Я не хочу унижать себя жизнью. Меня не интересует жизнь. Иногда кажется, что я устал от жизни. Очень удобная идея, успокаивающая идея. Но в ней одно "но": это неправда. Я знаю о чем говорю. Я говорю о себе.
Я забиваюсь в свое убежище и вливаю в себя очередную дозу безразличия. Никакой радости я от этого не испытал. Я оказался во власти тошнотворной беспомощности, которую мне никак не удавалось преодолеть. Я – тоже испытание для меня.
Мне нравится знать, что смерть исправит все мои ошибки. Невозможно не ощущать необходимость смерти.
Мне необходимо признаться в том, в чем не способен признаться ни один другой человек. Что важнее ненависти? Только отчаяние.
Я не хочу радоваться своей беспомощности. Я еще не остановлен.
Я обязан вырваться из замкнутого круга, и должно еще пройти время, чтобы я мог это сделать.
Кто может знать правила игры? Я боюсь следовать правилам. Мне необходимо играть против себя. Кому под силу осознать это?
Я хочу перестать бояться своей непохожести на окружающих меня людей. Люди причиняют мне только боль. Жить рядом с ними невозможно. Я никогда не захочу участвовать не в своей игре. Каждый человек уверен только в своей правоте.
Мечтаешь продаться подороже? Ты – раб. Хочешь сказать, что ты не знал этого? В самом деле не знал?
Мне не всегда удается узнать себя в своих признаниях. Никогда не знаешь, кем окажешься в своем следующем признании. Я боюсь продолжения своих признаний. Но мне все еще необходимы признания, которые объяснят, что со мной происходит.
Я не знаю, с каким из своих объяснений мне следует согласиться. Каждое объяснения похоже на приговор.
Ночью я просыпаюсь в слезах. Не могу вспомнить своего сна.
8
Я опять был захвачен чувством отрешенности, которое слишком часто и всегда неожиданно в последнее время преследовало меня.
Я вынужден страдать из-за себя. Я боюсь ощущения своей разделенности на части.
Желание думать – самое опасное из всех желаний человека. Мне следует перестать думать.
Я – это только следствие моего сумасшествия. Я не знаю ничего более необходимого человеку, чем его невротические принципы. Моя способность думать унижает меня.
Я следую за своей шизоидностью. Быть уродом не сложно. Наверное поэтому я – урод.
Я боялся предстоящего убийства, но страх не смог остановить меня.
Я не хотел рисковать. Но страх мешал дышать и видеть. Мне стало страшно, страшно до ужаса. Я ощущал, как что-то происходило за моей спиной. Меня оставила уверенность.
Что-то происходило за моей спиной, но я не оборачивался. Я боялся даже думать о том, что там происходило.
Невозможно объяснить причины всех своих поступков. Я сознаю, что выгляжу в этой истории не слишком хорошо.
У меня даже пальцы сжались в кулаки от предвкушения того чувства, которое возникало каждый раз, когда мои руки хирурга погружались в тело и обхватывали трепещущее сердце.
Я часто вспоминаю это. Сказочное было время.
Я просто тянул время и прекрасно это знал. Вероятно, это было не самое лучшее, что я мог выдумать. Никогда снова, подумал я. Пожалуйста – никогда.
Нет. Хватит. Забудь.
Иди домой.
Крайняя черта. Я перешел крайнюю черту. Кратковременное облегчение всегда лучше, чем никакое. Конечно, это была иллюзия – должна быть иллюзия. Мне следовало больше доверять своим предчувствиям.
Прошло минут пять – может, чуть больше.
Я не знал, что делать. И самое ужасное, у меня нет выбора.
Меня могло выдать нетерпение. У меня застучало в висках. Я начал массировать переносицу большим и указательным пальцами и попытался расслабиться. Я почти успокоился. Мне повезло.
Отчего-то все пошло не так, как я ожидал. Оказалось, даже я могу просчитаться. Я ощущал нечто вроде смущения. Конечно, некоторые вещи невозможно объяснить словами. Их надо почувствовать.
