- Тысяча восемьсот метров, - определила Настя и спросила охранника: - Шеф на этой веранде бывает?
- Бывает, - ответил парень постарше, по-видимому главный здесь. - Он любит сидеть и смотреть на поля.
- Сюда его не вывозите, - сказала Настя.
- Извините, мадам, - ответил охранник. - Мы подчиняемся только товарищу Викулову. А он приказал выполнять все пожелания шефа.
- Идиот, - прокомментировала Настя, когда охранник отошел. - Страна непрофессионалов. Ну, чего вытаращилась? Не понимаешь?
- Не понимаю, - призналась я.
- Веранда просматривается с колокольни и с того пригорка. Если просматривается, значит, и простреливается.
- Вы думаете?
- Я не думаю, я фиксирую. И вообще, мы на "вы" или на "ты"? Давай на "ты". Нечего подчеркивать мой возраст.
Медсестра, женщина лет пятидесяти, по-видимому знакомая Насти, вышла на веранду.
- Вас зовут, Настя, - попросила она. - И вообще, на сегодня хватит. У него давление поднялось.
- Принято к исполнению, - заверила Настя.
Мы с Настей вернулись в спальню. Малый Иван на компактном компьютере "Кенон" со встроенным принтером закончил печатать и включил принтер. Лист бумаги начал медленно выползать. Принтер работал с каким-то кряхтением, будто выполнял работу не по силам. Наконец отпечатанный лист вышел из щели. Отец просмотрел его, подписал и протянул мне.
На бланке компании был напечатан приказ, что обязанности президента компании временно, на два месяца, выполняет Бурцева Вера Ивановна. Если за это время Бурцев И. К. не сможет приступить к своим служебным обязанностям, то обязанности президента компании автоматически переходят к Заместителю.
- Мы проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что ты права. Но все-таки нужно два месяца. Это тоже срок небольшой. Перетерпят. Им нет смысла задираться из-за двух месяцев. Как дома, как Анюта?
- Отправляю в деревню к родне.
- Если потребуются деньги, возьми в бухгалтерии, Настя все оформит.
Медсестра сделала круговые движения, что могло означать только - "закругляйтесь"!
Я подошла к отцу, поцеловала его. Он слабо улыбнулся и закрыл глаза.
- Поедем на моей, поговорим по дороге, - сказала Настя, направляясь к своей красной "восьмерке".
- Шофера, может быть, отпустить? - предложила я.
- Отвыкай от советских привычек, - ответила Настя. - Шофер должен рулить - хорошо и молча, уборщица - убирать хорошо и как тень. Все убрано, а ее никто не видел.
- А секретарша? - спросила я.
- Секретарша должна помогать и учить учительниц, которые решили, что они запросто могут стать президентами компаний.
- Но незаметно и с тактом, - добавил Малый Иван.
- А уж это исходя из индивидуального восприятия: некоторых - незаметно и с тактом, другие быстрее понимают, когда их бьют в лоб или по лбу. Мы поедем не торопясь, с заездами, - сказала Настя водителю, проходя мимо "хонды". - А ты рули в привычной манере и жди нас в офисе.
Малый Иван с трудом разместился на заднем сиденье, я села рядом с ним. Настя мгновенно проскочила по территории санатория и понеслась по шоссе, обгоняя слишком медлительных водителей.
- У меня есть несколько вопросов, - сказала я.
- Несколько - это хорошо, - прокомментировала Настя. - У нормальных женщин всю жизнь только два вопроса: как жить и с кем спать? Давай твои вопросы.
- Разве обязательно информацию передавать по телефону? Я с детства слышу - это не телефонный разговор. И во всех фильмах про шпионов никто не пользуется телефоном, а есть всякие тайники, передача информации на ходу. И если к нам конкурентами заслан стукач, то он об этом не скажет ни по телефону, ни в своем кабинете.
- Ваня, у тебя появился сторонник, - сказала Настя.
