- В этом ресторане все пропахло мясом, - сказала Пшш, утирая нос - назревающая простуда.
- Все вегетарианцы - просто кучка самовлюбленных уродов, - сказала Ники. - Закажи себе какую-нибудь фруктовую гадость.
- Они, наверное, режут фрукты на тех же досках, что и туши, после того как забьют очередную корову.
- В таких местах, как это, - ответила Ники, - тебе подадут блюдо из фруктов, приготовленное полгода назад в лаборатории, занимающейся приготовлением фруктовых блюд, в Теннесси.
- Посмотрите, - сказала Дженет своим бодреньким голоском образца 1956 года. - Яичница. Как мило.
Ее материнский тон убедил Ники и Пшш внимательнее изучить меню. Дженет достала из сумочки коробку с таблетками и водрузила ее на стол.
Ники тут же заерзала на месте.
- Да у вас пилюльница размером с набор для вышивания. Неужели мне придется купить такую же?
Тут как раз вернулся официант, на бирке у которого было написано "Кевин".
- Ничего особенного, - сказал он. - У некоторых наших посетителей пилюльницы, как член у Шварценеггера.
- У нас обеих ВИЧ, - сказала Дженет, кивая на Ники.
- У меня тоже, - сообщил официант.
- Можно устроить вечеринку, - предложила Ники.
- Кажется, настало время прочувствованных объятий, - ответил официант, - но мой босс ест меня поедом, только чтобы я побыстрее крутился. Четверть часа назад приехал полный автобус французских туристов - французских французов, - а это самый страшный кошмар, который может присниться официанту, так что мне придется принять у вас заказы поживее. О чаевых не беспокойтесь.
Он принял заказ под доносящуюся из другого конца зала болтовню лягушатников.
- Так в чем дело с вашей семьей? - спросила Пшш. - Похоже, вы заразная семейка. Есть среди вас хоть один здоровый?
Ники посмотрела на Пшш и сменила тему:
- Я слышала, ты не особенно-то стремишься стать мамой?
- Смотрите-ка, молодая жена старого пердуна, оказывается, и разговаривать умеет.
- Какие изысканные манеры, - отреагировала Ники. - Опять вляпалась. Если тебе от этого будет легче, то знай, что я делала это, ну, с полдюжины раз.
- Это?
- Да, аборт.
- Я в туалет.
И Пшш тихонько исчезла.
- Я подумала, что, может, если она увидит рядом такую развалину, как я, то, пожалуй, не станет торопиться действовать.
- Ты хочешь детей?
- Да вроде. Но я буду паршивой матерью.
- Брось.
- Что ж, спасибо, Синди Брейди. Так или иначе, нам не на что заводить детей.
- Я и забыла. Он ведь разорился, верно?
- У, мы на такой мели, что просто тошно подумать!
- Но вы же ездили на рыбалку.
- Любезность со стороны одного из его так называемых друзей. А вы знаете, что мы едим, с тех пор как вернулись? Всякое мексиканское дерьмо. И хот-доги. Вот так. На пути из аэропорта набрали всякой фигни на оптовом складе. - Ники оглядела свои ногти и нашла их достаточно ухоженными. - Ненавижу быть бедной. Правда. И меня бесит, что я не могу вот так взять и бросить Теда.
- Это одно из самых романтических признаний, которые мне приходилось слышать за последние месяцы.
- И что еще меня бесит из-за всей этой истории со СПИДом, - сказала Ники, - так это то, что Тед может бросить меня. Представьте только: я забочусь о человеке, который запросто может вышвырнуть меня на помойку. - Она отхлебнула кофе. - Может, конечно, я не слишком высоко его ставлю. Мне-то без разницы, если я умру. А все эти коктейли из таблеток вызывают жировые отложения в самых неожиданных местах. Кончится тем, что у меня вырастет шесть титек.
- А с Тедом ты тоже так разговариваешь? - спросила Дженет.
- В принципе, да.
Дженет посмотрела через окно на сверкающую парковку.
- Я иногда думаю, что было бы, будь я более... передовой, как ты или как она... может быть, тогда наши отношения с Тедом сложились бы немножко по-другому?