Я резанул его по ребрам ножом. Так, слегка, чтобы нанести ему как можно меньше вреда и в то же время причинить сильную боль. Через несколько секунд из раны потекла кровь.
По тому, как он смотрел на нож, я понял – он всего лишь удивился, увидев у меня его в руках.
Вот почему я не люблю нож – боль от него приходит не сразу.
Я почувствовал, как сильнее начало биться сердце. Мучительно долго тянулись мгновения ожидания, отделявшие жизнь от смерти.
Он закричал. Очень сильный крик, перешел в резкий визг и неприятно резал слух. Я ощутил мурашки на спине и подумал о том, что могу кричать так же.
Каждый человек решает кем быть: палачом или жертвой. Жизнь не сложна только когда лишен возможности выбора.
Я не мог не радоваться, когда мне удавалось задуманное. Нужно уметь заставлять помнить о себе. Я хочу этого. И не могу объяснить почему.
Меня не увлекают сомнения. Я боюсь потерять все, ничего не найдя. Подобный страх унизителен.
Я обладал властью над жертвами. Мне нравится хвастаться Я командую. Я.
Ничто не сдерживало меня. Мне с собой было не справиться. А впрочем, не все ли равно? Я все помню точно.
Меня совсем не обрадовала торопливость, с которой все происходило. Я сопротивлялся желанию убить. Следует признать, что не все убийцы хотят только убивать. Мне не интересны трупы.
Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы вернуться в действительность. Я не мог не закричать. Для меня важны даже мелкие подробности.
Мне хотелось залить его кровью себя. Это ничего не означало. Я неисправим.
Он выгибался дугой и хрипел. Его легкое было рассечено и я слышал, как со свистом входил и входил воздух. Неожиданно его тело стало таким мягким, словно из него исчезли все кости.
Я никогда не был жесток. Смерть жестока и болезненна.
Вдруг я начал хохотать. И без всякой причины. Мне было приятно смотреть на мучения. Я не стремлюсь ни к чему необычному. Я никогда не был оригинален в своих желаниях. В каждом человеке есть чувства, которые он выдумывает для других. Легче мне от этого не стало.
Я почувствовал, как напряглись мускулы шеи. Я прислушивался, пытаясь определить в чем дело. Что-то не так, я чувствовал это. Если бы он заметил мой страх, его превосходство надо мной могло увеличиться. Мне от него было нужно совсем не это. Я старался быть совершенно спокойным.
Лезвие легко вошло в ткань тела. Я просунул обе руки в разрез и поднатужился, чтобы раздвинуть в стороны ребра. Затем я перекрыл главную кровяную артерию хирургически зажимом.
Я просунул пальцы во вскрытую грудную полость и нащупал легкие. Они все еще напряженно работали. Я погрузил руки еще глубже, пока наконец не почувствовал под пальцами бьющееся сердце. Я даже замер. Мне казалось, что в моих руках не просто человеческое сердце, а сама жизнь.
Мудрость состоит в том, чтобы подчиняясь иллюзии жизни не быть обманутым ею.
Чувство покоя, которое я ощутил раньше, теперь усилилось. Мне этого было достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым. Приятного в жизни не много.
Что-то подталкивало меня. Я не мог остановиться. Мне просто удалось взглянуть на это со стороны, как на событие, не имеющее ко мне никакого отношения.
Успокойся. Дыши глубже. Прислушайся к току крови.
Это значило все и не значило ничего – как тогда, так и сейчас.
Боль может изменить человека. Я это видел. Совершенно отчетливо. Иначе и быть не могло. Мне следует вспомнить все подробности.
Что нужно было сделать, чтобы так изуродовать голову, лицо? Головокружение, внезапная нереальность.
Улыбаться я не хотел. А он не мог.
