– Твое поведение даже на глупость не тянет. Это слишком мягко по отношению к тебе.
– Пусть так. Но знаете, парни, эта встреча мне помогла.
– Ты больной.
– Да что вы все о болезни!
– Кто все?
– Ася тоже сказала, что я больной.
– Вот прислушайся к гласу народа. Как она не побоялась с тобой общаться.
– Но я же не маньяк.
– Пока нет, но заводить знакомства в одном и том же месте – система. Ты как будто специально ездил туда в поисках проблем.
– Проблем нет, есть вопросы. Мне она понравилась.
– На сколько хватит твоей памяти в этот раз? Два раза виделись и влюбился. Влюбился? – поинтересовался Кеша.
– Не уверен, но все возможно.
– Понятно, старая память еще держит. Может быть пора освободиться.
– Там все было проще, а вернулся как-то все по-старому. Думаю надо проверить.
– И как собираешься проверять?
– Не знаю.
Василий глубокомысленно произнес: – Утоли свои печали.
Денис и Кеша уставились на него с выражением вопросов и недоумения на лицах.
– Надо съездить в Питер, и понять, что все в прошлом, – пояснил он.
– У тебя бывают умные мысли, – отреагировал Кеша.
– Они у меня всегда есть, только я держу их для себя.
– Мне не очень хочется видеть Таню.
– А надо, – продолжил Василий. – Ты посмотри на нее издалека, ну, если удастся, то поговори немного.
– Я подумаю.
– Вот, вот, подумай.
На этом тему закрыли, и вечер прошел спокойно без разбора личностей. Друзья давали возможность другу принять решение.
Идея Василия поселилась в голове Дениса. Он несколько дней обдумывал ее, прикидывая, как все это будет выглядеть., и в итоге решил, где и как можно увидеть Таню, зная ее место работы.
Вскоре он взял два дня на работе и поехал в Питер.
Темнота еще не накрыла город, когда Денис расположился недалеко от здания, где работала Таня. Он не хотел ждать возле выхода, чтобы не показывать себя, да и не компрометировать ее в глазах коллег.
Когда Таня вышла, Денис почувствовал, что ничто в нем не дрогнуло. К его удаче, она попрощалась с коллегами и направилась вдоль улицы одна. Денис принял решение, он быстро обогнал ее по другой стороне улицы и, перейдя на ее сторону, направился ей навстречу.
Неожиданность оказалась спланированной. Они встретились глазами, и словно привязанные двигались навстречу друг другу. Уже когда оказались рядом и остановились, Таня удивленно произнесла:
– Ты?!
– Я.
– И что ты здесь делаешь?
– Убиваю вечер. Приезжал по делам и сегодня отбываю домой.
Билет у Дениса был на завтра, но он уже понял, что уедет сегодня. Сначала он боялся, что увидев Таню, заговорив с ней, на него нахлынут воспоминания, но был поражен, что этого не произошло. Он сначала не мог понять почему, а лишь когда в памяти появилось лицо Аси, он все понял. Он сравнивал Таню с Асей, и Таня проигрывала. Не по внешности, а по какому-то внутреннему состоянию, по тому, как он помнил себя с той и другой.
Он смотрел на Таню, и ему было легко; он переболел своим прошлым. Денис ощутил, что это замечательно видеть человека и ничего не чувствовать к нему, хотя память напоминает, что у вас было совместное прошлое. Ощущение было такое, что он встретил случайную знакомую, с которой и поговорить было не о чем.
– А ты не изменилась, – сказал он, чтобы дальше не молчать.
– Рано еще меняться, не так много прошло времени, что мы не виделись. Не постарели еще. Извини, я не могу с тобой долго поговорить. У меня дела.
– Даже если их нет, их следовало бы придумать. Пойдем, я провожу тебя немного, чуть-чуть.
Они пошли в направлении, куда шла Таня.
– Сдается мне, что и ты на этой улице не случайно, – заметила она.
– Не случайно, – не стал отрицать Денис. – Я захотел разобраться в себе.
