Вечно твоя Мэри Эпплгэйт".
Записка была написана твердым, уверенным почерком. Я перечитал ее и внезапно расхохотался. Затем поднял трубку и взглянул в окно.
Шторы на окне блондинки были раздвинуты.
- Алло? - сказал я в трубку.
- Стив? - Голос был женский.
- Да. - Я не знал, кто это.
Блондинка подошла к окну. Единственное, что на ней было, так это телефонная трубка в руке.
- Я как раз посмотрела в окно и увидела, что от твоего дома отъезжает "фольксваген".
- Ну так что?
- Почему бы тебе не зайти ко мне в гости? Я угощу тебя кофе и утешу.
- Сейчас буду, - сказал я, вешая трубку.
Так началось утро.
НЬЮ-ЙОРК, 1955–1960
СТИВЕН ГОНТ
Глава первая
От Центрального парка до Мэдисон-авеню счетчик нащелкал всего лишь шестьдесят пять центов, но для меня путь от одного конца города до другого показался длиной в тысячу световых лет. Я ощутил это, когда вошел в здание.
В огромном беломраморном фойе было прохладно. За полукруглой стойкой из оникса стояли две девушки, а за ними - пара охранников. На стене выбиты крупные, четкие буквы золотом:
SINCLAIR BROADCASTING COMPANY
Я подошел к одной из девушек.
- Мне хотелось бы видеть Спенсера Синклера.
Девушка подняла на меня глаза.
- Ваше имя?
- Стивен Гонт.
Она полистала лежавшую перед ней книгу, пробегая глазами список имен.
- Да, мистер Гонт. Вам назначена встреча на десять тридцать.
Я бросил взгляд на настенные часы. Десять двадцать пять.
Девушка обратилась к одному из охранников:
- Мистер Джонсон, не могли бы вы проводить мистера Гонта в кабинет мистера Синклера?
Охранник кивнул, приветливо улыбаясь, хотя его глаза в то же время оценивающе ощупывали меня с ног до головы. Я направился было к лифтам, но он окликнул меня:
- Мистер Гонт.
Я остановился, обернувшись к нему.
Он продолжал улыбаться.
- Нам сюда.
Я последовал за ним по коридору в глубину вестибюля, где находилось несколько лифтов, которые я не заметил раньше. Вытащив из кармана ключ, охранник вставил его в замок. Двери лифта открылись. Он пропустил меня в лифт и, вытащив ключ, последовал за мной. Как только двери закрылись, раздался звонок.
- У вас есть что-нибудь металлическое в кармане? - вежливо спросил охранник.
- Мелочь, наверное.
Он пока не собирался нажимать на кнопку.
- А что-нибудь еще?
Увидев удивление на моем лице, он объяснил:
- Звонок, который вы слышите, показывает, что электронная система обнаружила присутствие металла. Обычно она не реагирует на металлические деньги. Может, у вас есть еще какие-нибудь металлические предметы, о которых вы забыли?
И вдруг я вспомнил.
- А! Только это - серебряный портсигар, который подарила мне подруга. - Я вытащил его из кармана.
Он посмотрел на него несколько секунд и взял в руки. Открыв маленькую дверцу на панели перед ним, он сунул туда портсигар. Звонок тут же оборвался. Охранник вытащил портсигар и протянул мне, виновато улыбаясь.
- Извините, мистер Гонт, но вынужден вас разочаровать. Это всего лишь серебряное покрытие, а не чистое серебро.
Улыбаясь, я сунул портсигар в карман.
- Это меня не удивляет.
Охранник нажал на одну из кнопок. Лифт начал быстро подниматься. Я наблюдал, как над дверью мелькали огоньки этажей, однако цифр никаких не было.
- Как мистер Синклер узнает, до какого этажа он доехал?
- У него есть свой ключ, - с серьезным видом ответил охранник.
Лифт замедлил движение и остановился. Двери открылись. Я вошел в ослепительно белую приемную. Двери закрылись, и в это мгновение ко мне вышла молодая женщина. Невозмутимая блондинка в черном платье.
