
- А это уже никуда не годится, господа, - недовольно произнес Рин. - На вас никто не давил, помнится. Все были абсолютно свободны в своем выборе.
Долго пришлось потом откачивать нашего "золотого мальчика". Даже брат приложил к этому руку - в прямом смысле: принялся массировать потерявшему сознание "подопытному" особые точки на ушах и ступнях.
Когда Снеш открыл глаза, мутные и безумные, он рывком сбросил наши руки и принялся кататься по грязному полу, воя и всхлипывая. Рин насильно влил ему что-то в глотку из фляжки, которую достал из внутреннего кармана. Только после этого Снешарис утих.
Но выдавил лишь три фразы:
- Его пытали братки, чтобы наказать за что-то. Несколько часов подряд. Будь ты проклят, Рин, за такой опыт - и от меньшего сходят с ума.
- Сам выбрал, - пожал плечами брат.
Последней была я. По велению моего кровного родственника всегда и во всем оказываюсь последней: видимо, таким образом он показывает, какое место я занимаю в его жизни. Замыкающая, покорно следующая за другими, плетущаяся в самом конце.
- Погоди, Рэна, - брат придержал меня, когда я пошевелилась, готовая отправиться в скорбный путь вдоль столов. - Я не изверг. Опыт Снешариса поверг всех в уныние, и продолжать дальше было бы насилием с моей стороны. Думаю, никто не будет возражать, если я избавлю сестренку от участия в эксперименте? Зато сам подключусь не к одному бедняге, а к парочке.
- О чем речь, конечно! - поддержал его Маленький Человек.
- Да-да, Рин! - закивала Як-ки.
- Приятный сюрприз! - Ханаан делано зааплодировала. - Оказывается, его превосходительство примет участие в смертельном опыте на равных с простыми смертными.
- Ты стала язвить, совсем как Снеш! - подмигнул ей Рин. - Не узнаю преданную и придыхающую Ли.
- Жизнь научила!
Один Снешарис никак не отреагировал. Сгорбившись и отвернувшись, он тихо насвистывал сквозь зубы.
- А меня ты спросил? Или я пешка, чье мнение абсолютно ничего не весит?! - Чуть не шипя от злости - на Рина, на Снеша, на себя, на весь свет, - я решительно двинулась вдоль цинковых прилавков с выложенным на них товаром.
С самого начала я задумала взять тело самоубийцы. Хотелось узнать, что думает и чувствует тот, кто уходит в смерть добровольно, кто понял, что добился своего и запущенный процесс не остановить. Сообразив, что могу искать долго и в итоге ошибиться, решила спросить совета у брата.
Рин обежал глазами ряды столов.
- Советую взять застрелившегося. Если знание анатомии беднягу не подвело - никаких физических мучений.
Он подошел к одному из мужских тел с округлой раной во лбу и кровавым месивом вместо темени. Лицо кривила гримаса брезгливого изумления.
- Выстрел явно с близкого расстояния. Недавно вычитал в одной остроумной книжке совет: "Стреляться лучше из пистолета с глушителем, тогда меньше шансов оглохнуть".
За его спиной вежливо рассмеялись Ханаан и Маленький Человек.
- Впрочем… - Брат заколебался. - Вполне могли и замочить паренька. Уверенности в диагнозе нету. Если ты настаиваешь на стопроцентно гарантированном суициде, то - вот.
Рин указал на соседнее тело. Оно выглядело отвратительно: вывалившийся язык, выпученные глаза с кровавыми белками. Явно повесившийся бедняга. Штатным гримерам придется немало потрудиться, дабы он предстал перед родственниками в гробу в пристойном виде.
- Не передумала?
Я помотала головой. Нервно сглотнула и зажмурилась, как перед прыжком в пропасть. Хотелось одного: бежать, бежать прочь, без оглядки… Когда почувствовала на темени тяжелую ладонь брата, едва сдержалась, чтобы не заорать: "Не надо!!!"
