– Два метра семьдесят сантиметров минимум! – Пожарный сделал шаг вперед и придавил окурок носком ботинка. – И это при условии наличия всех видов обязательной противопожарной защиты: огнетушителя, ящика с песком, багра, топора, ведра и лопаты. Понятно?
Солнышкину вдруг пришла спасительная мысль. Он глянул на часы – шестнадцать ноль-ноль. Если убедить пожарного посидеть часик, то можно переключить его на Веру. Она наверняка найдет с ним общий язык!
– Вы не спешите? – спросил Солнышкин.
Пожарный от неожиданности улыбнулся, и во рту его сверкнули все-таки три, а не два золотых зуба.
– А что? – спросил он, подталкивая Солнышкина к мысли о том, что пожарные никогда никуда не спешат и очень любят сюрпризы.
– Может, вы замерзли? – спросил осторожно Солнышкин. – Все-таки осень.
– Согреюсь, – решительно кивнул пожарный, соглашаясь с непроизнесенным, но понятым предложением. – Но только не в одиночестве!
14
За два последующих дня особых изменений в жизни Солнышкина, как и в его расследовании, не произошло.
Ксюша вторым комплектом ключей от его квартиры не воспользовалась. Она улетела на Кипр. "По служебным делам". Настроение у Солнышкина соответствовало показаниям градусника, висевшего за окном. Он чувствовал себя душевно замерзшим и брошенным.
В дверь позвонили часов в десять. Солыншкин затянул пояс на махровом халате и уже протянул руку к язычку замка, но тут в замке скрежетнул проворачивающийся ключ.
"Ксения!" – догадался Солнышкин и сделал шаг назад, уже представляя себе, как она входит в коридор.
Но к его удивлению за открывшейся дверью появился аккуратно, но серо одетый мужчина с большой коробкой.
– Извините, я не знал, что кто-то будет дома… Ксения Сергеевна попросила это сюда привезти. Ей надо было срочно на работу. Прямо из Борисполя. До свидания!
Пока Солнышкин смотрел на большую картонную коробку, дверь тихонько закрылась и мужчина исчез.
– Кто здесь живет? – спросил самого себя вслух Солнышкин, и оглянулся по сторонам.
Подошел к коридорному зеркалу. Посмотрел на свое возмущенно-недоуменное отражение.
– Если здесь живешь ты, – обратился он к отражению, – то никакие другие мужчины здесь появляться не должны. Женщины могут, но мужчины – нет! Запомни! У тебя – правильная ориентация!
Картонная коробка оказалась не тяжелой. Он занес ее в гостиную и, оставив на полу, вернулся на кухню.
Выпив кофе, он набрал номер Ксении.
– С приездом! – сказал ей в трубку. – Кого это ты сюда посылала?
– Это мой шофер, не беспокойся! А в коробке кое-что для тебя! Ты вечером свободен?
– Да.
– Зубные дела закончил?
– Нет.
В картонной коробке оказался медный кальян и несколько жестянок с табаком. Жестянки напомнили ему детство. В таких жестянках лет тридцать назад продавались леденцы, или, как они тогда назывались, монпасье.
Взяв мундштук кальяна в рот, Солнышкин представил, будто он курит. На лице появилась улыбка. Потом представил, как этот кальян курит Ксюша. Эта картинка ему понравилась больше. Тем более, что в своем воображении он переодел Ксюшу в прозрачную турецкую одежду.
Подходя к ресторану, Солнышкин заметил знакомого двухметрового мужика. Он стоял на другой стороне улицы и делал вид, что рассматривает птиц, улетавших стаями в теплые края.
В ресторане пахло мясом. Геня и Тарас обслуживали клиентов.
Усевшись на свое рабочее место, Солнышкин уставился огорченным взглядом на папку с надписью "Зубное дело". Папка оставалась практически пустой. Да и в себе самом Солнышкин не ощущал никакого рвения, никакого азарта собаки-ищейки, бегущей по следу. Может, не его это дело – расследовать преступления?
– Вы не в настроении? – сочувственно спросил Тарас, выгружая грязную посуду прямо в мойку. – Коньячку налить?