- Мистер Гонт, сюда, пожалуйста.
Я прошел за ней в небольшую комнату.
- Мистер Синклер примет вас через несколько минут. Вот свежие газеты и журналы. Может, желаете кофе?
- Спасибо, - сказал я. - Черный и один кусочек сахара.
Она вышла, а я уселся в кресло и взял "Уолл-стрит джорнэл". Пробежал глазами вчерашние котировки. "Грейтер Уорлд Бродкастинг" - на восемнадцать и одна восьмая, у "Синклер Бродкастинг" - "Эс-Би-Си" - сто сорок два пункта с четвертью. От Сентрал-Парк-Вест меня отделяла не только тысяча световых лет, но и семьдесят две телевизионные станции, сотня студий и пятьсот миллионов долларов.
Секретарша принесла кофе. Крепкий и горячий, он был подан в чашке из коуапортского фарфора, которую тетушка Пру с гордостью держала бы у себя в буфете.
- Еще пара минут, - улыбнулась она.
- Хорошо, - сказал я. - У меня есть время.
Я посмотрел, как она идет к двери. Двигалась она изящно, и все при ней. "Интересно, - подумал я, - что бы она сделала, если б я лапнул ее за задницу?"
Она вернулась, когда я как раз закончил пить кофе.
- Мистер Синклер ждет вас.
Я последовал за ней, и скоро мы остановились перед массивной дверью, на которой не было ничего, даже таблички. Секретарша открыла дверь, и я вошел в кабинет.
Спенсер Синклер-третий выглядел именно так, как на фотографиях в газетах. Высокий, стройный, с тонким носом, узкими губами, квадратным подбородком, холодными умными серыми глазами. Он выглядел моложе своих лет.
- Мистер Гонт.
Он вышел из-за стола и пожал мне руку. Его пожатие было крепким, но сдержанным.
- Пожалуйста, присаживайтесь.
Я сел в кресло перед столом. Он нажал на кнопку селектора.
- Мисс Кэссиди, позаботьтесь, пожалуйста, чтобы нас не беспокоили.
Он вернулся за стол, мы несколько секунд молча смотрели друг на друга, затем он заговорил:
- Ну вот, наконец мы и встретились. Я много слышал о вас. Похоже, вы обладаете даром заставлять людей говорить о вас.
Я ждал.
- Вам интересно, что именно они говорят?
- Не особенно, - ответил я. - Уже достаточно того, что вообще говорят.
- Вас считают очень энергичным молодым человеком, - сказал он.
Услышав это, я улыбнулся. Если бы он только знал, как он прав. После обеда я должен был встретиться с его дочерью Барбарой, чтобы отвезти ее на аборт.
Он взял со стола листок бумаги и пробежал его глазами.
- Думаю, вы не обидитесь, - сказал он, - я попросил собрать некоторые сведения, касающиеся вас.
Я пожал плечами.
- Вполне понятно. Я сделал то же самое в отношении вас. Для этого мне всего лишь понадобилось просмотреть подшивки "Нью-Йорк Таймс".
"Стивен Гонт, двадцать восемь лет, родился в Нью-Бедфорде, штат Массачусетс. Отец - Джон Гонт, президент банка. Мать - Энн Рэйли. Родители погибли. Учился в престижных учебных заведениях Новой Англии. Работал один год в рекламном агентстве "Кэньон и Экхардт", два года в административном отделе "Метро-Голдвин-Мейер", последние три года занимает пост заместителя президента радиотелевизионной компании "Грейтер Уорлд Бродкастинг" Гарри Московица. Холост. Социально активен".
Отложив лист бумаги, он посмотрел на меня.
- Одного только не могу понять…
- Чего именно? - спросил я. - Возможно, я сумею объяснить.
- Чем в таком месте может заниматься такой славный парень другой веры?
Я знал, что он имеет в виду.
- Это довольно просто, - ответил я. - Я их субботний гой.
По его лицу было видно, что он не понял, о чем я говорю. Пришлось объяснить подробнее.