- Вы? Пожалуй. А может, и нет. Тед говорит, что вы никогда не ругались. Только что вам случалось "немного погорячиться". Это его словцо "погорячиться".
- Случалось. Неприглядная черта. Больше я не горячусь.
- Пойду поищу Гвендолин, - сказала Ники. - Надо порадеть за семью, какие бы запутанные ни были отношения.
Она встала, обернулась и сказала:
- Дженет, а вы пока последите за этими двумя обаяшками-летчиками, которые сейчас зайдут.
- Вижу, Ники, тебе стоп-кран не нужен.
- Нет.
Ники направилась к дамской комнате рядом с кассой и поравнялась с щеголеватыми, бронзовыми от загара летчиками, входившими в дверь. Она обменялась улыбками с менее загорелым из двух, который одним движением сгреб ее за талию и залепил рот скотчем. Сделав это, он проорал:
- Эй, вы все. Слушайте. Слушайте, мать вашу! Вот наша первая заложница. Если кто-нибудь пикнет, я снесу башку этой голливудской Барби. Никаких мобильников, никаких пейджеров, никаких девять один один - тихо!
Второй летчик поднял винтовку, передернул затвор и выпалил в блюдо с пирожками, задев руку Кевина. Месиво из крови и пирожной начинки расплескалось по кассовому прилавку и полу. Посетители завизжали; следующим выстрелом летчик разнес стеклянную витрину с закусками; какие-то два человека на стоянке, пригнувшись, побежали к изгороди. "Заткнитесь все, мать вашу! - завопил летчик посветлее. - Мы делаем дело и не хотим, чтобы нам мешали. Мой друг Тодд сейчас обойдет зал, так что, будьте добры, отдайте ему все ваши драгоценности. Все французишки любят драгоценности, и, предупреждаю, - никакого диснеевского дерьма, повторяю - никакого диснеевского дерьма - ne pas de merde a la Disney. Всяких там дешевых брошек с Королем Львом или браслетов с Русалочкой, иначе Тодд в виде наказания может отстрелить вам палец".
Французы возбужденно зачирикали между собой; летчик выстрелил одному из них, мужчине средних лет, прямо в грудь. В зале наступила тишина. Дженет видела стальной ствол, ткнувшийся в правое ухо Ники; она вспомнила, как в детстве отец притворялся, что вытаскивает у нее из уха четвертак. В висок словно вонзилось пчелиное жало.
Наши жизни устроены главным образом так, чтобы отражать стрелы, которые мечут в нас законы вероятности. В доступных случаях мы изолируем себя от произвольных актов ненависти и разрушения. Это всегда было присуще человеку: стены, которые мы возводим между своим и соседними домами, настороженность, с которой мы встречаем незнакомца. Одного человека из шести миллионов поражает молния. Пятнадцать человек из ста испытывают клиническую депрессию. Одна женщина из шестнадцати заболевает раком груди. У одного ребенка из тридцати тысяч обнаруживается серьезная деформация конечностей. Каждый американец из пяти становится жертвой жестокого преступления. День, в который не происходит ничего плохого, - чудо, день, когда все плохое, что могло произойти, не происходит. Унылый день - триумф человеческого духа, а скука - роскошь, не имеющая равных в истории человечества.
Дженет вышла из кабинки и направилась к Кевину.
Налетчик у кассы сказал: "Давайте-ка обратно, леди". Ники пыталась кричать сквозь залепивший ей рот скотч.
- Мне уже шестьдесят пять, ты, хамло. Можешь меня пристрелить, но я помогу Кевину. Уверена, твои кореша зауважают тебя, если ты пристрелишь безоружную шестидесятипятилетнюю женщину.
Дженет опустилась на пол рядом с Кевином и взяла его за руку.
Летчик номер два, "Тодд", метался от стола к столу, собирая драгоценности европейцев в холщовый мешок. Когда одна из женщин отказалась, он сказал: "Может, хватит в игрушки играть, а?" Бах. Он прострелил ступню сидевшему рядом с ней мужчине. До Дженет донеслись пронзительные вопли и тихое позвякивание монет и драгоценностей, падавших в мешок с добычей.
