* * *
- Входи, входи, Белянчиков! - радушно пригласил младшего лейтенанта майор лет пятидесяти, чем-то неуловимо похожий на Петровича.
На майорском столе, на расстеленной газете, высилась куча золотых десятирублевиков, перемазанных землей и глиной. Тут же стоял старый китайский термос.
Петрович, Михаил и Генка сидели вдоль стены.
- Слушай, Белянчиков. Я чего тебя вызвал - почерк у тебя замечательный! Садись-ка, набросай акт приемочный.
- Слушаюсь, товарищ майор! А на что акт?
- Ты посмотри, чудо-то какое! - Майор был в восторге. - Вот товарищи из Прохоровки в поле нашего района обнаружили... Колесами самосвала, можно сказать, вырыли из земли такое богатство для всей нашей Родины!
Майор был счастлив и горд за свой район, за его людей, за себя, за всю страну.
- А чего оно все такое грязное и липкое? - без интереса оглядел кучку золота младший лейтенант.
- Ну, в земле ж, говорю, было!
- Та-а-ак... - протянул Белянчиков и посмотрел на Петровича, Михаила и Генку. - А это что у них? - Он показал на вздутую Генкину губу и заплывший глаз Петровича.
- А это... - Майор даже прослезился от веселья. - Слушай, ну, умора! Это их золотом, когда из-под колес вылетало! Представляешь себе?! Давай садись за стол, бери бумагу...
Но младший лейтенант не разделял хорошего настроения своего начальника:
- Фантастика. Прямо братья Стругацкие. Кого вы слушаете, товарищ майор? Не поделили заначку, вот отсюда и бланжи на физиономиях. Считаю необходимым обыскать всех троих.
- Это зачем? - удивился майор. Ему было очень жалко терять свое хорошее настроение.
- Золото липкое. Может, у них где еще с десяток монеток прилипло, - со значением произнес младший лейтенант.
- Вот я сейчас засвечу тебе между глаз! - заорал Петрович и вскочил со стула.
- Сидеть! - рявкнул майор. - Ишь, нервные какие... А ты, Белянчиков, не превышай. И вы себя в руках держите. Это наш молодой товарищ. Как сотрудник покамест неопытный. А вы позволяете всякие слова, когда он при исполнении и при форме. Не положено.
- Ничего, - сказал Генка. - Я его как-нибудь в Доме культуры на танцах отловлю, когда он без формы будет. Он у меня быстро опыта наберется!
Но младший лейтенант был не такой уж неопытный - спросил майора ровным, спокойным голосом, будто предлагал чаю попить:
- Может, в КПЗ всех троих, товарищ майор? И по разным камерам.
- Да уймись ты, Белянчиков! - Майор даже побагровел от стыда.
- А потом по одному на допросик выдергивать, - спокойно продолжал младший лейтенант. - Расколются как миленькие. КПЗ - великая штука!
- Слушай, Белянчиков!!! - заорал майор. - Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову! А то я сейчас тебя самого в КПЗ налажу!..
Белянчиков моментально исчез, а майор продолжал бушевать:
- Сыщики сопливые! Начитаются разного дерьма детективного, а потом от них спасения нету! Мужики, вы уж простите его, дурака!..
- Ладно тебе, не психуй, - сказал ему Петрович. - Давай акт стряпать. Вон у Генки у нашего почерк тоже - будь здоров!
* * *
Как только Белянчиков подошел к своей двери, со скамейки поднялась старушка:
- Сыночек, как же с моими кроликами?
- С какими, еще кроликами?
- Ну, которых сегодня ночью у меня украли. Ты сказал: сиди, вспоминай...
- Вспоминайте, куда вы этих кроликов сами подевали. Подарили, съели, продали? А то чуть что, сразу в милицию: "Украли!" Откуда в вас всех такая подозрительность?! - И он захлопнул дверь перед самым старушечьим носом.
* * *
Генка заканчивал писать акт. Петрович и Михаил ссыпали золотые монеты обратно в термос.
- Все, - сказал Генка.
Майор заглянул ему через плечо, в умилении погладил Генку по голове:
- Во, молодец! Действительно, почерк - прямо загляденье! Куда нашему Белянчикову. Подписывайте.
- А когда мне термос вернут? - спросил Петрович.
- Вернут, - коротко ответил майор. - Не на базаре. С государством дело имеешь. Подписывай.
Все трое подписали акт. Майор тоже расписался. Напоследок полюбовался документом, запер его в сейф и радостно потер руки:
- Вот теперь порядок! Теперь берите свой драгоценный груз - и в областной центр. В ювелирный магазин "Сапфир". Там все это оценят, примут и выплатят вам положенное. Только не загуляйте от дурных денег! А то не посмотрю, что вы герои...