- Я тоже так считаю, - согласился Малый Иван. - Но шеф и Настя придерживаются другой концепции. Они считают, что мы можем определить информатора не впрямую, а косвенно, прослушивая все разговоры и анализируя их.
- Послушай про себя, Вера, - сказала Настя. Она выщелкнула кассету с записями джаза из магнитолы и вставила другую. Я услышала голоса Заместителя и юриста.
- Вначале по учительнице. - Это начал Заместитель.
Юрист: В школе работает тринадцать лет. Первый ее жених - студент консерватории Рапопорт, еврей.
Заместитель: С такой фамилией национальность можно не называть.
Юрист: Иван развалил намечающийся брак.
Заместитель: Не очень понятно. Иван - не антисемит.
Юрист: В это время семья Рапопортов собиралась эмигрировать в Израиль. Для начальника главка министерства это могло иметь нежелательные последствия.
Заместитель: Они эмигрировали?
Юрист: Да. Через год, как только сын закончил учебу в Консерватории. Сейчас он - гражданин США. Богат, знаменит, живет в основном в Европе, дома в Лондоне и в Женеве. Женат. Двое детей.
Заместитель: За кого вышла замуж учительница?
Юрист: За младшего научного сотрудника Милёхина. Через три года развелась. Сейчас не замужем.
Заместитель: Причина развода?
Юрист: Развод был тихий. В школе даже ее подруги о разводе узнали через полгода.
Заместитель: Значит, тихушница. Как ее характеризуют в школе?
Юрист: Отзывы самые положительные. К административной карьере не стремится. Неоднократно предлагали стать заведующей учебной частью - всегда отказывалась.
Заместитель: Истерична, скандальна или склонна к компромиссам?
Юрист: Характеризуют как спокойную и уравновешенную.
Заместитель: Не верю! По этим данным она чуть ли не тихая идиотка. Она умна, и очень. В разводе несколько лет. Кто ее любовник?
Юрист: Даже ближайшие подруги утверждают, что любовника нет.
Заместитель: Этого не может быть. Она очень привлекательна. Надо найти ее любовника, ее врагов. Нам надо знать, на чем ее можно сломать.
Настя выключила автомагнитолу.
- Это утренняя запись, еще до скандала с Ржавичевым. Они будут делать все, чтобы тебя убрать.
- И все-таки объясните мне, - попросила я, - зачем нужна я? Если им что-то надо сделать, они все равно сделают.
- Не сделают, - не согласилась Настя. - Все документы подписываешь ты.
- Ничего в этом не понимая.
- Тебе и понимать не надо. В твою задачу входит задержать принятие решения, пока Малый Иван не проанализирует все последствия того или другого решения. Задача очень простая: тянуть кота за хвост.
- А кто кот?
- Первый заместитель. Сейчас мы приедем в офис. Он наверняка тебя ждет. Не иди на разговор с ним. Скажи, что болит голова. Перенеси разговор на завтра. Извинись, скажи, что погорячилась.
Что я скажу, я знала и без Насти. Как только я прошла к себе в кабинет, я услышала голос Насти:
- Первый заместитель просит его принять.
- Александра Петровича жду с нетерпением. Мне надо о многом с ним посоветоваться.
Я знала, что через усилитель он слышит мой ответ в приемной.
Он вошел, но не сел, ожидая приглашения.
- Садитесь, - сказала я и улыбнулась.
Ему ничего не оставалось, как тоже улыбнуться.
- Как отец? - спросил он.
- Все не очень понятно. Будут еще консилиумы, чтобы решить, где делать операцию. Вот приказ, который он подписал.
И я протянула бумагу, составленную отцом и Малым Иваном. Он внимательно прочел приказ и спросил:
- Вы думаете, что за два месяца что-либо поймете?
- Нет, я так не думаю.
- Тогда зачем вам это надо? Вы же ставите себя в унизительное положение.
