* * *
– Вселенная пронизана вероятностными волнами, – говорила Герде Инори. Эти волны развёртываются в события, предавая ход времени. Они пронизывают каждую микрочастицу.
На мгновение Инори задумалась.
– Нет, даже не так. Каждая частица, каждый электрон в атоме, взятый в момент наблюдения, есть на самом деле сколлапсировавшая вероятностная волна. При чём для коллапса обязательно необходим наблюдатель, без него волна окажется размазанной, а частица не будет локализована. Это доказывает, что самоосознающий разум сам по себе способен влиять на вселенную.
Они находились в оранжереи учебной станции, высокий купол которой имитировал розовое небо Топуса. Инори смотрела вперёд и чуть вверх, кажется, её увлекло собственное красноречие.
– Никто достоверно не знает ни природы вероятностных волн, ни того, откуда они приходят. Они просто есть.
Вытянув руку, Инори несколько раз подбросила на ладони золотую монету.
– Орёл или решка? Решётка иль герб? Пятьдесят на пятьдесят.
Вопреки её словам монета каждый раз падала гербом. Герда Мир видела выбитое на ней лицо существа гуманоидного типа, вероятно лик властителя неведомой ей планеты.
Хотя для внутренних расчетов в пределах большинства миров использовались электронные платёжные средства, компьютеры разных планет и разных рас нередко использовали различные протоколы, а финансовые системы на разных планетах существенно различались. На том же Топусе никому бы и в голову не пришло оплачивать электронную карту никак финансово несвязанной с ними Хиларии. Поэтому космические путешественники в качестве средств оплаты обычно использовали драгметаллы.
– Твоя раса, Герда, – продолжала Инори Киви, – очень бедна на псиоников. Поэтому большинство из вас неверно представляют себе псионическую силу, как некую энергию, исходящую из мозга псионика. Это ошибка.
– Хотя большинство псиоников, включая меня, сами для удобства описывают эту силу в виде энергии, так проще, на самом деле псионика это искусство манипулировать вероятностными волнами. А они не имеют отношения ни к материи, ни к энергии. Это более глубинный уровень реальности.
Герда нахмурилась.
– Сударыня Инори, постойте. Я не понимаю: какое отношение к вероятности имеет падение монетки? Ведь с того момента как бросок сделан, её полёт становится строго детерминирован. Он зависит от силы толчка и плотности воздуха вдоль траектории движения.
Инори кивнула:
– Верно. Но вероятностная волна по природе своей четырёхмерна. Она проникает в прошлое, хотя гребень волны находится, разумеется, здесь и сейчас. Именно потому вероятностная волна способна обеспечить нужную плотность воздуха на протяжении всей траектории движенья монеты.
– То есть псионик способен воздействовать на прошлое? Менять реальность?
Почему-то Герда говорила шёпотом, и даже была немножко напугана.
– Сударыня Инори, знаете, мне это не нравится.
Инори мягко коснулась её. Потом вдруг провела рукой по волосам девочки. Герда слегка покраснела. Спокойно, – подумала она, – возможно для её расы это обычное поведение.
– Мне нравится твоя ответственность, – мягко проговорила кавай, – но ответ – нет! События, зафиксированные хотя бы одним наблюдателем изменить не возможно. Вероятностные волны влияют лишь на то, что сокрыто в хаосе неопределенности. Мы вовсе не меняем прошлое. Мы так сказать прикладываем к нему свою руку.
Вверху над ними неспешно плыло голографическое изображение облака. Сейчас его край медленно закрывал такое же иллюзорное солнце.
– Я не случайно привела тебя сюда, – сказала Инори, – некоторые растения и простейшие животные очень чувствительны к вероятностным полям. Смотри.
Инори медленно провела рукой над газоном. Жёлтые с красной сердцевиной цветы, неспеша поворачивали головки вслед за её ладонью.
