Я перехожу на бег, ноги слушаются плохо. Но вот звучит выстрел, листву над головой прошивает пуля, и мой организм включает сразу десятую скорость. Я выбегаю на дорогу и чуть не попадаю под колеса резвой спортивной машины. Я узнаю красный "Порш-911" Саши Злого. Он единственный из троицы предпочитает стильные тачки брутальным внедорожникам.
"Порш" резко тормозит, я опираюсь рукой о капот и перебегаю дорогу. Мои преследователи натыкаются на выскочившего из машины Сашу Злого.
В соседнем дворе я плюхаюсь в "жигули" и мчусь за город в Люберцы. В тихом месте скидываю с себя всё, и переодеваюсь в новую одежду. "Жигули" оставляю открытыми рядом с гаражами. Уверен, к утру машину растащат на запчасти.
На следующий день я делаю привычную работу и стараюсь держаться невозмутимо. Но внутри всё клокочет. Как там? Что произошло в сауне? И что будет со мной?
Три дня проходят тихо. На четвертый я узнаю о пышных похоронах Саши Черного и Саши Злого. Постепенно проясняются подробности.
После падения плафона в воду, свет отключился во всем доме и запахло горящей проводкой. Бандиты к тому моменту только покинули бассейн и запаниковали. Они поспешили к выходу, но в темноте Саша Черный поскользнулся и упал виском об угол бассейна. "Скорая" его не спасла.
Когда восстановили свет, Саша Белый разобрался, что трехметровый провод не мог сам собой оказаться в плафоне. И вот же совпадение, опоздавший Саша Злой учился на электрика! И помещение над сауной бандиты прибрали под себя по его инициативе. Между верхушкой главарей к тому времени уже были серьезные терки, и Саша Белый объявил, что покушение организовал Саша Злой. Утром Сашу Злого нашли изрешеченного пулями в красном "порше".
Я вспомнил, как загадал при первой встрече: "Да чтоб вы сгинули!" Тогда я стоял между двумя тезками. А третий Саша находился в стороне.
Саша Белый с почестями похоронил друзей и стал единоличным руководителем люблинской бригады.
10. Встреча через двадцать лет
Мы с женой предъявили билеты в бизнес-класс и прошли в ВИП-зал аэропорта Джона Кеннеди в Нью-Йорке. Через час предстояло возвращаться в Москву. Я бросил вещи в уютное кресло, подошел к буфету, наполнил тарелку сыром и фруктами, и налил два бокала охлажденного белого вина. Рядом со мной толстая рука с золотым "Ролексом" отмерила добрую порцию виски. Я покосился и обомлел.
Погрузневший, поседевший, потускневший, но это он - мой бандит Саша Белый!
После трагедии в сауне я стал сворачивать торговый бизнес. Продал помещения и оборудование, и вложил деньги в финансовые активы, которые не по силам контролировать бандитам. Доход стал меньше, зато спокойствия прибавилось. И самое главное - меня не могли в любой момент унизить диктатом грубой силы. "Крыша" напоследок сняла "свой процент" от сделок с недвижимостью и оставила меня в покое. Я поспешил приобрести квартиру в другом районе Москвы, сменил телефоны и начал новую жизнь. Но еще долгие годы отголоски прошлого являлись ко мне по ночам в тревожных снах.
И вот, спустя двадцать лет после вынужденного знакомства, последовала неожиданная встреча с прошлым наяву. Нахлынувшие воспоминания не давали мне успокоиться. Саша Белый выжил и, судя по всему, преуспевает. В нервном возбуждении я то и дело подглядывал за ним. Мой бывший бандит один, без верных прихвостней, чем не повод поговорить по душам.
Жена почувствовала мое состояние и перехватила мой взгляд.
- Кто это? - спросила она.
Я молчал. Но любимая женщина, с которой я пожил четверть века прекрасно понимала меня и без слов.
- Твоя бывшая "крыша"?
Я кивнул.
- Не трогай его! - обеспокоилась жена, вцепившись в мой локоть.
