- Повесь вот тут, я сейчас вернусь, - сказала она, скрываясь в ванной.
Рядом с дверью была раковина с зеркалом над ней. Большое окно в противоположном конце комнаты выходило во двор мотеля, и его черное покрытие было как второе зеркало.
Я поглядел на большую кровать, кое-как застеленную после ее последнего клиента. Я еще никогда не имел дела с проституткой, и мысль о дальнейшем ввергла меня в панику. Дело было не в нравственных принципах и не в опасении заразиться. Нет, это был чисто инстинктивный мужской страх перед импотенцией. Я не был уверен, смогу ли. Я отошел к окну и посмотрел вниз на припаркованные легковые машины и грузовики. Как вернулась Мерси, я не услышал, но теперь она стояла спиной ко мне перед раковиной в другом конце комнаты. Я увидел ее отражение в оконном стекле. Видимо, стекло было волнистым, решил я, потому что и ее волосы, и ее фигура теперь выглядели и по-другому, и странно знакомыми.
Тут я услышал шум спускаемой воды и стремительно обернулся навстречу той, чье отражение видел в стекле. В комнате никого не было.
Вернулась Мерси и положила на постель свое пальто и сумочку. Из сумочки она достала презерватив и принялась его развертывать.
- Ну, давай, - сказала она. - У меня времени в обрез.
Она расстегнула молнию моей ширинки и начала нашаривать член. Я отодвинул ее руку:
- Послушай, по-моему, ничего не выйдет.
Она посмотрела на меня и нахмурилась:
- В чем дело?
Я хотел сказать: "Ты не так пахнешь". Что было бы правдой. Люси всегда пахла хорошо, внезапно осознал я. Я не мог бы проанализировать или дать определение, как и почему, но так было. А ей нравился мой запах. До нее у меня были любовницы, страстные и умелые и желавшие подарить наслаждение, чьим единственным недостатком был чуждый запах. Нет, не плохой, но просто другой. И запах Мерси был другим.
- Ну же, дай я пососу.
- Да нет, лучше не надо.
- Ну же!
Она встала передо мной на колени и снова принялась рыться у меня в паху.
- Не надо, - сказал я, пятясь.
Секунду она смотрела на меня, потом поднялась на ноги, слегка вздрогнув, когда ее колени распрямились.
- Извини, - сказал я. - Не могу.
Она пожала плечами и отвернулась:
- Ладно. Пойду назад в бар.
Я снова схватил ее за плечо:
- Нет, останься здесь. Ты мне нужна. Моя жена только что умерла. Я не хочу остаться один.
Мерси посмотрела на меня с тревогой. Из сочувствия, подумал я, но ее следующие слова рассеяли эту приятную иллюзию.
- Очень грустно, дусик, но я работаю по части секса, а не консультирую в горе. То есть когда секс работает.
- Послушай, подожди немного.
- Убери руку.
Я убрал.
- Послушай, пятьдесят долларов можешь оставить себе.
- Еще как могу, черт дери. Услуги гарантируются, но деньги назад не возвращаются.
- Сколько тебе надо времени, чтобы клиент кончил?
- А тебе-то что?
- Я имел в виду: сколько времени оплачивают пятьдесят долларов?
- Когда как. Молодых я довожу за минуту и меньше. Мужики постарше, вроде тебя, тянут на подольше. Пятнадцать минут - мой предел.
Я достал бумажник и отсчитал еще пять двадцаток.
- Ну вот. Они купят мне еще полчаса, верно?
Она не прикоснулась к деньгам.
- Это за что? - резко спросила она.
- Как ты сама только сейчас сказала - а тебе-то что?
- Но он же у тебя не встает. Так что мы будем делать? Играть в жмурки?
- Мне нужно другое.
Тревога у нее в глазах сменилась усталым расчетом.
- А, дошло! - сказала она почти с облегчением. - Ну, так что ты задумал? Это обойдется дороже, сразу предупреждаю. Пятьдесят за отсос. А все, что сверх - за дополнительную цену.
- Я хочу, чтобы ты со мной поговорила.