– Кроме того, к вероятностным волнам подсознательно чувствительны крупные эгрегоры планетарного типа. Неизвестна ни одна населённая планета, на которую обрушилась бы природная катастрофа, уничтожавшая сразу бы всех разумных существ. И это отнюдь не случайно.
– Гринвис, – сразу же вспомнила Герда.
Планета "прославилась" лет триста назад, тем, что в неё угодила комета. Вызванный падением катаклизм, полностью уничтожил небольшой город переселенцев.
– Это то самое исключение, которое только подтверждает правило. Планета находилась тогда на начальной стадии колонизации. В момент катастрофы там присутствовали только строительные рабочие, монтировавшие для переселенцев первичную базу. Мощный эгрегор на планете просто отсутствовал. К тому же к началу колонизации комета находилась уже на подлёте и, что бы вызвать нужную конфигурацию событий, вероятностной волне пришлось бы уйти слишком далеко в прошлое.
Вокруг Инори закружилось несколько голубых мотыльков. Они образовали над её головой кольцо столь правильное, что о случайности не могло быть и речи.
– Заметь, – продолжала Кавай, – я говорю именно о коллективном подсознательном усилии всего эгрегора. А не о чьём-то намеренном действии. Почему-то в твоей расе очень мало тех, кто может, осознано использовать эту силу. Поэтому среди людей о псионике ходят самые нелепые слухи.
– Одни из вас, кажется меньшинство, объявляют её даром некоего существа, которое вы считаете воплощением абсолютного зла. Уж не знаю, где они нашли это самое зло в псионике. Другие наоборот мечтают полностью отказаться от технологии.
На лице кавай на мгновение вновь возникла улыбка. Но сейчас она явно символизировала иронию.
– Смешно! Даже илари, в чьем народе псионический дар распространен практически поголовно, в мыслях никогда не держали отказаться от механизмов. Если понадобиться перетащить на другой конец города, что-то тяжёлое, то я лично просто вызову грузовик.
Мотыльки вокруг Инори, наконец, прекратили свой круговой полёт и умчались прочь. Герду всегда интересовало, что удерживает опыляющих растения насекомых в пределах оранжереи, но выяснить это она как-то не удосужилась.
– Сегодня, – продолжала Инори, – я просто немного рассказала тебе об этой силе, а завтра начну учить.
Она бросила взгляд вверх, на фальшивое небо.
– А теперь пойдём отсюда, – сказала она, – по графику вот-вот начнётся полив. А у меня нет не малейшего желания вымокнуть, по крайней мере, на этот раз.
Несуществующее небо темнело, имитируя приближение дожденосного облака.
* * *
Все эти воспоминания стремительно пронеслись в мозгу Герды.
Она вытащила из кармана монету и принялась подбрасывать её на ладони. В большинстве случаев монета падала решкой. Этого было не достаточно, что бы гордиться, но куда больше чем того позволяли законы статистики.
"Тренировка, тренировка и тренировка, – подумала Герда, – так говорит Инори. В конце концов, я этим занимаюсь совсем недавно".
Она окинула взглядом комнату. Поразительно, как быстро Инори сумела создать здесь комфорт. Кругом находилась мягкая мебель. На стенах, напротив друг друга, были повешены две картины: пейзаж и сценка из жизни кавай. Инори как-то упоминала, что на последней был изображён популярный у её народа обряд. Обе картины были статичными, без видеоэффектов.
А ведь всё это она доставила через космос, за собственный счёт, – недоумевала Герда. Конечно денег, как у практикующей псионички, у Инори хватало, но всё же, вести всё это на станцию, где её пребывание надолго всё равно не затянется… Нет, Герда этого решительно не понимала.
Девочка подбросила монетку, ещё пять раз. Теперь Герде удалось точно выбросить задуманную ей комбинацию. Инори, наконец, оторвалась от блокнота.
– Извини, я заставила себя ждать.
– О, пустяки, учитель, – произнесла Герда с энтузиазмом, которого отнюдь не испытывала.
