– Конечно, не мое, – засмеялся он. И тут же посерьезнел: – Дело в том, Евгения, что я знаю о нем слишком много. Такого, что не понравится другим, и кое-кому уже сложно будет считать его другом… А потому не пройдет и двух дней, как он перережет мне горло. Хочешь на это посмотреть?
Огненный за моей спиной пошевелился, угрожающе хлестнул по земле хвостом, рассыпав искры. Виктор усмехнулся и, кое-как натянув плащ до самого подбородка, улегся на землю – отдыхать.
Пышущий пламенем Змей отодвигался от нас, чтобы не обжечь, а когда в его сторону стало больно смотреть – сменил облик. Мужчина со знакомым лицом – светлоглазый, светловолосый – потянулся, подошел к Горынычу и скомандовал:
– Буди.
Не пришлось – Арис сам проснулся, услыхав голос Всемила. Сводил в кусты пленника, снова безуспешно звал Буся.
– Может, хозяина леса спросить? – шепотом предложила я.
– Здесь не отзовутся, – так же тихо ответил Арис. Обернулся ко мне: – Не обижаешься?
И взгляд – прямой, в глаза.
Я-то до сих пор ждала слов оправдания… Но, глядя в лицо сидящего напротив человека, поняла, что их не будет. И не потому, что мне незачем винить Ариса за свое путешествие в заброшенный город, проделанное в одиночку. А потому, что не было смысла в оправданиях. Долгая дорога впереди… Каждую минуту что угодно может случиться.
" Ты мне по-прежнему доверяешь?" – прочла я в этом взгляде, и улыбнулась:
– Не обижаюсь.
Налетевший ветер растрепал волосы, но теперь они были слишком коротки, чтобы даже заправить за ухо.
– На одуванчик похожа, – ни с того ни с сего сообщил Горыныч.
– Это хорошо или плохо?
Пожал плечами:
– Одуванчик как одуванчик, – поморщился. – Придется ехать в Лещаны.
– А что там?
– Там должен быть воевода, или кто-то из его подручных. Может, они подскажут, где искать.
"А вдруг Максим обманул, вдруг с Алиной и Леоном что-то случилось"… – я тряхнула головой, прогоняя глупую мысль. Глянула на Виктора.
– Он с нами пойдет?
– Пойдет пока. А там – посмотрим.
* * *
Стук топора далеко разносился по окрестностям. Я сидела на берегу речки и отрешенно наблюдала, как Арис мастерит плот. На вопрос: "Не нужна ли помощь?" – Горыныч лишь покачал головой. Выпрямился, вытер лоб рукавом и мрачно глянул на колдуна, надежно привязного к стволу раскидистой ивы. Брат Василины больше молчал, думал о чем-то, и видно, мысли у него были невеселые – брови сошлись к переносице, губы сжались бледной тонкой черточкой. Виктор не смотрел на нас – слушал размеренный стук и следил, как кружатся и падают на воду одинокие, сорванные ветром листочки.
Прошло не более двух часов – и плот был готов, только спускать его на воду Арис не торопился. Когда мы пришли к реке, Всемил улетел – жену проведать, и обещал, что не задержится надолго. Но его все не было, а начинать путь без Огненного не хотелось. И еще… Мне почему-то все сильнее казалось, что пленник с нами не поплывет. Не зря куколка шептала голосом Василины: "Я чувствую, как ты умираешь, Виктор"…
Арис сел на траву недалеко от меня. Топорик замотал и спрятал в сумку, вынул нож, тронул пальцем лезвие. От этого жеста меня передернуло.
– Ты правда собираешься его убить? – спросила шепотом.
Горыныч обернулся через плечо.
– Неохота мне с ним возиться, – проворчал.
К счастью, пленник сидел слишком далеко, чтобы прислушиваться к тихому разговору.
– Я думала, ты его к воеводе…
– А зачем? Он много не расскажет, только перессорит всех к чертовой матери, – Арис задумчиво покрутил нож в пальцах, но в сумеречной полумгле лезвие даже не блеснуло. – Все равно не жилец. Рядом с воеводой обязательно есть несколько колдунов, которые захотят убить его сами. Чтобы потом выведывать чужие секреты.