– Разобрался?
– Да.
– Извини меня. Я тебе обидела, но я же не давала тебе никакой надежды, – оправдывалась Таня.
– Тебе не в чем оправдываться. Ты права. И я не обижаюсь. Я рад, что увидев тебя, во мне ничего дрогнуло.
– Это приятно слышать, что все так хорошо закончилось, но и обидно, как женщине.
– Ладно, забудем. В памяти останутся положительные впечатления. Не будем задавать дежурные вопросы о том, как живем. Ответы мы знаем. Рад был тебя увидеть и попрощаться. Не буду дальше провожать. Пока.
Они остановились. Он смотрел в ее глаза, в которых появились слезинки. Денис понимал, что это не слезы жалости, от их разлуки, это слезы памяти, в которой они были счастливы. Счастье с другим человеком – это другие эмоции, а они всегда разные.
– Удачи, – пожелал он.
– Удачи, – как эхо ответила Таня.
Денис повернулся и пошел в противоположную сторону.
Утром он вернулся в Москву.
Осень уже вступила в свои права, не спрашивая разрешения на свой приход. Денис шел по бульвару. Легкий моросящий дождь сбрасывал листья с деревьев ему под ноги, и немым вопросом были красные, почти рыжие листья, которые, напомнили ему пустынный пляж и рыжую грусть, как эта осенняя пора. Липкая мыслишка твердила и что дальше? Доволен? Конечно, ничто не цепляет. Он не ощутил в этот момент одиночества. Сначала сам не мог понять почему, но постепенно понял, что ему не давал пребывать в одиночестве образ Аси. Он вспомнил, как ему было легко с ней. Он правильно сделал, что съездил. Теперь понял, что была одна жизнь, где жила Таня, а теперь другая, без нее. И как-то он не почувствовал тяжести. Память иногда выборочно доставала образ Аси даже по аналогии с кем-то, с каким-то событием. Он понял, что заболел ей, но лечиться не хотел. Денис понял, что его поездка в Питер была важной, и он излечился от прошлого. Он больше не возвращался в то время, когда он был с Таней. Он научился его не замечать. Он уже не спешит к двери своего прошлого, а куда дел ключ от нее, даже не пытался вспомнить. Он радовался своему настоящему, не бросаясь в пучину иллюзий на будущее.
Денис шел по бульвару, и в нем поселилась навязчивая мысль увидеть Асю еще раз. Зачем? На это у него не было ответа, да он и не хотел его знать. Он захотел ее увидеть. Он не считал, что это любовь, но возможно это ее легкое дыхание. И не важно, как она к нему относится на данном отрезке его жизни. Все потом. Если предчувствие его не обманывает, то он будет бороться.
5
Он остановился на краю тротуара и посмотрел вдаль, где на краю пляжа, на камне виднелась одинокая фигура женщины. Ему не надо было даже думать о том, кто это. Он знал. Он смотрел на одинокую фигуру, и приятное ощущение легкой радости защемило его, и понял, что приехал не зря.
В его глазах появились искорки радости, а на губах заиграла улыбка, в предвкушении приятной встречи. Он распрямил плечи. Идти к камню тихо, не нарушая покой женщины, он счел не нужным, и не честным. Он не хотел, чтобы его увидели случайно, словно чужие мысли подслушиваешь. Он собирался нарушить тишину.
Денис глубоко вдохнул и громко крикнул:
– Ася!
Его крик разнесся над пустынным побережьем. Женщина обернулась, и вот тогда он ступил на песок и направился к ней. Ася сошла с камня и ждала, когда он подойдет.
Денис смотрел на Асю и все, что только мелькало у него в голове в Москве, обрело в этот миг реальные очертания, в ее глазах, в ее взгляде. Денис вымолвил:
– Я приехал. Я приехал без звонка, без обещаний.
– Ты приехал, чтобы снова вернуть на место свою грусть, но уже новую?
– Я приехал за свой грустью.
Он приобнял ее, уткнулся лицом в ее рыжие волосы, вдыхая запах моря.