- Пора! - крикнул летчик, державший Ники. - Шевелись!
Тодд рванулся к входной двери как раз в тот момент, когда Пшш, ни сном ни духом не ведавшая о разыгравшейся в ресторане драме, выходила из уборной рядом с дверью. Летчик схватил ее сумочку, но она рванула ее на себя с такой силой, что содержимое высыпалось на пол - сотни пятидесятидолларовых банкнот.
- Ни фига себе, - сказал летчик номер два, на секунду остановившись, чтобы подобрать пачку.
- Времени нет. Пошли. Двигай.
В мгновение ока оба скрылись за дверью и исчезли. Ники сорвала кляп со рта. Она жадно вдыхала воздух, будто долго находилась глубоко под водой, а теперь старалась продлить мечту о том, что ей удалось выплыть.
Дженет посмотрела вниз - линолеум перед ней был весь в крови густого пурпурного цвета, как сироп от кашля. Ники что-то говорила ей, но Дженет казалось, что губы ее шевелятся абсолютно беззвучно.
Никто так и не шевельнулся. Запах подгоревших завтраков доносился с кухни, где, как узнала позднее Дженет, весь персонал заперся в холодильнике. Дюжина полицейских ворвалась в зал с ревом: "Никому не двигаться!" Санитары перескакивали через стойки и перегородки, спеша добраться до раненого француза. Фотографы не теряли времени, запечатлевая сцену, и кровь Кевина казалась черной в свете вспышек.
Дженет заметила, что Пшш подбирает пачки банкнот... щипцами для пончиков?
- Не трогайте эти деньги! - взревел коп.
- Пошел ты, это мои деньги. Эти задницы хотели отнять их у меня.
- Господи, Пшш, - сказала Ники. - Откуда у тебя такая куча полтинникоз?
Менеджер подтвердил, что деньги принадлежат Пшш, но полицейские все равно просили ее не трогать улику.
- Что? А как я потом соскребу с них грязь, когда она присохнет?
- Оставьте их на месте, мэм, иначе мне придется обвинить вас в том, что вы исказили картину преступления.
Пшш швырнула сумочку на пол. Санитары в космической амуниции склонились над Кевином, в то время как двое полицейских записывали со слов Ники описание налетчиков.
- Первый был симпатичный, вроде Кевина Костнера, но глаза у него были недобрые, как будто в детстве он отрывал лапки жукам и истязал зверюшек. Кожа нечистая - то ли от наркотиков, то ли от сладкого. На правом предплечье - татуировка, синий кельтский крест, и еще от него так разило перегаром!
- Мы не можем включить это в отчет, мэм.
Кевина подняли и положили на каталку, Дженет поддерживала его здоровую руку. Санитары укрыли его шуршащей простыней из серебристого пластика - космическим одеялом. Когда носилки выкатили на улицу, покрывало мгновенно вспыхнуло на солнце, став похожим на хрусткую упаковку из фольги.
Дженет изложила свою версию случившегося полицейским округа Оранж, а потом снова настала очередь Ники. Пока ее допрашивали, один из офицеров заговорил с Пшш. Дженет страшно злило, что до нее доносились только обрывки того, что говорила Пшш...
- ...Я с ними, - Пшш ткнула в сторону Ники и Дженет, - но чисто случайно. Раньше встречалась с сыном этой старушки.
Раньше встречалась?
Пшш не тянула на образец теплого отношения между поколениями. Она хотела выбраться из ресторана, и поскорее. Ей наконец разрешили собрать оставшиеся банкноты. Хозяин показал ей шланг за рестораном, под которым официанты обычно споласкивали мусорные ведра. Через несколько минут там ее и нашли Ники и Дженет. Она раскладывала сушиться отмытые купюры на белоснежной, недавно выкрашенной полке, где по ним ползали муравьи, ища поживы в остатках кровяных энзимов.
- Мы скоро уезжаем, - сказала Дженет и добавила: - Тебе с нами ехать необязательно. Поправь меня, если я не права, но у меня такое предчувствие, что мы вряд ли еще увидимся.
