- Постойте, - серьезно и подозрительно сказал Павел. - Почему вы так говорите? Лев Троцкий - хороший человек. Он борется за правое дело. Вы же сами ненавидите коррупционеров.
- Вы его плохо знаете.
- Троцкого?
- Да. Я ненавижу коррупционеров с тех пор, как у меня отобрали мой бизнес. Я приехал в Москву из маленького городка; денно и нощно трудился и создал с нуля свое производство. И меня, кто честно работал, лишили всего. У меня забрали не только мое предприятие, но и весь смысл жизни. Сначала под смехотворным предлогом арестовали весь мой товар. Потом обанкротили и обобрали до нитки. Со мной обошлись несправедливо. Тогда я не знал, куда мне бежать, и пришел сюда. Отомстить хотел им, понимаете? Только теперь… Теперь мне все равно. Моя жена и дети в опасности. Люди Льва Троцкого хотели взять их в заложники. А вы еще ему верите…
- У меня не было оснований не верить… - Павел замолк. Внезапное соображение всплыло в его возбужденном новыми переживаниями разуме. Память отчетливо подсказала, как, вернее, зачем он очутился в Москве.
- Я тоже приехал сюда за работой. Хотел зацепиться здесь, - пробормотал Крючков, оглядываясь на какого-то случайного прохожего.
- Анастас признался, что у него такая же, как и у меня, ситуация. Его семью взяли в заложники, - продолжал быстро, сбивчиво, на ходу говорить бывший заводовладелец: - Это война всех против всех, где каждый хочет играть по своим правилам. Троцкий выбрал дорогу террора. Но я не хочу - не хочу проливать кровь. И вы… Бегите, бегите отсюда, пока не поздно. Он тролль, льстец и лжец - очень страшный. Вы видели Бафомета - убийцу и провокатора. Он у Троцкого такой не один. Есть Хазир - свинорылый палач. Хазир расправляется с теми, кто захотел покинуть организацию!
- Откуда вам это известно? - спросил, опомнившись от поразившего его озарения, Павел.
- Вчера ко мне попал ключ к расшифровке. Я читал его сообщения. Вы бы видели, что он за человек. Да он и не человек. От него пахнет адом! Вижу, вы мне не верите. Скажите, если Лев Троцкий такой замечательный, зачем ему подобная компания нужна?
Крючков припомнил слова человека со шрамом: он говорил, что Бафомет - незаменимый товарищ для каких-то заданий.
- Каких?! - всплеснув руками, воскликнул Пень.
- Я не знаю.
- Троцкий твердит, - поскальзываясь на желтом обледенении около рельсов, продолжал тараторить Пень, - что желает построить страну справедливости и всеобщего равенства. А я утверждаю: у каждого зла есть мотив, но не может быть оправдания. Если строить страну справедливости, прибегая к террору, любому террору, я вас уверяю, не бывать такой светлой стране!
Здесь, как ни распинался бывший заводовладелец, в душу Крючкова прокралось сомнение. Чем более говорил Михаил Аскольдович, тем менее наш герой ему верил. Возможно, сработала некая установка, которую талантливый гипнотизер внедрил в подсознание Павла. К тому же его предупреждали, что многие гады станут подпольную организацию поливать грязью, будут обвинять в самых страшных грехах. Вот и этот расстроенный Пень поссорился вчера с Бафометом или захотел больше, чем ему полагается…
- Знаете что, - резко, с брезгливой усмешкой, произнес Павел, - вы ни во что не верите. Я вас презираю. И возвращаюсь обратно. Идите вы дальше одни.
Михаил Аскольдович ахнул и дернулся, будто ошпаренный. Очки на его переносице перекосились. Он глядел ошарашено. Крючков повернулся и зашагал не оборачиваясь. В нем бурлила злость и досада на эту жалкую и ничтожную личность - подлого Пня, оговорившего его верных товарищей. "Жлоб, ничтожество, тварь", - в бешенстве приговаривал Павел. Сердце Крючкова яростно колотилось в груди. В какой-то момент рассудок начал мутиться, в глазах потемнело. Он даже хотел подобрать попавшуюся ему на ходу арматуру, догнать Михаила Аскольдовича и жестоко избить.