– Ты моя рыжая грусть. Я приехал за тобой.
Н.Новгород 2014 г.
Хрупкая осень
Хрупкая осень наших ошибок
Смотрит нам в лица, не видя улыбок.
Ей не понятно, зачем мы разбили
Счастье свое, если любили.
Глава 1
– Вот так вот! – чуть высунув язык от удовольствия, Светлана аккуратно надрезала колготки, в нескольких местах, но чуть – чуть, чтобы совсем не расползлись. Подняв их, посмотрев на свет, и оставшись довольна своим творчеством, произнесла: – Замечательно.
Наблюдавшая за ее действиями подруга Маша, что до сих пор молча сидела в кресле, недоуменно спросила:
– И что здесь замечательного? Были новые. Стали дранные.
– Ты ничего не понимаешь.
– Это точно! Это выше моего интеллектуального уровня. Так поясни, зачем ты это сделала? Зачем тебе эта вентиляция?
– Это не вентиляция, а психологическая защита, – ответила Света и, видя в глазах подруги не исчезнувший вопрос, пояснила: – Я сегодня встречаюсь с Димой.
– И какая связь, между рваными колготками и свиданием? – на выдохе удивления поинтересовалась Маша.
– Самая, что ни на есть прямая, – ответила Светка и, положив колготки на подлокотник кресла, в котором сидела, повернулась к подруге. – Вот смотри. Мы сегодня встречаемся в кафе. Как будут развиваться события, я не знаю, но не исключаю, да просто не уверена, что он не предложит пойти ко мне. – Светлана замолчала, Маша ждала продолжения. – А мне этого не хочется, а там дальше сама понимаешь.
– А кто мешает просто отказать?
– Могу, конечно, но вот захочу, ли? Я слабая женщина.
– Ты!? Слабая?
– Ну, не слабая, – согласилась Света, – но все-таки женщина и одинокая. Надоело мне это все Маш, – после паузы продолжила Света, – Мне надоела такая жизнь. Хочется обыкновенного бабьего счастья. Я повторю, не просто женского, а именно бабьего, где все предельно ясно и просто без всяких там условностей, недоговорок и прочего. Мне тридцать лет, а я все одна. Дима не плохой мужик, даже хороший, но не тот, не для меня… У него, видите ли, мама, которую он слушается во всем, а пора бы уже думать самому, а не доверять свою голову для маминых мыслей и выводов.
– Да это так, – вбросила свое мнение Маша.
– Вот именно, а с другой стороны, одной еще хуже.
– Это, смотря с какой стороны посмотреть, маму он, видите ли, расстраивать не хочет. Он прекрасно знает, что вы не уживетесь. А тебя значит расстраивать можно? – поддержала подруга.
– Получается, что можно, – вздохнула Светка. – Он хороший и нравится мне, отчасти. Предложение делал, но я-то знаю, во что это потом выльется. Вот и думаю, что наши встречи надо прекращать. Не верю я в сказки типа "стерпится – слюбится". Вранье это. Ни у кого не стерпелось, если не слюбилось, и нечего себя обманывать, чтобы потом разводится. Это в старину все было иначе, выживаемость и зависимость от мужа. Сейчас времена другие, так что нечего терпеть. А что касается колготок, то я хочу себя обезопасить от большего, сведя встречу в кафе только к кафе. Мне же тоже хочется ласки, но когда-то надо начинать сокращать встречи и их назначение.
– Я все равно не понимаю связи.
– Видишь ли, драные колготки для женщины это все-таки то, что не показывают никому. Если стрела появилась, и никто не увидел, то и ладно. Я эти сегодня одену под джинсы.
– А не упреешь?
– Если что, потерплю. Так вот. Представь всю пикантность ситуации, как я буду выглядеть, если сниму вдруг джинсы перед ним вечером? И это я, которую он всегда видел только в секс-форме. Да я сгорю от стыда. Ни одна уважающая себя женщина, даже на пике возбуждения не допустит физической близости в таком виде, чтобы не потерять свое лицо.