– А ты сам хочешь, да? – я вдруг подумала, что умение колдуна чувствовать ложь может присвоить себе и Горыныч. – Поставишь ловушку?
Тот усмехнулся:
– Ну, нет. Я в этом деле не мастер. Пока до людей дойдем, все умение на тебя одну потратится. Или может, – Арис прищурился хитро, – ты решила недельки две помолчать?
Шутит? Или серьезно? В любом случае мне не хотелось бы видеть, как Горыныч приведет в исполнение им же вынесенный приговор. И пусть на совести Виктора не один десяток смертей, но вот так просто убить связанного, беспомощного человека…
– Арис, – я тронула его за руку, – может, все-таки отведем его к воеводе?
В воде плеснуло. Бледные пальчики ухватились за ветви прибрежного куста, а спустя мгновение мы увидели милое круглое личико русалки. От ее плеч по темной речке расходились круги, длинные волосы плыли белесыми водорослями. Русалка улыбнулась, оглядела нас с лукавым прищуром, но обратилась только к Горынычу:
– Здравствуй, змеиный брат.
– Здравствуй, – он был удивлен и, кажется, недоволен.
– Я гляжу, ты плот построил. По нашей речке плыть собрался, – русалка уселась на мели под бережком, влажные пряди укрыли обнаженное тело.
– Помощи попросишь, небось, чтоб быстрее до места добраться.
– Попрошу.
Некоторое время они смотрели друг на друга: Арис настороженно, словно ожидал подвоха, а глаза речной жительницы смеялись.
– Я пришла от сестричек тебе просьбу передать, – сказала, наконец, русалка. – Ведь не откажешь?
– Говори, что за дело, а я подумаю.
– Подумай, подумай, – промурлыкала красавица. – Если сделаешь, что просим, мы в долгу не останемся: будем твой плот толкать так, что за три дня до места доберетесь.
– А если откажусь? – Арис поднялся, подошел к самому краю берега и присел на корточки. – Вы и так поможете, по уговору.
– Можно и по уговору, – согласилась русалка. – Поможем, а как иначе? Только приготовься седмицу в пути пробыть, не меньше.
– Вот заразы, – пробормотал Горыныч и вдруг засмеялся. Невесело так, устало. Дочь реки не обиделась – наблюдала зелеными глазами за человеком на берегу. Ждала. А потом ткнула в меня тоненьким пальцем.
– Пусть уйдет. Подальше, вон туда, – указала на иву, к которой был привязан колдун. – Дело мое тайное, лишних ушей не надобно.
– Решали, как лучше от меня избавиться? – поинтересовался Виктор. Не дождавшись ответа, устроился поудобней, хотя сложновато было сделать это со связанными за спиной руками. – Я знаю, о чем вы говорили. И дело тут вовсе не в том, чувствую я ложь или нет… Я даже знаю, почему он хочет меня убить.
"Ясное дело, – подумалось мне, – на твоей совести немало смертей. Даже если убивал не всегда своими руками".
Виктор усмехнулся.
– Нет, даже не потому, что я такой уж плохой человек… Посмотри-ка на него повнимательней – разве ты не замечаешь?
Я не собиралась прислушиваться к словам пленника, но все же глянула на Горыныча.
О чем они говорили с русалкой – слышно не было: только долетал звук, похожий на шепот воды под ветром. После первых слов, сказанных дочерью реки, Арис решительно поднялся, словно собирался уйти, но остановился, вновь присел на корточки и внимательно вслушивался в говор речной красавицы.
– Чего не замечаю?
– Как он на небо смотрит. Помощи ждет. Видно, на змей своих уже не надеется. Потому и меня убить хочет – чтобы не охранять. Ну и отомстить, естественно… Но воевода ему за это спасибо не скажет.
– Ну, это еще неизвестно, – я наблюдала за Арисом и русалкой, которые, похоже, торговались. И преимущество было не на стороне Горыныча – это явно читалось по довольному личику речной дочери. Ох, не к добру… – Воевода узнает не больше, чем мы ему расскажем.