Подумаешь, – проговорила она про себя, – всего лишь полчаса личного времени потраченного ни на что. Однако блокировать свои эмоции Герда уже научилась. По крайней мере, ей так казалось.
В ответ Инори в очередной раз улыбнулась знаменитой улыбкой своей расы.
– Сударыня Инори?
– Да.
– Я всё хотела спросить: как происходят пророчества.
– Ну, наиболее распространенное объяснение, что мозг улавливает приходящие из будущего вероятностные волны. Одна из гипотез гласит, что вселенная чем-то напоминает голограмму. Каждая её частица хранит информацию обо всём целом. Потому, находясь здесь и сейчас, теоретически, мы можем узнать, какие вероятности пронизывают галактику. Но потому же принципу голограммы, чем меньше реальная область считывания, тем более расплывчаты данные. Именно поэтому многие пророчества так туманны. И даже среди псиоников лишь очень немногие могут войти в резонанс континуумом на подобном уровне.
– Кстати, по одной из версий знаменитый синхрониум, тоже использует принцип космической голографии, По другой, вселенная в нём проецируется внутрь самой себя. Хотя я лично не вижу противоречий между обеими версиями.
– А научиться предсказаниям можно?
Герда подумала, что таким способом, возможно, удастся узнать секрет таинственной организации, которую случайно нащупал Брюл.
Улыбка вдруг исчезла с лица кавай. Герда подумала, что, пожалуй, впервые видит Инори такой нахмуренной.
– Никогда не смей этого делать, – довольно резко сказала её учитель. – Это слишком опасно. Искусственная стимуляция пророческого дара никогда не кончалась ничем хорошим. Вступив в чрезмерный резонанс со вселенной можно запросто утратить собственную личность и существовать на подобие овоща. Поверь, я знаю, о чём говорю. Обещай, что никогда не будешь заниматься подобным.
Герда подумала и серьёзно кивнула, чем, похоже, полностью удовлетворила Инори. Потом Герда спросила:
– А то моё предсказание, из него удалось что-либо понять?
– Нет, – рассеянно проговорила Инори.
Она вдруг запнулась, секунду стояла в раздумье, потом буквально подскочила к столу. Кавай включила в блокноте какой-то звуковой файл.
Громкость стояла на минимуме, и Герда ничего не могла разобрать. Однако, что-то подсказывало ей, что кавай прослушивает то её глупое и непонятное предсказание.
Кавай снова выключила блокнот и, не садясь, принялась постукивать пальцами по столу. Лицо её было очень задумчиво. Потом она повернулась к своей ученице.
– Сегодня занятий не будет, – проговорила кавай тоном, не допускающим возражений. – Мне срочно надо кое с кем встретиться.
– Сударыня, – воскликнула весьма заинтригованная Герда, – вы поняли что-то насчёт предсказания?
– Без комментариев, – отрезала та, с обычно несвойственной ей жёсткостью. И потом, уже более мягко. – Иди Герда.
Оставшись одна кавай, наконец, присела. Некоторое время она рассеянно разглядывала картину, на которой, под звёздным небом, в окружении высоких деревьев из небольшого озера возвышались руины древней неведомой цивилизации.
– Анамерис, – задумчиво проговорила она, – так вот где я слышала это имя.
Потом она прикоснулась к выданному ей на станции браслету и набрала личный номер Горда.
Глава седьмая
Планета, покрытая грязью
Как бы ни относиться к силам, но нельзя не признать, что, остановив экспансию тёмного биокомпьютера, они спасли от гибели множество миров. Хотя и действовали, как и всегда, исключительно в своих собственных интересах.
А.И. Перельман, "Занимательная астроистория".
Когда захваченная мощными манипуляторами "Ласточка" была проведена сквозь плазменный экран, удерживающий атмосферу в ангаре исследовательского корабля-матки, и была опущена на палубу, к ней сразу же устремились врачи. Не потому что была какая-то надежда, пилот не откликнулся ни на один запрос, а просто потому, что так положено.
