* * *
Загадочная история произошла не так давно в Гизе неподалеку от Каира. Несколько итальянских археологов обнаружили там захоронение египетского фараона и его жены. Расшифровав надпись на надгробии, они узнали, что "великая богиня Исида трижды покарает всякого, кто посмеет осквернить эту могилу". Ученые не восприняли угрозу всерьез и расковыряли всю пирамиду, прихватив с собой не только все вещи фараона, но и мумии сановной четы. Возмездие не заставило себя ждать. Накануне отъезда в Италию отличавшийся крепким здоровьем руководитель экспедиции внезапно скончался от сердечного приступа. Через два дня его ближайший помощник умер от укуса змеи, выползшей из-под развалин старого дома. Поезд, в котором другие члены экспедиции везли находки, сошел с рельсов. Выжить в катастрофе никому не удалось, а мумии и сокровища из пирамиды бесследно исчезли.
Исследователи и авантюристы в течение долгих лет, невзирая на предостережения, вскрывали гробницы и растаскивали найденные реликвии по разным уголкам земного шара. Недавно газеты оповестили…
"Интересная газета" № 2(89), 2001
* * *
– Докладываю. По адресу: Моховая падь, 24, квартира 95 на данный момент проживает семья Санатовых. Три человека.
Из наших объектов с ними знаком "первый": вместе с главой семьи, Сергеем Санатовым, трудились одно время на фирме "Амурполиграф". С 1987 по 1999 год. На данный момент Санатов работает в частном предприятии по изготовлению мебели (к нашему делу данное предприятие никакого отношения не имеет). Увлекается охотой и рыбной ловлей. Есть родственники в Зее: родная тётя Светланы Санатовой по материнской линии с дочерью и зятем. Судя по всему, "первый" объект собирается взять Санатова в качестве сопровождения в Зейский район: Санатов ранее неоднократно посещал интересующий нас квадрат в заданном районе реки Гилюй.
Жена Санатова, Светлана, преподаватель Амурского государственного университета. Организатор и директор Всероссийского конкурса молодых дизайнеров одежды. В связи с производственной необходимостью и занимаемой должностью Санатова часто выезжает в командировки как по России, так и за рубеж. Дочь Санатова, Наталья, визажист. Принимает участие в различных конкурсах всероссийского уровня. Постоянное место проживания – Петербург. К родителям приехала в отпуск.
По причине многоконтактности как жены Санатова, так и дочери появляется возможность прямой, неконтролируемой утечки информации как внутрь России, так и за рубеж.
* * *
Пока Дмитриев, спрессовав ладони рук коленями, таращился на сына проводника-учителя, тот достал из морозилки холодильника оленину, настрогал её тонкими ломтиками. На столе к тому часу уже возвышалась бутылка водки, вкруг которой стояли стопки, старые, гранёные, а в глубоких тарелках разместилась разная снедь в виде варёной картошечки, копчёной колбаски, свежесорванных с огорода овощей.
– Как говорят в таких случаях, что Бог послал. – Учитель обвёл стол глазами. – Гости у меня бывают редко. А потому любая встреча – праздник. Особенно с такими людьми. Не побрезгуйте.
Щетинин почесал себя за ухом, тяжело перевёл дух, после чего извлёк из нагрудного кармана рубашки распакованную пластинку "фестала":
– Эх, мать моя, родина… Дожили, такую закусь химией заедать! А иначе никак…
Хозяин дома разлил водку по стопкам:
– Давайте, – умный, пронзительный взгляд эвенка устремился к Михаилу. – За встречу.
Дмитриев всё пить не стал, чуть пригубил: организм не желал принимать спиртное. И снова бросил косой взгляд в сторону обрусевшего сына охотника.
СЧХ, заметив пристальный взгляд Дмитриева, понял: застолье застольем, но разговор начинать пора.
– Иван Иванович, отцу имя "Иван" дали в детском доме? – для порядка поинтересовался следователь.
– Там, – утвердительно кивнул головой сын проводника. – Он родителей не помнил и говорил плохо, даже имени произнести не мог. Вот в шутку не помнящего родства кто-то Иваном и назвал.
Учитель рассмеялся. Михаил увидел редкие, жёлтые, прокуренные, но достаточно крепкие зубы.
– Ну, ладно. – Рука СЧХ потянулась за рыбой. – Не за тем приехали. Отец вам рассказывал о том, как он проводил экспедицию в конце шестидесятых?
Хозяин дома вгрызся локтями в стол.
– О пропавших-то? Конечно, рассказывал. – Учитель, после секундной паузы потянулся к бутылке со спиртным.
Мишка отметил, как отозвался эвенк: не "убитые", а "пропавшие".