Наши взгляды сошлись, мы поняли друг друга, и я твердо убрал ее руку:
- Я должен.
Когда Саша Белый пошел в туалет, я направился вслед за ним. В комнате мы оказались одни, и я дал волю накипевшим чувствам. Мои руки вцепились в лацканы дорогого костюма Саши Белого и впихнули грузное тело в кабинку для душа.
- Узнаешь? - Я дышал в лицо оторопевшему мужчине, припертому к стене.
Его брови сдвинулись, на лбу прорезались морщины, но вскоре губы расплелись в самодовольной улыбке.
- А, ты! Я помню тебя. Хорошо помню.
- Ну, тогда ты должен помнить, что за тобой должок!
Я с силой дернул бывшего бандита на себя и вниз. Он рухнул передо мной на колени. Всё было так, как в момент нашей последней встречи у железной дороги за баром, только теперь мы поменялись местами. Я плюнул Саше Белому в лицо. На душе стало светлее и легче.
О боже, как же мало надо, чтобы почувствовать себя человеком!
Саша Белый не сопротивлялся. Он спокойно протер лицо платком и бросил его под ноги.
- А ведь у меня депутатская неприкосновенность. - Он поднялся и отряхнул брюки. - Ты наглый, я сразу понял. Спасибо тебе.
- Повторить? - я сжал кулаки.
- За сауну, спасибо.
- Что? Какую сауну?
Саша Белый вышел из душевой кабины и стал умываться. Я стоял за его спиной и ждал ответа. Он вытерся бумажными салфетками и поднял лицо. Мы смотрели друг на друга через зеркало.
- Там, за баром у железной дороги, я догадался, что ты захочешь меня убить, - произнес Саша Белый, ловя мою реакцию. - Я мог щелкнуть пальцами, и тебя бы не стало, но мне было любопытно, что способен предпринять умный технарь.
Я молчал, чувствуя, как успокоившееся сердце возобновляет пляску.
Белый продолжил:
- Мне с напарниками стало тесно на одной поляне, и я надеялся, что ты начнешь с них. Когда в сауне рухнул светильник на длиннющем проводе и вырубился свет, я понял, чьих это рук дело. И воспользовался ситуацией.
Саша Белый бросил скомканные салфетки в корзину и пошел к выходу. На меня нашло прозрение:
- Значит, Саша Черный упал не сам. Это ты его!
Белый обернулся и продемонстрировал свою омерзительную ухмылку:
- А ты соучастник. Помни об этом.
Объявили посадку на наш рейс. Мы с женой расположились в широких креслах бизнес-класса, а Саша Белый прошел дальше в самый дорогой салон класса "Империал".
В течение девятичасового перелета я так и не уснул. Мне потребовалось много раз посылать стюардессу за коньяком. Алкоголь растворил тоску в противной головной боли.
При выходе Саша Белый по-дружески похлопал меня по плечу и шепнул:
- Каждый находит оправдание своей подлости.
Бывший бандит, нынешний депутат ушел, а я вновь почувствовал себя оплеванным.
Я так больше не могу
1
- Ты проводишь меня до вокзала? - спросила Таня.
В ее больших по-детски доверчивых темных глазах еще теплились угольки угасающей надежды, но их уже готова была сменить матовая пелена разочарования. Олег отвернулся. За окном метались маленькие беспризорные дождинки, будто кто-то поднял водяную пыль, и она никак не могла рассеяться. Некоторые капельки толкались в стекло, замирали там, или, осторожно нащупывая дорогу, собирались вместе и сползали вниз, словно длинные прозрачные червяки.
- У меня сегодня экскурсия в Ново-Афонскую пещеру, - сказал Олег.
Полчаса назад, когда они кивнули друг другу при встрече в ресторане во время завтрака, Олег облегченно подумал, что вот и все, больше они никогда не увидятся. Он долго пил кофе, боясь вновь повстречаться с ней при выходе, но Таня ожидала его в фойе.
