* * *
Прошло не меньше часа, прежде чем я наконец протолкался к тому месту, где оставил свой автомобиль. Дживз сидел на переднем сиденье, задрав голову и, видимо, думая думу о космосе. При моём приближении он вежливо поднялся на ноги.
- Вы собираетесь уезжать, сэр?
- Да.
- А сэр Родерик, сэр?
- Не поедет. Я не открою тебе секрета, Дживз, если скажу, что мы с ним разругались в пух и прах.
- Вот как, сэр? А мистер Биффен? Его вы тоже не станете ждать?
- Нет. Он в тюрьме.
- Неужели, сэр?
- Да. Я пытался внести за него залог, но, по зрелому размышлению, фараоны решили не выпускать его на ночь глядя.
- Какое обвинение ему предъявлено, сэр?
- Помнишь девицу, о которой я тебе рассказывал? Так вот, он увидел её во Дворце Красоты в стеклянной клетке и решил к ней присоединиться кратчайшим путем, то бишь через зеркальное стекло. Его тут же замели и уволокли в полицейский участок. - Я искоса посмотрел на своего личного слугу. Трудно пронзить человека взглядом, когда так на него смотришь, но, по-моему, мне это удалось. - Дживз, - сказал я, - тут что-то не так. Ты посоветовал мистеру Биффену пойти во Дворец Красоты. Тебе было известно, что он найдёт там свою девушку?
- Да, сэр. Поразительно! Хоть плачь, хоть смейся!
- Разрази меня гром, Дживз, неужели ты знаешь всё?
- О нет, сэр, - сказал Дживз, снисходительно улыбаясь.
И наверняка соврал, чтобы сделать приятное своему молодому господину.
- В таком случае, откуда тебе было известно, что она там?
- Дело в том, что я знаком с будущей миссис Биффен, сэр.
- Понятно. Значит, ты был в курсе того, что произошло в Нью-Йорке?
- Да, сэр. И поэтому я не был расположен оказывать услуги мистеру Биффену, когда вы были так добры, что обратились ко мне с просьбой ему помочь. Я ошибочно предположил, что он сыграл на чувствах неопытной девушки, а потом бросил её. Но когда вы рассказали мне истинную суть дела, я понял, что несправедливо отнёсся к мистеру Биффену, и постарался загладить перед ним свою вину.
- Теперь он твой должник до гроба. Старый осёл любит её до беспамятства.
- Я очень рад это слышать, сэр.
- Кстати, ей тоже не мешало бы выразить тебе свою благодарность. У старины Биффи пятнадцать тысяч фунтов в год дохода, не говоря уже о коровах, свиньях, курицах и утках, которых ему некуда девать. Породниться с птицей такого полёта - счастье для любой семьи.
- Да, сэр.
- Скажи мне, Дживз, - спросил я, - откуда ты знаешь эту девушку?
Дживз мечтательно посмотрел на встречные автомобили.
- Она - моя племянница, сэр. Если вы позволите, я осмелюсь попросить вас, сэр, не дёргать так резко руль. Мы чуть было не столкнулись с омнибусом.
ГЛАВА 7. Вместо штрафа
Улики были неопровержимы. Механизм закона сработал безупречно. Крючкотвор, поправив пенсне, грозившее слететь с носа, откашлялся, словно он был чахоточным, и сообщил нам дурные вести.
- Подсудимый Вустер, - сказал он (мне трудно передать словами, какие муки совести и какой стыд испытал Бертрам, услышав это обращение), - приговаривается к пяти фунтам штрафа.
- Ох, конечно! - сказал я. - О чём речь! Нет вопросов!
Я ужасно обрадовался, что дело разрешилось на такой разумной цифре. Посмотрев на то, что называют морем лиц, я увидел в последнем ряду Дживза.
Надёжный малый пришёл к своему молодому господину в трудный час, чтобы оказать ему поддержку.
- Послушай, Дживз, - крикнул я, - у тебя найдётся пятёрка? Я немного поиздержался.
- Молчать! - рявкнул придурок пристав.
- Нет, вы не поняли, - объяснил я. - Мне необходимо уточнить некоторые финансовые детали. Ты при деньгах, Дживз?
- Да, сэр.
- Молодчага!
- Вы друг подсудимого? - спросил крючкотвор.
- Я нахожусь в услужении у мистера Вустера, ваша честь, в качестве его камердинера.
- В таком случае заплатите штраф судебному клерку.
- Слушаюсь, ваша честь.
Крючкотвор холодно мне кивнул, как бы давая понять, что теперь меня можно не обувать в кандалы, и, ещё раз поправив съехавшее пенсне, одарил беднягу Сиппи одним из самых раздражённых взглядов, какие только доставались арестантам в полицейском суде на Бошер-стрит.