15
Вечернее свидание с Ксюшей поначалу напоминало визит пациента к личному психоаналитику. Ксюша умело разговорила Солнышкина, и он вывалил на нее кучу своих проблем. Не забыл и о новом появлении двухметрового мужика.
Они сидели у него дома в гостиной, на диване. Приятный приглушенный атласным абажуром свет создавал впечатление летнего вечера. Только в квартире было прохладно, несмотря на то, что отопление уже включили.
– Значит, так, – после минутного раздумья заговорила Ксения, уже уставшая от монологов Солнышкина. – Что мы имеем?
Она заглянула Солнышкину в лицо, прищурила глаза, словно высматривала там что-то едва видимое.
– Неуверенность в себе, комплекс сироты… "Я никому не нужен!", что еще?
– Ощущение своей профессиональной бестолковости, – подсказал ей Солнышкин грустным голосом.
– Это и есть неуверенность в себе… Ладно. Надо тебя лечить. Хотя и поздно. Такие вещи лечат в юности, когда мужчина еще не сформировался. Но есть способ!
– Какой?
– Надо тебя психологически перекроить. Конечно, с твоего согласия…
Солнышкин к этому предложению отнесся с подозрением.
– Как это? – спросил он.
– Ты слишком мягкий, тебя надо задубить. Это повысит твою сопротивляемость обстоятельствам. Я это точно знаю. Несколько занятий – и все будет в порядке, но сначала мы тебя побалуем! Я сейчас тебя поцелую, а ты меня обнимешь и начнешь раздевать. Потом я тебя снова поцелую…
Она поднялась, подошла, поцеловала Солнышкина, и тут же все стало происходить именно так, как она предсказала.
Через два часа они по очереди курили кальян. Табак был яблочным, моченым. Ксения, видимо, прошла подробный инструктаж по курению кальяна. Она быстро его разожгла, быстро и четко объяснила, как правильно получать удовольствие от необычного яблочного дыма. Они лежали, передавали друг другу по очереди трубку с мундштуком. Странный яблочный привкус, появившийся во рту Солнышкина, теперь "стирался", становился банальным. Но само занятие ему нравилось. И нравилось, что они курят вдвоем.
Накурившись кальяна, они опять набросились друг на друга с любовью. Через полчаса Солнышкин, лежа на спине и глядя на потолок, ощутил в себе прилив самоуверенности. Он был удивлен. Удивлен прежде всего тем, что после обеда ни грамма спиртного не выпил, а подъем, который он ощущал в этот момент в себе, мог сравниться только с алкогольным драйвом, который обычно сменяется резкой усталостью, упадком сил.
Он поделился этим удивлением с Ксюшей. Она отвлеклась от потолка, повернула к нему свое лицо. Улыбнулась.
– Секс – это лучший наркотик и лучшее лекарство от всего, кроме насморка и СПИДа, – сказала она.
16.
В полдень в ресторан заявился златозубый пожарный. В соплях, в глазах – вселенская грусть, на виске – ссадина.
– Я не проверять! – вместо "здрасте" сразу успокоил он Тараса. – Я выпить. У меня рот болит!
Тарас помог стащить с пожарного куртку, усадил его за угловой столик.
– Водку? Коньяк?
– Коньяк, – кивнул пожарный. – Только покрепче.
Из ресторанной кухни Тарас первым делом позвонил Вере.
– Не беспокойся, – сказала она. – Пусть много пьет и мало закусывает, а я через часок буду.
Когда она приехала, глаза у пожарного были уже не грустные, а красные, как у простуженного теленка. Время от времени он брался ладонью за подбородок, за скулу, дотрагивался до толстых губ.
– У меня рот болит, – объяснил он Вере, когда она подсела к нему за столик. – Мы вчера с друзьями выпили… А что потом было – не помню. Проснулся в лесу возле дороги, а во рту как-то пусто и больно…
Вдруг он вскочил, глаза его загорелись.
– Зеркало где? – он оглянулся по сторонам.
Сам увидел настенное зеркало между вешалкой и входной дверью. Подбежал, заглянул в свой рот и, уже успокоившийся, вернулся за столик.
