– Господи, а это что такое? – спросил он, вертя ее в руке и недоуменно разглядывая.
– Шутишь? – Дитер улыбнулся во весь рот. Но когда понял, что Нед более чем серьезен, глаза его сузились. – Так ты и вправду не знаешь, что это такое?
Нед сообразил, что допустил промах, и попробовал обратить все в шутку.
– Да нет, я хотел сказать, что прежде не видел похожих на этот…
– Не видел похожих? Ты оглядись по сторонам, друг!
Нед огляделся и увидел на соседних столиках по меньшей мере шесть таких же вещиц.
– Я, собственно, о цвете… – пояснил он, стараясь, чтобы голос звучал задушевно. – Твой красный, а те все больше черные и серые.
– Где ты провел последние десять лет? – спросил Дитер. – Где, интересно, еще существуют места, в которых нет мобильных телефонов?
Телефонов! Мобильных телефонов. Нед выругал себя за то, что сам не догадался. Он уже заметил двух мужчин, говоривших в эти штуковины.
– Я… я был нездоров, – сказал он. – Лежал в больнице.
– Скорее уж в тюрьме.
– Нет-нет, в больнице. Ты должен верить мне, Дитер. Теперь я поправился. Совершенно поправился, но… понимаешь, кое-какие вещи я пропустил.
Дитер позволил Неду забраться в грузовик, однако по пути к Оберно и немецкой границе все больше помалкивал. Нед сидел рядом, лихорадочно соображая. Он пришел к заключению, что самое лучшее для него – проявить своего рода ограниченную честность. Дитер мог остановить первую же попавшуюся полицейскую машину, а это Неду никак уж не улыбалось. Трудновато будет объяснить полицейским, откуда в его клеенчатой сумке столько наркотиков.
– Буду с тобой честен, Дитер, – наконец сказал он. – Я удрал из датской клиники. Семья поместила меня туда из-за наркотиков, но теперь я в порядке. Правда. В абсолютном порядке. Я еду в Ганновер, у меня там девушка. Я здорово изгадил свою жизнь однако сейчас все хорошо. Мне просто нужна помощь, чтобы попасть домой.
– Сколько ты там пробыл? – спросил Дитер, не отрывая взгляда от дороги.
– Около года.
– Около года, и ты не знаешь, что такое мобильный телефон?
– Меня лечили электрошоком. Память иногда отшибает. Что я могу сказать? Я не дурной человек, Дитер, клянусь тебе.
– Ладно, – сказал Дитер и снова умолк.
После долгого мучительного молчания, которое Нед не решался прервать мольбами или новыми уверениями, Дитер заговорил сам, на этот раз застенчиво и едва ли не смущенно.
– Знаешь, я тоже несколько лег назад связался с наркотой. Я ведь по образованию инженер. Работа была хорошая, денег куча. Ну я и пристрастился к героину, работу потерял. Только благодаря моей чудесной жене Труди да милосердию и любви моего спасителя Иисуса Христа я теперь чист и здоров. Я отвезу тебя в Гамбург и введу в мою церковь. Церковь лучше больницы. Один Господь способен помочь людям вроде нас с тобой.
– Будь благословен, – прошептал Нед. – Ты воистину – добрый самаритянин.
– Я так понимаю, – продолжал чуть покрасневший от комплимента Дитер, – что паспорта у тебя нет?
– Нет, – подтвердил Нед. – Боюсь, что нет.
– На границе его обычно не требуют, но документы на груз таможенники захотят посмотреть непременно. Будет лучше, если тебя они не увидят. До границы десять миль. Я остановлюсь у следующей заправочной станции, а ты спрячься в кузове. Обыскивать машину они не станут.
– Разреши, я дам тебе денег на топливо.
На один страшный миг Неду показалось, что он снова ляпнул что-то не то. Возможно, дизельное топливо осталось в прошлом и грузовики ходят теперь на метане, или кислороде, или бог знает на чем еще.
– Денег? Зачем мне твои деньги, – отказался Дитер. – Я делаю это для моего Спасителя. В нем моя награда.
На протяжении десяти оставшихся до заправки миль Нед, стараясь не пережать, расспрашивал Дитера о его пристрастии к наркотикам и о том, каких денег те ему стоили.
– Неужто героин так дорог? – изумился он.