…Меня швырнуло в сознание парня за пять секунд до того, как он оттолкнул ногой табуретку. Он был очень пьян - заглотил два стакана водки. Оказывается, попытка была не первой - предыдущие совершались в трезвом виде, и преодолеть инстинкт самосохранения не получалось. Алкоголь придушил животный страх, наполнил яростным драйвом. Но решимость, и драйв, и девичье лицо с припухлыми губами и родинкой на подбородке, промелькнувшее в памяти (кажется, он сделал это в отместку любимой девушке) сменились кромешным ужасом, лишь только захлестнулась петля, резко подбросив тело. Парню не повезло: шейные позвонки не сломались - что повлекло бы мгновенную смерть. Он протрезвел тотчас. Руки рванулись к веревке, тщетно пытаясь ослабить ее захват. Ноги задергались… В голове орало, билось одно: "Дышать, дышать!.. Жить!!!" Муки удушья казались вечными… (На самом деле пожалевший меня Рин прервал связь в самом их начале, что ощутилось как анестезия.)
В себя я пришла на удивление быстро. Хватило двух чудодейственных пощечин Ханаан Ли (судя по замаху и звону, хлестала она с удовольствием). Я поблагодарила, даже осилив улыбку. Посоветовала любопытствующим собратьям ни в коем случае не прибегать к веревке, если решат покинуть этот мир по своей воле. Лаконично описала ощущения, удостоившись похвалы Рина:
- Не ожидал, что будешь так спокойно держаться. Молоток.
Но бодрость была напускной: внутри все кричало и выло.
Як-ки, подойдя сзади, обхватила меня руками, согревая и защищая.
- Человек - непоследовательное существо, - заявил брат, задумчиво разглядывая тело, на лбу которого недавно покоилась его ладонь. - На суицидных форумах до хрипоты обсуждают самый лучший - надежный и безболезненный, способ, в домашних условиях изготавливают хлороформ, советуются о форме узла в петле и дозе таблеток. А действительно безболезненный и надежный - уйти зимой в лес и уснуть в сугробе - используют единицы.
Мне показалось, что лицо мертвого парня изменилось за время опыта: стало спокойнее и в то же время с налетом удивления. Неужели, он как-то почувствовал мое присутствие?
Все промолчали - то ли соглашаясь, то ли не желая углубляться в тему.
- Итак, заключительный акт Марлезонского балета! - провозгласил Рин. - Под занавес испытуемым становится экспериментатор. Не сочти это плагиатом, Рэна, но меня тоже более привлекают юные самоубийцы, чем маразматические старики.
Он остановился перед телом девушки. Молоденькая, не больше восемнадцати, рыжеволосая, очень худая - с выпирающими ключицами и маленькой грудью. Повреждений на теле не было, детское лицо в веснушках хранило мирное и спокойное выражение.
- Совсем кроха, - сочувственно пробормотал Маленький Человек. - Наглоталась таблеток от несчастной любви.