Горд подошёл к закрытому люку чуть раньше медиков. Он был спокоен, спокоен просто потому, что не ждал никаких чудес. Стас Груздин, – вспомнил он имя пилота. – А ведь я его пару раз видел.
Это был молодой ещё парень: балагур, весельчак и, как говорили, довольно отчаянный – сорвиголова, одним словом. Другой бы никогда не решился сунуться туда, где бесследно исчезали все зонды. Будь на его месте кто-то иной, Горд бы, пожалуй, решил, что у пилота была скрытая тяга к самоубийству.
Зимин поднял глаза вверх, где над голубым сиянием плазменного экрана медленно смыкались внешние створки. С этого расстояния трещина выглядела большой и зловещей: словно мифическая река Стикс. Она наискось пересекала смыкающийся проём толстой и слегка неровной чертой. Горд знал, что вакуум вокруг неё слегка фонил, излучая микрочастицы, но это не возможно было определить без приборов. Лишь при наблюдении издалека трещина казалась окутанной бледно-молочным ореолом.
Сообразив, что все ждут только его, Горд вынул из кармана цилиндр универсального ключа. На торце цилиндра тотчас вспыхнул зелёный огонек: личность Горда была немедленно удостоверена и его право на владение ключом подтверждено. Космогатор вставил ключ в небольшую выемку возле люка. Огонёк сменился на красный, несколько раз мигнул и вновь сделался стабильно зелёным. Круглый люк опустился вниз, образовав входной пандус.
Два медика устремились вовнутрь. Горд не пошевелился. Он выполнил всё, что от него требовалось, и помочь врачам больше не мог. Впервые за долгое время Зимин пожалел, что давно уже бросил курить. Казалось, что он полностью избавился от привычки, и вот, пожалуйста, вновь захотелось. Протянув руку, он вынул из выемки ключ. Что-то они там долго, – подумал пилот, – неужели надо так много времени, что бы засвидетельствовать смерть.
Изнутри "Ласточки" послышались звуки громкой возни. Это ещё что такое? – заинтересовавшийся Горд повернулся в сторону люка. Двое мужчин подталкивали к выходу третьего в форме пилота гильдии. Пилот шагал как-то странно и словно не вполне ориентировался в пространстве. Глаза его была расфокусированы, а по лицу несколько раз пробёг нервный тик.
Зимин изумлённо застыл. Оказывается Стас жив. У пилота было явное психическое расстройство, но, тем не менее, парень выжил. На какой-то миг Горду показалось, что произошло чудо. Но потом он увидел глаза пилота. Обычно весёлые, сейчас они зияли чёрными пустыми провалами, словно обращённые в бездну. Если чудо и произошло, то было оно очень мрачным.
Вокруг суетились врачи, вкалывая Груздину различные препараты. Сам Стас никак не реагировал на суету, глаза его по-прежнему оставались бездумными и пустыми, с таким же успехом они могли принадлежать манекену.
Зимин отвернулся, следовало сделать ещё кое-что. Войдя в "Ласточку", он поднялся в кабину. Приблизившись к пульту, он вставил универсальный ключ в другое гнездо. Одна из панелей бесшумно сдвинулась. Горд просунул руку во внутрь, слегка повозился, освобождая крепления и, наконец, вытащил наружу небольшой продолговатый предмет именуемый "чёрным ящиком".
Потом, сквозь прозрачный материал кабины, Зимин посмотрел вниз. Груздина уводили, он двигался равнодушно словно неживой. Надеюсь, его смогут вернуть в прежнее состояние, – подумал Горд. В конце концов, Зимин ничего не смыслил в работе мозга, и всё могло быть не таким страшным, как выглядело.
Космогатор вздохнул, потом едва заметно покачал головой. Зимин не обладал ни псионическими способностями, ни даром предвидения. Но сейчас чем больше он вспоминал жутковатые глаза Груздина, тем больше в нём крепла уверенность, что разум Стаса необратимо мёртв. Оставалось только надеяться, что он ошибается, так же как и с жизнью пилота. Зимин бросил наружу ещё один короткий взгляд и начал спускаться вниз. У медиков были свои дела, у него свои.