- Суббота у евреев - день священный. Они не работают. Поэтому все дела в субботу решаю я. Кстати, мне известно, что точно так же поступаете и вы, и Си-Би-Эс, и Эн-Би-Си, и Эй-Би-Си.
- А вы парень не промах.
- Да, - подтвердил я скромно.
- И вы думаете, мы не сможем вас остановить, если захотим?
Я ухмыльнулся.
- Мистер Синклер, вы и вам подобные пытаются это сделать почти полтора года, но это ни к чему не привело. Вам еще повезло, что мы контролируем только одиннадцать процентов мирового рынка, иначе вам бы пришлось вообще уйти со сцены.
Он уставился на меня.
- Никак не могу понять, нравитесь вы мне или нет.
Я встал.
- Вы деловой человек, мистер Синклер, поэтому не буду отнимать у вас время. Итак, я получил у вас работу или нет?
- Какую работу? - спросил он. - Я и не думал…
- Мистер Синклер, если вы позвали меня просто чтобы посмотреть на парня, который целует вашу дочь перед сном и желает ей спокойной ночи, то зря тратите свое и мое время. На мне целая вещательная сеть, и мне пора возвращаться на свое рабочее место.
- Сядьте, мистер Гонт, - сказал он резко.
Я продолжал стоять.
- Я думал предложить вам пост вице-президента, ответственного за составление программ, но сейчас что-то не уверен.
Я улыбнулся.
- Не беспокойтесь, меня это не интересует. Я уже три года занимаюсь этим.
Он снова посмотрел на меня.
- Так какую работу вы имели в виду? Может, вы хотите занять мое место?
- Не совсем так, - улыбнулся я. - Я хочу быть президентом "Синклер Телевижн".
- Вы шутите! - поразился он.
- Я никогда не шучу в делах.
- Дэн Ричи вот уже десять лет президент Эс-Ти-Ви. А до этого он был президентом "Радиовещательной Компании Синклер" в течение пятнадцати лет. Это один из самых лучших исполнительных работников в этой отрасли. Неужели вы полагаете, что туфли такого человека придутся вам впору?
- А я и не собираюсь их надевать, - ответил я. - Это старые туфли, их уже пора выбросить. Дэн Ричи принадлежит радио, а не телевидению. У вас на высоких постах нет ни одного исполнителя моложе пятидесяти двух лет, а основная часть вашей аудитории находится в возрасте до тридцати, и с каждым годом возрастная планка опускается. Как вы собираетесь что-то донести до них, если они уже давно перестали прислушиваться к тому, что говорят им родители? И я не собираюсь здесь вон из кожи лезть, чтобы убедить кучку стариков в правильности того, что я хочу сделать. Я хочу распоряжаться сам так, как считаю нужным. Больше меня ничего не интересует.
Некоторое время он молчал.
- А я могу быть уверен, что вы прислушаетесь к моему мнению?
- Нет, конечно, - улыбнулся я. - Но вы можете быть уверены, что кое-чье мнение я обязательно приму к сведению.
- Чьё же?
- Аудитории, - сказал я. - В настоящее время Эс-Ти-Ви находится на четвертом месте, уступая трем другим телесетям, а через два года мы будем на первом месте или чертовски близко к нему.
- А если нет?
- Тогда можете повесить на меня всех собак. Но в любом случае хуже не будет, ниже четвертого места мы не опустимся.
Он снова опустил глаза на бумаги, лежащие на столе, и долго молчал. Когда он наконец заговорил, голос его звучал совсем иначе. Теперь со мной говорил отец Барбары.
- Вы собираетесь жениться на моей дочери?
- Это что, одно из условий приема на работу?
Он помялся:
- Нет.
- В таком случае я не собираюсь на ней жениться.
Было заметно, что следующие слова дались ему с трудом:
- Но как быть с ребенком?
Я посмотрел на него. Он сразу вырос в моих глазах на десять пунктов.
- Мы займемся им сегодня.
- А врач хороший?
- Самый лучший, - ответил я. - Частная клиника в Скарсдейле.
- Вы позвоните мне, когда все кончится?
- Да, сэр, - сказал я. - Я обязательно позвоню.