- А может, все-таки проводишь? - откровенно и даже униженно попросила она. - У меня чемодан тяжелый.
Он порывисто обернулся, обхватил ее за плечи, но тут же отдернул руки, и с наигранной веселостью, неестественно жестикулируя, заговорил о том, что они отнюдь не прощаются, что жизнь постоянно преподносит сюрпризы и рано или поздно они обязательно встретятся. Да что там рано или поздно, он приедет к ней в Ростов-на-Дону этим же летом, как только защитит диплом, а пока, он будет ей звонить часто-часто, и все у них будет очень-очень хорошо.
Олег говорил и сам не верил в это. Только в глубине души его все больнее и настойчивее жгла заноза раскаяния: "Ну, зачем, зачем я вновь обманываю ее? Зачем эти пустые слова и игра в любовь, которой не было? Зачем все это?"
Она слушала и, казалось, уменьшалась на глазах, словно таяла. Как маленький огонек, попавший под ливень, угасали ее глаза и вскоре превратились в темные осколки ночного неба, у которого украли звезды.
Таня чуть тронула Олега за руку, и он замолчал.
- Вчера я ждала тебя. Потом искала. Потом мне было больно … - прошептала она, опустив взгляд.
- Прости, - с трудом смог выговорить он.
- Прощай, Олег, - мягко, почти нежно произнесла Таня, дотянулась теплыми губами до его щеки, потом резко отвернулась, чтобы скрыть выступившие слезы, и быстро зашагала к выходу.
Он смотрел сквозь плачущее стекло, как она уходит. Юная. Стройная. Доверчивая. Красивая.
Всего два дня назад Олег говорил ей десятки ласковых слов, уверял в любви, засыпал бестолковыми комплиментами, а Таня, склонив длинные ресницы с подрагивающей полуулыбкой мягких губ шептала и шептала: "Мы сошли с ума, мы сошли с ума, Олежик". "Да, да, мы сумасшедшие, все влюбленные сумасшедшие" - поддакивал он, а сам удовлетворенно думал: "Поплыла, девчонка". Он ловил ее, поначалу ускользающие, жаркие губы, его руки в шальном танце летали по ее одежде, выискивая скрытые пуговки и крючочки, и трепет девичьего тела, ее дрожь от его нескромных прикосновений, невольно предавался и ему, возбуждая и распаляя.
Однако Олег отчетливо контролировал себя. Он ни на минуту не забывал, что любит совсем другую, находящуюся далеко-далеко отсюда, а то, в чем он участвовал сейчас, воспринимал как неизбежную игру, в которую вовлечены все без исключения отдыхающие.
Ему было приятно, что он вот так, с ходу, вскружил голову Тане, вполне симпатичной девушке, за таких мужской глаз цепляется. А она (вот же дуреха!), как видно не на шутку влюбилась в него, была податлива и согласна на всё. Правда, Витьке досталась Оля, та вовсе красавица, но до конца отдыха - всего два дня, что из-за этого переживать. И еще неизвестно, как бы Оля повела себя с ним, она с сумасшедшинкой, а Таня, вот она, рядом. И Олег азартно шептал ей на ушко какие-то романтические глупости, ласкал руками ее обнажающееся тело, и уже нагло стаскивал с нее белье, чувствуя все ближе и доступнее то, ради чего он так старался.
Лишь в один момент он вдруг остро ощутил всю неприкрытую фальшь своих слов. Ему стало стыдно, но он успокоил себя мыслью, что для Тани - это тоже ни к чему не обязывающий курортный флирт. Ведь это же игра, в которой один говорит условные слова, а другая делает вид, что верит во всё сказанное.
Вот только то, что она оказалась девственницей, его немного смутило. И когда секс закончился, он не знал, как к этому отнестись. Надо было произносить какие-то слова, но он так выговорился в прелюдии, что ничего уже не мог придумать, да и не хотел. Он лежал расслабленный, лениво гладя пальцами ее упругую грудь, под которой совсем близко толкало кровь возбужденное Танино сердце. В конце концов она сама знала, на что соглашается.