Выражение ее глаз стало прежним, но теперь к нему примешался страх.
- Поговорила?
- Угу.
- О чем?
- Мне все равно. Просто говори что-нибудь. Не оставляй меня здесь совсем одного. Не теперь. Я боюсь, понимаешь?
- Боишься? Чего?
- Моей жены.
- Так ты же только сейчас сказал, что она умерла.
- Вот потому я и боюсь. Я только что видел ее. Ну, мне показалось, что я ее вижу. Уголком глаза. То есть, наверное, это что-то такое в мозгу, ну, знаешь, когда сигналы спутываются. Не важно. Я просто хочу, чтобы ты помогла мне успокоиться. Давай сядем, и ты расскажешь мне про себя. Ну, как? Где ты родилась, где выросла, где живешь, как занялась этим делом. Есть у тебя дети? Сколько их? Как их зовут? Нет ли у тебя с собой их фотографий?. Расскажи мне о них. Расскажи мне о своем прошлом. Где ты живешь? О чем мечтаешь? Чего ты боишься, Мерси? Расскажи мне. Расскажи мне все, о чем никому другому не рассказывала.
Она словно поколебалась, но это была хитрость. Секунду спустя она схватила с кровати свою сумочку, выхватила баллончик с аэрозолем и нацелила его на меня, как пистолет.
- Только шагни ко мне и получишь струю в лицо, - сказала она голосом, напряженным от страха и решимости. - Достает на десять футов, и я не промахиваюсь. Только шаг, и повалишься на колени, хватаясь за глаза, за все лицо и жалея, что родился на свет.
Я уставился на нее в полном недоумении. А затем понял, что я кажусь ей кошмаром каждой проститутки - психом, который будет преследовать ее, бродить возле ее дома, подстерегать в темноте.
Она сгребла одной рукой пальто и сумочку, другой все еще целясь в меня баллончиком.
- Я иду за Билли. Мы сейчас вернемся. Если твоя паршивая шкура еще будет тогда здесь, Билли забросит тебя в свой грузовик и увезет в лес. И еще одно: если вздумаешь вернуться и будешь вязаться ко мне или к моим детям, я своими руками тебя охолощу. Понимаешь, что я тебе говорю?
Она попятилась к двери, открыла ее, не поворачиваясь ко мне спиной, и выскользнула наружу.
Я дал ей десять секунд, потом торопливо покинул мотель и побежал к пристани, где как раз шла посадка на паром. Там я держался подальше от окон, пристроившись в закусочной с сосиской и бутылкой пива. Паром был почти пуст, но я оставался сидеть под ярким плафоном, а когда мы причалили, взял такси и поехал в мой отель.
В вестибюле с одного из диванов поднялся какой-то человек и вошел со мной в лифт. Он предъявил мне документ, согласно которому он был детективом городской полиции. Фамилия его была Мейсон. Я уже сумел отбиться от многих, начиная с адвокатов, гоняющихся за машинами "скорой помощи", и до телерепортеров, рыщущих в поисках человеческого, горя. И появление полиции рано или поздно было неизбежным. Устало пожав плечами, я отвел его в мой номер.
Мейсон посмотрел на диван, на разбросанную по нему грязную одежду, и решил остаться стоять. Он был высоким, худым, лет сорока с лишним и выглядел усталым.
- Могу догадаться, о чем пойдет речь, - сказал я ему без предисловий. - Как вы, без сомнения, понимаете, для меня это тяжелая тема, так что, пожалуйста, будьте покороче, насколько возможно.
Мейсон измерил меня взглядом. Судя по его виду, день у него был тяжелый, а я послужил последней каплей.
- Так о чем, по-вашему, должна пойти речь, сэр?
- О моей жене, разумеется.
- О вашей жене?
Я сообразил, что он понятия не имеет, о чем я говорю.
- Она недавно умерла. И я подумал, что дело в этом. Но это не так, верно?
- Да, сэр.
Обращение "сэр" он употреблял пассивно-агрессивным тоном, отстраняясь от вас. Вот так английские торговцы называют вас "сквайр". Мне пришла в голову другая мысль.