– Ну, да, очень ему будет нужно твое лицо в тот момент.
– Ему может, и нет. А мне?
Маша посмотрела на подругу: – А знаешь, неплохо придумала, хотя колготки жаль. А есть более щадящий способ?
– А, – махнула рукой Света, – ради такого дела, чтобы противостоять собственному соблазну, можно и не жалеть. Тебе-то зачем? Ты замужем. Есть еще способ, он менее жесткий к бюджету, но в этом случае подбирать надо, а потом вернуть первоначальный вид комплекту.
– Так. Ты вообще, о чем говоришь? О каком комплекте?
– На тебе сейчас какое нижнее белье?
– Черное.
– Все?
– Конечно.
– Вот. А как ты себя будешь чувствовать, если ты разденешься перед мужчиной, а у тебя бюстгальтер и трусики разных цветов. Можно, конечно, пойти в ванную и вернуться обнаженной, но эффект соблазна, возбуждения, потерян. Могла бы?
Маша задумалась: – Теоретически, наверное, да, если мужик завел, но вероятность все-таки мала. Это, когда никто не видит, могу надеть, что угодно. А так нет. Наверное, это возможно при случайных связях, но, к счастью, мы с тобой не из этой когорты.
– Вот она простая житейская, бытовая защита женщины, если не хочешь быть доступной при встрече. Это легкий и беспроигрышный вариант защитить себя от своей же минутной слабости, чтобы ни при каких обстоятельствах не лечь в постель. Если себя уважаешь, конечно.
– Даже не задумывалась об этом, – сказала Маша.
– А что тебе думать? Ты замужем, можешь переодеться, как тебе надо. Это мне одинокой надо о себе заботиться. Всякие отговорки могут и не сработать, которые придумаю для себя и сама же их нарушу. А так, как вспомню, что у меня драные колготки, извини, но мне надо домой, дела, в другой раз.
– Ну, не всегда же этим заканчивается?
Светка пожала плечами: – Не всегда, но меры предосторожности принять не помешает.
Обе замолчали. Каждая думала о своем, о том, что произнесенное вслух имеет свою реальность, при этом достаточно грустную реальность. Маша смотрела на это с точки зрения замужней женщины, а Света с точки зрения, которая для Маши была уже в прошлом, если подобные вещи могут быть в прошлом отдельно, без связи с настоящим.
Подруги сидели в квартире Светы, которая досталась ей от бабушки. Родители, хоть и не поощряли ее жизнь свободной женщины, но с пониманием отнеслись к желанию дочери жить отдельно. Ей нужна самостоятельная жизнь, а не существование под присмотром родителей. Квартира досталась двух комнатная. Света сделала в ней ремонт, обставила, отдав старую мебель кому-то на дачу. Теперь это была уютная квартира молодой женщины. От прошлого она оставила лишь черно-белые фотографии предков, что теперь висели на стене в прихожей. Света их там повесила, чтобы входя в квартиру, они напоминали, что они у нее были и есть, а в комнате они будут подглядывать за гостями. "Вот будет семья, тогда и перевешу", – отвечала она, если кто спрашивал, почему в прихожей.
Квартира располагалась на третьем этаже старого пятиэтажного дома постройки пятидесятых годов. Потолки были высокие, а в совокупности со светлыми стенами салатного цвета объем увеличивался. Спальная была стандартна: большая кровать, шкаф, комод, две тумбочки по краям кровати. Светка спала по очереди на каждой стороне кровати для разнообразия. В комнате стоял диван, напротив него гарнитур, у стены напротив окна два кресла с торшером и между ними журнальный столик. В углу у окна – телевизор, который хозяйка смотрела, забравшись с ногами в кресло.
Сейчас на столике стояли две чашки с чаем, которые приготовила Света с приходом подруги.
Они дружили еще со школы. Что их держало вместе, обе никогда не задумывались, хотя характеры были разные: Маша, спокойная и рассудительная, Света эмоциональная, но рассудок тоже был при ней. Наверное, каждая находила в другой то, что не доставало самой.
