ПЕРСТОРЯД
ПЕРСТОРЯД - слово, - которое в музыке означает наиболее удобное расположение и последовательность употребления пальцев при исполнении определенных мелодий. Среди лютнистов Малой Азии в XVII веке особенно ценились персторяды Юсуфа Масуди Z. "Персторяд шайтана" - выражение, означающее, что это очень трудное место. Существует испанская версия "Персторяда шайтана", ею пользовались мавры. Она сохранилась лишь в переработанном виде для гитары, и из нее можно увидеть, что кроме десяти пальцев использовался и одиннадцатый, - легенда говорит, что здесь шайтан прибегал к помощи хвоста. Относительно "Персторяда шайтана" некоторые считают, что первоначально
"Персторяд шайтана" (мавританская XVIII века версия - в переложении для гитары).
это выражение означало нечто совсем другое - определенную последовательность действий при изготовлении золота, а может быть, порядок, в котором следует засадить сад, чтобы с весны и до осени всегда иметь свежие плоды. Позже, когда его попробовали использовать и в музыке, он превратился в собственно персторяд, так что одна мудрость в нем похоронила и заслонила другие, более древние мудрости. Таким образом, его тайна может быть переведена с одного на другие языки человеческих чувств, не теряя при этом ничего от своей эффективности.
СТРОИТЕЛЬ МУЗЫКИ
СТРОИТЕЛЬ МУЗЫКИ - у хазар были особые строители, которые обтесывали огромные глыбы соли и устанавливали их на путях ветров. На трассе каждого из сорока хазарских ветров (половина из них были солеными, а половина сладкими) стояли груды соленых кусков мрамора, и каждый год, когда наступало время обновления ветров, в таких местах собирались люди и слушали, кто из строителей сумел создать самую лучшую песню. Дело в том, что ветры, соприкасаясь с соляными громадами, протискиваясь между ними, гладя их по макушкам, исполняли всегда новую песню, и так до тех пор, пока эти сооружения не исчезали навсегда вместе со строителями, смытые дождями, иссеченные взглядами проходящих и проезжающих, слизанные языками баранов и быков.
Один из таких строителей музыки, араб, пошел однажды с евреем и хазаром послушать, как будут весной играть и петь его камни. Неподалеку от одного храма, где можно было группами смотреть общие сны, еврей и хазар поссорились и, когда дело дошло до драки, убили Друг друга. В это время араб спал в храме, но именно его обвинили в убийстве еврея, так как все знали, что они были соседями и враждовали друг с другом. Поэтому евреи потребовали его смерти. Араб подумал: кто виноват с трех сторон, и с четвертой не найдет спасения. Потому что в хазарском государстве греков защищает христианский закон, евреев - еврейский, арабов - ислам, так что законы более всеобъемлющи, чем хазарское государство… Поэтому араб защищался таким образом, что утверждал…
[В этом месте текст поврежден]
И вместо смертной казни он был осужден на галеры и еще успел послушать музыку мраморных глыб, прежде чем они распались в твердой тишине, о которую разбиваются лбы.
ФРАГМЕНТ ИЗ БАСРЫ
ФРАГМЕНТ ИЗ БАСРЫ - под этим названием сохранился переписанный в XVIII веке арабский текст. Предполагается, что это часть лексикографического издания Иоаннеса Даубманнуса Y. Это издание, называвшееся "Хазарский словарь", было опубликовано в Пруссии в 1691 году и сразу же уничтожено, так что упомянутое выше предположение проверить невозможно, тем более что точно неизвестно и место, которое мог занимать этот отрывок в словаре. Содержание отрывка таково:
Так же как ваша душа на дне держит тело, так и Адам Рухани, третий ангел, на дне своей души держит вселенную. Сейчас, в 1689 году от Исы, Адам Рухани находится на нисходящей орбите и приближается к пересечению орбит Луны и Солнца, к аду Ахримана, поэтому мы не преследуем вас, ловцы снов * и толкователи фантазий, сопровождающие его и пытающиеся сложить и составить его тело в виде книги. Однако, когда он окажется в конце XX века от Исы на восходящей орбите своего блуждания, его государство сна приблизится к Творцу, и тогда нам придется уничтожать вас, распознающих и собирающих по частям в человеческих снах части Адама для того, чтобы создать на Земле книгу его тела. Потому что мы не можем позволить, чтобы книга его тела была воплощена на земле. Однако не думайте, что только мы, несколько второстепенных шайтанов, занимаемся Адамом Рухани. Вы сможете в лучшем случае сложить кончик его пальца или родинку на бедре. А наша задача предотвратить появление этого кончика пальца или родинки на бедре. Остальные же шайтаны занимаются другими людьми, которые складывают другие его члены. Но не заблуждайтесь. Никто из вас, людей, никогда даже не прикоснулся к большей части его необъятного тела. Работа по составлению Адама Рухани только началась. Книга, которая должна воплотить его тело на земле, все еще содержится в людских снах. И определенная ее часть - в снах умерших людей, откуда, как из пересохших колодцев, нельзя извлечь ничего.
