- Вы позволите мне удалиться? - спросила королева.
- Безусловно, - ответил Джек, слегка наклонив голову.
Королева вышла из зала и пошла по коридорам. По дороге она читала перечень вещей, которые ей дозволялось вывезти с собой, и описание ее нового жилища.
ПЕРЕУЛОК АДЕБОР, 9
РАЙОН ЦВЕТОВ
ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ: Это довоенное строение на две спальни, имеющее общую стену с соседним домом и расположенное в районе Цветов, было недавно полностью отделано заново; оно включает в себя следующее: парадный вход, прихожую, гостиную, кухню, ванную комнату, лестничную площадку, 2 спальни, кладовку и уборную. Возле строения имеется подъездная дорожка; перед домом и позади него - сад.
КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ:
Первый этаж
Парадный вход: дверь, ведущая в прихожую.
Прихожая: лестница на второй этаж, встроенный шкаф.
Гостиная: 14 футов 10 дюймов х 12 футов 7 дюймов, с газовым камином.
Кухня: 9 футов 6 дюймов х 9 футов 9 дюймов, необставленная; имеется мойка, газовая плита и дверь, выходящая в сад за домом.
Ванная комната: набор из двух предметов, куда входят чугунная ванна и раковина; имеются окна матового стекла и газовая колонка; стены частично отделаны кафелем.
Второй этаж
Лестничная площадка: с нее ведет лестница в чердачное помещение.
Спальня № 1: 13 футов 1 дюйм х 10 футов 1 дюйм.
Спальня № 2: 9 футов 5 дюймов х 9 футов 2 дюйма.
Кладовка: 6 футов х 6 футов.
Уборная с окном матового стекла.
СНАРУЖИ: К строению через сад проложена дорожка; дорожка от боковой калитки ведет в сад позади дома.
ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ: Настоящим не дается никаких гарантий, что колонка или системы отопления и водоснабжения находятся в полной исправности.
3. Невиданно скромная жизнь
Уже смеркалось, когда мебельный фургон подъехал к дому номер девять по переулку Адебор. Королева с окаменевшим лицом взирала на свое новое жилище. А дом угрюмо взирал на нее из мрака, будто затаил недоброе. Окна были забиты наглухо. Какой-то богатырь со злым азартом приколотил к рамам шестидюймовыми гвоздями древесностружечные плиты. На крыше в водосточном желобе рос маленький явор.
Королева поправила на голове платок и выпрямила спину. Взглянула на жалкую парадную дверь; наша мебель здесь ни за что не пройдет, подумала она, и вдобавок у нас общая стена с соседями - как там она у моряков называется? Какое-то веселенькое, музыкальное словечко. А, переборка ! В доме номер одиннадцать отворилась дверь, вышел мужчина в майке и комбинезоне и стал на бетонном пороге. К нему присоединилась женщина, светловолосая и дородная, в явно тесноватом для нее костюме и в красных пушистых тапочках без задников. Вечерний ветерок шевелил длинный ворс, и тапочки напоминали подводных тварей, которые на морском дне ищут себе пропитание.
Это были супруги Тредголд - Тони и Беверли, - новые соседи королевы. Не скрывая любопытства, они таращились на мебельный фургон. Соседний дом пустовал больше года, и Тредголды наслаждались роскошью относительного уединения. Они орали во всю глотку, бабахали дверьми и занимались любовью, ничуть не ограничивая себя в своих звуковых проявлениях, а теперь этому пришел конец. Для них это был грустный день. Они надеялись, что новые соседи будут респектабельными, но в меру.
Водитель вышел из фургона, обогнул его и открыл королеве дверцу. Она спустилась на землю, радуясь, что на ее твидовую юбку не пожалели материала.
- Пошли, Филип, - подбодрила она мужа, но Филип продолжал сидеть в кабине фургона, прижимая к себе портфель, словно это грелка, а он умирает от переохлаждения.