– И о чём поведал?
– Немного. – Эвенк разлил водку по стопкам. – И то в общих чертах. – И первым, ни с кем не чокаясь, осушил сосуд. – Его тогда следователи так прессанули, всю оставшуюся жизнь оглядывался, – взгляд хозяина перекинулся на Щетинина. – Ведь его ваши чуть было не посадили. Даже дело возбудили…
– Знаю. – СЧХ поднял стопку. – Как открыли, так и закрыли. – Водка перетекла в глотку следователя. – Может, после второй перейдём на "ты"? Мы приехали не на допрос.
– Валяй, – согласился учитель.
– Молодец! По-нашему, без выкрутасов. – СЧХ заел спиртное огурцом. – О чём конкретно отец вспоминал? К примеру, рассказывал, почему группа решила идти к Гилюю?
– Нет, – речь хозяина текла уверенно, не оставляя сомнениям никакой лазейки. – Но он, помнится, предлагал начальнику экспедиции идти к Арге. Там по прямой оставалось бы километров семьдесят. Тот отказался. Двое суток просидели на Норе, после отец, по приказу начальника, повёл их к Гилюю.
– А почему твой батя предложил идти к Арге? – тут же перебил СЧХ.
– Так ведь начальник, когда нашёл золото, тут же проговорился, мол, вот уже есть что предоставить для отчёта. Отец и решил, будто они искали именно золото. Потому об Арге и вспомнил. Решил подсказать: там, по слухам, кто-то даже на жилу наткнулся.
– Отца не удивило, что не послушали его совета, а свернули к месту, где золота вообще нет в природе?
– Нет, не удивило, – спокойно отозвался учитель. – Отец уже на Норе понял: экспедиция ищет вовсе не бесовский металл.
– Какой-какой? – СЧХ чуть не поперхнулся.
– Бесовский, – пояснил сын проводника. – А как иначе назвать? Вон и отец из-за него чуть было за решётку не угодил.
– Поподробнее!.. – Михаил еле себя сдерживал.
– О чём? О золоте?
– Нет, о подозрениях.
Хозяин, ни на кого не глядя, принялся разливать спиртное в третий раз:
– На Норе никто и никогда самородков не находил. Места известные, истоптанные. И тем не менее группа сделала привал на двое суток. И не просто привал. Они что-то искали. Посменно. Первая группа уходила утром, вторая – после обеда. Как на Граматухе. Только вот ваш отец, – эвенк бросил взгляд на Михаила, – работал и с первыми, и со вторыми. С утра до ночи. Брали с собой лопаты, кирку, какие-то приборы. Вроде измерительные. Незнакомые. Приходили, как говорил батя, уставшие. Но незлые. Нераздражённые. Значит, что-то нашли. Но с собой ничего и никогда не приносили. Как с лопатами уходили, так с ними и возвращались. А после бац – сорвались с места и на Гилюй. И снова порожняком.
– По дороге привалов не было?
– Только на ночёвку.
– А на Гилюе? Что произошло там? – Михаил отказался пить. Водка не шла в горло.
– Вы дело полностью читали? – после небольшой паузы поинтересовался хозяин, глядя на Михаила.
– Я читал, – отозвался СЧХ.
– Это понятно. А вы?
Мишка утвердительно мотнул головой. Язык во рту словно свинцом налился: стал тяжёлым, неподъёмным.
– Так вот, – продолжил мысль учитель. – То, что записано со слов отца в том протоколе – враньё. – Вилка нервно звякнула о тарелку. – Его заставили дать показания, будто он сразу покинул группу, как только они вышли к Гилюю. На самом деле он был с ними ещё два дня.
– Кто заставил соврать? – моментально отреагировал подполковник.
– Следователь. Сначала отец принялся излагать версию того, что было на самом деле. А через день на него надавили, чтобы изменил показания. Мол, ничего не видел, ничего не знаю. Потому дело против отца и закрыли. А заартачился бы – загремел по полной.
– К следователю вернёмся. – СЧХ теперь напоминал пса на охоте: старого и опытного. – Что было на Гилюе?
Четвёртая стопка приподнялась и со стуком опустилась нетронутой на столешницу.
– Ещё когда стояли на Норе, отца не покидало чувство, будто они на реке не одни. – Слова тяжело падали в стол. По крайней мере, так казалось Михаилу. – Нет, никаких явных признаков он не заметил. Но батя – таёжник, тайгой жил, тайгой дышал. Ему и замечать ничего не нужно было. Порами тела чувствовал присутствие постороннего. И не зверя. Это его сильно напугало. Незнакомец был опасен, потому что, как и отец, чувствовал себя в лесу как дома. Правда, когда шли к Гилюю, он вроде пропал…
– Слежки не было, – уточнил СЧХ, на свой лад. – Дальше.