- Братцы! Да что же это!.. - ахнул Михаил. - Еще сто тридцать верст пилить?!
- Слушай, командир, в какой еще областной центр? - возмутился Петрович. - Какой "Сапфир"? Мы тебе золото сдали...
- От чудаки! - искренне развеселился майор. - Ну, дают славяне! Вы мне акт сдали, а не золото. А золото я у вас принять не имею никакого права. Акт - пожалуйста, а золото - ни-ни. Вот ежели бы вы его, так сказать, того... Вот тогда мне пришлось бы с вами разбираться. А пока вы проявили себя как честные, сознательные граждане, настоящие патриоты. Короче, берите термос...
- Нам известь на поле возить надо! - заорал Петрович. - Нас управляющий "Агропромом" за невыход на работу схарчит и сапог не оставит!
- А на это есть закон, - легко парировал майор. - Я вам повестки выпишу на два дня, и пусть он только посмеет... Закон есть закон!
Майор выписал три повестки и вручил каждому, будто грамоту, с пожатием руки.
- И в путь-дорогу. Бон вояж, как говорят французы. Дескать, всего хорошего!
- А если в дороге что случится? - слабо выкрикнул Генка.
- Тоже читаешь какую-нибудь муру собачью? - спросил майор и тут же добавил, лучезарно улыбаясь: - А если что-нибудь случится, если хоть одна монетка из ста девяноста двух пропадет - я вам по шесть лет гарантирую. И называться это будет уже не обнаружение клада, а его сокрытие. Всем все ясно?
* * *
В коридоре районного "Агропрома" у дверей управляющего толпился рабочий люд. Все были в крайнем возбуждении.
- Ну, чего он говорит?..
- А они?
- Да тихо вы!.. Говорят, что им уже и повестки милиция вручила...
Толпа сочувственно затихла. Здесь хорошо знали, что такое повестка из милиции. И вдруг из кабинета во внезапно наступившую в коридоре тишину понеслось громовое:
- Да я на его повестки... Пусть он этими повестками себе...
Дальше уже ничего нельзя было расслышать, потому что коридор восхищенно заржал:
- Ну, мужик!
- Руку на отсечение даю, его от нас скоро в Москву заберут! Сейчас там будь здоров команду собирают!..
* * *
... Петрович, Генка и Михаил стояли у стола управляющего и тупо разглядывали кучку грязных золотых монет.
Управляющий прошелся по кабинету, сел за стол и уже спокойнее сказал:
- Ему главное - спихнуть с себя. Он первый раз в жизни в своей милиции столкнулся с честными, порядочными людьми и ничего лучше не придумал,
как повестки им выписать! А отпустить вас не только на два дня - на два часа я не имею никакого права!.. Господи Боже мой! Да кому я это все рассказываю?! Были бы вы прохиндеи-сезонники, но вы же волки! Асы! Вы же сами не хуже меня понимаете, что такое для нашей страны будущий урожай! И в самый критический момент, в дожди, когда у нас до посевной осталось всего несколько дней...
- Все, - твердо сказал Петрович.
Он первый проникся ответственностью за выполнение плана по вывозу удобрений на родные поля и стал собственноручно запихивать золото в термос.
- Нет вопросов, - сказал Генка и взялся помогать Петровичу. Ему очень понравилось, что управляющий назвал его волком и асом.
- Надо - так надо... - тихо согласился Михаил.
- Значит, мы сейчас погоним машины под погрузку, - сказал Петрович. - А эти несколько дней, от греха подальше и чтоб душе было спокойней, нехай золотишко полежит у вас в сейфе. А когда напряженка с удобрениями спадет, мы его у вас заберем и съездим в область. Там его сдадим... - И Петрович протянул управляющему термос.
- Молодцы! - торжественно проговорил управляющий и вышел из-за стола. - Очень правильное решение! Я в вас и не сомневался. Мыслите истинно по-государственному! - Он с чувством пожал руку каждому и мягко отстранил от себя термос. - А вот это уже совершенно ни к чему. Сами говорили, что майор вам по шесть лет заключения пообещал, если хоть одна монетка пропадет. Как же я могу брать на себя ответственность за свободу моих лучших водителей?! А не дай Бог кто-нибудь залезет в сейф? Вам по шесть лет, а я потом всю жизнь себе этого не прощу! Встаньте на мое место...
- Вот это да-а-а-а... - протянул Генка.
- А ты как думал? - сказал управляющий. - Я руководитель и не имею права рисковать свободой личности своих подчиненных. Мне обо всем думать надо.