ХАЗАРСКАЯ ПОЛЕМИКА
ХАЗАРСКАЯ ПОЛЕМИКА @ - Димаски отмечает, что во время полемики, от которой зависело, какое вероисповедание примут хазары, в стране царило большое беспокойство. Все население пришло в движение, пока в роскошном дворце хазарского кагана @ велись переговоры. Все перемешалось. Никого нельзя было дважды встретить в одном и том же месте. Один свидетель видел толпу людей, которые несли огромные камни и спрашивали: где их положить? Это были пограничные знаки хазарского государства, которыми отмечалась их граница. Дело в том, что принцесса Атех @ приказала поднять их с места и носить до тех пор, пока не будет принято решение о вере хазар. В каком году это происходило, установить не удалось, однако Аль-Бекри ** отмечает, что хазары прежде другой веры приняли ислам, а именно в 737 году от Исы. Происходили ли полемика и принятие ислама в одно время, это уже другой вопрос. Очевидно, что на него следует ответить отрицательно. Так что год полемики неизвестен. Однако сущность ее ясна. Каган с трех сторон подвергался сильному давлению, от него добивались, чтобы он принял одно из вероисповеданий - ислам, христианство или иудаизм, - и он потребовал пригласить к нему ученых людей - еврея, из тех, что были изгнаны из Халифата, греческого богослова из Царьградского университета и арабского толкователя Корана. Этого третьего звали Фараби Ибн Кора **, и в полемику он включился последним, потому что по пути в хазарскую столицу ему чинились препятствия, так что первыми ученый спор начали представители христианства и иудаизма. Грек все больше и больше склонял кагана на свою сторону. Глаза у него были цвета жидкого супа, а волосы пегие, и, сидя за обеденным столом, он говорил:
- Самое важное в бочке - отверстие, в кувшине - то, что не кувшин, в душе - то, что не человек, в голове - то, что не голова, а это есть слово… Так что слушайте, вы, не умеющие питаться тишиной.
Мы, греки, давая вам крест, не потребуем, как сарацины или евреи, в залог вашего слова. Мы не потребуем, чтобы вместе с крестом вы приняли и наш, греческий, язык. Извольте, оставьте себе ваш, хазарский. Но будьте осторожны: если вы примете иудаизм или закон Мухаммеда, все будет по-другому. Вместе с их верой вам придется принять и их язык.
После таких слов каган был готов согласиться со всеми аргументами грека, но тут в полемику вмешалась принцесса Атех. Она сказала:
"От одного торговца птицами я слышала, что в городе на берегу Каспийского моря живут два известнейших мастера - отец и сьш. Отец - художник, как сказал мне торговец, и его работу сразу узнаешь по самой синей из всех синих красок, какие когда-нибудь встречались. Сын - поэт, и его стихи ни с чьими не спутаешь, потому что кажется, что ты их уже слышал, но не от человека, а от растения или животного…
Я надела на пальцы дорожные перстни и отправилась на Каспийское море. В городе, который мне назвали, я навела справки и нашла мастеров, о которых шла речь. Я сразу же узнала их по тем признакам, о которых говорил торговец птицами: отец писал божественные картины, а сын - прекрасные стихи на неизвестном мне языке. Они мне понравились, я им тоже, и они спросили меня: кого из нас двоих ты выбираешь?
Я выбрала сына, объяснив это тем, что ему не нужен переводчик".
Грек, однако, не дал водить себя за нос и заметил, что мужчины ходят ровно потому, что составлены из двух хромых, женщины же зрячи, так как сложены из двух одноглазых. Для примера он привел следующий случай из своей жизни:
"Во времена моей молодости приглянулась мне одна девушка. Она меня не замечала, но я был настойчив и как-то вечером рассказал Софии (так ее звали) о своей любви с таким жаром, что она обняла меня и я почувствовал на своей щеке ее слезы. По вкусу слез я сразу догадался, что она слепая, но меня это не смутило. Мы продолжали сидеть с ней обнявшись, как вдруг из ближайшего леса послышался конский топот.
- Какого цвета конь, чей топот мы слышим между поцелуями? Белый? - спросила она.