Рин положил левую ладонь ей на лоб, а правую на грудь, в область сердца, и закрыл глаза. Видимо, подключаться самому было легче, поскольку напряжение на лице не было мучительным и капли пота не проступали. Не убирая ладоней и не открывая глаз, он тихо заговорил с меланхоличной улыбкой:
- Кошка на раскаленной крыше… Хорошая метафора Теннеси Уильямса… Если смотреть лишь на нее, не зная, что происходит, - можно залюбоваться. Кульбиты, прыжки, акробатические выверты… Чертовски красиво - особенно, если кошка рыжая, под цвет языков пламени. Или черная - по контрасту с рыжим огнем. Можно позавидовать - насколько ярко живет, эпатируя, шокируя, обнажаясь, бросаясь из крайности в крайность. То выстреливая собой в темное небо, то яростно пританцовывая на одном месте… Но это если не знать, отчего ей не стоится - и не сидится. Нельзя опереться на четыре лапы - жжет нестерпимо. И уж тем более нельзя расслабиться и лечь… Долго, как водится, такое продолжаться не может. Кошки на раскаленных крышах со временем отращивают огнеупорные мозоли на лапах и успокаиваются. Либо у них вырастают крылья (правда, этот вариант случается крайне редко). Есть и третий - он банален и печален. Не дождавшись того, кто будет любить ее больше всего на свете, кто положит жизнь, чтобы вытащить из внутреннего ада, кошка сорвется, оборвав все нити, привязывающие к бытию. Видя в смерти анестезию. И никто ее не убедит, что смерть вовсе не исцеляет, не стирает запредельную боль…
Когда мы вышли из морга - с наслаждением и облегчением глотнув свежего воздуха, я сказала, что хочу немного пройтись. Брат не возражал. Он казался рассеянным, но довольным.
Оставшись одна, я забрела в ближайший скверик. Было начало мая - мое любимое время, с первой травой и еще прозрачной листвой. Найдя пустую скамейку, забралась на нее с ногами и от души разревелась.
Я оплакивала и мальчика, что так некрасиво, больно и глупо ушел из жизни, и себя, волею жестокого и бездушного человека пережившую этот ужас. Моя нервная система была истерзана до дыр - словно мне было не двадцать один, а все пятьдесят. Несмотря на безумную любовь к брату, я окончательно осознала, что больше так жить не могу.
То, что было светлым и радостным в детстве: дожки, игры с тенями, мыльные пузыри - с годами превратилось в иррациональное и пугающее. Да, тогда все было иначе: греть руки у веселого огонька в камине - совсем не то же самое, что пребывать в пылающей комнате.
На сегодняшний день я хотела лишь одного: спокойной, нормальной жизни. Как у всех. Пусть у меня будет, как у всех - муж, работа, телевизор, походы в театр по субботам. Ведь если есть одно сладкое, рано или поздно вывалятся все зубы и захочется простого хлеба и картошки. А если поглощать только острое - заработаешь язву и перитонит.
Только вот куда я уйду? И откуда взяться мужу и всему остальному?..
- Простите, девушка! О чем может так горько плакать такая красавица?
- Я сегодня умерла. Мне можно.
Не кобель, не подозрительный хлыщ - отметила сразу с облегчением, подняв зареванное лицо. Обыкновенный мужчина с интеллигентным лицом, лет тридцати с виду, протягивал мне белоснежный платочек.
В ходе дальнейшей беседы выяснилось, что незнакомцу двадцать девять. Адвокат, правда, не слишком преуспевающий. Большой, неуклюже-обаятельный, Глеб почти сразу подкупил меня открытостью и теплотой. Не испугавшись распухшего от плача лица, угостил шоколадкой, а, заметив жадность, с которой я на нее набросилась (с утра по приказу брата ничего не ела), сходил к ближайшему киоску и вернулся с хот-догом и баночкой пепси. Даже простодушная лесть (назвал меня красивой, да еще в процессе рева!) не раздражала, казалась искренней.
Я решила ничего не рассказывать ни о своей безумной жизни, ни о том, что творится у меня в душе, и Глеб тактично не расспрашивал. Только поинтересовался в начале разговора, что я имела в виду под словами "я умерла". Подумав, я ответила, что это была метафора сильного потрясения, и он сочувственно покивал:
- Понимаю. Умерли прежние ценности, или близкий человек предстал в своей сути, без идеализации. Не смею претендовать на откровенность, но в случае надобности рад буду послужить "жилеткой".