– Еще бы! Правда, если его курить, выходит дешевле, – ответил Дитер. – Уж это-то ты должен знать. Ты на чем сидел?
– На марихуане.
– И семья отправила тебя в больницу за марихуану? Господи Боже! Да у меня мать каждый вечер по косячку выкуривает.
– Мои родители люди старомодные, – сказал Нед, охваченный неуютным чувством, что ему многое еще предстоит узнать об этом новом мире.
На одном из первых пригородных светофоров Гамбурга Нед не без чувства вины подхватил клеенчатую сумку, открыл дверь и спрыгнул на асфальт.
– Прости, Дитер, – крикнул он, обернувшись к кабине, – но я и вправду не думаю, что твоя церковь сможет мне помочь.
Дитер сокрушенно покачал головой, дважды громко посигналил и тронулся с места. Нед отпрыгнул на тротуар и махал на прощанье, махал, пока грузовик не свернул за угол. Он надеялся, что Дитер по крайней мере увидит в зеркальце этот прощальный жест и поймет, что его помощь оценена по достоинству.
Как оно на самом деле и было. Нед, затиснувшийся между тюками с бумагой, провел по обе стороны границы не больше часа. Заднюю дверь грузовика даже не открыли, хотя боковая, справа от Неда, хлопала, пока они подвигались вперед, дважды, отчего у Неда до сих пор звенело в ушах. Дитер, развеселясь, поддразнивал его на этот счет по пути через Шлезвиг-Гольштейн:
– Это Господь говорил с тобой, Карл. Можешь мне поверить.
Нед повертелся, оглядываясь. Час был уже поздний, а дел предстояло еще немало. В маленькой Sparkasse он обменял кроны на дойчмарки, перешел улицу, спустился в подземку и поехал в предместье Святого Павла. Его не покидало пронзительное чувство, что Бэйб наблюдает за ним и страшно недоволен тем, что он собирается сделать.
Из предместья Нед перешел в Рипербан. Сидя у окна бара "Беммель", напротив "Лемица", он вертел в руках стакан молока, наблюдая, как улица снаружи заполняется суматошной толпой, – начиналась лихорадка пятничной туристской ночи. Фонари, краски, шум, музыка – все казалось ему абсолютно чужим. Он видел мужчин и женщин с ювелирными украшениями и металлическими полосками, продетыми в носы, уши и брови. Видел чернокожих с выкрашенными в соломенные тона волосами и азиатов с волосами оранжевыми. Видел мужчин, гуляющих, держась за руки. Какая-то наголо обритая женщина показала ему, проходя мимо, язык. В языке торчало нечто, сильно похожее на стальной гвоздь. Нед заморгал и судорожно сглотнул.
– Как род людской красив! И как хорош тот новый мир, где есть такие люди , – пробормотал он и тряхнул головой, точно вылезшая из воды собака.
На станции подземки он купил карту и три брошюрки для туристов, которые успел прочитать дважды, прежде чем к нему подошла официантка, сказавшая, что, если он хочет остаться здесь, ему придется выпить что-то еще, кроме единственного стакана молока, который он ухитрился растянуть на два часа.
– Разумеется, – кивнул Нед и, указав на розоватый коктейль, стоявший на соседнем столике, попросил: – Принесите мне такой же.
– Все коктейли по пять марок, – известила его официантка.
Нед предполагал (да, собственно, и видел это), что его облачение датского рыбака – джинсы, толстый белый свитер и плотная куртка – не пользуется популярностью у ночных обитателей Гамбурга, и потому понимающе улыбнулся, протягивая официантке бумажку в десять марок.
– Я весь день рыбачил. Оставьте сдачу себе и выпейте тоже.
Подозрительная гримаска мгновенно сменилась радостной улыбкой.
– Спасибо, сэр!
– Э-э, забыл спросить, – сказал Нед, когда девушка принесла коктейль. – Что тут намешано?
– Клюква, грейпфрут и водка, – последовал ответ. – Называется "Морской ветерок".
– Хорошее название, – осторожно отхлебывая, похвалил Нед. – М-м… очень вкусно.
– Вы турист? – Официантка указала на лежащие перед Недом карту и путеводители.
– Верно. Приехал поразвлечься. Этот район не опасен?
– Рипербан? Нет! – Сама эта мысль рассмешила ее. – Когда-то давно – может быть, но теперь тут одни бизнесмены да туристы.
