27. Мы с королевой
Подойдя к калитке Вайолет Тоби, королева столкнулась с придурковатым подростком. На голове у него красовалась бейсбольная кепка с буквой "Э". "Э", подумала королева, означает, наверное, "энергия", а может, "Элтон" - в честь популярного певца. Королева спросила про Лесли, его маленькую единокровную сестренку.
- Орет целыми ночами, - сказал он, и королева заметила у него под глазами черные круги. - Поганка она, - заключил придурок.
Королеве показалось, что "поганка" - чересчур резкое слово для такой крохи.
- А это ее соска? - спросила она, указывая на огромную розовую пустышку, висящую у него на шее.
- Нет, моя, - ответил юнец.
- Не поздновато ли тебе соску сосать? - озадаченно спросила королева.
- Не, она мне для дела, - ответил придурок и, достав из складок своих обширных штанов ватный тампон, засунул себе в ноздрю, а потом, к изумлению королевы, стал мазать им по деснам.
- У тебя воспаление носовых пазух? - спросила королева.
- Не-а, кайф ловлю.
И, посасывая пустышку, зашагал прочь. Королева, однако, успела его предупредить:
- У тебя шнурки на туфлях развязались!
- Никакие это не туфли, - крикнул в ответ придурок, - это кроссовки. И шнурки теперь одни козлы завязывают!
Королева зашла за Вайолет Тоби, и они направились на остановку автобуса, обсуждая последние события в семье Вайолет. Все складывалось очень печально: там был и разлад между супругами, и измена, и переломанные кости. В автобусе обе женщины заворчали, недовольные дороговизной проезда.
- Шестьдесят пенсов, черт бы их драл, - не могла успокоиться Вайолет.
Полчаса спустя они уже бродили по огромному крытому рынку и, подбирая с мощенного булыжником пола овощи и фрукты, совали их в свои хозяйственные сумки.
- Только ополоснуть - и порядок, - приговаривала Вайолет, разглядывая крупные, чуть сморщенные груши.
Вокруг перекрикивались торговцы, разбирая свои лотки. У тротуара, урча двигателями, стояли дорогие крытые грузовики иностранного производства. Там и сям, как коты в поисках поживы, рыскали инспекторы дорожного движения. Бедняки торопливо подбирали отбросы, пока не явились муниципальные уборщики. Нагнувшись за бурыми пятнистыми яблоками (в готовку сойдут), лежавшими у канализационной решетки, королева мысленно ужаснулась: чем я занимаюсь?! Прямо как голодающий индус. И опустила яблоки в сумку.
В автобусе Вайолет и королева протянули водителю по шестьдесят пенсов, но тот вдруг сказал:
- Плата теперь одна, пятнадцать пенсов за поездку.
- С каких это пор? - недоверчиво спросила Вайолет.
- С этих самых: мистер Баркер час назад объявил, - ответил водитель.
- Молодец мистер Баркер, - заметила королева, отправляя назад в кошелек нежданный дар в сорок пять пенсов.
- Стало быть, по пятнадцать, - повторил водитель.
- Ага, - Вайолет бросила в черную мисочку тридцать пенсов. - Мы с королевой берем два.
28. Выход в свет
В понедельник вечером королева сидела у Анны в гостиной и беседовала со Спигги о металлоломе. Наверху одевалась Анна, собираясь в Рабочий клуб, а королева пришла посидеть с внуками. Спигги разоделся в пух и прах: новая белая рубашка, галстук с лошадиными головами и черные кримпленовые брюки на широком кожаном ремне с пряжкой в виде львиной головы. На ковбойские сапоги поставлены новые подметки и набойки. Спигги уже вручил Анне красную пластмассовую розу в целлофановом фунтике. Сейчас роза, чуть клонясь вправо, стояла на приставном столике в стеклянной вазе Лалика.