- Мы этого не можем знать и не узнаем, - ответил я, - пока он не покажется из леса.
- Ты ничего не понял, - сказала София, и в этот момент из леса появился белый конь.
- Понял, я все понял, - возразил я и спросил ее, какого цвета мои глаза.
- Зеленые, - ответила она.
Посмотрите, глаза у меня голубые…"
История грека поколебала кагана, и он уже, казалось, был готов склониться в пользу христианского Бога. Почувствовав это, принцесса Атех решила покинуть дворец, однако перед уходом сказала, обращаясь к кагану:
"Мой господин сегодня утром спросил меня, лежит ли у меня на сердце то же, что у него. У меня в тот момент были длинные ногти, одетые в серебряные наперстки со свистом, и я курила кальян, который пускал зеленые кольца дыма.
На вопрос господина я ответила "нет", и мундштук кальяна выпал из моих губ.
Господин ушел опечаленный, потому что он не знал, что я думала, глядя ему вслед: скажи я "да", было бы то же!"
После этих слов каган вздрогнул, он понял, что грек действительно обладает ангельским голосом, но истина на другой стороне. После этого он наконец дал слово Фараби Ибн Коре, посланцу халифа. Прежде всего он попросил его объяснить сон, приснившийся ему в одну из последних ночей. Во сне ему явился ангел с вестью, что Создателю дороги его намерения, но не дела. Тогда Фараби Ибн Кора спросил кагана:
- Ангел из твоего сна был ангелом познания или ангелом откровения? Он явился тебе в виде ствола яблони или по-другому?
Когда каган сказал, что ангел был ни то и ни другое, Ибн Кора продолжил:
- Разумеется, он не был ни одним, ни другим, потому что был третьим. Этого третьего зовут Адам Рухани, а ты и твои священники пытаетесь достичь его уровня. Это ваши намерения, и они хороши. Но вы пытаетесь сделать это, воспринимая Адама как книгу, которую пишут ваши сны и ловцы снов. Это ваши дела, и они неправильны, и творите вы их, создавая свою книгу, потому что у вас нет "Божественной книги". Постольку, поскольку "Божественная книга" дана нам, примите ее от нас, разделите ее с нами, откажитесь от своей…
В ответ на эти слова каган обнял Фараби Ибн Кору, и этим все было решено. Он принял ислам, разулся, помолился Аллаху и велел сжечь свое хазарское имя, которое по хазарскому обычаю было дано ему еще до рождения.
ХАЗАРЫ
ХАЗАРЫ - по-арабски Khazar, по-китайски K'osa - название народа тюркского происхождения. Это название происходит от турецкого qazmak (скитаться, переселяться) или от quz (страна горы, повернутой к северу, теневая сторона). Встречается также и название Aq-Khazar, что означает "белые хазары". Очевидно, такое имя им дали для того, чтобы отличить их от "черных хазар" (Qara-Khazar), о которых упоминает Иштакхри. С 552 года хазары, судя по всему, принадлежали к западному турецкому царству и, возможно, участвовали в походе первого кагана западных турок на крепость Сул, или Дарбанд. В шестом веке территория к северу от Кавказа принадлежала сабирам (одно из двух больших гуннских племен). Однако Масуди-писарь в Х веке отмечал, что турки хазар называли именем "сабир". Во всяком случае, всегда, когда мусульманские источники упоминают хазар, остается неясно, имеется ли в виду один народ. Похоже, что весь народ имел двойника, так же как и его правитель. Если это так, то разделение на черных и белых может быть понято по-другому: так как "хазар" по-арабски означает и белую и черную птицу, не исключено, что белые хазары представляют дни, а черные - ночи. В любом случае в начальный период своей сохранившейся в памяти истории хазары одержали победу над одним мощным племенем с севера, которое называлось W-n-d-r и о котором говорится в сочинении "Худу аль лам" ("Пределы мира"). Название этого племени соответствует названию "оногундур", так греки называли болгар. Так что, видимо, первые столкновения хазар в Прикавказье были с болгарами и арабами. По данным из исламских источников, первая арабско-хазарская война произошла в 642 году на Кавказе. В 653 году во время боя при Баланджаре погиб арабский военачальник, этим война и завершилась. Как отмечает Масуди- писарь, столица была сначала в Баланджаре, потом переместилась в Самандар и наконец в Атил, или Итиль. Вторая арабско-хазарская война началась в 772 году, а может быть несколько раньше, и закончилась в 773 году поражением хазар. Это происходило во времена Мухаммеда Марвана, и каган тогда исповедовал ислам. Хазарское государство, как видно из карты арабского географа Идриси, занимало нижнее течение Волги и Дона, включая Саркил и Атил. Иштакхри говорит о караванном пути из Хазарии в Хорезм, кроме того, упоминается и "королевский путь" из Хорезма на Волгу.