– Странно все-таки устроена жизнь, – произнесла задумчиво Маша. – Вроде бы все у тебя есть, карьера, материальный достаток и внешностью Бог не обидел, – Света была высокой стройной брюнеткой. Большие темно-карие глаза, темные, густые волосы спадали на плечи. Маша была крупнее, светло-зеленые глаза, русые волосы, – материально не зависима, квартира вот, – продолжила Маша и обвела взглядом комнату.
– Удачная карьера – чудесная вещь, но к ней не прижмешься ночью, когда холодно, – произнесла Света.
– Точно подметила.
– Это не я подметила, а Мэрилин Монро.
– Пусть так, и вот, вроде бы все есть…
– Вот именно вроде бы, – перебила ее Светка, – мужика нормального нет, так чтобы хотелось все делать для него, зная, что он придет и будет рядом, – и, помолчав, добавила, – просто потому, что он есть. И все. Не ища в нем положительных качеств, которые и так есть, раз любишь, а какие не стоит копаться.
– Вот и я о том же, – поддержала ее подруга. – Куда они все смотрят?
– Маш! Да на фига мне все! Мне хватило бы одного, – засмеялась Света, – но своего. А куда они смотрят, я думаю тебе не надо объяснять. Я же замечаю их взгляды и вижу в них похоть.
– Что, у всех?
– Ну, слава Богу, нет. Есть еще те, кто смотрит, не раздевая, отдавая дань внешности, как реальности.
– Успокоила, значит не все так плохо и не все потеряно – тоже засмеялась Маша, – а то пройдет время и станешь мужененавистницей.
– Надеюсь, что нет. Я их, в общем, люблю, но так чисто по-женски, как любят более слабых особей, зная их пороки и слабости.
– Тебе ли не знать, – поддакнула Маша. – Ты на их чувствах и нервах научилась играть, даже не фальшивя, не заглядывая в ноты.
– Ну как, не фальшивя, – возразила Света, – фальшивлю, просто они этого не слышат, принимая мои слова за небесную музыку.
– Что и Димка тоже?
– И он туда же, – махнула рукой Светка.
– Так он же тебе нравится, зачем фальшивить?
– Ну и что! Одно другому не мешает, да и нет перспектив в отношениях с ним, так что нет смысла играть по нотам. Все это временно, немного для души, немного для тела, чтобы уж совсем не очерстветь.
– Ну, до этого у тебя не дойдет, пока еще пользуешься вниманием.
– Вот именно пока. Время идет, подруга, и оно не придает мне юности. Морщинки у глаз приходится все чаще прятать.
– Что!?
– Да шучу. В меру придаю боевую окраску лицу. В каждом возрасте своя красота, надо только ее донести до окружающих, чтобы они поняли, что это красота, а не подделка.
– И не растерять по пути.
– И не растерять, – согласилась Света.
Их разговор проходил в легкой ироничной манере, к которой они привыкли в своем общении.
– А ты помнишь Сережку, в институте за тобой ухаживал, страдал, – напомнила Маша.
– Помню, а что это вдруг вспомнила?
– Да встретила его недавно. Не сильно постарел, правда, почти лысый. Он шел с ребенком.
– Ну, вот видишь. Ребенок есть. Значит, правильно я ему жизнь не стала портить. Нашел женщину, семья теперь. А лысый, так сейчас реже встретится мужчина с густыми волосами, чем лысый.
– Это верно. И куда у них волосы – деваются?
– Куда, куда! Во внутрь растут, мозги ищут. Хватит о них. Как у тебя дома?
– Все хорошо. Вот в выходной сумела заскочить к тебе.
Сегодня была суббота, и Маша, поехав по магазинам, заехала к подруге, оставив мужа дома, чтобы не мешал, а сын ушел в школу. Виделись подруги теперь реже. Раньше, когда Света жила у родителей, то виделись чаще, так как дома были не далеко, а теперь в разных районах.
– Ты у нас давно не была. Сергей спрашивает, почему не появляешься.
– Скажи, мужа ищу.