Спигги не пожалел сил на свой туалет. Перочинным ножом выскреб грязь из-под ногтей. Купил батарейку для бритвы. Сходил к матери принять ванну, вымыл с ополаскивателем свои длинные, до плеч волосы. Зашел в аптеку, приобрел флакон лосьона после бритья "Молодой турок" и щедро наплескал себе под мышками и в паху. Особо тщательно подбирал украшения: не хотелось надевать ничего слишком кричащего. В конце концов повесил па шею одну-единственную массивную золотую цепочку, на руки надел хромированный браслет со своей фамилией и всего три перстня. Толстый серебряный с черепом и скрещенными костями, рубиновый с печаткой и золотой соверен.
Анна намеренно надела расширенное к подолу, скрывающее фигуру платье и туфли на низких каблуках. Ей не хотелось подавать Спигги надежду, будто их дружба перерастет в любовную связь. Спигги был вовсе не в ее вкусе; она предпочитала смуглых стройных, изящных мужчин. Ярый мужской напор Спигги ее немного пугал. Анне необходимо было ощущать, что она держит ситуацию под контролем.
Королева проводила их до крыльца и постояла, глядя, как они садятся в фургон. Если бы Филип узнал о времяпрепровождении своей единственной дочери, подумала королева, он бы не пережил этого. Включив телевизор, она стала смотреть новости. Если верить Би-би-си, страна вступала в эпоху поразительного обновления. Перемены ожидались во всех областях. Газ и электричество подешевеют, а реки станут чище. Создание ракет "Трайдент" отменяется. В школьных классах будет не более двадцати учеников. Выделяются дополнительные средства на школьные учебники и на подготовку медицинских кадров. Возможно, откроются новые учебные заведения инженерного профиля. Социальные пособия вырастут вдвое. Вечно запаздывающие или пропадающие навеки почтовые переводы уйдут, надо полагать, в прошлое.
Показали безработных строителей, осаждающих центры по трудоустройству, так как было объявлено о проекте, который корреспондент Би-би-си назвал "крупнейшей программой жилищного строительства и обновления жилого фонда за всю историю Англии".
Сырые, холодные дома останутся лишь в воспоминаниях. Корреспондент Би-би-си по медицине и здравоохранению подтвердил, что снижение числа заболеваний, вызываемых сыростью (бронхит, воспаление легких, некоторые виды астмы), принесет национальной системе здравоохранения огромные средства. Затем пошел прямой репортаж с Даунинг-стрит: Стоя на ступеньках своей резиденции, Джек Баркер размахивал документом, в котором и предусматривались эти волшебные перемены. Крупным планом, во весь экран, показали название "Народная Британия!". А вокруг этих ярко-синих букв восторженно улыбались лица всех рас и оттенков кожи.
Потом на экране появились ворота, закрывающие проход на Даунинг-стрит. Их снимали снизу, и потому люди в напиравшей на ворота толпе казались пигмеями. Джек подошел к микрофону, установленному перед входом в дом номер десять.
- Наше правительство свои обещания выполняет. Мы обещали построить в этом году полмиллиона новых домов - и уже предоставили работу сотне тысяч строителей! Впервые за долгие годы им не понадобятся пособия по безработице!
В толпе одобрительно засвистели, затопали ногами.
- Мы обещали снизить стоимость проезда в общественном транспорте - и снизили.
Толпа вновь начала бесноваться. Многие, оставив дома машины, приехали к резиденции премьер-министра на поезде, на метро, на автобусе - кто как.
- Мы обещали упразднить монархию - и упразднили, - продолжал Джек. - Букингемский дворец очищен от паразитов!
Камера общим планом показала толпу за оградой, ликующую громче прежнего. В воздух взлетали шляпы и кепки.
Королева заерзала на стуле, ей стало не по себе от энтузиазма, который вызвало у ее бывших подданных именно это достижение нового правительства.
Когда восторженный рев несколько стих, Джек продолжил с прежним пылом:
- Мы обещали, что правительство будет более открытым, и выполняем свое обещание. А сейчас давайте вместе, сообща, устраним ту преграду, которая отделяет правительство от его народа. Долой преграды!