- Бедная Барбара, - он вздохнул. - Она такая хорошая девочка.
Как можно объяснить отцу, что его дочь наркоманка и большую часть своего свободного времени посвящает тому, что накуривается марихуаной до умопомрачения?
- Этот ребенок - ваш?
Я посмотрел ему прямо в лицо.
- Мы не знаем.
Он опустил глаза.
- Если врач скажет, что возможны осложнения, вы ведь не позволите ему это сделать?
- Не позволю, - сказал я. - Возможно, вам покажется странным, сэр, но мне тоже небезразлична Барбара, и я не хочу, чтобы ей было больно.
Он глубоко вздохнул и поднялся, протягивая мне руку.
- Вы приняты. Когда можете приступить?
- Завтра, если вы не против. Я уволился на прошлой неделе и лишь сегодня утром освободил свой письменный стол.
Впервые за все время нашего разговора он улыбнулся.
- Итак, до завтра.
Мы пожали друг другу руки, и я направился к двери. Приоткрыв ее, я обернулся.
- Кстати, на каком мы этаже?
- На пятьдесят первом.
- А на каком этаже кабинет Ричи?
- На сорок девятом.
- Я хочу, чтобы мой был на пятидесятом, - сказал я и закрыл за собой дверь.
Глава вторая
Я еще раз нажал на кнопку звонка. Из квартиры доносился рев проигрывателя. Она так и не подходила к двери.
Я толкнул дверь, и она открылась. Едва я вошел, как в нос мне ударил тяжелый, сладковато-едкий дух марихуаны. Здесь было так накурено, что достаточно пройти через комнату, чтобы забалдеть. Я распахнул окна и выключил проигрыватель. Воцарилась непривычная тишина.
- Барбара! - позвал я.
Ответа не было. Затем я услышал ее хихиканье. Я подошел к спальне и остановился в дверях. Она сидела голая на полу, во рту - сигарета с марихуаной. Над ней стоял высокий чернокожий юноша. На его торчащем пенисе висело игрушечное ведерко, наполненное водой.
Он заметил меня раньше ее и сделал отчаянную попытку подхватить ведерко, когда у него пропала эрекция. Ему это удалось, но все же немного воды пролилось на Барбару. Юноша побледнел, а Барбара повернулась ко мне.
- Стив! - В ее голосе звучала укоризна. - Ты напугал его.
- Извини. - Я вошел в комнату.
Юноша шарахнулся назад.
- Вы ее муж? - Его голос дрожал.
Я покачал головой.
- Ее бойфренд?
- Не будь дураком, Рауль, - сказала она резко. - Это просто друг. - Она снова повернулась ко мне и хихикнула. - Ты только что сэкономил мне пятьдесят долларов. Рауль сказал, что если у него упадет раньше, чем через час, то я выиграла.
Я вытащил из кармана две купюры и передал юноше.
- Проваливай.
Думаю, ему понадобилось не больше минуты, чтобы одеться и выскочить из квартиры. Я закрыл за ним дверь и вернулся в спальню.
Она лежала, вытянувшись на кровати.
- Трахни меня, Стив, - сказала она хрипло. - Он завел меня ужасно. У него такой прекрасный черный пенис.
- Одевайся, - грубо сказал я. - Нам пора.
Внезапно она зарыдала. Она уткнулась лицом в подушку, и это приглушило рыдания.
Я сел рядом, поднял ее голову и положил себе на плечо. Она дрожала.
- Я боюсь, Стив, - прошептала она. - Я так боюсь, что просто с ума схожу. Если мне будет больно, я умру, я это знаю. Я не могу терпеть боль.
- Никто тебе не сделает больно, малышка, - я погладил ее по волосам.
- Я все утро думала только об этом, и, если бы Рауль не пришел, я бы, наверно, выпрыгнула из окна. - Она судорожно вздохнула. - Меня, кажется, сейчас вырвет.
Я поднял ее с кровати, потащил в ванную и поддерживал ей голову, пока ее рвало. Когда рвота прекратилась, Барбару снова стала бить дрожь.