- Филип, этому джентльмену пора ехать, его ждут дома.
Водитель фургона был очень польщен, что королева назвала его джентльменом.
- А куда спешить-то, - великодушно сказал он.
На самом деле ему не терпелось поскорее вернуться в свой муниципальный домик и рассказать жене, как он сегодня ехал по шоссе M1, как беседовал с королевой про гомеопатию, про собак и про трудности переходного возраста у детей.
- Я помогу вам вытащить ваше барахлишко, - предложил он.
- Вы очень добры, но ведь республиканская партия настаивает на том, чтобы мы с мужем привыкали управляться сами.
- В нашем доме за них не голосовал никто, - доверительно шепнул водитель фургона. - Мы всегда голосуем за консерваторов, всю жизнь.
- А в нашем доме кое-кто их поддержал, - так же доверительно сообщила королева.
Водитель мотнул головой в сторону принца Филипа:
- Уж не он ли?
На это королева лишь рассмеялась.
В переулке раздался рев второго мебельного фургона. Дверцы кабины распахнулись, и оттуда выскочили внуки королевы. Королева помахала им, и мальчики бегом бросились к ней. Принц Чарльз помог жене выйти из фургона. Диана старательно подготовилась к тяготам новой жизни: она надела джинсовый костюм и ковбойские сапожки. Взглянув на дом номер восемь по переулку Адебор, принцесса вздрогнула. Принц Чарльз, однако, улыбался. Вот она наконец, простая жизнь.
4. Шикарные господа
На табличке с названием переулка четыре металлические буквы давно отвалились. Теперь в дрожащем свете уличного фонаря можно было прочесть: "Переулок АД".
Да, подумала королева, это и вправду Ад, не иначе, потому что за всю мою сознательную жизнь я ничего подобного не видела.
А ведь она посетила множество районов муниципальной застройки - открывала местные общественные центры, проезжала сквозь бурно ликующие толпы, выходила из машины, шествовала по красным ковровым дорожкам, получала букет цветов от двухлетней крохи в платьице из магазина "Мать и дитя"; она выслушивала приветственные речи косноязычных сановников; дернув за шнур, открывала мемориальные доски, расписывалась в книгах почетных посетителей. Потом снова - ковер, машина, вертолет, затем вверх, все выше, выше и - прочь. Ей случалось смотреть по Би-би-си-2 документальные съемки городских трущоб, доводилось слышать, как неприглядного вида бедняки рассказывают, перебивая сами себя и не умея закончить фразу, о своей ужасной жизни, но она считала такие программы чем-то вроде социологических изысков, наподобие передач про обряд обрезания у индейцев Амазонки; все это было настолько далеко от ее жизни, что никакого реального значения уже не имело.
В воздухе стояла вонь. Кто-то жег в переулке автомобильные покрышки. Едкий дым медленно переваливал из одного двора в другой. Ни один дом по этому переулку не мог похвастаться целыми окнами. Заборы были либо сломаны, либо напрочь отсутствовали. В садиках валялась всякая дрянь, черные пластиковые мешки для мусора были разодраны оголодавшими собаками, мерцающие телевизоры ревели во всю мощь. В переулок въехал полицейский фургон и остановился. Ухватив зазевавшегося на тротуаре юнца, полицейский запихал его в кузов, и фургон с барахтающимся в кузове юнцом укатил. Приподнятая на кирпичах вместо домкрата, возле тротуара стояла развалюха, некогда бывшая машиной, под ней лежал человек. Еще несколько сидели рядом на корточках, подсвечивая лежащему фонариками и наблюдая, как идет дело; у всех были татуировки, старомодные стрижки, в ладони у каждого дымилась сигарета. В белых туфлях на "шпильках" по переулку пробежала женщина, догоняя карапуза в одной рубашонке. Ухватив малыша за пухлую ручку, она волоком втащила его в дом.