- Как вы узнали, что я остановился здесь?
- Этого я коснусь чуть попозже.
Он достал из кармана блокнот. Из-за его роста, пока мы оба стояли, он имел преимущество передо мной. Я собрал одежду с дивана и бросил ее в угол.
- Прошу вас, садитесь.
Он кивнул и сел. Я остался на ногах, медленно прохаживаясь между стеной и дверью. К окну я старательно не приближался.
- Так что вас интересует? - спросил я.
- Человек по имени Даррил Боб Аллен.
- А, да! Так что с ним?
- Вы его знаете?
- Конечно. Он был мужем моей жены.
- Вы сказали "был".
- Совершенно верно. До того, как она вышла за меня.
- Когда вы в последний раз видели мистера Аллена?
- Позавчера.
- В воскресенье.
- Нет. Сегодня же понедельник, так?
- Сегодня вторник.
- Разве? Ну ладно. Значит, это было в субботу.
- И где это было?
- В Неваде, где он живет. Но что все это значит?
- Он знал, что вы к нему приедете?
- Конечно. Не думаете же вы, что я проехал все это расстояние в надежде, что, может быть, застану его дома? Он живет в трейлере посреди пустыни.
- Так как же вы с ним связались?
- Написал письмо до востребования на ближайшую к нему почту с просьбой позвонить мне.
- Но у него же не было телефона.
- Дети моей жены сказали мне, что он пользуется телефоном у супермаркета, когда приезжает в город за своей почтой и припасами. Я сообщил ему мой здешний номер и попросил позвонить мне.
Мейсон что-то записал в блокнот.
- Вот так мы и узнали, где вы остановились, сэр, - сообщил он.
- Аллен сказал вам?
- В переносном смысле. Он записал этот номер на листке бумаги и оставил его в перчаточнике своего пикапа.
- Но как вы могли обыскать его грузовичок? Он ведь живет в Неваде.
- Все в свое время, сэр. Ну хорошо, вы отправились навестить мистера Аллена. Как вы до него добирались?
- Прилетел в Рено и в аэропорту взял машину напрокат.
- И поехали прямо домой к мистеру Аллену?
- Да.
- Вы нигде не останавливались, ничего не покупали?
- Один раз заливался и купил несколько бутылок воды и сандвич.
- А больше ничего?
- Нет, насколько я помню. Это допрос? Если так, то я хочу, чтобы при нем присутствовал адвокат.
Мейсон нарисовал сложный узор по краю листка, на котором писал.
- Это не допрос как таковой, сэр, нет.
Он поднял голову и внезапно широко зевнул.
- Извините. Ну, ситуация следующая: управление шерифа в Неваде попросило нас навести некоторые справки в связи с начатым ими расследованием. И вот, вместо того чтобы сидеть дома за пиццей и смотреть баскетбол по телику с моими детьми, я проболтался в отеле больше двух часов, читая страницу развлечений в номере "Ю-Эс-Эй Тудей" за пятницу и ожидая вашего возвращения.
- Расследование?
- Совершенно верно. Насколько я понял, об уголовных обвинениях пока речь не идет, но по запросу в связи с расследованием, ведущемся в другом штате, мы должны задать вам несколько вопросов и затем сообщить результаты в полицейское управление, в чью юрисдикцию оно входит. Вы, конечно, вправе отказаться, но ваше сотрудничество было бы оценено соответствующе.
Мне в голову пришло только одно объяснение. "Расследование!" Люси как-то упомянула, что Аллен одно время приторговывал наркотиками. И, видимо, продолжал это и теперь. Тогда становилось понятно, откуда у него брались деньги на оборудование маленького убежища в пустыне и на коллекцию неоновых вывесок. В таком случае местный шериф обыщет трейлер и наложит арест на все в нем находящееся. Если предположить, что Аллен в тот вечер говорил мне правду, то в эту самую минуту компания деревенских мужланов рассматривает фотографии обнаженной Люси в ее двадцать лет и смотрит видеозаписи, как она танцует голая или ее трахает до опупения ее первый муж.