Вера, бросив взгляд на его зубы, заметила, что рядом с золотыми не хватало как минимум еще двух зубов. А в прошлый раз, насколько она помнила, зубы у пожарного были сплошными, без проемов.
– Там вам, кажется, соседние зубы выбили, – сказала она, подливая ему коньяка.
Пожарный сунул мясистый палец в рот, и на его простом лице проявилось удивление.
– О! Точно! Это, наверно, когда падал…
Солнышкин пришел как раз вовремя.
– Вот наш специалист по зубам, – кивнула с ехидцей в его сторону Вера. И тут же позвала жестом руки к их столику.
– Ты что, курить стал? – спросила она, поведя своим тонким носиком.
– Нет, кальян прошлой ночью попробовал, – признался Солнышкин, в голове которого мысли, связанные с работой, еще спали, несмотря на пробудившееся с трудом тело.
– Пока ты кальян курил, у нашего спасителя от огня два зуба пропали! – произнесла она.
– Главное, что золотые – целые, – добавил пожарный, наливая себе очередную рюмку коньяка.
– А ну покажите, – попросил Солнышкин.
– А вы что, действительно зубник?
Солнышкин, заглядывая в рот, отрицательно мотнул головой.
– Вы с кем-то дрались? – спросил он.
– Да не, мы с другом выпили в кафе на Окружной, а сегодня я проснулся в лесу. По пьяне, видно. Дошел и упал. А драки не было. Чего с друзьями драться?
– А друг? – заинтересовался Солнышкин. – Может, позвонить ему, да спросить, как дело было? Чего он вас домой не завез?
– Да он же не знает, где я живу.
– Все равно, давайте ему позвоним, – настаивал Солнышкин.
– Кому? – искренне удивился пожарный. – Да я этого мужика первый раз в жизни видел, мы телефонами не обменивались…
Солнышкин задумался. Посмотрел внимательно на Веру, которая так и сидела с ухмылочкой на лице, прислушиваясь к этому забавному, с ее точки зрения, диалогу.
– А какой он из себя, этот друг? – спросил вдруг Солнышкин.
– Да обычный, – пожарный пожал плечами. – Выше меня, метра два в высоту. Курточка серая, типа ватника… Да, у него еще нос кривой!
– Собирайтесь! – Солнышкин резво выскочил из-за стола. – Поедем к дантисту!
– А что, там серьезное что-то? – перепугался пожарный.
– Очень может быть, – серьезно произнес Солнышкин.
Через полчаса они подъехали на попутке к частной зубной клинике, где работала очаровательная блондинка.
Вместо красавицы в кабинете их встретил бородатый мужчина в белом халате.
Увидев на лице Солнышкина разочарование, он быстро все понял.
– Алина Ивановна сегодня с четырех до восьми вечера. Можете подождать!
Солнышкин решил не ждать и попросил бородатого заглянуть профессиональным взглядом в рот пожарного.
– Только осмотр, – предупредил он. – Лечить не надо.
– Откройте рот, – лениво попросил бородатый усевшегося в кресло пожарного, включив над пациентом мини-прожектор.
– Ой! – Лицо стоматолога выразило полную растерянность. – Да здесь… конь не валялся!
– Там два зуба отсутствуют, за золотыми. – Солнышкин обошел рабочее место и попробовал заглянуть в рот пожарному с другой стороны. – Они выбиты или вырваны?
Доктор наклонился снова к лицу пациента. Взял в руку стоматологическое зеркальце на хромированной ручке. Покрутил им во рту.
– Нет, не выбиты, – сказал он. – Вырваны… Аккуратно.
– Так, может, другие вставите? – спросил вдруг пожарный.
– Можно, – кивнул бородатый. – За два зуба… это получится примерно шестьсот долларов…
– Что? – Пожарный выпучил глаза на Солнышкина. – Да мне бесплатно их лечили, я же пожарный инспектор! Вы здесь в каком районе находитесь? – требовательно спросил он.
– В Шевченковском, – спокойно ответил врач. – И нашего пожарного инспектора мы действительно бесплатно лечим, а вы идите в свой район, пусть там вам и приводят ваши зубы в порядок!
