- У меня к тебе ещё один вопрос, - сказал я. - Ты случайно не знаешь каких-нибудь горничных?
- Вам требуется горничная, сэр?
- Не мне, а мистеру Литтлу. Пару дней назад я встретил его в клубе, и он сказал, что миссис Литтл готова щедро заплатить тому, кто подыщет ей горничную с гарантией, что у неё легкая рука на фарфор.
- Вот как, сер?
- Да. Та, что работает у них сейчас, колотит objets d`art, словно она тайфун, самум или сирокко.
- Мне известны многие горничные, сэр. Одних я знаю близко, с другими просто знаком.
- Вот и покопайся в своих старых приятельницах. А теперь - шляпу, трость, ну и всё остальное. Я пошёл относить статью.
Контора, где располагался журнал "Будуар миледи", находилась в здании на одной из скромных улочек неподалёку от Ковент Гарден; и не успел я подойти к двери, пробравшись мимо ящиков с капустой и помидорами, как из неё вышла не кто иная, как миссис Литтл. Она тепло приветствовала меня, как и подобает приветствовать друга семьи, хотя я не навещал их целую вечность.
- Как тебя занесло в эти края, Берти? Никогда не думала встретиться с тобой восточнее Лейкерстерской площади.
- Я принёс статью для тёти Делии. Она издатель журнала "Будуар миледи", а её контора находится в этом здании на втором этаже.
- Какое совпадение! Я только что пообещала написать для её журнала статью!
- Откажись, пока не поздно, - от всей души посоветовал я. - Ты просто представить себе не можешь, какой адский труд… Ох, господи, я совсем забыл. Тебе ведь это раз плюнуть.
Глупо, конечно, с моей стороны. Малыш Бинго Литтл, если помните, женился на знаменитой романистке, Рози М. Бэнкс, авторе несусветной чепухи, которая была очень популярна и расходилась массовым тиражом. Естественно, написать какую-то жалкую статью ей ничего не стоило.
- Да, меня это не затруднит, - сказала она. - К тому же твоя тётя подсказала мне блестящую идею.
- Прекрасно. Кстати, я разговаривал с Дживзом насчёт горничной. Он обещал кого-нибудь тебе подыскать.
- Спасибо, Берти. Кстати, что ты делаешь завтра вечером?
- Свободен, как пташка.
- Тогда приходи к нам на обед. Я пригласила твою тётю, и она надеется, что уговорит прийти твоего дядю. Я очень хотела бы с ним познакомиться.
- Спасибо. С удовольствием приду.
Я не кривил душой. Может, в доме Литтлов было туго с горничными, но с поварами они затруднений не испытывали. Где-то, когда-то, как-то повелительница Бинго откопала француза, обладающего сверхъестественными способностями. Потрясающий повар: одно его raguot чего стоило. Старина Бинго прибавил не меньше десяти фунтов с тех пор, как Анатоль появился у них на кухне.
- Жду тебя ровно в восемь.
- Замётано. Ещё раз спасибо за приглашение.
Она упорхала, а я поднялся наверх, чтобы отдать экземпляр - как мы, журналисты, его называем - рукописи. Когда я вошёл, тётя Делия сидела, зарывшись в бумаги по уши.
По правде говоря, я не очень-то жалую своих родственников, но тётя Делия была исключением. Она вышла замуж за моего дядю Тома - между нами, жуткого брюзгу - в тот год, когда "Василёк" выиграл скачки в Кембриджшире, и помню, не успели они сойти со ступенек церкви, как я сказал сам себе: "Эта женщина слишком хороша для старого хрыча". У тёти Делии большая, добрая душа, какие бывают у заядлых охотников. К слову сказать, прежде чем выйти замуж за дядю Тома, она почти не вылезала из седла, но он не пожелал жить в загородном доме, поэтому сейчас тётя Делия с головой ушла в издание своего журнала.
Когда я вошёл, она вынырнула из своих бумаг и приветливо на меня посмотрела.
- Привет, Берти. Послушай, неужели ты действительно закончил статью?
- До последней запятой.
- Пай-мальчик! Могу поспорить, ты всё там переврал.
- А вот и нет. Если хочешь знать, статья получилась, что надо, даже Дживз её одобрил. Правда, он немного поспорил со мной насчет шёлковых рубашек, но я тебе точно говорю, это последний крик моды. Скоро весь высший свет Лондона будет надевать их по торжественным случаям.