Хотел бы я вообразить, что понимаю происходящее. Но это не удается. Везде и со всяким могло случиться. Но почему именно со мной? Я находился под впечатлением от увиденного. У смерти много пугающих подробностей. Иногда мне удается удивить самого себя.
Ни один человек не может понять истинные причины своих поступков. Мне никогда не хотелось принести в жертву смерти какого-то реального человека. Я лишь стремился почувствовать себя смертью. Дурацкие мысли, подумал я. Но мысли были.
Минуту сидел с закрытыми глазами. Усталость сковала все тело. Может быть, мне это только кажется. В том, что происходит со мной, есть какой-то другой смысл. Меня унижает неизвестность будущего. Выход из сложности не может быть прост. Иллюзия простоты всегда обманчива.
Я все еще прячусь. Очень важно суметь сохранить себя в тайне. Я уверен, что каждый человек опасен для меня. Никакая защита не кажется мне достаточно надежной. Я боюсь ненормальных людей. Я борюсь за себя со всем миром. Опасный для окружающих людей, я оказываюсь опасен и для себя. Я не хочу сожалеть об этом. Я уже ничего не стесняюсь. Всю жизнь был застенчив, а теперь потерял стыд.
Я не шевелился. Осознание действительности возвращалось очень медленно. Мне не следовало оставаться, на месте убийства. Но я не двигался с места. Очень медленно опустился на колени.
Мне стало трудно дышать. Как будто на горле сомкнулись пальцы и начали медленно сдавливать его.
Но было и еще кое-что, то, что трудно объяснить. Я не могу прикоснуться к нему, подумал я.
Как получается все так, а не иначе? От чего зависит ход событий? От пустяка. Сегодня эта мысль не позволила мне спать всю ночь.
Я слишком нежный, слишком слабый, чтобы быть убийцей. Только страдание делает человека лучше.
Чтобы голова не раскололась на части, я нагнулся, прикрыл лицо ладонями и замер. Если напрячь слух, можно услышать, как кто-то смеется. Не страшно. Самое страшное для меня уже позади.
Все мое напряжение исчезло. Мне следовало быстрее уйти. Это было бы правильнее. Но я все еще стоял на коленях.
Непонятное чувство заставило меня оглянуться. Вокруг было тихо, и я боялся тишины. Я осмотрелся по сторонам и не понял, где нахожусь. Я не знал, что сделаю в следующий момент.
Что я сделал не так? Оставил после себя следы? Я не должен был допустить здесь просчет, поскольку подобные ошибки всегда стоят жизни.
Я встал, потом побежал. Надеюсь, это выглядело достаточно грациозно.
Я вел себя так, будто ничего не случилось. Умел не обратить на себя внимание. Был доволен собой.
Если бы все дни были похожи на прошедший, мне было бы не на что жаловаться. Сделанное мной было чем-то слишком большим. И непостижимым. Я не оправдываюсь. Это было бы бесполезно.
Я знаю, что делаю опасное. Все так делают. Я не намерен контролировать себя. Очень важно суметь приблизиться к последней черте.
Я живу за стеной, которая настолько толста, что докричаться до меня невозможно. Но я знаю, что никто не кричит. Человек, стремящийся понять себя всегда смешон.
9
Засыпая, невозможно не ощущать, что умираешь. Кровать всегда – прообраз гроба. Мне нравится умирать каждую ночь, засыпая.
Следуй правилам игры. Правила игры изменить невозможно. Правила игры придуманы не тобой.
Я не понимаю, что хочу объяснить себе. Все, что происходит со мной, происходит только в моем воображении.
Я знаю, что я урод. Всегда это знал.
Каждый человек уродлив. Мне нравится знать о своем уродстве.
Мое уродство – самая важная часть меня. Только уродство может придать смысл моей жизни.
Освободи свое сознание. Узнай, кто ты на самом деле.
Я могу только следовать за своими психопатиями. И покорно за ними следую.