- Сиди и не высовывайся, - визгливо крикнула она. - Кто из вас, окаянных, не закрыл эту чертову дверь? - Этот гневный вопрос предназначался, видимо, другим ребятишкам, постарше.
Королеве припомнились сказки, которые, бывало, рассказывала в детской за чаем Крофи. О домовых и ведьмах, о дальних странах, где живут недобрые люди. Королева всякий раз просила Крофи перестать, но та - ни в какую. Только потешалась над нею.
- Да ладно уж тебе, - повторяла она. - Больно уж ты неженка.
При маме Крофи никогда так не разговаривала и не высмеивала ее.
А ведь Крофи знала, подумала королева. Знала. Вот и готовила меня к жизни в переулке Ад.
Пользуясь отсутствием няни, Уильям и Гарри, возбужденные необычным путешествием, носились по тротуару взад-вперед.. Их родители стояли у парадной двери старого грязного домишка и пытались вставить в замок ключ.
- А что ты делаешь, папа? - спросил Уильям.
- Пытаюсь войти в дом.
- Зачем?
- Затем, что мы будем здесь жить.
Уильям и Гарри громко расхохотались. Папа не очень-то часто шутит. Иногда, правда, заводит дурашливым голосом речь про каких-то Гунов и тому подобную ерунду, но по большей части он совершенно серьезен. Хмурится и читает нотации.
- Это наш новый дом, - сказала мама.
- Какой же он новый, когда он старый? - удивился Уильям.
И мальчики опять залились смехом. Уильям даже потерял равновесие и, чтобы удержаться на ногах, привалился к просмоленному забору, отделявшему их двор от соседнего. Видавший виды забор не выдержал веса его хрупкого тела и рухнул. Глядя, как Уильям, повизгивая от смеха, валяется на разлетевшихся в щепы досках, Диана непроизвольно поискала глазами няню - няня всегда, в любых обстоятельствах знала, что делать, но няни нигде не было. Диана наклонилась и подняла сына с обломков. Захныкавший Гарри цеплялся за край ее куртки. Чарльз ожесточенно саданул дверь ногой, и она распахнулась ; в нос ударил тяжелый запах сырости, запустения и прогорклого масла для жаренья картошки. Чарльз включил в прихожей свет и поманил жену и детей в дом.
Закурив сигарету, Тони Тредголд протянул ее Беверли. Потом закурил сам. Над его галантным обхождением частенько потешались в Рабочем клубе района Цветов. Однажды в битком набитом баре, проталкиваясь с полным подносом к своему столику, он произнес: "Прошу простить", и тут же его гетеросексуальность была публично поставлена под сомнение.
- "Прошу простить"? - передразнил толстяк с бешеными глазками. - Ты кто будешь, педик, что ли?
Тони с размаху опустил поднос толстяку на макушку; после чего немедленно направился к Бев извиняться, что задержался и еще не принес выпивку. Вот это манеры!
Тредголды слышали, как почти невидимая в сумерках фигурка велела высокому мужчине выйти из фургона. Она что, иностранка? Разве ж она по-английски говорит? Но, попривыкнув к ее речи, они поняли, что это все-таки английский, но какой! Шикарный! Самый что ни на есть шикарный язык.
- Слушай, чего это они таких больших господ у нас в переулке поселили? - спросила Беверли.
- А я откуда знаю, - отозвался Тони, вглядываясь во мрак. - Где-то я ее раньше видел. Это не она работает сестрой-регистратором у доктора Хана?
- Нет, точно не она, - сказала Беверли (которая то и дело бегала к врачу и потому знала, что говорит).
- Вот уж, черт возьми, повезло так повезло: такая шикарная публика вдруг у нас в соседях!
- Зато они, по крайней мере, не нагадят в ванну, как предыдущие ублюдки.
- Что правда, то правда, - согласился Тони.