- Этот твой Дживз, - тётя Делия выкинула какую-то статью в корзинку для бумаг, - ни на что не годный старый пень. Можешь ему передать, что я так сказала.
- Перестань, тётя Делия, - возразил я. - Он, конечно, не дока в шёлковых рубашках, но…
- Я говорю о другом. Прошла целая неделя с тех пор, как я попросила его подыскать мне хорошего повара, а от него ни ответа, ни привета.
- Боже всемогущий! Разве Дживз бюро по найму прислуги? Только что я встретил миссис Литтл, которая просила его найти ей хорошую горничную. Кстати, она сказала, что пишет для тебя статью.
- Слава богу, да. Я очень надеюсь, это позволит мне продать тираж. Лично я не могу читать её белиберду, но почти все женщины от неё в восторге. Думаю, с её именем на обложке журнал расхватают. А нам нужны деньги.
- "Будуар миледи" не пользуется успехом?
- Может, и пользуется, но его плохо покупают.
- Мне кажется, тебе должно повезти.
- Хорошо бы мне удалось убедить в этом твоего дядю Тома, когда у него наступит минута просветления, - сказала тётя Делия, выкидывая очередную статью в корзинку для бумаг. - В последнее время на старого оболтуса напала хандра. А всё из-за этой мымры, которая называет себя поварихой. Ещё два-три её мнимых обеда, и Том откажется платить по типографским счетам.
- Ты шутишь!
- Если бы! Вчера вечером она приготовила ris de veau a la tenaciere, после чего он три четверти часа говорил о выкинутых на ветер деньгах.
Я прекрасно понимал тётю Делию и очень ей сочувствовал. Мой дядя Том заработал на Востоке огромную кучу денег, но при этом вконец испортил себе пищеварение и поэтому был непредсказуем. Очень часто он садился за стол весёлый, как птичка, и щебетал вплоть до рыбных блюд, а когда подавали сыр, неожиданно синел, зеленел и становился зол, как чёрт.
Как звали того типа, книги которого меня заставляли изучать в Оксфорде? Шип… Шоп… Шопенгауер. Да, именно так. Брюзга, не приведи господи. Так вот, когда желудочный сок дяди Тома обжигал ему рёбра, он мог дать этому самому Шопенгауеру сто очков форы. И самое страшное - с точки зрения тёти Делии, - в эти минуты он считал, что находится на грани банкротства, и начинал на всём экономить.
- Тяжёлый случай, - сказал я. - Как бы то ни было, завтра ему обеспечат хороший обед у Литтлов.
- Ты мне это гарантируешь, Берти? - взволнованно спросила тётя Делия. - Я просто не могу рисковать идти с ним в гости, если его накормят там какой-нибудь дрянью.
- У них сказочный повар. Правда, я не заходил к ним пару месяцев, но если он не потерял своей формы, дядя Том запомнит этот обед на всю свою жизнь.
- И разозлится ещё больше, когда вернётся домой к подгоревшим бифштексам,
- сказала тётя Делия тоном, вновь напомнившим мне о Шопенгауере.
* * *
Маленькое гнёздышко, которое свили себе Бинго и его жена, находилось в "Лесу Святого Иоанна", где у них был небольшой аккуратный домик, окружённый садом. Когда на следующий вечер я постучал к ним в дверь, оказалось, что я пришёл последним. Тётя Делия болтала с Рози в углу, а дядя Том стоял с Бинго у камина, потягивая коктейль с таким подозрительным видом, словно он был в гостях у Цезаря Борджиа и прекрасно понимал, что, если его не отравят на этот раз, всё равно скоро его песенка будет спета.
Впрочем, я не ожидал от дяди Тома joie de vivre, поэтому не обратил на него особого внимания. Но мрачное лицо Бинго меня поразило. Знаете, малыш никогда не блистал достоинствами, но по крайней мере я не припомню, чтобы он на кого-нибудь наводил тоску. Когда Бинго был холостяком, его дела не всегда шли успешно, тем не менее он всегда оставался жизнерадостным. А сейчас они с дядей Томом стоили друг друга. Бинго выглядел измождённым и измученным, совсем как Борджиа, который внезапно вспомнил, что с минуты на минуту прозвучит гонг на обед, а он совсем забыл сдобрить цианистым калием consomme.
И загадка не разрешилась после единственной фразы, которую Бинго произнёс перед тем, как беседа стала общей. Наливая мне коктейль, он внезапно наклонился и лихорадочно прошептал:
- Берти, мне необходимо с тобой увидеться. Дело жизни и смерти. Я зайду к тебе завтра утром.