Волнение в душе поутихло, когда он приблизился к стенам блокгауза. Павел поймал себя на соображении, что на удивление сильно поддался безумному негодованию. Когда он проник в блиндаж и увидел соратников, появилась назойливая и неотвратимая мысль: что он делает среди этих людей? Он приехал в столицу, чтобы устроиться на работу, а не участвовать в какой-то неясной войне. "Что со мной? Кто я? Зачем мне все это надо?" - спрашивал он себя.
Распаренный Карл с трудом тащил на плече мешок, сквозь рогожу которого проступали фрагментарные очертания автоматов Калашникова. Карлик заскрежетал:
- Поднимайся скорее наверх. Нужно машину помочь разгрузить.
Проигнорировав карлика, Крючков отправился в туалет. По дороге он видел приоткрытую дверь, за которой располагалась секретная комната. Из помещения не доносилось ни звука. Похоже, там никого не было.
В клозете Крючков снял штаны, опустился над щелью на корточки, покряхтел.
Потаенный кабинет не давал его мыслям покоя. Случай был подходящий. Павел решил все для себя прояснить.
Наш герой заскочил в кабинет. Внутри ничего необычного. По стенам расставлены старые стулья, большой гардероб, шкафы картотеки. Стол, на котором разложена карта Москвы с линиями и кружочками, нарисованными красным и синим фломастером. Тут же подшивка - скрепленная витой проволокой пачка бумаги. На заглавном листе крупным размашистым подчерком выведено: "Крючков Павел Георгиевич. Досье".
- Господи, господи! - тихо воскликнул Крючков, услыхав приближающиеся по коридору шаги. Он бросился к гардеробу, распахнул его дверцу, шагнул в просторные деревянные недра, стукнулся о подвешенные на крючке кости скелета. Чтобы не закричать, сунул себе в рот кулак, вцепился до крови зубами, зажмурился и затих.
В кабинет зашли люди. Павел не мог их разглядеть, но по голосам узнал Троцкого и Бафомета. Был еще третий - незнакомый Крючкову. Пришельцы захлопнули за собой тяжелую дверь и заговорили.
Бафомет:
- Скоро приедет Хазир.
Троцкий:
- У нас все готово. Смертники - кто участвует в покушении.
Незнакомец:
- Мы не начнем без сигнала. Как только угробите главного, включайте мобильный, звоните. Через минуту на каждом объекте будет по сотне вооруженных людей. Если не справитесь, я отменю операцию.
Троцкий:
- Справимся. Не сомневайтесь. Вы тоже не оплошайте. Никаких разговоров. Сразу стреляйте в ублюдков. Чем больше убьете, тем лучше. Заложники нам не нужны.
Неизвестный:
- Будет достаточно крови.
Троцкий:
- Ничего не поделаешь. Революцию в чистых перчатках не делают.
Неизвестный:
- Мега предупредили, что у телохранителей главного может иметься спасательный щит. При попадании болванки с урановым наконечником выбивается часть, равная двадцати сантиметрам, срабатывает пламегаситель и непроницаемая для осколков подушка.
Троцкий:
- Я эту систему знаю. Жертва будет защищена только с одной стороны. Мы же используем комбинацию. У нас будут стрелки и бомбометатели. Видите эти красные точки. Здесь два стрелка с пистолетами. Здесь два метателя.
Неизвестный:
- Я в вас не сомневаюсь. Просто хотел на всякий случай предупредить.
Какое-то время Крючков мог слышать только шуршание карты. Затем послышались комментарии Льва Троцкого: - Вот путь движения кортежа. Тут они остановятся. Главный зайдет в магазин. Здесь стрелок, здесь второй, это бомбист и еще один бомбист. Все они числятся в списке "народ" - изображают случайных прохожих. Наши люди в охране проведут их через барьер.
Неизвестный:
- А это чего за…
Троцкий:
- Крючков - смертник-бомбист. Кличка БОЧ 090211. Он почти подготовлен к ответственной роли.
Неизвестный:
- Что значит почти? Завтра в десять утра покушение!