- Я вам сейчас все объясню. - Я взяла карандаш. - Я работаю в школе. Денег не хватает. А здесь я два месяца буду получать зарплату президента компании. Я уже все подсчитала. Я себе могу купить шубу из крашеного кролика или козленка и пальто матери. Основные траты, конечно, на дочь. Нужна теплая куртка, кроссовки, леггинсы, джинсы, сапожки под брюки, она мечтает о роликах. Ну, и у меня нет теплых сапог, есть проблемы с летней обувью. За два месяца я что-то пойму в деятельности компании. Ведь можно изучать, начиная с самого низа, с курьера, как в кино или романах, но можно и наоборот, с самого верха. Если я чего-нибудь пойму, то когда выйдет отец или когда управление компанией перейдет к вам, то меня ведь можно использовать на какой-нибудь должности.
- На какой? - спросил Заместитель.
- Ну, это вы решите сами. Я знаю только одно: отец обеспокоен моим положением и хочет мне помочь. Может быть, он выбрал не самый верный путь, но это его выбор. И два месяца очень быстро кончаются. - Я вздохнула почти искренне.
- У меня к вам есть предложение, - сказал Заместитель. - У вас каникулы, отдыхайте. И приезжайте только за зарплатой.
- Не могу. - Я снова вздохнула. - Отец сказал: изучай, может на что-то и сгодишься.
- Хорошо, - согласился Заместитель. - Тогда уточним некоторые приоритеты.
А вот уточнение приоритетов и обязанностей в мои планы сегодня не входило.
- Если вы насчет Ржавичева, то я приношу извинения. Я готова извиниться и перед ним. Но поймите и меня. Ржавичев меня достал. Он меня обидел.
- Это не Ржавичев, а я вас обидел. Вы же понимаете, что без моего согласия никакого розыгрыша не было бы.
- Я понимаю. Но вас я боюсь. Я боюсь только двух человек: директрису своей школы, ну, она крокодил, и вас.
- Я тоже из крокодилов? - спросил Заместитель.
Даже в коротком разговоре можно определить основные черты человека, его симпатии, антипатии, комплексы. Я это давно заметила на своих учениках. Мальчишки лет семи - уже почти сформировавшиеся личности. Они хотят быть мужчинами. И горды, когда их сравнивают с хищниками. Тихие, интеллигентные мальчики хотят казаться агрессивными и напористыми.
- Вы из симпатичных крокодилов, - ответила я. Он должен был ответить: я добрая собака, или я заяц, или - извините, у меня такая работа, и я вынужден быть крокодилом. Но мой прогноз не оправдался. Заместитель ничего не ответил. Моя просчитанная лесть не сработала.
- Давайте договоримся, - ответил он, - если вам захочется поиграть в руководительницу, советуйтесь со мною. Вам, наверное, объяснили, что у компании сейчас не самые лучшие времена.
- Я это знаю.
Заместитель встал. Я ему улыбнулась одной из самых лучших своих улыбок.
- У вас проблемы с Госимуществом? - спросил Заместитель.
Пропуск в Дом правительства мне выписали в одно из управлений Госкомимущества. Викулов, наверное, все-таки выяснил это через свои старые чекистские связи.
- У меня много проблем.
Это был единственно верный ответ. После ухода Заместителя я позвонила в нотариальную контору. Туда тоже приходили расспрашивать обо мне, но оттуда их послали. Другую мою приятельницу они, по-видимому, не выяснили.
- Как поговорили? - спросила Настя.
- Нормально, - ответила я. Если бы Настя попыталась выяснить подробности, я бы ей сказала: прослушай пленку, но Настя не стала расспрашивать.
- Во сколько прислать машину? - спросила она. - Ты же завтра отправляешь своих в деревню.
- А это удобно, - спросила я, - использовать машину в не служебных целях?
- К президенту компании машина прикреплена на две рабочие смены, - пояснила Настя. - Отправить на отдых мать и дочь президента - это служебная цель, потому что сохраняется время президента, которое стоит в сотни раз больше зарплат шоферов, стоимости бензина и амортизации техники. Шоферу я адрес сообщила.
- Тогда к восьми утра. Поезд в девять двадцать.
Настя кивнула и сделала пометку в блокноте.
- Машина у подъезда. Шофера зовут Коля.