Отойдя от микрофона, Джек в сгущающихся сумерках зашагал по Даунинг-стрит к толпе. Из заранее развешенных громкоговорителей грянуло: "Иерусалим мой…", а из стоящего неподалеку фургона вылезли мужчины и женщины в огнестойких комбинезонах, со сварочными щитками на головах. Они зажгли кислородно-ацетиленовые горелки и принялись резать металлические прутья ворот; толпа отпрянула. Джеку вручили щиток и автоген, и он тоже стал резать металл. Репортаж с места события продолжался, несмотря на полную тьму на Даунинг-стрит, озаряемую лишь синим пламенем горелок.
Королева с нарастающим волнением смотрела затянувшийся выпуск новостей. Она восхищалась чутьем, с которым Джек выстраивал свой спектакль, его очевидным умением общаться с массами. В свое время королеве очень пригодился бы такой Джек в отделе Букингемского дворца по связям с прессой!
Ворота рухнули - сразу и целиком, как на сцене, - и толпа, шагая прямо по ним и увлекая Джека за собой, хлынула на Даунинг-стрит ко входу в дом номер десять. В небе вспыхнул фейерверк, осветив запрокинутые к небу лица людей, исполненные счастья и надежды.
Вместе с согражданами - и теми, кто стоял в толпе, и теми, кто сидел дома у телевизоров, королева горячо надеялась, что все дорогостоящие проекты Джека по обновлению Британии осуществятся. В спальне у королевы проступило на стене пятно сырости и растет теперь с каждым днем; денежные переводы никогда не приходят вовремя; и куда это годится, что у Уильяма в классе тридцать девять учеников, а учебников вечно не хватает?
После новостей пошла беседа в телестудии главным образом, о периоде правления Тэтчер. Передача нагнала на королеву тоску, и, переключив канал, она стала смотреть, как на американском Среднем Западе Джон Уэйн защищает слабых от сильных. Королева хотела было сходить к Крисмасам, где Зара с Питером играют в новую электронную игру "Буря в пустыне", но потом раздумала. Ковбойские фильмы лучше смотреть в одиночестве, когда никто не мешает.
Вернувшись домой, Питер и Зара увидели, что бабушка заснула, сидя в кресле. Они выключили телевизор и, тихонько прикрыв дверь гостиной, отправились спать.
29. Полный порядок
Старший инспектор Холиленд дежурил как раз в тот день, когда у кордона в переулке Ад появилась группа американских тележурналистов. В нее входила некая личность неопределенного пола по имени Рэнди Фокс, стриженая, в джинсах, кроссовках "Найк", белой майке и черном кожаном пиджаке. На лице Рэнди не было ни грамма косметики, но под майкой все-таки просматривались маленькие груди. Ведущая - склонная к ажитации молодая женщина в розовом костюме - звалась Мэри-Джейн Вокульски. Ее золотистые волосы развевались на ветру как флаг. Звукооператор Бруно О'Флинн держал микрофон высоко над головой старшего инспектора. Бруно ненавидел Англию и не понимал, как здесь вообще можно жить. Господи, вы только посмотрите на этих людей. У них у всех такой вид, будто они смертельно больны. Режиссер шагнул вперед. По требованию компании он, работая в Англии, надевал костюм, рубашку и галстук; это откроет перед вами все двери, заверяли его дома, в Штатах.
- Приветик! - обратился режиссер к инспектору. - Мы из Эн-ти-ви, хотим взять интервью у английской королевы. Сначала, как я понимаю, надо зарегистрироваться здесь. Меня зовут Том Дикс.
Холиленд бросил взгляд на аккредитационную карточку, болтавшуюся у Дикса на темно-синем пиджаке в тонкую полоску.
- Никакое лицо по имени "английская королева" в переулке Адебор не проживает.
- Кончай, приятель, - улыбаясь, сказал Том. - Мы же знаем, что она здесь.