Троцкий:
- Злостью и ненавистью заряжен по самое горло. Ничего не помнит о себе. Мы хорошо поработали над ним. Сегодня будет дана заключительная установка - героический подвиг, вечная слава или вселенский позор, никчемная, бестолковая смерть.
Крючков еще сильнее зажмурил глаза. Нельзя описать тот ужас, который пробуждал в нем теперь этот человек.
- Я в вас верю, - строго сказал незнакомец.
- Не в первый раз, - усмехнулся Лев Троцкий. - Завтра мы возьмем власть в свои руки, - тон человека со шрамом приобрел оттенки мечтательности, - не о чем будет уже беспокоиться. Бафомет, у мега к тебе личная просьба. Когда все будет под нашим контролем, навести суку, который живет в моей бывшей квартире. Отруби ему голову, положи на блюдо, обложи незабудками и доставь мне.
- Добро, - проблеял Бафомет.
В дверь постучали. Лязгнул засов, заскрипели петли.
Троцкий тихо воскликнул:
- А вот и Хазир! Смотрю, у тебя в руке синий контейнер. Чувствую, там что-то есть.
Вошедший хрюкающим, словно простуженным, голосом проговорил:
- Там лед и голова отщепенца.
Троцкий:
- Раскрой. Покажи.
Павел услышал звук брякающих защелок.
- Оооо, - протянул с наслаждением Лев Троцкий. - Чисто исполнено.
- Зенки словно живые, - изрек Бафомет.
Незнакомец заявил, что ему нужно идти.
- Что с головой делать? - прохрюкал Хазир.
- Брось в туалетное очко или запихни в гардероб, потом выкинем, - сказал Троцкий.
Руки и ноги у Павла одеревенели от ужаса. Он сжался в комок, облокотившись на пахнущий мертвечиной скелет, чувствуя, что от страха теряет рассудок.
В дверь настойчиво забарабанили.
- Кто это? - спросил незнакомец.
- Сейчас посмотрим, - произнес Бафомет.
Раздался взволнованный голос, в котором Павел с трудом угадал карлика Карла:
- БОЧ куда-то запропастился.
Троцкий неожиданно истерически вскрикнул:
- Куда вы смотрели?! Где он?!
Карл ответил:
- Не знаю. Только что был здесь. А теперь он исчез.
Троцкий:
- Ну так ищите! Эй, давайте все. Хазир, брось ты в задницу этот контейнер! Он не мог далеко уйти. Его нужно сейчас же найти!
Глава XIX
Безумный бег несостоявшегося камикадзе
Кабинет опустел. Какое-то время Павел слушал только оглушающий стук своего сердца.
- Что мне делать? Господи, господи, - шептал он, чувствуя, как страх вымораживает его тело. - Неужели меня придавят, как таракана, здесь - в этом темном углу. Шансов нет. Или попробовать вырваться… Нужно действовать. Действовать!
Крючков попытался открыть дверь гардероба. Та предательски скрипнула и стукнулась о голубой украшенный наклейками покемонов пластиковый контейнер. Наш герой оглядел его с отвращением и трепетом, выскочил из гардероба; высунул голову из кабинета - в коридоре все тихо, никого нет.
- Господи помоги мне, спаси… - Павел бросился в сторону туалета. Оттуда тянулось два длинных тоннеля. Один из них устремлялся на улицу, другой заканчивался серпантином ступеней, ведущих в продуктохранилище.
Из черноты раздались чьи-то шаги и покашливание. Павел метнулся в сторону, побежал вверх по лестнице к продуктовому складу. На его пути в мутном освещении устроенного в стене коридора светильника возник человек. Это был Влас Жебрунов. Он вскинул руку, вооруженную пистолетом, разинул рот, чтобы крикнуть. Крючков поймал его за рукав, сжал ему горло и со всей силы ударил затылком о бетонную стену. Выдернув пистолет, Павел с размаху саданул рукояткой Власа по темени.
Мгновение, и Крючков оказался в верхней ячейке железобетонного короба.