– Не думаю, – светлые глаза Виктора прищурились. – Я хочу жить, и на многое готов ради этого. Скажи ему: я еще пригожусь вам живым.
– Чем же вы пригодитесь?
– Я выкуп за себя дать могу – рассказать то, чего другие не знают. У Горыныча врагов хватает, так что своеобразный детектор лжи в виде меня помехой не будет.
– Ага, только этот детектор и сам не прочь приврать, – пробормотала я сквозь зубы.
Темнело. Тени под деревьями поднимались с земли, просительно протягивали руки… Светлый силуэт Ариса у берега расплывался, сливаясь с туманом.
– Много ли ты видела в своей жизни, девочка? – тихо спросил колдун. – В Иванцово было не страшно, нет. Страшно тебе будет, когда твой друг запачкает руки в крови беспомощного человека, которому нечем даже защититься. Ему-то не впервой, но ты об этом пока не знаешь, правда?
…замерший лес, шелест змей в траве и стоны раненых. Обломок меча в руке Ариса, хриплый голос, раз за разом повторяющий: "Имя, имя"…
Возмущение пополам с тревогой заставило резко обернуться, посмотреть Виктору в лицо.
– Замолчите!
Пленник послушался. Теперь он был уверен, что я все же постараюсь отговорить Горыныча от кровопролития.
В сгустившихся сумерках видно было, как русалка отплыла от берега. Глянула в нашу сторону, хихикнула и звонко нырнула. Арис не сразу поднялся – что-то обдумывал, глядя на воду, потом подошел к нам. Нож все еще был в его руках. Следовало бы отойти подальше, не мешать, но я все перебирала в уме аргументы и одновременно пыталась заглушить голос разума, который твердил, что такой опасный пленник нам действительно ни к чему, и что разговоры с ним не доведут до добра ни меня, ни, если уж на то пошло, и самого воеводу. И что, в конце концов, Арису действительно лучше знать, как поступить… Но, может, Виктор прав? Может, Горыныч и правда не видит выгоды, идя на поводу усталости?
– Арис, – начала я, и замолчала, потому что разглядела вдруг на лице Горыныча улыбку – жутковатую в сочетании со зловещим прищуром глаз.
Арис остановился, глядя сверху вниз на пленника:
– Он нам еще пригодится.
И спрятал нож.
Глава 3. Озеро Пруток
К ночи Всемил так и не вернулся. Арис решил, что не стоит дольше терять время, и мы отправились в путь.
Русалка слово сдержала – плот плыл по течению, и не надо было ни грести, ни обходить отмели да буруны. Прихваченный на всякий случай шест лежал у края, пленник, для надежности перевитый веревками по всему телу, дремал. Поднялся месяц и сиял в вышине надбитым блюдцем. Приближалось полнолуние.
За ночь я дважды видела аномалии, совсем маленькие: где-то за полосой деревьев мелькали огни несущихся по трассе автомобилей, выныривали из тьмы и тут же исчезали, а на другом берегу, подступая почти к самой реке, светился окнами коттеджный поселок. На рассвете над лесом показалась чудовищная громада ЛЭП, напоминавшая гигантского то ли робота, то ли инопланетного монстра. На ее верхушке, тусклые в предутренней дымке, горели желтые и красные лампочки.
Останавливались мы лишь ненадолго, чтобы каждый желающий мог отлучиться в кусты. Во время одной из таких остановок Горыныч нашел в кем-то расставленных силках зайца и забрал без зазрения совести. Освежевал тушку прямо на плоту, но, чтобы приготовить мясо, пришлось выйти на берег.
Под вечер мы развели костер. Арис окружил полянку змеиным караулом и жарил краденого зайца. Виктор сидел неподалеку и пытался угадать, почему же Горыныч передумал и решил сохранить ему жизнь. Проткнув прутиком кусочек хлеба, я держала ломоть над огнем, поворачивая то одним боком, то другим, и так задумалась, что хлеб почти полностью почернел.