Принц Филип безмолвно взирал на дом номер девять. Рядом ожил, замигал уличный фонарь, бросая странные, неестественные блики на обветшалое новое пристанище принца. Фонарь продолжал театрально мигать, будто надеялся убедительно изобразить морской шторм. Водитель фургона опустил сзади аппарель и полез в кузов. Такого прекрасного товара он в жизни не видал - за все двадцать с лишком лет работы на перевозке мебели. Пес, сидевший в клетке в глубине фургона, зарычал, защелкал зубами и стал свирепо бросаться на прутья клетки.
- У них и собака, - заметил Тони.
- Пускай себе, лишь бы слушалась хозяев, - отозвалась Беверли.
Тони сжал плечо жены. Славная она девочка, подумал он. Без всяких там предрассудков.
Принц Филип заговорил.
- Это, черт возьми, ни в какие ворота не лезет. Я отказываюсь. Я скорее соглашусь жить в какой-нибудь поганой канаве. А этот распроклятый фонарь сведет меня с ума, - крикнул он, обращаясь непосредственно к фонарю, который тем временем продолжал изображать шторм; когда же Филип, ухватившись за фонарный столб, принялся трясти его изо всех сил, фонарь перешел к изображению урагана.
- Все ясно, - сказала Беверли. - Он псих, один из этаких, знаешь - их выпускают, чтобы они хоть померли среди нормальных людей.
В это время Филип, ринувшись к раскрытому кузову, заорал на собачонку:
- Молчать, Гаррис! Засранец эдакий!
- Может, ты и права, Бев, - обронил Тони.
Они уже собрались вернуться в дом, но тут королева обратилась к ним.
- Извините, пожалуйста, быть может, у вас найдется взаймы секач?
- Сикач? - переспросил Тони.
- Да, секач, - королева подошла к калитке.
- Сикач ? - озадаченно повторила Беверли.
- Ну да.
- Я не знаю, что такое "сикач", - сказал Тони.
- Не знаете, что такое секач?
- Нет.
- Его используют для рубки.
Терпение королевы было на исходе. Она обратилась к ним с простой просьбой; но ее новые соседи оказались явно слабоумными. Ей, конечно, известно, что качество образования в стране сильно снизилось, но все же - не знать, что такое секач… Полное безобразие.
- Чтобы попасть в дом, мне необходимо какое-нибудь орудие.
- Пушка, что ли?
- Орудие!
Тут водитель фургона предложил им свои услуги в качестве переводчика. Проведя в беседах с королевой несколько часов, он чувствовал, что ему теперь по плечу любые языковые загадки.
- Дама интересуется, есть ли у вас топор.
- Ну, есть топор, только вон тому типу я его не дам, - заявил Тони, указывая на Филипа. Пройдя по тропинке через садик, королева подошла к Тредголдам, и свет, падавший из их прихожей, осветил ее лицо. Беверли ахнула и довольно неуклюже присела в реверансе. Тони пошатнулся; ухватившись, чтобы не упасть, за дверной косяк, он вымолвил:
- Он там за домом. Сейчас притащу.
Оставшись одна, Беверли разразилась слезами.
- Это от шока, - объясняла она потом, когда они с Тони уже лежали в постели, но не могли заснуть. - Ну пойми, кто ж этому поверит? Я сама, Тони, поверить ну никак не могу.
- Я тоже, Бев. Ты ж понимаешь, королева в соседках! Давай подадим заявление об обмене, а?
Это предложение немного успокоило Беверли, и она заснула.
Доски от парадной двери отодрал Тони Тредголд, но первым, взяв у жены ключ, отпер дверь и вошел в дом принц Филип. Дом оказался, конечно же, смехотворно мал.
- У нас в саду, помню, детский домик и то больше был, - сказала королева, вглядываясь в гостиную.
- Да у нас машины и те, черт возьми, были больше, - сказал принц Филип и сердито затопал вверх по лестнице.
Все кругом было оклеено рельефными обоями и окрашено в светло-кремовый цвет под названием "магнолия".