В дыру потолка заглядывала полная багряного цвета луна. Через сетку можно было видеть треугольное поле и остов вагона, который был в центре круга полыхавших костров. В огненном круге метались маленькие фигурки людей. Люди совершали какие-то непонятные телодвижения. На заброшенной старообрядческой колокольне звонко бахнул и загудел рельс. Толпа человечков на поле заволновалась и ответила звуку набата дерущим воинственным возгласом.
Павел понимал, что скоро окажется в сплошном окружении. Что делать? Он схватил с присыпанной снегом полочки упаковку куриных окорочков, запихнул ее в карман пуховика. Ударом ноги наш герой высадил держащуюся на дюралевых скобах сетку, отступил на несколько метров и с разбегу перепрыгнул на крышу одноэтажного крыла железобетонного укрепления. Он сильно отбил себе ноги, но, превозмогая боль, пробежал по крыше крыла и спустился с него по металлической лестнице на обледеневшую землю.
Дальше находилась сточная труба; из нее вытекала зловонная жижа. За ядовитыми испарениями скрывался высокий бетонный забор. Только бы преодолеть его незамеченным. Крючков, спотыкаясь и падая, побежал по сугробам. Он не спускал глаз с огней окон домов, возвышающихся за забором.
Но, оказавшись у высокой стены, наш герой осознал, что все усилия тщетны. Он не сможет ее преодолеть. Крючков развернулся и поскакал по оставленным в глубоком снежном покрове следам обратно к блокгаузу.
До Павла доносился набатный гул, сквозь который прорвался возглас Андрея:
- Влас убит!
И громкий повелительный голос человека со шрамом:
- Ищите его. БОЧ где-то рядом. Смотрите, следы на крыше! Это он бежал по ней!
Все это Крючков слышал, когда подтаскивал к стене лестницу. Он воткнул ее в снег, вскарабкался по ней, перекинулся через край, упал с самого верху, вскочил и понесся по темным кварталам. Позади него двигалась беспощадная смерть. Впереди была неизвестность. Павел не знал, что ему делать, куда бежать, где можно найти пристанище и спасение. Чудом миновав столкновения с яростно сигнализирующими автомобилями, он пересек залитую светом Русаковскую улицу. Рванул во дворы. В темном переулке на его пути оказались какие-то тени. Они шли, растянувшись шеренгой, навстречу. Наш герой шарахнулся в сторону, выхватил пистолет и закричал: - Лечь на землю! Кто двинется… перестреляю всех, как свиней!
Неясные тени замахали конечностями и бросились в рассыпную. Крючков понесся от них, не оглядываясь, оказался в закрытом дворе.
- Господи, Господи, что я творю? - шептал Павел, проникая в открытый подъезд. Он поднялся на несколько этажей и, задыхаясь, уперся головой в трубу мусоропровода. Внизу хлопнула дверь, зашумел мотор лифта. Крючков сильнее сжал в кулаке пистолет.
Раскрылись затворы, из лифта вышла старуха с тележкой. Она испуганно уставилась на вооруженного рыжего парня в грязном пуховике.
- Чего вы смотрите? Идите, идите отсюда, - зло и нервно заговорил Павел, пряча за спиной пистолет. Старуха, ничего не сказав, поспешила исчезнуть.
"Доносчица, - сообразил Павел. - Сейчас позвонит и все им расскажет. Нужно скорее бежать. Если меня здесь обложат - конец".
Крючков опять очутился на улице. Ноги несли его по заснеженному и безлюдному городу. Дул порывистый, пронзительный ветер. Холод стал пробирать до костей. Павел избегал редких прохожих. Он постоянно менял направление, пропуская квартал за кварталом, продолжал сумасшедший свой бег. "Кто-то должен прекратить это безумие, - твердил он себе. - Война, террор, революция. Сдаться, сознаться во всем. Сказать им, что я должен был участвовать в покушении, но не захотел". Крючков заметил рядом с закусочной патрульную машину, из которой, выплевывая рваные клубы пара, выкатывался милиционер. "Нет! Нельзя доверять никому. Они не отпустят живым. Меня зовут Павел Крючков. Я участник переворота. На меня есть досье". Крючков несся вперед слыша дыхание погони. Луна висела у него за спиной. Он чувствовал, как на него пялится ее гадкая желтая рожа. Ветер подхватывал и крутил снежную пыль, взметал и вывешивал над крышами незнакомых домов белые шарфы. "Зачем мне все это нужно? Зачем я здесь? Можно сказать, что я приехал устраиваться на работу в Москву. Нет! Мне никто не поверит". Чтобы не вызывать подозрений, Павел выбросил в мусорный бак пистолет. Это почему-то его успокоило. Сердце начало биться ровнее. Теперь он двигался быстрым шагом между невысоких старинных домов в районе, который не пострадал от точечной, современной, нелепой, смущающей душу многоэтажной застройки.