- Дело подсудимого Льва Троцкого, который, - он вновь неодобрительно покосился на Сиппи, - по моему глубокому убеждению, назвался вымышленным, фиктивным именем, кажется мне куда более серьёзным, чем предыдущее. Он обвиняется в неоправданном и жестоком избиении стража порядка. Свидетельские показания полицейского неопровержимо доказывают, что. подсудимый ударил его в живот, причинив сильную боль и, кроме того, помешав исполнению служебного долга. Я осведомлён, что в ночь ежегодной регаты между университетами Оксфордом и Кембриджем определённые поблажки традиционно гарантируются властями всем отдыхающим, но применение насилия и грубое хулиганство, допущенное подсудимым Троцким, не могут остаться безнаказанными. Таким образом, я приговариваю его вместо штрафа к тридцати дням тюремного заключения.
- Нет, послушайте… будь оно проклято, нельзя же так! - запротестовал бедняга Сиппи.
- Молчать! - рявкнул придурок пристав.
- Слушается следующее дело, - заявил крючкотвор. Так началась эта история.
* * *
Должен сказать, нам просто не повезло. Правда, я смутно помню некоторые детали, но произошло примерно следующее.
Хотя я, как правило, человек воздержанный, одну-единственную ночь в году я позволяю себе расслабиться и вспомнить, так сказать, утраченную молодость. Как вы уже догадались, ночь, о которой я говорю, наступает после регаты или, попросту говоря, лодочных гонок между студентами Оксфорда и Кембриджа. Каждый год в это время вы можете увидеть меня навеселе, а на этот раз, честно признаюсь, я немного перебрал, и когда встретил Сиппи на улице, был уже тёпленьким.
Сиппи, один из самых бесшабашных кутил, выглядел как в воду опущенный, и меня словно ножом по сердцу резануло. У меня сложилось впечатление, что он сильно озабочен, и мне стало жаль его до слёз.
- Берти, - сказал он, шагая рядом со мной по Пикадилли. - Душа, томясь под гнётом скорби, питается любой надеждой. - Должен вам сообщить, что Сиппи считает себя литератором (хотя во всём, что касается предметов первой необходимости, он полностью зависит от тёти, проживающей в загородном доме) и поэтому частенько разговаривает поэтическим языком. - Но моя душа не может питаться, потому что мне нечем её кормить. У меня не осталось надежды. Я погорел, Берти.
- Что стряслось, старина?
- Завтра я должен покинуть Лондон и уехать на три недели к совершенно жутким - я пойду дальше, - абсолютно невыносимым друзьям моей тёти Веры. Она мне это подстроила, и пусть проклятье племянника загубит все бутоны в её саду.
- Кто же эти исчадия ада? - спросил я.
- Семейство Принглов. В последний раз я гостил у них, когда мне было десять лет, но даже тогда они показались мне самыми занудными самодурами во всей Англии.
- Тяжёлый случай. Неудивительно, что ты совсем скис.
- Мир, - заявил Сиппи, - окрашен в серые тона. Как мне стряхнуть с себя грусть-тоску?
Именно в этот момент меня осенило. Мысль, пришедшая мне в голову, была достойна ночи после окончания регаты.
- Старина, - сказал я, - всё, что тебе нужно, это полицейский шлем.
- Ты думаешь?
- Я в этом уверен. Был бы я на твоём месте, я перешёл бы на другую сторону улицы и взял бы вон тот шлем, не тратя лишних слов.
- Но внутри него стоит полицейский. Я отчётливо его вижу.
- Что с того? - удивлённо спросил я. Мне был непонятен ход его мыслей.
Сиппи углубился в размышления.
- Мне кажется, ты абсолютно прав, - сказал он в конце концов. - Странно, что я не додумался до этого раньше. Ты действительно считаешь, что от шлема мне полегчает?
- Двух мнений быть не может.
- Тогда я пошёл, - сказал Сиппи, на удивление быстро приходя в прекрасное расположение духа.
* * *
Теперь вы разобрались в ситуации и понимаете, почему, перестав быть тюремной пташкой, я чувствовал угрызения совести. На двадцать пятом году жизни, в то время как перед ним открывались блестящие перспективы, все двери, и так далее, и тому подобное, Оливер Рэджинальд Сипперли угодил за решётку, а виноват в этом был я и никто кроме меня. Ведь это я смешал его с грязью, и теперь передо мной стоял один вопрос: как искупить свой грех?
Очевидно, первым делом необходимо было повидаться с Сиппи, чтобы узнать его последнее желание, ну и всё такое прочее. Потолкавшись и наведя справки, я в конце концов оказался в полутёмной комнате с белыми стенами и длинной скамьёй, на которой, закрыв голову руками, сидел Сиппи.
- Ну, как ты, старина? - спросил я голосом, которым принято говорить у постели умирающего.
- Я конченый человек, - заявил страдалец, становясь похожим на растёкшуюся яичницу-глазунью.