Я знаю, что у меня нет причины для жизни. Мне необходим уход от реальности. Я не хочу даже пытаться жить. Зачем выглядеть глупо? Я могу привыкнуть ко всему, кроме ощущения неизбежности своей смерти.
Я называю себя разными именами. Что бы человек не делал, он всегда выглядит странно.
Иногда мне кажется, что моя жизнь нормальна. Мне часто кажутся странности.
Мне нравится знать, что я выдуман своим безумием.
Я испуган возможностями своих жестов. Я очень боюсь исчезнуть, случайно хлопнув в ладоши. Пусть тот, кто сомневается, что это возможно хлопнет в ладоши первым.
Даже если он не исчезнет, кто может быть уверен, что он не стал другим человеком?
Каждый живущий стремится избавиться от мыслей о смерти. Но для меня думать не о смерти унизительно. Невозможно не ощущать свою приговоренность к смерти. Мне хочется примириться с ее неизбежностью.
Засыпая, я опять начал фантазировать.
Мне необходимо лелеять в себе свое сумасшествие. В моей жизни только неврозы имеют значение.
Я играю со своим воображением. Или воображение играет со мной.
Я не использую время полностью.
Не я один жду. Я это знаю. Знаю, что многим приходится ждать. И никуда от этого не деться.
Во мне нет простоты. Следовало больше доверять своим желаниям. Я пытаюсь объяснить то, что объяснить невозможно. Я никогда не умел оправдываться. Мне необходимо ощущение своей вины. Смерть невозможно почувствовать без убийства. Еще один закон природы. Просто еще один закон. Конечно, можно и по-другому сказать, но что это изменит?
Я уверен, что Бог найдет для меня способ искупления. Мне нравится быть уверенным в своей безнаказанности и ощущать себя частью замысла Бога – его способности убивать. Вчера я забыл написать об этом.
Я ощущаю какую-то вину за то, что расстаюсь со всей прежней жизнью. Но я ждал этого мучительно долго. Мне трудно объяснить себя. О себе очень сложно говорить без притворства. Я кажусь окружающим людям совсем не таким человеком, каким вижу себя сам. Меня можно понять, только оказавшись в моем положении. Я был бы счастливее, если бы не знал многое из того, что знаю. Не стоит слишком часто или слишком подробно вспоминать о подобных вещах. Но и забывать о них не следует. Я не могу жаловаться на самого себя. Разве я ничтожество?
Я вынужден находиться в реальности своего воображения. Мне нравится изображать себя человеком, склонным к сумасшествию.
Я, как и большинство сумасшедших, стараюсь скрыть свою ненормальность.
Я уверен, что разумность ограничивает меня. Желание отказаться от разумности своих действий – самое соблазнительное для человека из всех его желаний.
Я распадаюсь на "да" и "нет". Разваливаюсь на две части. Каждая из половинок воображает себя главной.
Я никак не могу избавиться от чувства, что все это справедливо.
Принеси смерти жертву, если хочешь. Подобные вещи не следует говорить вслух. Я никогда не понимал людей, которых интересует что-то иное, кроме смерти. Я ощущаю себя человеком, быть которым очень опасно. Мне необходимо сделать что-нибудь страшное. Я боюсь опыта своей жизни.
Я не хочу заставлять себя жить. Мне необходима пропасть, в которую я мог бы сорваться. Жизнь очень удобная причина для отчаяния. Я знаю, что жизнь может быть только наказанием.
Я стараюсь не думать о жизни. Мои попытки сохранить свою жизнь смешны. Я пишу, чтобы быть собой. Чтобы удержать то, что сверкает и гаснет. Я ничего не имею против роли, отведенной мне в этой жизни. Буду жить. Буду нарушать маленькие незыблемые правила.
Мне нравится жалеть себя. Мое положение и прежде не было простым. От меня ничего не зависит.
Я долго лежал, уставившись в потолок, продумывая в малейших подробностях свои действия.
Сколько еще я смогу продержаться?
Сколько у меня времени?