Услышав это, Пшш стала еще сосредоточеннее оттирать свои деньги.
- Как бы там ни было, - сказала Ники,-через пару минут мы получим официальный развод, так что можешь рассказать нам, откуда у тебя такая уйма наличных. Это я из чистого любопытства спрашиваю. Если я этого не узнаю, то у меня будет зудеть в одном месте до того дня, пока меня не собьет автобус.
- Я заработала их своим телом, - ответила Пшш.
Шланг перекрутился, она нагнулась и выпрямила его.
- Не поняла, - сказала Дженет. - Может, объяснишь по порядку?
Пшш оставила купюры в покое и посмотрела на Ники:
- Так, значит, Брайан жаловался, что я хочу сделать аборт, верно? Наверняка жаловался - этот сосунок боится любой смерти.
Пшш возобновила свои операции и продолжала:
- Есть одна леди в Дайтона-Бич. Муж у нее запчастями торгует. Классный парень, но бесплодный, а они хотят детей. Вот и все. Спасибо тебе, интернет. Так что эти деньги - мой аванс. Брайан дуралей, но внешность у него хоть куда, а его сестра - космонавтка, в результате я выторговала шестизначную сумму. Я сказала, что хочу сделать аборт, потому что думала, что он так и будет носиться со своими мыслями о смерти.
- Постой, постой, постой, - сказала Дженет, - так ты что же, собираешься продать ребенка?
- Ну да! Откуда мне было знать, что он такой тронутый?
Мытье продолжилось.
- Но существуют законы.
- Пожалуйста, не лезь в это, Дженет, потому что ты мне действительно нравишься и я хочу, чтобы так все и оставалось. Кстати, если вы меня заложите, я просто скажу, что пошла в мороженице в сортир и там выкинула. - Она взглянула Дженет в лицо. - Ой, только не надо смотреть на меня так свысока. Ребенок мой: что хочу, то и делаю.
- Брайан знает, что ты хочешь его продать?
- Нет. Но думаю, скоро узнает.
Пшш со своей прыскалкой угрожающе надвигалась на них, и Дженет почувствовала холодные брызги на лодыжках.
- Думаю, нам пора.
Дженет и Ники подошли к своей машине и вдруг поняли, что не знают, куда ехать дальше.
- Думаю, нам надо напиться, - сказала Ники. - Мне так точно надо. Нам как, можно при нашем здоровье?
- Вроде бы.
Они молча принялись рыскать по дорогам в поисках какого-нибудь коктейля.
12
Воздух внутри вагончика монорельса был горяч, как в раковине запеченного моллюска; Уэйд, Тед и Брайан проплывали над диснейуорлдовским озером. Бравая, бездушная музыка разносилась кругом, как запах чьего-то шампуня. Тед уже скучал, а Уэйда лихорадило. Я так хорошо переносил раньше жару - даже летом в Канзас-Сити. Один только Брайан пребывал в приподнято-праздничном настроении и постоянно нес всякий вздор.
- Здорово, правда, пап, - тараторил он. - Ты привез своих детишек в Диснейуорлд!
- Верно, верно, сынок.
- Ты должен гордиться, пап, - не отставал Брайан. Тед повернулся к Уэйду, словно говоря: Будь добр, сделай что-нибудь, чтобы он заткнулся.
- Просто класс: мы здесь, внизу, а Сара там, наверху, в космосе!
- Я всю жизнь пропахал, - оборвал его Тед, - строя все эти штучки, чтобы Сара и вроде нее могли летать в космос и тем самым помочь выбраться из дерьма всем остальным. Так что ты прав, Брайан, это "просто класс", что мы все здесь.
Вагончик был переполнен; пассажиры уставились на Драммондов.
Хнычущие дети перестали хныкать. Вид у Брайана был ошеломленный.
Вот паинька, - подумал Уэйд. - Из шкуры вон лезет, чтобы папуля похвалил. А чего старик вдруг так расчувствовался?