- Перестань. Всё не так плохо, как кажется с первого взгляда. По крайней мере у тебя хватило ума не назвать своего имени, так что никто не прочтёт о твоём аресте в газетах.
- Плевать я хотел на газеты. Меня волнует, как мне провести с Принглами три недели, начиная с сегодняшнего дня, если я буду сидеть в тюрьме, закованный в цепи и обутый в кандалы?
- Ты сам говорил, что не хочешь к ним ехать.
- Дело не в том, чего я хочу и чего не хочу, оболтус! Я должен к ним ехать! Если я у них не появлюсь, тётя Вера всё узнает. А как только она обнаружит, что вместо штрафа мне дали тридцать дней тюрьмы, со мной будет покончено.
Я, конечно, понимал, о чём он говорит.
- Знаешь, нам всё равно не придумать, как выкрутиться, - сказал я. - Тут нужен мощный ум. Мы должны посоветоваться с Дживзом.
И, разузнав у него кое-какие подробности, я пожал ему руку и пошёл домой.
- Дживз, - сказал я, когда в голове у меня немного прояснилось после особого коктейля, который он предусмотрительно приготовил к моему приходу, - я должен кое-что тебе рассказать, кое-что исключительно важное, кое-что затрагивающее жизненные интересы того, на кого ты всегда смотрел как… к которому ты всегда относился с… с кем ты… одним словом, так как сегодня я туго соображаю, о мистере Сипперли.
- Да, сэр?
- Мистер Сяпперли влипался, Дживз.
- Сэр?
- Я хочу сказать, мистер Сипперли вляпался.
- Вот как, сэр?
- И всё благодаря мне. По доброте сердечной, желая развеселить беднягу и занять его ум каким-нибудь делом, я посоветовал ему умыкнуть полицейский шлем.
- Неужели, сэр?
- Послушай, Дживз, ты не можешь не переспрашивать? - сказал я. - Это очень запутанная история, а у меня раскалывается голова, и если ты будешь перебивать, я забуду, о чём говорил. Прошу тебя, сделай одолжение и прекрати задавать дурацкие вопросы. Лучше кивай, когда тебе всё понятно.
Я закрыл глаза и собрался с мыслями.
- Начнём с того, Дживз, что мистер Сипперли - не знаю, известно тебе об этом или нет, - целиком и полностью зависит от своей тёти Веры.
- Вы имеете в виду мисс Сипперли из Пэддока, Бэкли-на-Угодьях, в Йоркшире, сэр?
- Как! Ты её знаешь?
- Лично я - нет, сэр. Но в деревне поблизости живёт мой троюродный брат, который слегка с ней знаком. Он говорил мне, что мисс Сипперли - властная пожилая леди со вспыльчивым характером… Но я прошу прощенья, сэр. Мне следовало кивнуть.
- Совершенно верно, тебе следовало кивнуть. Вот именно, Дживз, тебе следовало кивнуть. Но сейчас уже слишком поздно.
И я кивнул. В переносном смысле слова, потому что прошлой ночью я не спал положенных мне восьми часов, и сейчас меня время от времени охватывало какое-то летаргическое состояние.
- Да, сэр? - сказал Дживз.
- Э-э-э… ах… да! - Я встряхнулся. - Так на чём мы остановились?
- Вы говорили, что мистер Сипперли целиком и полностью зависит от своей тёти Веры, сэр.
- Неужели я так сказал?
- Да, сэр.
- Ты абсолютно прав, именно так я и сказал. Так вот, Дживз, ему ни в коем случае нельзя ей перечить. Я понятно объяснил?
Дживз кивнул.
- А теперь слушай внимательно. Несколько дней назад она написала Сиппи письмо с просьбой приехать и спеть что-нибудь на деревенском концерте, который она устраивает в благотворительных целях. Сам понимаешь, такая просьба равносильна королевскому приказу, и Сиппи не мог просто взять и отказаться. Но он как-то раз уже выступал на организованном ею концерте, и после того, как его закидали гнилыми помидорами и тухлыми яйцами, не жаждал повторить свой успех. Ты всё понял, Дживз?
Дживз кивнул.
- Так вот, Сиппи придумал, как ему тогда казалось, гениальный план. Он сообщил тётушке, что счастлив был бы приехать, но, к сожалению, подписал с издателем договор на серию статей о Кембридже и поэтому должен был немедленно туда отправиться на три недели. Тебе ясно, Дживз?
Дживз наклонил свою тыкву.