"Хочешь посмотреть?" - спрашивал меня Аллен. Ответ был "да", но только я в этом не признался. Я отказался из гордости и порядочности, а теперь эти самые материалы передаются из рук в руки в каком-нибудь местном суде, чтобы все могли их посмаковать, а то и взять в уборную для быстрого рукоблудия.
Мейсон снова зевнул, на этот раз прикрыв ладонью безупречные зубы.
- Расследование чего? - спросил я резко.
- Послушайте, сэр, я понимаю, что вы хотели бы покончить с этим как можно быстрее. Как и я, если на то пошло. И поверьте мне, все завершится куда быстрее, если вы предоставите задавать вопросы мне, а сами ограничитесь ответами. Хорошо?
Я кивнул.
- Хорошо. Так вы поехали к Аллену. Почему?
- Как я уже сказал, моя жена недавно умерла. Аллен был отцом ее детей, и мне нужно было узнать, каковы его планы. Я не уверен в деталях юридической ситуации, но мне сообщили, что теоретически он может заявить претензии на часть стоимости дома, в котором они жили совместно. Учитывая, что он ни цента не платил на содержание детей, им и мне, вероятно, удалось бы выиграть дело. Но мне надо было узнать, есть ли у него такое намерение.
- И что он сказал?
- Что такого намерения у него нет.
Мейсон перевернул страницу и продолжал писать.
- Это интересно, сэр, поскольку всего на несколько дней раньше он позвонил адвокату в Рено о приостановлении утверждения завещания вашей жены ввиду предъявления претензии.
Аллен сказал мне, будто думал, что у Люси никогда руки до завещания не дойдут. Тем не менее он, видимо, считал это более чем вероятным.
- Ну сукин сын! - сказал я.
- Он вас об этом не предупредил?
- Конечно, нет.
- Было ли вам известно, что три года назад мистер Аллен унаследовал дом в Калифорнии, собственность его матери, который он сдавал за тысячу четыреста долларов в месяц?
- Что-что?
- Вам это не было известно?
- Разумеется, мы об этом не знали. Он не сообщил Люси, что его мать умерла.
Снова длинные записи в блокноте.
- В каком часу вы уехали? - продолжал Мейсон.
- Откуда уехал?
- Из дома мистера Аллена.
- Не знаю. Где-то около полуночи, надо полагать.
- В тот же вечер?
- Да.
- Куда вы поехали?
- Назад в Рено.
- Не слишком ли поздний час для дальней поездки?
- Иначе мне пришлось бы переночевать у Аллена, а этого я никак не хотел.
- Так что вы поехали прямо в Рено?
- Нет, я остановился в мотеле на шоссе, а дальше поехал на другой день и сюда вернулся дневным рейсом.
- И мистер Аллен был в добром здравии, когда вы уехали?
- Ну, он был сильно пьян, но в остальном вполне нормальным.
- Вы расстались в хороших отношениях?
- Настолько хороших, насколько возможно при данных обстоятельствах.
- Каких обстоятельствах?
- Мы завершили "откровенную дискуссию", по выражению политиков. Как я уже сказал, он был сильно пьян.
- Дискуссию о чем?
- О том, о чем я уже говорил. И на некоторые личные темы.
Детектив сделал еще несколько записей в блокноте. Поскрипывание его пера действовало мне на нервы.
- Так что же случилось? - спросил я настойчиво.
- Ну, именно это мы и стараемся выяснить. Вы говорите, что расстались с мистером Алленом примерно в полночь в субботу и он был жив и здоров, так?
- Да.
- Ну хорошо. По этой дороге, видимо, ездят редко, а по воскресеньям и того меньше. Во всяком случае, людям шерифа не удалось найти никого, кто бы проехал мимо в тот день. Поэтому нам неизвестно, что произошло в воскресенье. Но в понедельник около полудня проезжавший мимо автомобилист позвонил и сообщил о несчастном случае.
- Каком несчастном случае?