10
Странно. Я не заметил, как упал. Я с трудом поднялся на ноги и почти тут же свалился опять.
Уже недалеко. Ты должен идти. Поднимайся.
Я этого хотел. Я очень хотел. В душе я стремился к этому... вот только ноги заплетались, не слушались. Это проклятое тело...
Я чувствовал, что в моей голове тоже происходят странные вещи.
Мысль эта уж совсем дерзкая. И неожиданная. Я чувствую, что мне надо передохнуть.
Все мои чувства обострены. Я - как настороженный дикий зверь, что ощущает даже не запах - взгляд, внимание к себе. Я ощущаю голодные спазмы и боль в ненасытных желудках. Боль подстегивает. Заставляет двигаться вперед. Двигайся или умрешь. Станешь добычей собственной стаи. Бросайся в бой в надежде оторвать клочок плоти и протянуть до завтра, сохранить силы для драки за кусочек сосульки. Или обрывка ремешка. Или за труп менее удачливого соседа, ослабевшего от голода и холода и самого ставшего добычей. Движение - это жизнь. Жизнь - это борьба.
Я думал о том, как быть в ситуации, которая сложилась по вине многих обстоятельств и тех,
кто направляет эти обстоятельства, и понял,
что рано или поздно это все равно должно быть сделано. На что именно я
решился, будет сказано дальше, однако последствия этого решения
предугадать сейчас невозможно. Я не могу быть уверен даже в том, что
завтра я еще буду жив (по крайней мере, в том смысле этого слова, в
котором мы, люди, привыкли его понимать). В связи с этим я и пришел к
необходимости сделать то, что именно сейчас и делаю.
Осторожность – не лучший способ самосохранения.
Убийца может скрываться в любом человеке. Стоило посмотреть на кого-нибудь подольше, и можно было заметить что-то неестественное.
Стоит только человеку победить страх, как он освобождается от него. Вместо страха я обрел ясность, которая уничтожила страх. Я узнал свои желания и знал, как эти желания удовлетворить. Я не хотел быть осторожным. Я понимал, что обрел, наконец, ту силу к которой стремился.
Я сходил с ума от мысли, что меня мог убить любой из встречающихся мне людей. У каждого человека есть иллюзия защищенности. Мне тоже казалось, что я могу себя спасти. Смерть гоняется за мной и натыкается на предложенные ей жертвы. Никогда не следует торопиться понимать причины своих поступков.
Возникшее чувство страха было неожиданно для меня. Я на мгновение замер, а потом побежал. Мои плохие предчувствия оправдывались. Если сомневаешься, то не следует продолжать. Я все делал неправильно.
Победа никогда не бывает окончательной. Я готов к поражению. Жизнь – это ловушка, из которой невозможно выбраться живым. Я не хочу уйти без подробностей.
Я злился на свою безобидность. Не каждый человек осмелится быть искренним, рассказывая о своих желаниях. Я – одна из своих жертв. Может быть, кто-то поймет меня лучше, чем я понимаю себя сам. Каждый живущий человек будет принесен в жертву смерти.
Я заранее знал, что сегодня принесу жертву смерти. Не просто справиться с естественностью своих желаний. Я спешил. Мне хочется говорить об этом. Всегда нужно было выдумывать что-нибудь неожиданное. Я не находил в себе желания рисковать. У меня были свои хитрости. Если обстоятельства против тебя, надо хорошо осмотреться вокруг.
Люди вокруг меня выглядели чужими – более чужими, чем обычно.
Я чувствовал себя виноватым. Я этого хотел. Не надо настраивать против себя. Это лишнее.
На солнце было очень жарко. На улице было слишком много людей. Очень душно.
Я стоял перед стеной. Ее высота казалась мне бесконечной. Мне не удавалось избавиться от нее. Человек может лишь то, что может.
Я не могу точно сказать, сколько времени простоял там. Это был длинный день. Я не знаю, как выглядело мое лицо.