Мэри-Джейн уже готовилась к съемке: обводила черным карандашом губы и стряхивала золотистые волоски с немыслимо розового жакета. Рэнди, под сурдинку кляня освещение, взвалила на плечо камеру.
А старший инспектор Холиленд, сознавая, что за ним - новенький, только принятый парламентом закон, а за углом, на Дельфиниум-авеню, стоит автобус, набитый полицейскими, тем временем безмятежно продолжал:
- В соответствии с законом о членах бывшего королевского семейства, часть девятая, параграф пятый, их фотографирование, интервьюирование и съемка на кино - или видеопленку с целью воспроизведения в печатных или электронных средствах массовой информации запрещается.
- Этот козел балабонит так, будто ему горячую сосиску в задницу сунули, - злобно проворчала Рэнди.
Том еще шире заулыбался Холиленду.
- О'кей, сегодня никаких интервью; а что, если мы только дом ее снаружи поснимаем?
- За это меня наверняка уволят с работы, - сказал Холиленд. - А теперь, будьте любезны, освободите территорию, вы мешаете проходу.
Тут к кордону подошел Уилф Тоби. Он возвращался домой после безуспешной попытки сбыть краденый автомобильный аккумулятор, который он вез в бывшей детской коляске. Согнувшийся над нею в три погибели Уилф походил на няньку из страшной сказки про нечистую силу. Он плохо спал ночью, ему снилась королева. Видения были беспокойные, эротические. Несколько раз он просыпался, стыдясь самого себя. Он предпочел бы видеть во сне Диану, но в царстве грез постель с ним делила почему-то лишь королева.
Уилф опасался, что старший инспектор Холиленд арестует его за эти ночные похождения, а кроме того, жаждал поскорее пройти кордон, добраться до дому и упрятать аккумулятор в сарай.
Мэри-Джейн приблизилась к Уилфу.
- Позвольте спросить, как вас зовут, сэр? - с труднообъяснимым жаром спросила она.
- Уилф Тоби.
- Ну и каково это, Уилф, когда по соседству живут лица королевской крови?
- Да знаете, это, того, ну, они же…
- Совсем как мы с вами? - подсказала Мэри-Джейн.
- Ну не то чтобы уж совсем, - промямлил Уилф.
- Но самые обычные люди, да? - гнула свое Мэри-Джейн.
А Уилф, раскрыв рот, уставился в глазок камеры. С ним происходили сразу два потрясающих события: он беседует с американской красоткой, которая ловит каждое его слово, и при этом его еще и снимают. Он горько жалел, что не побрился и не надел выходные брюки. Мэри-Джейн чуточку посуровела, давая понять своим телезрителям, что собирается перейти к серьезным политическим вопросам.
- Уилф, вы социалист?
Социалист? Уилф забеспокоился. С этим словом теперь вроде бы связывалось такое, чего Уилф в глаза не видел и не понимал. Наподобие вегетарианства, государственной измены и прав женщин.
- Нет-нет, я не социалист, - заверил Уилф. - Я голосую, как все, за лейбористов.
- Значит, вы не революционер? - уточнила Мэри-Джейн.
А теперь про что она толкует, озадачился Уилф. Его прошиб пот. Революционеры же взрывают самолеты, верно?
- Не, я не революционер, - сказал Уилф. - Я и в аэропорту-то сроду не бывал, не то что в самолете.
Том Дикс закрыл лицо руками и застонал.
- Но ведь вы же республиканец, Уилф, правда? - торжествующе заявила Мэри-Джейн.
- Публиканец? - опешил Уилф. - Да где мне публику-то собирать? Я ж безработный.
Бруно захихикал и остановил запись.
- У него мозгов, как у недоношенного моллюска. Хочешь продолжать?
Том Дикс кивнул.
Мэри-Джейн снова выдавила из себя улыбку.
- Уилф, а как королева воспринимает новый образ жизни?
Уилф откашлялся. В голове зароились привычные, шаблонные фразы.