- Здесь же ценностей на семьдесят четыре тысячи... - хрипло выдавил Петрович и протянул вперед термос.
Управляющий "Агропромом", словно тореадор, увернулся от термоса и сказал:
- Ты меня только цифрами не пугай. У меня удобрений на миллион лежит под открытым небом, я и то не пугаюсь. Так что давайте по машинам, и... я на вас очень надеюсь! - Он внимательно оглядел их и, указывая на заплывший глаз Петровича и вздутую верхнюю губу Генки, спросил: - А это что?
Петрович с ненавистью ответил:
- Золотишко делили!
* * *
В коридоре Генку, Михаила и Петровича встретила тихая, угрюмая толпа. Запахло кровью... Все трос вжались в стену. Петрович прижал термос к груди.
Самый жуткий тип из толпы тихо сказал им:
- А ну, выходи на волю. Двигай, двигай.
Страшные, злобные лица, грязные спецовки, пудовые кулаки окружали Петровича, Генку и Михаила. Казалось, пришел последний час. Их вывели в серый от дождя двор автопарка.
- Ну-ка, прикрой дверь, - приказал главарь шайки одному из своих вассалов.
Тот прыгнул в самосвал с работающим двигателем, развернулся и мгновенно прижал дверь конторы задним бортом машины.
- Ничего, отмахнемся... - неуверенно прошептал Петрович.
Не сводя глаз с толпы, Генка нагнулся и нашарил обломок кирпича. Толпа молча стала надвигаться.
- Не подходи! - звенящим от напряжения голосом проговорил Генка.
- Точно, ребята. Лучше не стоит... - Михаил вытащил тяжелый разводной ключ из-за голенища.
Темные силы остановились. Главарь оглянулся по сторонам, негромко спросил:
- Где золото?
- Здесь. - Петрович тряхнул термосом. - Здесь и останется. Зубами буду грызть.
Михаил и Генка выдвинулись вперед, прикрывая Петровича. Жить оставалось совсем немного.
- Погоди ты грызть. Тоже мне, грызун старый, - презрительно сказал главарь. - Вот что, мужики. Мы там все слышали. Вы плюньте на него, езжайте в область, сдавайте эту хреновину, действительно, от греха подальше. Свобода дороже.
И тут вся толпа задвигалась-заговорила:
- Он, вишь, боится к себе в шкафчик это барахло запереть...
- Пока люди на него же вкалывать будут...
- Людям срок корячиться, а он их под погрузку ставит!
- Не думайте ничего, уезжайте, и дело с концом, - сказал главарь. - Мы ваши тонны на несколько машин разбросаем и вывезем, и пусть он потом попробует чего-нибудь вякнуть.
Генка выронил обломок кирпича. Михаил тщетно пытался запихнуть разводной ключ обратно за голенище сапога. Петрович прослезился...
* * *
Уже позже, когда, счастливые и вдохновленные народными массами на продолжение подвига, они ехали на мотоцикле по проселочной дороге, Михаил растроганно сказал:
- Во люди... Никогда не подумаешь!
- Какой коллектив! - шмыгнул носом Петрович. Генка выдержал паузу и, глядя через плечо Михаила в серую пелену дождя, странным голосом произнес:
- Да. Такое возможно только у нас.
При въезде в поселок Генка снова потянул режиссуру на себя:
- Теперь, пока мы от золота не избавимся, мы ни на минуту не должны расставаться друг с другом. Всё - только втроем!
- Правильно, - согласился Петрович. - Теперь мы повязаны.
- Мне это лично даже лучше, - улыбнулся Михаил. - А то я все один и один. К кому первому, Гена?
- К тебе.
Михаил покатил к дому бабы Шуры, где снимал комнатенку.
Кровать была не застелена. Над ней висели вырезанные из журналов фотографии Пугачевой и Гурченко. На столе грязная посуда, закопченный чайник, варенье в дешевой стеклянной вазочке. И на всем этом лежала печать холостяцкого убожества и тоски.
Петрович с термосом в руках сидел на колченогом стуле, Генка брезгливо оглядывал жилище Михаила.
- И сколько ты за эти хоромы бабе Шуре платишь? - крикнул Петрович Михаилу, который стоял в коридоре.
- Да нормально... - ушел от ответа Михаил, и стало понятно, что баба Шура дерет с него втридорога.
Михаил появился в новом костюме, полуботинках и клетчатой рубашке с желтым галстуком. На голове у него был мотоциклетный шлем. Еще два совершенно новеньких шлема он держал в руках.
- А я все думал, куда я их подевал... - Он протянул шлемы Петровичу и Генке. - Это для вас. Без шлемов в области на каждом углу тормозить будут. Там ГАИ - жуть!