– А на Гилюе наткнулся на подтверждение подозрений. На рассвете шагах в тридцати от лагеря обнаружил след сапог. Двух человек. Опытные были людишки. Мало того, что передвигались только по ручью, так ещё и сапоги обвязали оленьей шкурой. Примять след. Но в одном месте ошиблись. Наступили в темноте на глину. И не заметили. Не замаскировали след. Отец тут же сообщил об этом начальнику.
– И тот?.. – не сдержался Михаил.
– Ближе к вечеру отправил отца в Зею. Сказал, больше в его помощи не нуждается. Попросил, по дороге отвезти отчёт в управление. Батя не хотел оставлять экспедицию, но Дмитриев настоял. Вот, собственно, всё, что мне известно.
– Дмитриев испугался за твоего отца? Или как-то по-иному выказал свои эмоции? – СЧХ ждал ответа.
– Нет. Батя говорил, будто тот даже рассмеялся: мол, какие-то рыбаки напугали охотника. Словом, не поверил.
– Или наоборот, – тихо заметил Михаил, – если в тот же день отправил проводника в Зею.
– Теперь понятно, – СЧХ вытер усы салфеткой, – почему следователь заставил твоего отца отказаться от правдивых показаний. Запиши он слова старика в протокол, дело о пропавшей экспедиции пришлось бы переквалифицировать из дела о небрежности, иначе говоря, о случайной гибели группы, как это числится и по сей день, в уголовное, по подозрению в убийстве пятерых геологов. Висяк. Всё равно что себе приговор подписать. Непонятно другое: почему следователь пошёл на такой рискованный шаг? Без санкции свыше…
СЧХ бросил исподлобья взгляд на друга. Михаил понял, Щетинин имел в виду недавний разговор о том, кому могла быть подчинена группа. Министерство обороны. Оно могло надавить на МВД, чтобы те закрыли дело за фактом небрежности. В этом случае многое сходилось. И повышенная пенсия, которую мать получала за отца, хотя факта его смерти никто не смог задокументировать. И нежелание следователей показать матери материалы дела в семидесятых. В эту логическую цепочку вписывалось и непонятное передвижение группы. Отец работал на оборону.
– Кстати, Вань, скажи, а твой батя, случаем, не поделился воспоминаниями, как они нашли самородки? – Вопрос СЧХ всплыл в сознании Михаила так неожиданно, что тот вздрогнул.
– Конечно, рассказал, – усмехнулся эвенк. – Милиции не рассказал. А мне рассказал. Как он говорил: раз милиция приказала молчать, то он обо всём и стал молчать. Начальник, мол, сам всё нашёл. – Учитель откинулся на спинку стула. – А самородки-то обнаружил папка. Да, да. Только не на земле они валялись. А завёрнутые в тряпочку. А тряпочка та находилась под кожушком. А кожушок, полуистлевший, был надет на останки умершего старателя лет эдак с пятьдесят назад. Замёрз, судя по всему, бедолага, в тайге. Вот отец на него на Норе-то и наткнулся.
* * *
– Дмитриев и Щетинин выехали в Новокиевский Увал. К сыну проводника.
– А разве эвенк не уехал на конференцию?
– Мы не успели оформить документы. Дело в том, что в облоно…
– Кретины!
– Мы отправили за ними нашего человека. Он проконтролирует…
– Он ни черта уже не успеет проконтролировать! Учитель должен был три недели провести здесь, в центре! Вам на это дали сутки, и вы за сутки ничего не сделали!
– Но сын – не отец. Он не может знать всего…
– Он знает достаточно! Пусть ваш человек проследит: поедут они на Граматуху или нет? Если нет, то ещё кое-что успеем исправить.
* * *
– Я так понимаю, делу, которое лежит в милиции, верить уже нельзя. – Михаил положил на колени портфель, открыл его, вынул ноутбук. – Но в таком случае и весь рассказ декана геофака тоже подпадает под сомнение. Ведь они исходили из тех самых сфальсифицированных материалов, которые им выдало управление внутренних дел.
Тарелки, стаканы вмиг сдвинулись в стороны.
– Вот посмотрите, – Мишка распахнул зев экрана и через несколько секунд высветил цветную карту Амурской области, разрисованную путеводными пунктирными стрелками. – Это тот самый маршрут, который нам показал Ельцов. Они его скопировали со слов следователя. Он соответствует рассказам вашего отца?
Учитель извлёк из кожаного чехла очки, водрузил их на нос. Склонился над машиной. Тонкий палец, словно указка, медленно пополз по стрелке, нарисованной на мониторе. Михаил по памяти воспроизвёл в электронном виде маршрут экспедиции, который запомнил по карте Ельцова.