Буся Горыныч звал каждый раз, когда приставали к берегу. Без толку. То ли аномалии мешали, то ли малыш решил, что дело свое сделал, вину искупил, как мог, и спокойно сидел в своем уютном гнездышке под бузиной. Хозяин леса к нам тоже не вышел. Понимал ли Арис, что происходит, или нет, но иногда, после безрезультатных попыток дозваться хоть кого-то, чью помощь нам обещали в Заповедном лесу, ругался тихонько: "Вот заразы".
Единственные, кто не уклонялись от уговора – русалки. Они исправно толкали плот, и изредка мне удавалось заметить бледную ручку под струящимся в воде отражением неба. Через несколько дней мы, наверное, будем уже в Лещанах, и я очень надеялась, что найдем там не только Алексея Леопольдовича, но и Леона с Алинкой. Но стоило задуматься, что же заставило подругу написать ту дурацкую записку – ведь не по собственной воле обманула! – и становилось ясно, что поиски, скорее всего, не будут такими легкими… Ну, ничего, главное, чтобы живы. Оба. И теперь-то им не придется самим переступить границу мертвой земли Пустоши, не придется отговаривать меня идти в город, не придется спорить с Огненным, который единственный знал, как надо и как лучше… Жаль только, что в своем путешествии за стену черного тумана я нашла лишь бесполезную уже стекляшку и колдуна, которому, по словам Горыныча, не так-то много осталось, даже… даже если Арис не убьет его собственноручно, чего я постараюсь не допустить.
– Спалишь, – сказал Горыныч.
Подгоревший кусок хлеба обжег ладонь, когда я осторожно сняла его с прутика.
– Глупо, – прошептала, – мы ведь действительно думали, что сможем спасти целый мир. Я думала. Сходим в город, найдем шар, загадаем желание. Так просто и понятно. И… ничего не вышло.
– Не все получается сразу, – философски заметил Арис, поворачивая нанизанную на прут тушку. – Тот шар, что ты принесла, тоже может пригодиться.
– Может, все-таки попробуем загадать желание на него? – я с надеждой покосилась на Горынычеву сумку. – Все-таки это другой мир, может, здесь волшебство сработает наоборот?
– Позже.
– Почему?
– Потому, – и протянул мне кусок зайчатины.
– Потому как если что-то пойдет не так, – подал голос сидевший поодаль Виктор, – останутся от него рожки да ножки. И придется тебе до Лещан в одиночку добираться. Или в моем сомнительном обществе, уж как повезет.
– Что, правда? – тихонько переспросила я Ариса.
Тот лишь поморщился:
– Ешь лучше.
– Эй, Горыныч, а мне поесть не предложишь? – пленник подполз чуть ближе к огню, хотя ночь была теплой. Возле связанного колдуна в траве копошились змеи.
Арис даже виду не подал, что услышал – видно, кормить пленника не собирался. Мне такое обращение показалось жестоким, но я не стала спорить – отвернулась. Чувствовала взгляд Виктора, и хотя знала, что он специально так смотрит – кусок не лез в горло. В конце концов, не для того я вытащила его из заброшенного города, чтобы теперь Горыныч морил колдуна голодом!
Арис глянул на меня, негромко помянул черта, но все же протянул Виктору кусок мяса. Пришлось ослабить путы на руках пленника, и змей на полянке стало больше.
– Благодарю, – колдун хмыкнул и с удовольствием принялся за еду.
Горыныч промолчал. Злился. Мне это было слишком заметно. Вот только непонятно – на кого.
– Скажешь, о чем договорился с русалкой? – спросила я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
– В другой раз.
И я не выдержала.
– Ах, в другой раз! И когда же это – в другой раз? Когда уже не о чем будет спрашивать?
Арис смотрел на меня в упор, глаза казались черными, в них ярким золотом отражалось пламя.
– Молчишь, молчишь, – пробормотала я. – И про город молчал до последнего, и про Максима молчал…
Он отвел взгляд.
– Максим тут при чем?
– Как это – при чем? Ты ведь так никому и не рассказал, в чем его подозревал все время! Может, человек ни в чем виноват не был, а вы его…
– Он бы все равно умер, – отрезал Арис. – Потому что иначе его нельзя было остановить.