Больше он ничего не успел сказать, так как в эту минуту нас пригласили на пир богов, и я позабыл обо всём на свете, потому что бесподобный Анатоль, воодушевлённый тем, что пришли гости, превзошёл самого себя.
Поверьте, в делах такого рода я никогда не сужу поспешно. Прежде чем высказать своё мнение, я тщательно всё взвешиваю. Тем не менее я готов повторить, что Анатоль в самом деле превзошёл самого себя. Такой вкуснятины я давно не пробовал, что же касается дяди Тома, он ожил, как увядший цветок после поливки. Когда мы садились за стол, он высказал о правительстве мнение, которое правительству явно пришлось бы не по душе. После consomme pate d`Italie он сказал, что в настоящее время ничего иного от правительства нельзя ожидать, а отведав panpiettes de sole a la princesse, признался, что правительство, по крайней мере, нельзя винить в плохой погоде. Потом он принялся за caneton Aylesbury a la broche и стал разглагольствовать о том, что в крайнем случае мог бы оказать правительству поддержку.
И всё это время Бинго сидел как сыч и молчал. Конец света!
Я размышлял о том, что с ним стряслось, пока шёл домой. Я надеялся, он не притащится плакать мне в жилетку спозаранку. У бедолаги был такой вид, словно он собирался вломиться в мою квартиру не позже пяти утра.
Когда я вернулся к себе, Дживз меня ждал.
- Хороший был обед, сэр? - спросил он.
- Восхитительный!
- Рад слышать, сэр. Почти сразу после того, как вы ушли, вам звонил мистер Джордж Траверс. Он настоятельно просил вас поехать с ним в Харроугэйт, сэр. Его поезд отходит завтра утром.
Мой дядя Джордж, обжора и выпивоха каких мало, любит пускаться во все тяжкие, а в результате Харроугэйт или Бакстон вечно висят над ним как этот-как-его меч. Ко всему прочему, он терпеть не может ездить на воды в одиночестве.
- Это невозможно, Дживз, - сказал я. - Дядю Джорджа трудно вынести даже в Лондоне, и я не собираюсь развлекать его на лечебном курорте.
- Он настаивал, сэр.
- Нет, - твёрдо сказал я. - Мне нравится помогать людям, но дядя Джордж… нет, и ещё раз нет! Я имею в виду, что?
- Слушаюсь, сэр, - сказал Дживз.
Мне стало тепло на душе, когда я услышал, каким тоном он произнёс эти слова. Малый постепенно становился ручным, абсолютно ручным. А всё почему? Я вовремя прижал его к ногтю с шёлковыми рубашками.
* * *
Когда на следующее утро ко мне пришёл Бинго, я уже выпил чай и был готов его принять. Дживз впустил малыша в спальню, и он тут же присел на краешек кровати.
- Доброе утро, Берти, - сказал он.
- Доброе утро, старина, - вежливо ответил я.
- Не уходи, Дживз, - загробным голосом произнёс Бинго. - Подожди.
- Сэр?
- Останься. Постой. Побудь с нами. Ты мне нужен.
- Слушаюсь, сэр.
Бинго закурил сигарету и мрачно уставился на обои.
- Берти, - сказал он, - произошла катастрофа. Если ничего не предпринять, причём в срочном порядке, моё имя будет смешано с грязью и я никогда не посмею показаться в Вест-Энде Лондона.
- Святые угодники и их тётушка! - воскликнул я, поражённый до глубины души.
- Вот именно. - На сей раз Бинго засмеялся утробным смехом. - Все мои неприятности от твоей проклятущей тётушки.
- Какой именно? Говори конкретно, старина. У меня их много.
- Миссис Траверс. Той самой, которая издаёт этот свинский журнал.
- Ох нет, старина, это ты маленько загнул, - запротестовал я. - Она - единственная приличная тётя, которая у меня есть. Ты со мной согласен, Дживз?
- Должен признаться, у меня сложилось такое же впечатление, сэр.
- В таком случае избавься от него, - решительно заявил малыш Бинго. - Эта женщина - угроза обществу, разрушительница семейного очага и просто чума. Ты знаешь, что она сделала? Заставила Рози написать статью в свой помойный листок.
- Знаю. Ну и что?
- А ты знаешь о чём?
- Нет. Кажется, Рози говорила, что тётя Делия подала ей какую-то блестящую идею.
- Обо мне!