- Олежик, мы теперь будем вместе, да? - спрашивала она, стараясь прижаться к нему.
- Угу, - отвечал он, втягивая носом какой-то сладкий приятный запах ее растрепанных каштановых волос.
Перед этим они весь вечер праздновали победу своей группы в туристическом слете. Группы формировались по датам заезда туристов. Раньше за столь громкими словами - туристический слет - Олег представлял нечто совершенно романтичное и необыкновенное, а здесь на турбазе в зимнем Сочи это было обычным плановым мероприятием, призванным хоть как-то отвлечь отдыхающих от бесконечных пьянок.
Но все-таки, это было увлекательно. Три дня разнообразных соревнований, три дня, наполненные хоть каким-то смыслом и азартом, встряхнули Олега, и он поверил, что это и есть настоящий отдых, ради которого он сюда стремился. Он участвовал буквально во всех состязаниях: в волейболе, баскетболе, шахматах, настольном теннисе, перетягивании каната, поднятии гирь, подтягивании - и везде был не из последних.
Довелось ему приложить руку, а точнее память свою беспечную, и к литературному конкурсу. В нем-то уж он решительно не собирался участвовать, но, как всегда бывает в подобных случаях, неосведомленность и неразбериха сделали свое дело. В то время, как три делегата от их группы, в числе которых была и Таня, вместе с болельщиками томились в ожидании конкурса на втором этаже клуба, он спокойно почитывал спортивные газеты в библиотеке внизу. Заметив несвойственное читальному залу оживление, Олег быстро сориентировался и, рассудив, что в крайности и за последнее место полагается очко, заявил, что он - представитель команды. Потом уж прибежали и остальные. Таня рьяно пыталась прорваться ему на помощь, но седенькая библиотекарша, божий одуванчик, на удивление властным голосом урезонила ее.
В конкурсе требовалось угадать произведения по их начальным фразам. Олег в последнее время читал много. Только учась в институте, он постепенно и неотвратимо пришел к неожиданному для себя выводу: то, что в школе так настойчиво и долго пытались впихнуть в их непокорные головы аккуратными удобоваримыми кубиками зануды-учителя, может быть, и есть самое ценное из созданного в литературе. То, что раньше казалось скучным и неинтересным, открывало теперь перед ним такие глубины и красоты, что, читая, он боялся быстро расстаться с книгой, боялся, что не найдет больше такой. Однако книги находились, их было не мало, более того, и во второй раз они читались с не меньшим наслаждением и интересом.
Олег занял в конкурсе второе место. Больше всех этому радовалась Таня.
- Ты молодец, Олег, я бы так не смогла. Наверное, это хорошо, что так все получилось, - щебетала она, с восторгом глядя ему в глаза, а он молчал и улыбался.
Накануне, когда он играл в настольный теннис, Таня также откровенно болела за него. Он был "третьей ракеткой", и должен был вступать в игру, если в результате первых двух партий счет становился ничейным. Так и происходило, судьба каждого матча решалась в последней партии. Болельщики громко поддерживали как Олега, так и соперника, но он старался сосредоточить свое внимание лишь на маленьком, звонко прыгающем по столу белом шарике. Когда игра завершалась его окончательной победой, Таня так радовалась и кричала, что не заметить этого было просто невозможно.
Олег садился, отдыхал и желал лишь одного, чтобы в следующий раз все выяснилось в первых двух партиях, и ему не пришлось бы вновь выходить к столу. Однако всё повторялось. Он, хотя и с трудом, но неизменно побеждал в решающей партии. Таня радовалась этому открыто и непосредственно, как ребенок, а он тогда даже не знал ее имени.
После литературного конкурса они мало-помалу разговорились, Таня поведала, что приехала из Ростова-на-Дону, что учится на первом курсе университета, что ей здесь очень нравится, и она с радостью приехала бы сюда еще раз, но уже летом, ведь, говорят, летом здесь в десять раз интереснее, и море теплое. Она тут же предложила встретиться в августе на этой же турбазе во время летних каникул. Он спокойно согласился, хотя никаких каникул у него не ожидалось, он учился на последнем пятом курсе в одном из Московских институтов.