- Видимо, у мистера Аллена было что-то вроде вышки с ветряком, который он использовал для получения собственного электричества.
- Он мне его показал.
- Ну, так в воскресную ночь ветер разыгрался больше обычного. В индейской резервации неподалеку сорвало пару крыш. Ну и он опрокинул вышку Аллена. Видимо, укреплена она была кое-как - привинчена несколькими болтами к не слишком толстой бетонной плите.
- Я видел, что она покачивалась, пока я был там.
- Ну, как бы там ни было, мачта опрокидывается и падает на трейлер, в котором жил Аллен, проламывает его и переворачивает топящуюся чугунную печку. Вспыхнувший пожар уничтожил практически все, что было внутри.
Я засмеялся вслух - так велико было мое облегчение. Если эти фотографии и видео существовали не только в воображении Даррила Боба Аллена, они безвозвратно уничтожены. Секунду спустя я испытал не менее глубокое отчаяние. Теперь я уже никогда не узнаю, как выглядела Люси, когда она еще не была знакома со мной. В заключение я ухватился за еще одно из слов Мейсона.
- Практически?
- Ну, примерно все. По-видимому, картина была ужасающей. Однако кое-что действительно уцелело.
- Например? - свирепо спросил я.
Мейсон улыбнулся:
- В частности, против всякого вероятия - пленка.
- Пленка? Какая пленка?
- Кричать причины нет, сэр.
- Извините.
- Ну, видимо, Аллен был чем-то вроде фотографа-любителя. У него имелась хорошая старая камера - "лейка" еще шестидесятых годов. Каким-то образом при падении мачты она отлетела в угол, на нее тут же опрокинулся стеллаж и укрыл ее от огня. Стеллаж был из какого-то прессованного картона, который горит очень плохо. Просто как бы тлеет, а при выгорании кислорода там…
- Ну а на пленке что?
- Вы опять кричите. Почему вас так волнует эта пленка?
- Извините. Аллен сказал, что у него есть пленки со снимками моей покойной жены, которые он забрал, когда они расстались. Ну, я и подумал, что речь может идти о них. Но что с Алленом? Он был там, когда это произошло?
- Да, он был там.
Мейсон нацарапал еще несколько строчек, потом сунул руку в карман и вынул коричневый конверт.
- Ну а снимки ничего общего с тем, о чем вы говорили, не имеют. В камере была непроявленная пленка. Люди шерифа проявили ее и напечатали. Много пейзажей, жутковатого вида скалы, выеденные эрозией склоны. А потом вот эти.
Он передал мне конверт. Внутри лежали два черно-белых снимка, на которых мужчина целился в объектив камеры из пистолета. Я поглядел на Мейсона, он протянул руку, и я вернул ему фотографии.
- Вот почему я узнал вас, когда вы вошли в вестибюль, - продолжал он. - И, видимо, не только я. Оружие, разумеется, тоже уцелело. Пистолет тридцать восьмого калибра модели…
Он сверился с записью на одной из первых страниц своего блокнота.
- Таурус Эм восемьдесят пять. Но шериф начал с того, что проверил номер, и он вывел на местного любителя ручного огнестрельного оружия, а иногда и торговца им по имени Уэйн Джефферсон. Ему показали фотографии, которые вы сейчас видели, и он опознал вас как человека, которому продал этот пистолет на выставке в Рено прямо рядом с аэропортом днем в прошлую субботу.
Он невозмутимо посмотрел на меня:
- Что вы можете об этом сказать?
Я позавидовал его невозмутимости.
- Только в присутствии адвоката, - ответил я наконец.
Мейсон кивнул:
- Ваше право.
- Так в чем меня обвиняют? В угрожающем поведении? В хранении незарегистрированного оружия?
Мейсон встал.
- Как я уже говорил, пока никакие обвинения выдвинуты не были. Я просто навожу справки по просьбе полиции графства Най. Их бюджет не позволяет им откомандировать кого-нибудь сюда просто на всякий случай, а потому они и попросили нас провести проверку чека, так сказать.
- И что теперь?