У флигеля дома, где по старинной московской легенде жил загадочный чародей Яков Брюс и в пожаре 1812 года сгорел подлинник рукописи "Слова о полку Игореве", Павел остановился.
В распахнутом экране ворот, во дворе запущенного особняка с красным транспарантом: "Аренда помещений под офисы", горел костер. В его ярком свете стояло три человека. Один - дворник - высокий бородатый мужик в кожаном фартуке, надетом поверх телогрейки. И два праздношатающихся бездомных в облезших цигейках. Так определил Павел, когда их заметил. Эти люди в свете огня казались ко всему равнодушными. Появление Павла не вызвало у них никаких подозрений.
Крючков подошел к костру, никому ничего не сказав, протянул руки к жару. Дворник деловито подкормил пламя осколками мебели.
- Николай, чего ты все окна в доме пооткрывал? - спросил дворника один из бродяг.
- Хозяин велел, - сказал дворник, - тараканов развелось - страсть.
- Не жалко тараканов?
- А чего их жалеть - вражье племя.
- Трубы от холода могут полопаться. Это ж тебе не изба. Химией нужно травить тараканов.
- От химии аллергия. А трубы не пострадают. Мы это еще не в такие морозы устраивали.
- Тараканов Бог создал. Значит без них нельзя.
- Чего ты пристал ко мне с тараканами, Кондрат? - возмутился дворник. - Мои они, что ли? И какое тебе до них, вообще, дело? Братья они тебе?
- Да не. Я так, просто разговор поддерживаю.
- Барбос бестолковый, - проворчал дворник Николай. Он поворошил огонь палкой. Пламя весело затрещало. Вверх взметнулись желто-красные лоскуты, нити-жала.
- Эй, земляк, как тебя величать? - обратился к Павлу бродяга, которого звали Кондрат.
- Павел, - сказал Крючков.
- Пашган, есть чем согреться?
Крючков оттянул руки от жара, достал из-за пазухи пачку куриных окорочков, протянул их Кондрату. Бродяга растянулся в беззубой улыбке:
- С полным желудком холод не страшен. Еще бы накернить сто грамм для пищеварения.
- У меня больше ничего нет, - сказал Крючков и неожиданно добавил: - Завтра я должен был бросить гранату в премьер-министра.
Никто из компании не предал его заявлению никакого значения. Кондрат стал распаковывать окорочка. Дворник ушел в темноту. Безымянный бродяга стоял у огня неподвижно. Вскоре Николай вернулся с самодельными шампурами, на которые он и Кондрат стали нанизывать куриное мясо - ушли с головой в процесс. Безымянный бродяга оживился, начал клянчить:
- Дай… Дай мне, дай…
Наконец у каждого из присутствующих в кулаке оказался заряженный мясом шампур.
На Павла вновь накатило паническое состояние. Тревога тяжелой плитой навалилась на плечи; он стал задыхаться, сжал руками виски.
- Меня найдут и убьют, - дико оглядываясь по сторонам, произнес Павел.
- За что тебя убивать? - спросил равнодушно Кондрат.
- Не захотел участвовать в перевороте.
Кондрат многозначительно хмыкнул. Дворник вынул из пламени шампур, понюхал обугленный окорочок, крякнул и спокойным голосом сообщил:
- По всему видно, скоро начнется война. Гробовая доска опять покраснела. Примета верная.
- Чего? - в смятении переспросил Павел.