- На кой ляд тебе столько шлемов? - удивленно спросил Петрович.
- Почему "столько"? Всего три. Один мой... - Он снял с гвоздя плащ на подстежке. - Думал, женюсь когда-нибудь, ребеночек родится, вырастет, захочет на мотоцикле покататься...
* * *
Генка жил в доме своей разведенной тетки Веры. У Веры дочь Юлька шести лет. Да и самой тетке - всего тридцать два.
Тетка красивая. Она в джинсах, в японской куртке-дутике и обычном бабьем платке.
Юлька в фирменном комбинезончике. На голове у нее деревенской вязки розовый капор с бомбошками.
Когда мотоцикл с Генкой, Петровичем и Михаилом подъехал к дому, Вера и Юлька запирали дверь, собирались уходить.
- Не запирай, тетя Вера! - крикнул Генка. - Я ключи в машине оставил!
- Что это так рано? - удивилась Вера. - Здравствуйте, Петрович. Здравствуй, Миша...
- Здорово, Верочка, - сказал Петрович, вылезая из коляски. - В область едем.
Но Вера не услышала Петровича, не приметила ни его распухший глаз, ни разбитую губу Генки. Она смотрела на Михаила. Смотрела с такой нежностью, что скрыть этого было нельзя. Да Вера и не скрывала.
Генка открыл входную дверь:
- Поросенка кормили?
- Я кормила! Я кормила! - закричала Юлька.
- Молодец. - Генка погладил Юльку по голове, увидел на ней капор и возмутился: - Тетя Вера! Что ты ей на голову надрючила! Я шустрю по району, вещи покупаю, а они ходят, как две цыганские потеряшки! Чтобы в таком виде на улицу больше не выходить! Айда, Петрович! Михаил, проходи.
- Хозяин, - ласково сказала Вера про Генку, а сама еле удержалась, чтобы не погладить Михаила по плечу. Уже даже руку занесла.
В прихожей Петрович и Михаил разулись. В комнату вошли в одних носках.
- Что за азиатчина?! - закричал Генка. - Зачем разувались?
- Ладно тебе. Разорался. Бери паспорт и чего там тебе нужно, и поехали. У меня пообедаем перед дорогой, - сказал Петрович.
Генкина комната уставлена старинными деревянными прялками и прочей резной русской утварью. Было два самовара начала века, деревянный раскрашенный ангелок, наверное, выломанный из деревенского церковного аналоя; три иконки мирно соседствовали с цветными фотографиями американских автомобилей. На телевизоре "Юность" стояло католическое распятие, на собственноручно сработанном стеллаже - все пятьдесят два тома Большой Советской Энциклопедии и стереомагнитофон с небольшими колонками. В отличие от комнаты Михаила у Генки чисто, прибрано.
- Ты никак в Бога веришь? - спросил Петрович, разглядывая иконки и распятие.
- Это предметы искусства и старины. Антиквариат. Так сказать, наследие предков, - холодно ответил Генка.
- Чего ты мне мозги пудришь? - усмехнулся Петрович. - Что я, твоих предков не знал? У них отродясь такого не было.
- Я не о своих предках, а о наших общих.
- У нас с тобой общих предков ни хрена не было. Не вкручивай.
В комнату влетела маленькая Юлька. Теперь у нее на голове красовалась замечательная спортивная шапочка для горнолыжников.
- Так хорошо, Ген? - закричала она с порога.
- Теперь порядок. И кончай с этой безвкусицей! Поехали. Я готов!
Когда все вышли из комнаты, оказалось, что Вера сидит в прихожей и ждет их. Вместо бабьего платка на ней была такая же, как у Юльки, горнолыжная шапочка.
- Другое дело, - сказал Генка. - А то черт-те что напялят на себя!.. Что из города привезти?
- Михаила. - Вера загадочно улыбнулась, глядя Генке в глаза.
- Я серьезно, тетя Вера!
- Я еще серьезней, - ответила Вера и долгим нежным взглядом одарила прифранченную, чуточку нелепую, тощую фигуру Михаила.
Михаил стоял, боясь пошевелиться. Петрович с уважением посмотрел на Веру. Генка ничего не сообразил:
- Тьфу! Живет, как на облаке. Но иногда совершенно не понять!
- Почему же! - вдруг развеселился Петрович. - Очень даже все понятно! Вперед, орлы!
Все трое двинулись к выходу.
- Мишенька... - тихо окликнула Вера.
Михаил остановился как вкопанный, испуганно повернулся:
- Чего?..
- Ты бы полуботинки-то надел, - ласково посоветовала Вера. - Что же ты в одних носках на улицу! Холодно, дождик...