* * *
"Ласточка" вышла из сплетения точно по оси стремительно вращающейся воронки. Теперь кругом расстилался реальный космос. Герда мурлыкала какой-то весёлый мотивчик. Впереди темнела планета.
Герда определила параметры движения: "Ласточка" должна была войти в зону сильной планетарной гравитации почти через полтора часа. Было время заняться пассажиром. Она спустилась в пассажирский отсек.
Её первый клиент, мужчина в уже несколько преклонном возрасте, полулежал в откинутом кресле. Его звали Альфред Н Фрей. Он ещё не отошёл от погружающего в сон препарата. Снотворную капсулу попросил он сам: сказав, что плохо переносит переход на "Ласточке" сквозь сплетение даже в обычном режиме. Очевидно у пассажира был опыт.
Ещё полдня назад курсанты стояли на торжественном построении.
– Поздравляю! – торжественно сказал Борис Невский, – Вы выдержали два года напряжённой учёбы. Теперь вы должны выполнить первое самостоятельное задание. Тот, кто успешно сдаст этот экзамен, будет признан полноценным космогатором и получит звание младшего пилота с допуском к заданиям низшего класса сложности.
Курсанты слушали не перебивая. То, что они и сами всё это прекрасно знали, отнюдь не нарушало торжественности момента.
– Поступившие в Гильдию задания соответствующего класса будут распределены среди вас компьютером в случайном порядке. Прошу всех по очереди подойти к терминалу. Вольно! Разойдись!
Едва строй был распущен, у терминала тут же образовалась большая очередь. Герда оказалась примерно в её середине. Движение было медленным, Герда поискала глазами ребят из своей компании, но все они были достаточно далеко.
Как назло позади и впереди неё образовались две группы члены, которых хорошо знали друг друга. Они неспешно переговаривались о чём-то своём. Герда вздохнула, чего она не любила так это скучать.
– Ну почему, – пробормотала она, – они не могут поставить в зале несколько терминалов? Или хотя бы два?
Длинноволосый парень по имени Пол впереди неё на мгновение оторвался от разговора.
– Традиции, – весело произнёс он, – сама понимаешь традиции. Курсанты перед первым заданием должны стоять в очереди.
Он это чего, серьёзно?! Впрочем, скорее всего, Пол просто шутил. В гробу Герда видела такие традиции! Что бы скоротать время Герда начала было напевать про себя марш космогаторов, но вскоре обнаружила, что слегка нервничает. Это было странно, так как она была уверена, что с заданием справится.
Наконец очередь приблизилась к терминалу. Герда вставила в гнездо личный жетон, приставила к распознавателю палец. Послышалась негромкое гудение и из недр автомата выпала небольшая пластиковая карточка. Отойдя в сторону, Герда с интересом вчиталась.
"Слетать в сопровождении клиента, по указанным им координатам. Взять груз. Вернуться".
Дальше в карточке шло время встречи с клиентом: до него оставалось чуть больше часа. Планетарные координаты указаны не были. Но низший класс задания означал, что планета должна была быть вполне безопасной. Обман считался нарушением договора: в этом случае космогатор имел право прервать задание немедленно.
Она справится! Герда решительно двинулась к выходу, когда к ней подбежал Том Баргус. Паренёк даже слегка пританцовывал от возбуждения.
– Получила?
Казалось, он даже не обратил внимания на короткий кивок Герды.
– Я тоже!
Том бросил короткий взгляд в пластиковую карточку девочки, которую та не успела от него отодвинуть. Интересоваться чужими заданиями без серьёзных причин считалось среди космогаторов дурным тоном. Но понятно, правила не для Баргуса.
– Планетарных координат нет, – воскликнул он. – Ясно: клиент – параноик. Родители рассказывали мне про таких. Наверняка хочет вывести с планеты нечто столь ценное, что не верит даже слову космогатора.