- Ну, не сказать, чтобы она была на седьмом небе, но ведь и не на первом же, понимаете? Так как-то, между небом и землей.
- Стоп! - заорал Том Дикс и, совершенно выйдя из себя, прошипел, обращаясь к Мэри-Джейн: - Нельзя ли все-таки спуститься на землю? Черт вас всех подери!
- А что я могу поделать, если он малость туповат? Прямо как "О мышах и людях", помнишь? Считай, что я с Ленни разговариваю. На Льва Толстого он, пожалуй, не тянет.
Уилф тихо стоял в сторонке. Уйти ему или остаться? С великим облегчением он увидел, что к кордону спешит Вайолет. Охотно уступив ей место перед камерой, он повез аккумулятор домой. Раз Вайолет пришла, можно ни о чем не беспокоиться. Американцы останутся довольны.
По знаку инспектора Холиленда набитый полицейскими автобус медленно выехал из-за угла и подкатил к кордону. Полицейские поспешно дожевывали только что выданные картофельные чипсы и допивали кока-колу. Они нетерпеливо поглядывали в окна, рассчитывая сразу приступить к работе. Но глазам их предстали Мэри-Джейн, пытающаяся взять интервью у Вайолет Тоби, инспектор Холиленд, стремящийся во что бы то ни стало растащить женщин в разные стороны, и отчаявшиеся телевизионщики, из последних сил старающиеся снять интервью. Офицер, руководивший операцией, приказал подчиненным надеть шлемы и, "соблюдая порядок, покинуть автобус". Что и было сделано. В одну минуту американцы и Вайолет Тоби оказались в сплошном синем кольце из вежливых английских полицейских. Инспектор Холиленд вывел Вайолет за пределы кольца и велел отправляться домой. После чего американцев отвели к машине и предупредили, что если они опять нарушат "правила поведения в зоне, куда вход и въезд запрещены", их арестуют.
- Слушайте, да меня в Москве и то лучше принимали, - возмутился Том Дикс. - Мы с Ельциным целую флягу джина "Джим Бим" выдули.
- Очень рад за вас, сэр. А теперь будьте любезны сесть в автомобиль и покинуть территорию района Цветов…
Когда "рейндж-ровер" с американцами, набирая скорость, отъехал от кордона, Рэнди крикнула:
- Вашу мать !
Вся орава полицейских дружно заскребла в затылках:
- Мать ? Может, это у них оскорбленье такое?
Королева выглянула из окна на втором этаже. Прекрасно: горластые американцы, слава Богу, уехали. Пожалуй, теперь можно пойти по магазинам.
30. Признания
Миновав кордон, Триш Макферсон въехала на своем ослепительном "ситроенчике" в переулок Ад. Ей надо было навестить трех подопечных. Причем в темпе: после обеда предстояло обсуждение одного дела - супруги Тредголд потребовали, чтобы им вернули Лайзу-Мэри и Вернона. Они прослышали, что за время пребывания у добродушной четы Дункан дети несколько раз ломали себе кости.
Встречи с Тредголдами внушали Триш ужас. На них никогда не обходилось без слез и бурных заверений Беверли и Тони в своей невиновности. Триш и рада бы поверить, что они не причиняли детям вреда, но ведь они же сами в обратном не сознались бы, правда? А Тони уже привлекался к ответственности за применение силы, верно? Вот, в досье черным по белому написано: "Нанесение тяжких телесных повреждений шестнадцатилетнему грабителю, который влез к ним в дом; оскорбление действием вышибалы в ночном клубе; употребление бранных выражений по отношению к полицейскому".
Да и Беверли - тоже штучка. На обсуждениях она вела себя ужасно, кричала, визжала, а однажды вскочила и замахнулась на Триш кулаком. У них обоих явно неустойчивая психика. Так что детям куда лучше оставаться у мистера и миссис Дункан; у них и песочница есть во дворе, а дома - целая библиотека детских книг.