- После чего мисс Сипперли написала ему очередное письмо, похвалила его за то, что он в первую очередь думает о работе, а потом уже об удовольствиях
- под последним она, видимо, подразумевала пение песен на концертах, где тебя закидывают тухлыми яйцами, - и заявила, что, если он едет в Кембридж, ему, естественно, придётся остановиться у её друзей, Принглов, живущих неподалёку от города. Затем она послала Принглам телеграмму, извещая их о прибытии своего племянника двадцать восьмого числа, и получила ответ, что они рады будут принять его. А теперь Сиппи попал в кутузку. Ты понимаешь, чем это может закончиться, Дживз? Нам нужен твой совет. Напряги свой могучий ум, Дживз. Я в тебя верю.
- Я сделаю всё возможное, чтобы оправдать ваше доверие, сэр.
- Вперёд, Дживз! А тем временем опусти занавески, принеси мне пару подушек и пододвинь этот стул так, чтобы я мог положить на него ноги. А сейчас иди, предайся размышлениям и сообщи мне результат - ну, допустим, через два, а ещё лучше через три часа. Если кто-нибудь придёт и захочет меня видеть, передай, что я умер.
- Умерли, сэр?
- Умер. Ты будешь недалёк от истины.
Проснулся я к вечеру, и хотя шея у меня поворачивалась со скрипом, мне стало значительно легче жить на свете. Я нажал на кнопку звонка.
- Я дважды заходил к вам, сэр, - сказал Дживз, - но вы спали, и мне не хотелось вас беспокоить.
- Молодец. Всегда так поступай… Итак?
- Я тщательно обдумал проблему, о которой вы говорили, сэр, и вижу только одно решение.
- Одного вполне достаточно, Дживз. Что ты предлагаешь?
- Я могу посоветовать вам отправиться в Кембридж вместо мистера Сипперли, сэр.
Я уставился на безумного малого. Понятно, я чувствовал себя значительно лучше, чем несколько часов назад, но всё-таки недостаточно хорошо, чтобы выслушивать бред сумасшедшего.
- Дживз, - сурово сказал я, - очнись, пока не поздно. Ты соображаешь, что несёшь?
- Боюсь, сэр, я не могу предложить другого плана, который разрешил бы дилемму мистера Сипперли!
- Но Дживз! Подумай хорошенько! Пошевели мозгами! Даже я, несмотря на бессонную ночь, беспокойное утро и тяжбу с крючкотворами, понимаю, что твой план ни в какие ворота не лезет. Твоя первая дурость, не говоря о прочих дуростях, сразу бросается в глаза: ведь эти люди ждут не меня, а мистера Сипперли. Обо мне они и слыхом не слыхивали.
- Тем лучше, сэр. Моё предложение заключается в том, чтобы вы отправились в Кембридж к Принглам и представились им как мистер Сипперли.
- Дживз, - сказал я, чувствуя, как на мои глаза наворачиваются слёзы, - ты сам знаешь, что городишь чушь. Зачем ты приходишь к умирающему и устраиваешь ему головную боль? На тебя это не похоже.
- Я считаю предложенный мною план практичным, сэр. Пока вы спали, мне удалось переговорить с мистером Сипперли, и он проинформировал меня, что профессор и миссис Прингл видели его в последний раз, когда ему было десять лет.
- Верно. Мне он тоже об этом говорил. Но всё равно, они наверняка начнут расспрашивать меня о моей тёте - вернее, о его тёте. И что тогда?
- Мистер Сипперли любезно сообщил мне некоторые факты о мисс Сипперли, которые я записал. Если вы просмотрите их на досуге, а я сообщу вам о привычках миледи, известных мне от моего троюродного брата, вы без труда сможете ответить на любой обычный вопрос.
Всё- таки Дживз -продувная бестия. Со дня нашего знакомства он вновь и вновь предлагал мне очередной идиотский план, проект или программу действий, а примерно через пять минут умудрялся убедить меня в том, что лучше их нет на свете. Сейчас ему пришлось попотеть не менее получаса, но тем не менее он меня доконал. Я держался до тех пор, пока этот малый не привёл самый веский свой аргумент.
- Я осмелюсь предположить, сэр, что вам лучше всего покинуть Лондон как можно скорее и скрыться на некоторое время в укромном месте, где вас нельзя будет разыскать.
- А? Это ещё зачем?
- В течение последних двух часов, сэр, миссис Спенсер звонила трижды, каждый раз требуя срочно позвать вас к телефону.
- Тётя Агата! - вскричал я и побледнел как полотно, несмотря на загар.
- Да, сэр. Насколько я понял из её слов, она прочла в вечернем выпуске газеты отчёт об утреннем судебном заседании.
Я вскочил с кресла, как ужаленный. Если тётя Агата была в воинственном настроении, мне следовало улепётывать, не теряя ни секунды.
- Дживз, - сказал я, - время слов прошло, пора действий наступила. Немедленно упакуй мои чемоданы.
- Они упакованы, сэр.
- Выясни, когда отправляется ближайший поезд на Кембридж.
- Через сорок минут, сэр.
- Вызови такси.
- Такси стоит у двери, сэр.