Набросив на нее халат, я крепко прижал ее к себе и держал так, пока она не успокоилась.
- Сейчас пройдет, сейчас все будет в порядке, - бормотала Барбара.
Я посмотрел на нее. На фоне бледной кожи глаза ее казались особенно ясными.
- Прими душ и одевайся, а я пока сварю кофе, - сказал я.
Она остановила меня в дверях ванной комнаты, когда я собрался выйти.
- Ты получил работу, Стив?
Я кивнул.
- Я рада, - сказала она.
Я постоял у двери ванной, пока не услышал шум душа, затем прошел в кухню, нашел электрокофеварку и включил ее в сеть.
* * *
Приемные в больницах одинаковы во всем мире. К тому времени, когда спустился врач, я уже выучил наизусть табличку, висевшую на стене.
ГОЛУБОЙ КРЕСТ
Прием больных по страховому полису
Он вошел в комнату в зеленом хирургическом халате. Обведя взглядом ожидающих пациентов, кивнул мне:
- Зайди ко мне, Стив.
Я последовал за ним и оказался в небольшой комнате со стенами, обшитыми дубовыми панелями. Врач плотно закрыл за собой дверь и повернулся ко мне.
- Можешь не волноваться, Стив. С ней все в порядке.
Я почувствовал, как с души свалился камень.
- И никаких проблем?
- Абсолютно никаких, - подтвердил он, закуривая. - Классический случай, как в учебнике. Ей придется полежать до завтра. Домой она может вернуться утром.
- Можно, я позвоню по твоему телефону?
Он кивнул, и я позвонил Спенсеру Синклеру, как и обещал.
Когда я положил трубку, он вопросительно посмотрел на меня:
- Ее отец?
Я кивнул.
- Она боится его, - сообщил он. - Она вообще боязливая девушка. Похоже, что ты - единственный, кому она верит.
- Ну, - сказал я.
- Чего здесь только не услышишь, - сказал он. - Пентотал развязывает язык. Сначала она призналась, что он на нее действует, как марихуана, потом она сказала, что больше не боится, и добавила, что вообще-то она не боится, только когда накурится марихуаны или когда с тобой.
Я промолчал.
- У меня есть хороший психиатр. Если ты уговоришь ее встретиться с ним, возможно, он сумеет ей помочь.
Я посмотрел на него. Я знал Билла с детства, но сейчас впервые подумал о нем как о враче. "Интересно, - подумал я, - что заставляет каждого, без исключения, врача воображать себя Господом Богом?"
- Единственная причина, почему она, возможно, доверяет мне, - сказал я, - это то, что я никогда не лезу в ее дела и никогда не указываю, что ей надо делать.
- Извини, я думал, что ты ее друг.
- Я и есть ее друг. Именно такими, по-моему, и должны быть друзья - не лезть в чужие дела, не критиковать, не направлять, просто быть рядом.
- Но она совсем ребенок.
- Ей двадцать два года, - возразил я, - и она стала взрослой задолго до того, как я познакомился с ней. Как всякий другой, она имеет право выбирать свой собственный путь.
- Даже если это путь саморазрушения?
- Даже если так. - Мгновение я колебался. - Неужели ты не понимаешь, Билл, что я могу ей помочь, только если она меня об этом попросит? В противном случае я буду похож на всех остальных, кого она знала в своей жизни.
Он помолчал, обдумывая мои слова, затем кивнул.
- Может быть, ты и прав.
- Я могу ее видеть?
- Конечно. Она на втором этаже, в двадцатой палате. Но не задерживайся долго, ей надо отдохнуть.
- Хорошо.
- Кстати, - сказал он, - давай решим некоторые формальные вопросы. Она застрахована в "Голубом Кресте"?
Я засмеялся.
- Не знаю, но не думаю. Пришли чек мне, я его оплачу.
Он тоже рассмеялся.
- Спасибо, Билл, - сказал я и начал подниматься по лестнице.
Казалось, она спала, когда я вошел в полузатемненную комнату. Ее черные волосы обрамляли белое худое лицо, под глазами темнели круги. Я стоял и смотрел на нее.