На "мерседесе" Коля, слишком полный для своих двадцати с небольшим лет, вез меня домой.
- Остановитесь здесь, - попросила я его.
- А почему не к подъезду? - спросил он.
- Я не хочу, чтобы соседи считали меня валютной проституткой.
- Сейчас нет валютных, - пояснил Коля. - Берут и в рублях, но по курсу доллара, естественно.
- По личному опыту знаешь?
- От знакомых. Я, как только мне исполнилось восемнадцать, сразу женился. Боялся СПИД подхватить. Но сейчас в этом бизнесе цены очень упали. Конкуренция. Украинские дивчины цены сбивают. Для них сто долларов - деньги.
"Для меня тоже, - подумала я. - И очень большие".
Часть ночи у меня ушла, чтобы погладить выстиранные матерью кофты, блузки, шорты Анюты. Кое-что пришлось подштопать. Бедность, конечно, не порок, но и радости не доставляет. Мне повезло. Когда Анюта начала взрослеть, молодежная мода переменилась, и джинсы, майки, свитеры, кроссовки стали униформой для подростков. Но года через два мне придется туго, когда потребуются туфли, сапоги, кожаные юбки.
Я легла в три ночи, встала в шесть, в семь подняла Анюту, и мы начали собирать вещи.
- Не набирайте много, - предупредила мать. - Самим придется таскать.
- На вокзал я отвезу вас на машине, - успокоила я мать.
- А какая марка? - спросила Анюта.
- "Мерседес-190Е".
- Жаль, что никто из девчонок не увидит, на какой машине я уезжаю. Ладно, выйду замуж за какого-нибудь крутого и буду ездить только на "мерседесе", ну, может быть, на "опеле".
- Не будешь. У тебя две тройки. Крутые на троечницах не женятся.
- Ну, мать, у тебя и взгляды! Нашу соседку Люську из девятого класса исключили, а за ней приезжает парень на "альфа-ромео". Замуж берут не за пятерки, а за красоту и обаяние. Я смотрюсь очень даже ничего и очень обаятельная. Я в первой пятерке красавиц школы.
- У вас пятибалльная система?
- И десятибалльная тоже, чтобы было меньше интриг.
- А учительницы тоже разбиты на пятерки и десятки?
- Да, - подтвердила Анюта. - Ты в десятке. Между восьмым и девятым местом.
- А кто на первом? И кто эти места определяет?
- На первом твоя подруга Римма. А определяют мальчишки-выпускники. Хотя странный у них вкус. Римма не отвечает международным стандартам: задница у нее ниже коленок, грудь - как у дойной коровы. Нет, не понимаю я пока мужчин.
- Идите завтракать, - позвала мать.
Мать приготовила мне и Анюте привычную яичницу с колбасой. Закупала продукты и готовила мать. Не знаю как, но ей удавалось уложиться в свою зарплату старшей медсестры. Моя зарплата и случайные подработки откладывались на летний отдых и самые необходимые покупки. Включая телевизор и открывая холодильник, я всегда боялась, что однажды экран не засветится, а холодильник окажется размороженным. На деньги, которые я получила от отца, я купила когда-то телевизор и холодильник. И в будущем ничего хорошего не просматривалось, на увеличение зарплаты учителям я не рассчитывала, а в чудеса не верила. Боже мой, какая тоска откладывать годами деньги на мебель, на хороший утюг, на видеомагнитофон. Молодые учительницы мечтали найти работу в преуспевающей фирме, выйти замуж за преуспевающего бизнесмена. Я тоже мечтала, но после тридцати стараюсь об этом не думать.
О том, что случилось в эти три дня, я тоже стараюсь не думать, чтобы не сглазить.
Я уже давно жила по принципу: делай все, что можешь, и будь то, что будет.
- Синий "мерседес" у подъезда, - сообщила Анюта, выглянув в окно.
Пока Коля помогал грузить вещи, Анюта прохаживалась возле машины, поглядывая на окна, надеясь, что подруги увидят, на каком автомобиле она уезжает, но подруги в это раннее утро еще спали.