– И пойду! У меня там зубник – женщина, а не то что…
– Тихо, тихо! – успокоил пожарного Солнышкин, которому внезапно возникшая перепалка мешала соображать.
17
За окном повисла сырая вечерняя темень. Солнышкин стоял у окна, уткнувшись взглядом в собственное отражение на темном стекле.
"Вот, – думал он, – уже три случая. Уже есть почерк преступника, и, должно быть, он где-то рядом, раз за мной следят. Но все это мне не интересно. Почему? Не знаю".
Обернувшись, он остановил взгляд на телефоне.
Набрал мобильный Ксюши.
– Ты где? Ты придешь? – спросил Солнышкин, как только услышал щелчок-подтверждение того, что связь есть.
– Ее пока нет, – ответил мужской голос. – Минут через пятнадцать перезвоните!
– А где она? – удивился Солнышкин, которому показалось более чем странным то, что ее телефон, обычно находившийся в сумочке, вдруг оказался в руках у какого-то мужчины.
– В душе, скоро выйдет.
Солнышкин дал отбой. Настроение испортилось.
Ксюша была в душе, а по ее телефону отвечал какой-то мужчина. Он, должно быть, уже вышел из душа.
Дальше по поводу зубов Солнышкин думать не стал. Просто не думалось ему больше. Он смотрел на свое грустное отражение в оконном стекле. Стоял неподвижно, пока не зазвонил телефон.
– Кто? Ты? Ксюша? – В его голосе не было энтузиазма. – Что со мной? Да ничего! Просто я тебе позвонил, а мне мужской голос сообщил, что ты в душе!
– Ты с ума сошел! – рассмеялась Ксения. – Я на тренировке дзю-до, только что закончила, вот и помылась. Или ты предпочитаешь запах пота?
У Солнышкина отлегло от сердца. Свое отражение его больше не интересовало. Чужие зубы – тоже.
– Ты дома? Если да, то скоро буду. Если нет, то ключи у меня есть! Пока.
Солнышкин так и не смог влезть ни одним своим словом в последние фразы Ксюши и нежно опустил трубку на аппарат.
18
Утром приятная усталость мешала думать. Ксюша никуда не спешила. Нежилась в кровати до одиннадцати. Это потом, когда они уже пили кофе, зазвонил ее мобильный, и, как и подумал Солнышкин тут же, за ней выслали машину.
– А я так хотел посоветоваться с тобой по поводу зубов, – с сожалением произнес Солнышкин, наблюдая за быстро и грациозно одевавшейся Ксюшей.
– Ну не говорить же о чужих зубах в постели? – рассмеялась она.
– А в других местах мы с тобой встречаемся еще реже! – ответил Солнышкин.
– В другой раз обязательно поговорим! – пообещала она, выходя на лестничную площадку. – Пока!
Чтобы как-то взбодриться и взбодрить свое тело, Солнышкин принял холодную ванну. Правда, принял ее быстро. Можно сказать – одним глотком. Окунулся и тут же выскочил.
Сидение в ресторанной кухне в этот день не принесло ни новых заказов, ни продвижения в "зубном деле". Поужинав с Верой, Солнышкин понял, что только появление Ксюши сможет снова вернуть ему самоуверенность и боеготовность.
Осенний вечер подмешивал в свою прохладу слабое тепло уже закатившегося солнца. Еще пару таких вечеров, и можно прощаться с золотой осенью. Пойдут бесконечные дожди, за ними выпадет снег, и уже не прогуляется он так по Татарской до Глубочицы, а потом наверх к Артема.
Снова обгоняли его редкие машины с горящими фарами. Редкие прохожие появлялись и исчезали бесшумно, как тени.
За спиной послышались спешащие шаги. Солнышкин обернулся, и тут же его лицо уткнулось в мокрую тряпку, источавшую резкий, неприятный запах. Голова закружилась. Он отшатнулся назад, но тут чьи-то сильные руки не дали ему упасть. И ноги его проскользили задниками ботинок по асфальту тротуара, а потом и по травке газона в сторону темного дворика.
19
– Милый, ты как? – Сладкий ангельский голос влился теплым элексиром прямо в ухо Солнышкину и остался там. Ухо зачесалось. Он поднял руку. Открыл глаза. Рука, собиравшаяся почесать ухо, потянулась к наклонившемуся лицу Ксюши.