– Мы здесь… – Голос мужчины комментировал пройденный пальцем путь. – Вот Нора. Группа вышла к этому месту. Отсюда пошла к Зее… Всё правильно. За исключением одного.
Дмитриев напрягся. Палец учителя вернулся к точке на карте, которая именовалась Новокиевским Увалом.
– У вас получается, будто экспедиция вышла из Увала и тут же направилась к Норе. По прямой. На самом деле был крюк. Собственно, на карте он особо заметен не будет. И, может быть, о нём декан, с которым вы общались, знал, но не отметил. Крюк-то всего километров с тридцать.
– Что за крюк? – СЧХ тоже склонился над компьютером.
– Вот смотрите. – Твёрдый, как дерево, палец учителя снова принялся гулять по экрану. – Сначала отцу приказали плыть по Зее к Граматухе. Кстати, она у вас вообще не отмечена. – Ноготь учителя чуть сместился по линии Зеи вверх. – Приблизительно здесь. Маленькая, но вредная речушка. Впадает в Зею. Экспедиция проскочила на моторке мимо Рыбачьего, это посёлок, и остановилась приблизительно… Вот тут. – Эвенк ткнул пальцем в экран и поднял взгляд на гостей. – Там, на Граматухе, они простояли трое суток. Во время стоянки, как рассказывал отец, он на лодке возил начальника и по Граматухе, выше по течению, и по Зее, к Селемдже. Точнее, к ключу Джуркан. А уже после экспедиция пошла к Норе.
– Это точно? – спросил СЧХ.
– Точно. На Джуркане они ещё ночевали.
– А что они там делали?
– Не знаю. Отец не рассказывал.
Сергей прикусил ус:
– Ни о Граматухе, ни о Джуркане в деле нет ни единого слова. Чем же, интересно, занималась группа на Граматухе?
– Тем же, чем и на Норе. Что-то искали.
– Ерунда какая-то, – Дмитриев быстро пробежался пальцами по клавиатуре. – В этой местности ничего нет. Никаких полезных ископаемых. Здесь никогда не проводились никакие геологоразведывательные изыскания.
– И тем не менее отец утверждал, что твой папа, Михаил, несколько раз за те три дня уходил в тайгу вместе с Бородой и Профессором. – Слабая улыбка едва коснулась уголков рта хозяина жилища. – Так они себя называли промеж собой.
– Борода – потому что бородатый? – полюбопытствовал СЧХ.
Учитель утвердительно качнул головой:
– А второй постоянно читал у костра. И что-то писал в тетрадку. Глаза портил. Так батя говорил.
"Профессор скорее всего отец Вики, – решил Михаил. – Она сказала, будто тот захватил с собой несколько общих тетрадей. Смеялся: мол, напишет роман…"
– Они с собой брали инструмент? – продолжал опрос СЧХ.
– Лопаты и кирку.
– Уходили на целый день?
Утвердительный кивок головой.
– Ещё одно таинственное пятно в деле. – СЧХ с хрустом уничтожал очередной огурец. – Не нравится мне всё это. Очень не нравится. – Челюсти равномерно пережёвывали натурпродукт с огорода. – Предположим, экспедиция работала на оборону. И, опять же, предположим, искала, скажем, площадку для будущего космодрома.
– "Свободного"?
– Типа того. Изучали топографию местности. Делали разметки, для чего и взяли приборы. Только на хрена в таком случае рыть землю?
– Выяснить, какая почва?
– И что, ты лопатой и киркой выяснишь, есть ли на глубине в десять метров плавуны или нет? Твоя задача – заснять и отдать снимки. Всё!
– Вот и рыжий следователь, что допрашивал отца, тоже интересовался: делал Дмитриев фотоснимки или нет? – неожиданно вставил учитель.
– Точно спрашивал? – после секундной паузы переспросил СЧХ.
– Да. Зачем отцу врать мне?
– И снимки делали?
– Не знаю. – Эвенк повёл плечами. – Отец ничего не говорил о том, брали они с собой фотоаппарат или нет.
– Для изучения местности нужен теодолит, – заметил Мишка.
– Да, действительно, Ваня, твоему отцу врать было ни к чему, – выдохнул Щетинин, припомниная дело. – А вот рыжий следак почему-то соврал. Забавно, правда?
* * *
– Сообщение по Савицкому. В Читинской области, село Аннон-Борзя, проживает Гончарук Вера Васильевна, директор сельской средней школы. В девичестве – Гук. Во времена учёбы Савицкого в институте была старостой группы. Других контактов по Чите не обнаружено. Начинаем отработку в данном направлении.