Исламские источники считают, что хазары были искусными земледельцами и рыбаками. В частности, они сообщают, что в их стране была низина, на которой в течение зимы собиралось так много воды, что образовывалось озеро. Здесь они выращивали рыбу, такую жирную, что жарили ее без масла, на собственном рыбьем жиру. Весной, после того как вода сходила, на этой же низине они сеяли пшеницу, которая давала прекрасный урожай благодаря тому, что земля была удобрена испражнениями рыб, - таким образом, с одной и той же площади они каждый год получали урожай рыбы и урожай пшеницы. Они были настолько изобретательны, что на деревьях у них росли мидии. Ветки деревьев, стоявших на берегу моря, они притягивали ко дну, закрепляли их камнями, и через два года на них нарастало столько мидий, что когда они на третий год высвобождали ветки, те поднимались из воды, обросшие огромным количеством прекрасных вкусных мидий. Через хазарское царство протекала река с двумя названиями, ее вода текла в русле одновременно в двух разных направлениях: с запада на восток и с востока на запад. Реки назывались так же, как два хазарских времени года, так как хазары считали, что за период смены четырех времен года проходит не один год, а два, притом первый год течет в одном направлении, а второй в противоположном (таким же образом, как и их главная река). Причем дни и времена года этих двух лет можно было перемешивать как игральные карты, так чтобы зимние дни чередовались с весенними, а летние с осенними. Но и это еще было не все - один хазарский год тек из будущего в прошлое, а другой из прошлого в будущее.
У каждого хазара был посох, на котором он вырезал все важные события своей жизни, причем записи эти имели вид изображений животных, которые обозначали не события, а состояния и настроения. Могилу владельцу посоха делали в форме того животного, чье изображение чаще всего встречалось на нем. Поэтому на их кладбищах могилы разделялись на группы в зависимости от того, какое животное они изображали: тигра, птицу, верблюда, рысь или рыбу, а иногда яйцо или козу.
Хазары верили, что в самой мрачной глубине Каспийского моря живет безглазая рыба, которая, как часы, отстукивает самое точное время во вселенной. Вначале, как говорит хазарское предание, все, что было сотворено - прошлое и будущее, все события и вещи, - плавало, растопленное в пламенной реке времени, все существа, бывшие и будущие, были перемешаны, как мыло с водой. Всякая живая тварь, к ужасу других, могла в то время создавать любую другую, и только хазарский бог соли ограничил такой произвол и повелел всем существам рождать только себе подобных. Он разделил прошлое и будущее, поставил свой престол в настоящем, но при этом посещает будущее и парит над прошлым, озирая его. Он сам из себя создает весь мир, но сам же его и пожирает, пережевывает все старое, чтобы потом изрыгнуть его омоложенным. Судьбы всех людей в книгах народов записаны во вселенной, где каждая звезда представляет собой гнездо и уже сформированную жизнь каждого народа или языка. Таким образом, вселенная - это видимая и сжатая вечность, в которой судьбы человеческих родов мерцают как звезды.
Хазары могли читать цвета, как будто это музыкальные записи или буквы и цифры. Войдя в мечеть или в христианский храм и увидев настенную живопись или иконы, они начинали складывать содержание из цвета изображенного и читать его или петь, из чего следует, что живописцы прошлого владели этим тайным, непознанным нами мастерством. Всегда, когда в хазарском царстве усиливалось еврейское влияние, хазары отдалялись от картин и забывали это умение, а больше всего оно пострадало во времена иконоборчества в Византии, так с тех пор, собственно, и не восстановившись.
Будущее хазары представляли себе только в пространстве и никогда во времени. Их молитвы были подчинены строгому и заранее определенному распорядку, и если их связать в одно целое, они давали полный портрет Адама Рухани, третьего ангела, символа веры хазарской принцессы и ее секты священников. Персонаж любого сна у хазар мог переселяться в чужие сны, и они могли следить за его передвижениями. В секте упоминавшейся уже принцессы Атех @ были священники, которые передвигались за этими лицами из сна в сон и писали их жития, подобные житиям святых или пророков, со всеми их подвигами и пространными описаниями смерти. Этих ловцов снов * хазарский каган не любил, однако поделать с ними ничего не мог. Ловцы снов всегда носили с собой лист одного растения, которое возделывали в большой тайне, они называли его "ку" Z. Если такой лист наложить на дыру в парусе или на рану, то они в мгновение ока затягивались сами собой.