– Где я? – спросил Ваня Солнышкин.
– Пока в больнице, но я тебя сейчас отсюда заберу!
– А что случилось?
– Все отлично, – Ксюша сверкнула зубами. – Вчера вечером ты раскрыл "Зубное дело".
– Как раскрыл?
– Как Александр Матросов. Ты поскользнулся и вызвал огонь на себя. Преступник тебя выслеживал, а мои коллеги следили за ним. Только в один момент они оплошали – как раз решили выпить кофе и на три минуты выпустили тебя с ним из виду…
Солнышкин обнаружил в собственном рту отсутствие комфорта и гармонии и чужой медицинский привкус. Пожевал губы, прошелся языком по зубам и нащупал кончиком языка обломанный боковой зуб.
– Что это со мной? – спросил он.
– Тебе пытались вырвать зубы, но мои ребята вовремя вмешались. Он, правда, уже засунул зубодер в твой рот, когда его по голове стукнули! Так что твои ползуба остались в зубодере…
– Я не понял! – Солнышкин мотнул головой. – Ты что, занималась этим делом вместе со мной?
– Нет, вместо тебя, – ответила Ксюша. – Ты же другим увлекся! Тебе же не работу, а любовь подавай! Но ты мне рассказал достаточно, чтобы подстраховать твое расследование.
– И что? – Солнышкину вдруг стало действительно интересно. – Что обнаружилось?
– Обнаружилось, что твоя подсознательная интуиция, или, говоря проще, твои случайные импульсы вывели на преступников. Пока взяли двоих – очаровательную блондинку-стоматолога и ее брата – зубного хирурга, который отломал тебе ползуба. Скоро возьмем еще троих. Вставай, поедем кое-куда!
20
На сером сталинском здании не было ни таблички с названием улицы, ни вывески с номером дома. Не было вывесок и возле единственного парадного входа. Но Солнышкин и так понял, что Ксюша привезла его в "другие органы". Но сама входить в здание не стала.
– Я тебя вон там подожду! – Она показала взглядом на невзрачное кафе через дорогу. Кафе называлось "Парус".
Мужчина, встретивший Солнышкина у входа, провел его на третий этаж в кабинет без номера. Там Солнышкина ждал другой приятный невысокий мужчина. На носу – очки в золотой оправе. На руке – "ролекс".
– Рад познакомиться, – сказал он. – Извините, не могу назвать своего имени и звания. Пойдемте!
Они прошли в смежный кабинет, где на письменном столе лежал довольно массивный серебристый металлический кейс.
Мужчина провернул кодовые колесики замков, раскрыл кейс и отошел в сторону, приглашая всем своим видом Солнышкина подойти поближе и взглянуть.
Внутри во множестве ячеек, вырезанных в жестком поролоне, лежали аккуратные блестящие зубы. Один к одному, словно все – слепок с какого-то эталона. С целыми длинными корнями.
На внутренней стороне крышки был прикреплен датчик температуры и влажности и еще какие-то невиданные Солнышкиным прежде приспособления.
– Вы честно заслужили один из них! – звонко произнес мужчина в очках, снова подойдя к кейсу и глядя на его содержимое. – А американские миллионеры обойдутся! Пускай себе фарфоровые вставляют!
– А разве можно пересаживать зубы? – удивился вслух Солнышкин и автоматически уперся языком в свой обломанный зуб.
– Сейчас пересадить можно почти все, но зубы – проще всего! – объяснил мужчина. – Нет проблем несовместимости. Любой зуб совместим с любой челюстью. Это ведь не печень или почки! Так что выбирайте!
Солнышкин прошелся взглядом по аккуратненьким зубам. "Где-то здесь и зубы Целинника, и зубы Стельмаха", – думал он. Взгляд его остановился на особенно белом боковом зубе.
– Вот этот! – Солнышкин почти дотронулся до зуба пальцем.
– Хорошо, – согласился мужчина. – Можете взять еще один, про запас, как у нас говорят!
Солнышкин вежливо отказался.
– А что вы теперь будете с ними делать? – спросил он, обернувшись.