Мать села на переднее сиденье. Все эти дни она не спрашивала об отце. Если бы я рассказала, она могла бы высказать свое мнение, но ее мнение меня не интересовало.
На вокзале Коля взял носильщика, который внес вещи в вагон. Я попыталась расплатиться, но Коля сказал:
- Не надо. Фирма оплатит. - И потребовал у носильщика квитанцию, которой у того не оказалось.
- Потеряешь работу, - спокойно сказал Коля на возражения носильщика о его жлобстве.
Уже в вагоне мать напомнила мне:
- Я жду тебя через неделю.
- Не жди, - ответила я ей. - Я или буду помогать отцу, или пойду торговать овощами, иначе мы эту зиму не сведем концы с концами.
- Ну, а за помощь-то он тебе платить будет?
- Мать, - сказала я ей, - если бы ты заболела, неужели бы ты платила мне за то, что я ухаживаю за тобой?
Мать не нашлась, что ответить.
Я попрощалась, и мы с Колей пошли к платной стоянке, на которой Коля поставил "мерседес". Носильщик прибежал, когда мы выезжали.
- Подавись. - Он протянул квитанцию.
- Извинись, или не возьму, - ответил Коля. - А то, что я не взял, ты не докажешь, свидетелей у тебя нет, а у меня есть. - И тронул машину.
- Извини, командир, - выдавил из себя носильщик.
- Где ты этому научился? - спросила я.
- У Ивана Кирилловича, вашего отца. Я у него многому научился.
Я тогда впервые подумала, что я-то сама у отца научилась немногому, хотя, как выяснилось потом, я взяла у него главное - характер.
В офисе меня уже ждали Настя и Малый Иван. Мы прошли в комнату отдыха, и Малый Иван вложил мне в ухо крохотный наушник, спрятал шнур в волосы и начал объяснять:
- Ты слушай и молчи. Когда тебе будет нужно что-то сказать, я подскажу. Но в объяснения не вдавайся. Только реплики.
- А если они услышат твои подсказки?
- Это услышать невозможно. Проверим.
Малый Иван ушел в свой кабинет. Я пока поправила бант на блузке, причесала волосы и услышала голос Ивана:
- Так слышно или усилить громкость?
- Слышно. А если это устройство отключится?
- Извинись. Объяви перерыв. Или нажми красную клавишу, и Настя тут же тебя вызовет вроде бы к телефону. Система немецкая и хорошо отлаженная.
Я сидела в комнате отдыха и ждала сигнала Насти. Наконец загорелась красная клавиша.
- Все собрались, - сообщила Настя.
Я досчитала до тридцати и вошла в кабинет. Совет директоров был в полном составе.
- Доброе утро, - сказала я.
- Доброе утро, - ответили мне.
Некоторые добавляли: Вера Ивановна или госпожа президент. Я видела на лицах усмешки, иронию, снисходительность.
- С этого дня, - сказала я, - несколько меняется начало утреннего ритуала. Вы привыкли, что вами руководит мужчина, теперь перед вами женщина. Когда входит женщина, мужчины обычно встают. Отрепетируем раз и навсегда.
Я вернулась в комнату отдыха, вышла снова и сказала:
- Доброе утро.
Все встали, но ответил только Заместитель:
- Доброе утро, Вера Ивановна.
- Доброе утро, Александр Петрович! Начинайте совет.
Я добросовестно пыталась понять суть спора, который тут же возник между Ржавичевым и Бессоновым, но ничего понять не могла. Заместитель делал пометки и не вмешивался в спор. И тут в наушнике я услышала голос Малого Ивана:
- Чего они топчутся на одном месте? Этими разработками службы займутся в рабочем порядке.
- Не будем топтаться на одном месте, - сказала я. - Этими разработками службы займутся в рабочем порядке.
И сразу возникла пауза. Теперь все смотрели на Заместителя.
- Я согласен с Верой Ивановной, - спокойно отреагировал Заместитель. - Продолжим.