Доносившийся из громкоговорителя невыразительный мужской голос громко описывал полинезийскую страну чудес, которую можно увидеть слева, и большой бревенчатый дом - прямиком со Скалистых гор - направо. Уэйд подумал об отце. Что мир мог предложить Теду Драммонду и таким, как он, чья полезность для культуры исчерпалась к моменту создания 95-х "виндов"? Гольф? Деньги? Круглосуточную игру на бирже? Яхты? Несколько лишних десятилетий жизни? После определенной черты - что остается мужчине в этом обществе? Для такого случая здесь, во Флориде - земле крупных научных проектов, состряпанных такими людьми, как его отец и его приятели по гольфу, - живописно вымирающее и круто идущее в гору место. Перед внутренним взором Уэйда чередой моментальных снимков промелькнули картины этого края: неработающие аттракционы луна-парков, трущобы, космические шаттлы, универсамы, ломящиеся от бесчисленных побрякушек, автомагистрали, переплетенные, как электрические провода, и вечерние новости, отдающие повторяющимся лихорадочным бредом. Он подумал о палящем солнце и прекрасных, смертельно опасных существах, притаившихся в грязных водах и готовых синяками проступить на поверхности.
Карманный зуммер Уэйда напомнил о себе, и он проглотил капсулу "три-тэ-эс", запив ее остатками апельсинового "крэша". Он почувствовал тошноту и приписал ее поездке на монорельсе, который как раз въезжал в большое бетонное здание в форме буквы "А", виденное им по телевизору тридцать лет назад. Когда-то этот отель казался зданием из будущего, а теперь вид у него был самый заурядный. Уэйд никогда и не мечтал увидеть эту постройку вживую, но вот, однако...
Вагончик остановился в Волшебном Царстве, и они сошли.
Уэйду вспомнился его разговор с Бет перед поездкой в Диснейуорлд.
- Никаких идиотских фокусов, понял? Мне без разницы, о чем ты там договорился со своим отцом, но не подумай лезть в соучастники. Вникаешь? И мне без разницы, сколько мы должны этой клинике или кому еще, - я не хочу, чтобы ты снова угодил в каталажку или пустился в бега. Вникаешь?
- Я буду пай-мальчиком.
- И не ешь всякие помои. Вспомни, что говорили в клинике про все эти помои.
- Помню.
Тед и Брайан стояли на небольшом участке тени, не дававшей ни капли прохлады. Вокруг них роились семьи, в которых присутствовали оба родителя. Глядя на них, Уэйд подумал: Сколько из этих папаш шептали на ухо сальности внештатным секретаршам в офисной подсобке? Сколько проводили свои обеденные часы в мотелях? А матери - сколькие из них пристрастились к "шардонне" во время одиноких ланчей на кухне? Сколько чувствовали себя загнанными и нелюбимыми? Скольких тошнило от ревности при разговорах "об этой чертовски умной девчонке, которая своими свежими идеями перевернула отдел маркетинга с ног на голову"? Эти чертовски умные девчонки с будущим большим, как Монтана, и ножками как у матери Бэмби?
Голос отца прервал его мечтания:
- Так откуда ты знаешь этого парня - Норма?
- По Канзас-Сити.
- Чем он занимается?
Чем он занимается?
- Живет себе. Переехал в Тампу.
- Он опаздывает.
- Да нет. Просто это мы слишком точны - есть небольшая разница.
Бух! Откуда ни возьмись появилось шествие, как будто унылые посиделки превратились в вечеринку с сюрпризами.
- Если бы здесь можно было отключать звук, все было бы о'кей, - сказал Тед. Голос его оживился. - Нет, вы только поглядите, какие буфера у этой Русалочки!
- Никогда не мог понять, как это делают с русалочками, - сказал Брайан. - То есть как это вообще возможно? То есть у нее, конечно, шикарная постель и всякое такое, но она же наполовину рыба?
- Ну и дурак же ты, Брайан. Это всего лишь чертов мультик.
Нет, Брайану явно никак не удавалось подстроиться под Теда. Скоро оба сосредоточились на проплывавшей мимо Красавице, оседлавшей подвижную трапецию рядышком с Чудовищем.
Где Норм?