Когда стемнело, новый знакомый нерешительно предложил:
- Я вижу, домой вам возвращаться не хочется. А может, и некуда? Можно поехать ко мне. У меня двушка. Не думайте, приставать не буду! Вы мне очень нравитесь, не скрою: красивая, умная и при этом скромная девушка - это такая редкость в наши времена. Именно потому, что невооруженным глазом видны ваши скромность и порядочность, вам ничего не грозит. Да и не сторонник я таких отношений, когда с первой встречи сразу в койку. Поехали? Спальных мест и чистого белья у меня достаточно.
Я искренне поблагодарила, но отказалась. Пора было уходить, но обоим не хотелось расставаться. Наконец, в двенадцатом часу ночи мы распрощались, договорившись встретиться в выходные. Я уверила Глеба, что живу рядом и провожать меня не нужно, и он с сожалением зашагал в сторону метро, то и дело оглядываясь и улыбаясь.
Домой я вернулась умиротворенной и радостной. Нет, я не влюбилась, но новый знакомый показался мне милым, умным и порядочным, а его заинтересованность моей скромной персоной вдохновляла и грела. Что если эта встреча в корне изменит к лучшему мою жизнь?
"Если что, приезжай в любое время. Буду счастлив видеть тебя!" - так он сказал на прощанье, перейдя на "ты" и протягивая визитку с адресом и телефоном.
Красный карлик
Недели две после "опыта смерти" Рин не трогал нас. Видимо, давал перевести дух - и квартету, и себе.
За это время я несколько раз встретилась с Глебом. В последнюю встречу - мы долго гуляли по набережной после американского ужастика - поведала о своей жизни. Далеко не все, без подробностей: сказала, что живу с братом, очень ярким и талантливым, но неуравновешенным и деспотичным человеком. Глеб, забеспокоившись, принялся настаивать, чтобы я переехала к нему. "Без каких-либо обязательств с твоей стороны. Просто поживешь рядом, как сестра. Надеюсь, при более близком и частом общении я тебе понравлюсь, и наши отношения перейдут в иную фазу. А нет - придумаем еще что-нибудь. С сумасшедшим деспотом жить нельзя! Пусть он хоть брат, хоть отец - чревато и физическими, и психическими травмами. Знаешь, сколько дел о семейном насилии рассматривается ежедневно в суде?"
Меня очень тронуло беспокойство за мою психику и здоровье. И хотя переезжать отказалась ("По крайней мере, не сейчас, да и безумным брата назвать нельзя: крези, как все таланты, но никак не мэд"), почувствовала себя намного уверенней и защищенней. Кажется, то, о чем так долго мечтала - нормальном, как у всех, существовании, - стало понемногу сбываться…
В середине мая Рин вновь поднял всех ни свет ни заря и велел поститься.
- Не беспокойтесь, это будет значительно легче предыдущего. Больше того - явится некой компенсацией за пережитые вами ужасы. Сладкой наградой, десертом.
Вечером брат собрал нас в своей второй спальне (комнате для секса), что само по себе было необычно: территория приватная, интимная, и никаких чудесностей здесь сроду не творилось.
- Укладывайтесь поудобнее, - он кивнул на ложе, на котором могли спокойно разместиться человек восемь. - Не дрожите, расслабьтесь: на предыдущий опыт это будет похоже лишь по форме. По сути - нечто противоположное. Как я уже сказал, у меня возникло желание вознаградить вас за пережитые в прошлый раз страдания.
- Звучит интригующе! - оживился Снешарис. - Надеюсь, это не будет банальной групповухой?
- Фу, Снеш, - поморщился целомудренный Вячеслав.
- Я пошутил! И куда мы отправимся? В мусульманский рай, буддийскую нирвану или на греческие острова блаженных?..
- Можно еще в скандинавскую Валгаллу, - блеснула эрудицией Ханаан.
Сегодня ее угораздило надеть корсет и пышную парчовую юбку, которую она тщательно обматывала вокруг стана, чтобы измять в наименьшей степени.
- В загробное царство Ра, пожалуйста, - попросил Маленький Человек, беззастенчиво плюхаясь рядом с элегантной красавицей.