Вечером Олег, его сосед по комнате Виктор, Таня и ее подружка Оля сидели вместе на конкурсе художественной самодеятельности. Отрыв их группы к тому времени был настолько велик, что заключительный конкурс для них превратился в пустую формальность. К нему никто не готовился, и все уповали на веселых ребят из техникума, взявших всю ответственность на себя.
Те выступали лихо и чересчур озорно. Изрядно зарядившись для храбрости вином, они несли со сцены такую околесицу, что разобраться в том, где заканчивается один номер и начинается другой, было просто невозможно. Но самое удивительное, что зрители были в восторге, зал смеялся в лежку. Когда дело дошло до песен, ребята настолько разошлись, что сойти со сцены категорически отказывались. После третьего по счету напоминания жюри, их все-таки удалось увести, и конкурс продолжился.
Баллы за такое выступление были пожалованы самые низкие. Зал возмущался, жюри пришлось объяснять, что артисты нарушили регламент и, самое главное, не отразили в своих песнях туристкой тематики. Олег тогда вырвался на сцену и с бухты-барахты объявил, что прочитает свои стихи о горах. Потом, ехидно улыбнувшись в сторону жюри, сказал, что выступление идет вне конкурса, и сразу же начал читать о том, как "вгрызается рифленым башмаком в покатый склон, усыпанный камнями", как "ползет к вершинам гор", о тяжелом рюкзаке, соленом поте, об усталости, которая "ломит ноги, плечи, спину", и в конце концов, повысив голос, заявил, что "покорит красавицу вершину".
Зал зааплодировал. Раскрасневшийся Олег сошел со сцены, его встретила Таня и зашептала:
- Молодец, молодец, Олежик! Так им!
- Ну что ты, ерунда, - вяло отмахнулся он, удивившись, что Таня назвала его этим именем: Олежик. Так звала его только мама, да и то в детстве.
Их группа в итоге все-таки заняла первое место, и сразу после конкурса им торжественно вручили вымпел и памятные значки. А на следующий день они отмечали свою победу.
Будучи в большинстве студентами, они, не избалованные особым комфортом, набились всей ватагой в небольшую комнатушку, сдвинули два стола, убрали кровати, включили магнитофон, и веселье началось. Стульев на всех не хватало, примостились кто где мог, самые бойкие девчушки оккупировали джинсовые коленки парней.
Сначала все дружно пили вино, произносили короткие, набившие оскомину тосты ("За нашу победу!", "За прекрасных дам!", на что тут же кто-нибудь, стараясь опередить других в остроумии, кричал: "За не дам, не пью!"), ковырялись в консервах, прихваченными из ресторана вилками, рассказывали анекдоты, которые из-за грохота музыки надо было кричать соседу на ухо, потом танцевали, а в короткие передышки спешили допить остатки вина.
Олег с Виктором держались рядом с Таней и Олей. Когда гулянье разрослось, выплеснулось в коридор, превращаясь в шумную и беспорядочную оргию, они вчетвером перебрались в комнату Олега и Виктора.
А дальше все понеслось, как показалось Олегу, по какому-то старому не раз виденному в студенческом общежитии сценарию. Некоторое время они наперебой шутили, сыпали анекдотами, распили еще одну бутылку вина, но постепенно общий разговор распался на два отдельных: Виктор перешептывался с Ольгой, а Олег с Таней.
Как-то незаметно, будто невзначай погас свет, Виктор с Олей ушли, и Олег остался наедине с девушкой, смотревшей на него черными влюбленными глазами. Южное небо уже принарядилось в звездную шаль млечного пути, но еще больше звезд мерцало в глазах девушки. Время сорвалось с размеренного хода, и, как колесо с горки, помчалось все быстрее и быстрее, увлекая их за собой в мягкую пьянящую бездну.