Виктор кашлянул, словно прятал смех. Мы с Горынычем одновременно глянули на него, но тот невозмутимо доедал свой скудный ужин, хотя и не делал вид, словно наш разговор ему неинтересен.
– Вот у него про Максима и спроси, – услышала я.
– Спрашивай, не стесняйся, – отозвался пленник. Хмыкнул: – Буду отрабатывать ужин… Только я знаю не одного колдуна по имени Максим. Тебе какой нужен?
– Он… – я немного растерялась, обернулась к Арису, но тот предпочел отмалчиваться, как и обычно. – Он приблизительно мой ровесник, темноволосый, высокий. Попал сюда из Иванцово.
– Раньше, – неожиданно вмешался Горыныч.
– С чего ты взял?
– Помнишь, когда он расколдовал Леона и твою подругу? А колдунья, которая умела это делать, погибла незадолго до нашего прихода. В ловушке.
– И?..
– Что "и"? – Арис хмуро уставился на меня. – Он ловушку и поставил.
– Ты уверен?
Он криво усмехнулся.
– Думаешь, совпадение?
– А я, кажется, знаю, о ком вы говорите, – подал голос Виктор. – Это тот Максим, что тебя в Остаповке подстрелил.
На лице Ариса отразилось удивление – видно, таких подозрений у него не было. Пленник заметил это, удовлетворенно хмыкнул и, видя, что от него ждут продолжения рассказа, неторопливо заговорил:
– Честно говоря, Максим мне никогда не нравился. Жадный слишком. Придумать такую ловушку – и убежать в самый ответственный момент, узнав о возможной наживе! Колдуний где-то заметил, хотел охотникам сдать… И что самое смешное: он потом в одну из тех самых колдуний влюбился…
Пламя потрескивало, изредка подкидывая искры к темному небу, а мне вспомнилась холодная осенняя ночь, когда мы с Алиной в доме часовщика лечили от скарлатины мальчишку-подростка. Как подруга лежала после, обессиленная, в хозяйской спаленке, а я, вместе с мастером и его женой, стояла у запертой двери, слушая угрозы тех, кто требовал выдать им для расправы колдуний. И как, выйдя на крыльцо, пытаясь напугать вооруженных головорезов, гадала – откуда они могут знать, что я ничего им не сделаю?..
– У него тоже своего рода уникальная способность, – продолжал Виктор, – видеть умения других. Знать, на что способен каждый встречный колдун. И на что не способен, естественно. Это позволило ему неплохо сработаться с охотниками – сами понимаете, за поимку колдуна люди подчас готовы платить немалые деньги.
– Вы хотите сказать, что Максим…
– Да, дорогуша, – не найдя, чем вытереть руки после мяса, пленник сорвал широкий лопух. – Он за деньги указывал на тех колдунов, которые не могли себя защитить.
– Не может быть! – я посмотрела на Ариса, но тот следил за танцем огненных лепестков, изредка вороша длинной палкой хворост в костре. Словно разговор его не касался.
– Может, может, – Виктор тщательно вытер пальцы и брезгливо выкинул скомканный лист. – Я так понимаю, он уже получил по заслугам?.. Хм, и что же вы с ним сделали?
– Он сгорел.
– Да? Что ж… – пленник поморщился. – Что еще про него рассказать? Ах, да. Пока ты, Горыныч, сидел в его ловушке, Максим успел перенять немного твою способность общаться со змеями, чем и воспользовался немного погодя в Раславе. Видно, ему подали идею, рассказав о прошлом случае.
– А в первый раз кто был? – спросил Арис.
– Так в первый раз тебя тоже подставили? – Виктор наклонил голову набок и смотрел на Горыныча почти весело. – Это ж надо, дважды попасться на одну уловку! Нда, не ожидал…
Некоторое время молчали все. Я переваривала услышанное, но соотнести рассказанное пленником с образом Максима, оставшимся в памяти, как-то не получалось.
– Не веришь? – тихо поинтересовался колдун. – Привыкай, девочка, люди совсем не такие, какими кажутся. Правда, Горыныч?
Арис поднялся, черпнул воду из реки и вылил на догорающий костер.