- О тебе?
- Да, обо мне! Обо мне! А знаешь, как называется статья? Она называется: "Как я сберегла любовь моего мужа-малютки".
- Моего кого?
- Мужа-малютки!
- Кто такой муж-малютка?
- По всей видимости, я, - с горечью сказал Бинго. - То, что там написано, элементарные правила приличия не позволяют мне повторить даже такому старому другу, как ты. Это непристойная история об интимных семейных отношениях, от которых женщины придут в полный восторг. В ней говорится о Рози и обо мне и о том, как она себя ведёт, когда я прихожу домой в плохом настроении, и так далее, и тому подобное. Говорю тебе, Берти, я до сих пор краснею, когда вспоминаю второй абзац.
- А что в нём особенного?
- Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. Но можешь мне поверить, хуже не бывает. Никто так не любит Рози, как я; она прекрасная, разумная женщина в обыденной жизни, но стоит ей усесться перед диктофоном, она становится до ужаса сентиментальной. Берти, эта статья не должна появиться на свет!
- Но…
- Если она выйдет, мне придётся отказаться от всех своих клубов, отрастить бороду и стать отшельником. Я не смогу больше показаться на людях.
- Послушай, старина, а ты не преувеличиваешь? - спросил я. - Дживз, тебе не кажется, что он преувеличивает?
- Видите ли, сэр…
- Я преуменьшаю, - мрачно заявил Бинго. - Я слышал эту пакость, а ты - нет. Вчера вечером перед обедом Рози включила диктофон, и я чуть с ума не сошёл, когда аппарат стал выдавать одну фразу хуже другой. Если статья появится, все мои друзья засмеют меня до смерти. Берти, - хрипло сказал он, снизив голос до шёпота, - у тебя воображение не богаче, чем у кабана, но даже ты можешь себе представить, как отреагируют Джимми Боулз и Таппи Роджерс, не говоря уже о других, когда прочтут в журнале, что я "полубог, полудитя, капризное и избалованное".
Воображение меня не подвело.
- Неужели она так сказала? - в ужасе воскликнул я.
- Слово в слово. И учти, я привел в пример единственное её выражение, которое в состоянии произнести вслух.
Я поправил одеяло. Бинго был моим другом много лет, а я никогда не бросаю друзей в беде.
- Дживз, - спросил я, - ты всё слышал?
- Да, сэр.
- Положение серьёзное.
- Да, сэр.
- Мы должны помочь.
- Да, сэр.
- У тебя появилась какая-нибудь идея?
- Да, сэр.
- Как?! Уже?
- Да, сэр.
- Бинго, - сказал я. - Солнце всё ещё светит. У Дживза появилась идея.
- Дживз, - произнёс Бинго дрожащим голосом. - Если ты поможешь мне выпутаться из этой истории, проси у меня чего хочешь, и ещё полцарства впридачу.
- Решить данный вопрос, сэр, - сказал Дживз, - очень легко благодаря той миссии, которую возложили на меня сегодня утром.
- Что ты имеешь в виду?
- Перед тем, как я подал вам завтрак, сэр, миссис Траверс позвонила по телефону и поручила мне уговорить повара мистера Литтла отказаться от места у мистера Литтла и перейти к ней на службу. Она сообщила, что мистер Траверс был так восхищён искусством месье Анатоля, сэр, что полночи говорил не умолкая о его сверхъестественных способностях.
Из горла малыша Бинго вырвался мучительный крик.
- Что?! Эта… эта стервятница хочет умыкнуть нашего повара?
- Да, сэр.
- После того, как она ела у нас хлеб-соль? Проклятье!
Дживз вздохнул.
- Боюсь, сэр, леди не задумываются о нравственных устоях, когда рёчь идет о поварах.
- Постой, Бинго, - сказал я, чувствуя, что малыш собирается разразиться речью. - Какое отношение имеет повар миссис Литтл к её статье?
- Видите ли, сэр, я по опыту знаю, что леди не прощают друг другу, когда одна из них переманивает хорошего повара у другой. Я убеждён, что, если мне удастся выполнить поручение миссис Траверс, отношения между нею и миссис Литтл мгновенно испортятся. Не вызывает сомнений, что миссис Литтл рассердится на миссис Траверс и категорически откажется печататься в её журнале. Таким образом, мы не только окажем услугу миссис Траверс, но также не позволим статье увидеть свет. Это называется поймать двух зайцев, если вы позволите употребить данное выражение, сэр.