- Очень симпатично, - сказал водитель фургона. - Чистенько.
- Еще бы, - заметил Тони, - после того как отсюда выставили Смитов, муниципалитету пришлось вызвать взвод спецуборщиков. Знаете, в защитных комбинезонах, в шлемах таких - туда еще кислород подается. Смиты эти были отчаянные грязнули. Так что вам повезло - после них дом привели в порядок, отделали как положено.
Беверли принесла из дому всем по кружке крепкого чая. Целую, без трещин, кружку она подала королеве. Принц Филип получил лучшую из оставшихся, с ярмарки в парке "Олгон Тауэрс", о чем и гласила надпись на ней. Себе Беверли оставила самую неказистую, подтекавшую, с надписью "ЕЖЕДНЕВНО СПИ С СУПРУГОМ И ЗАБУДЕШЬ О НЕДУГАХ". Зазвонил телефон, все вздрогнули. Принц Филип отыскал его в шкафчике для газового счетчика.
- Тебя. - Он протянул трубку жене.
Звонил Джек Баркер.
- Ну и как вам там нравится? - спросил он.
- Мне нравится. Кстати, а вам-то как все это нравится?
- Что именно?
- На Даунинг-стрит. Работы ведь масса. Все эти бесконечные красные коробки с государственными бумагами…
- Красные коробки! - фыркнул Баркер. - У меня есть дела поважнее. Спокойной ночи.
Королева положила трубку и сказала:
- Пожалуй, пора уже вносить мебель.
5. Кабинет на кухне
В десять часов Тони Тредголд, повозившись немного с антенной, включил королевский телевизор в розетку, болтавшуюся в треснувшей стене.
- Уф, обрыдла эта политика, - сказал он, когда на экране появилось лицо Джека Баркера, и дернулся было выключить телевизор, но королева сказала:
- Пожалуйста, не выключайте, не надо.
И, усевшись поудобнее, стала смотреть.
В программе "В гостях у премьера-министра" впервые показали кухню дома номер десять по Даунинг-стрит. Новый кабинет Джека - шесть женщин, шесть мужчин - расположился вокруг большого кухонного стола, стараясь выглядеть как можно непринужденнее. Во главе стола сидел на виндзорском стуле Джек и глядел в камеру. Искусно разложенные режиссером официальные бумаги, кофейные чашечки, ваза с фруктами и маленькие букетики садовых цветов призваны были создать атмосферу неказенной деловитости.
Рукава бумажной рубахи Джека были закатаны до локтей. Его и без того красивое лицо особенно выигрышно смотрелось благодаря умело наложенному гриму. В выговоре Джека сочетались мягкие гласные севеpa и жестковатая южная интонация. Зная, что у него приятная улыбка, он пользовался ею вовсю. Еще раньше он привел в смятение референтов, объявив, что речи свои намерен писать самолично; и теперь с помощью "бегущей строки" произносил спич собственного сочинения. Даже самому Джеку его рацея показалась нелепой и напыщенной. Но менять что-либо было уже поздно.
- Сограждане! Мы уже более не подданные ее величества! Сегодня каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок нашей страны может высоко держать голову, ибо мы освободились наконец от пагубы классовой системы, которая столько лет отравляла жизнь нашему обществу. Отныне все чины, звания и титулы, дающие особые привилегии, отменяются. Сохранятся лишь обращения "мистер", "миссис" и "мисс".
Членам королевской семьи, благоденствовавшим за счет народа, предстоит переселиться в другой район и жить обычной жизнью, среди обычных, простых людей. Реверансы, поклоны или обращения к ним каким-либо иным образом, кроме вышеприведенного, будут караться как уголовное преступление. Их земли, имения, картины, мебель, драгоценности, стада и прочее теперь целиком принадлежат Государству. И да будет известно тем, кто вздумает завоевывать расположение членов бывшей королевской семьи, что подобное поведение, будучи замеченным властями, подлежит наказанию.