– Ага. Значит, торговцев наркотиками или кого-то похожего здесь нет?
Вопрос был задан тоном достаточно невинным, но, произнося его, Нед смотрел девушке прямо в глаза.
Она наклонилась, чтобы вытереть его и прошептала Неду на ухо:
– Вы, может, ищете что-то? Заплатить сможете?
– Да, я кое-что ищу, – ответил Нед. – Вы не знаете никого… э-э… респектабельного? Я был бы крайне благодарен. – Он подчеркнуто взглянул на свой бумажник и затем снова на официантку.
– Я позвоню одному человеку. Он знает нужных людей. Вам куда – в центр или на окраину?
Смысл вопроса дошел до Неда не сразу.
– А, понимаю, – сказал он. – На окраину, пожалуйста.
– Хорошо. – Вид у официантки был немного удивленный. – Посмотрю, что можно сделать.
– Спасибо… э-э… я не знаю вашего имени.
– Козима.
– Спасибо, Козима. Карл Фрейтаг, к вашим услугам.
Нед смотрел вслед Козиме, направлявшейся к телефону на стойке бара. Проговорив не больше тридцати секунд, она положила трубку и кивнула Неду. Он кивнул в ответ и приветственно поднял бокал с коктейлем. Потом взял сумку и отправился в уборную, чтобы подготовиться к встрече.
Человек, полчаса спустя вошедший в бар "Беммель", был старше Неда – лет около пятидесяти, что Неда несколько удивило. Он больше походил на преуспевающего издателя или рекламного агента, чем на татуированного гангстера в кожаной куртке, которого ожидал увидеть Нед.
– Понтер, – представился он, обойдясь без рукопожатия и присев за столик Неда. – Насколько я понимаю, у вас ко мне дело. Чем могу быть полезен, герр Фрейтаг?
– Я хочу, чтобы вы взяли то, что я держу под столом, – сказал Нед. – Это шприц… не бойтесь, на нем колпачок.
– Эй, послушайте, – Гюнтер начал подниматься со стула, – мое дело – продажа, а не покупка.
– Тогда найдите человека, который это купит, – сказал Нед. – Я предлагаю фармацевтического качества жидкий диаморфин, самый чистый героин в мире. И его у меня достаточно, чтобы вы смогли хорошо заработать.
Гюнтер замер.
– Сколько?
– На полмиллиона марок, которые вы сможете по меньшей мере удвоить, если с умом его расфасуете. Мне нужны четыреста тысяч наличными, годная к употреблению кредитная карточка и любой контакт, который позволит купить паспорт.
Секунд пять, не меньше, Гюнтер глядел Неду прямо в глаза, потом сунул руку под стол, чтобы взять шприц.
– Мне придется проверить товар.
К этому Нед был готов.
– Оставьте в залог две тысячи марок, – сказал он.
Гюнтер кивнул, и Нед под столом передал ему шприц.
– Я позвоню. – Гюнтер встал, извлек из кармана маленький мобильный телефон и отошел подальше от Неда, чтобы тот не услышал разговора.
Нед смотрел, как он закуривает, набирает номер говорит. Эта новая техника все еще поражала его, он гадал, на какое расстояние можно звонить по такому телефону. Гюнтер стоял слишком далеко, чтобы Нед смог уловить хотя бы часть сказанного, но ко времени его возвращения к столику все, похоже, было улажено – Гюнтер, не разжимая губ, коротко улыбнулся.
– Вот ваши две тысячи. – Он опустил на столик пачку сигарет. – Я вернусь через час. Если все в порядке, мы с вами отправимся в одно место, и там проверят остальной товар. Козима присмотрит за вами. Если вы уйдете с моими деньгами до того, как я вернусь, за вами последуют и соответственно с вами поступят. Очень грубо. Если же все пройдет хорошо, паспорт будет готов через два дня, а кредитную карточку и наличные получите сегодня ночью. Вы все поняли и со всем согласны?
– Более чем. – Нед протянул руку и улыбнулся. – К возвращению вас будет ждать бутылка шампанского.
– Bis bald , – сказал Гюнтер, быстро пожимая Неду руку.
– Tschus! – ответил Нед.
Через пять минут после ухода Понтера Нед подозвал Козиму.
– Спасибо, Козима, – сказал он, протягивая ей банкноту в сто марок. – Вы были очень добры.
Козима улыбнулась и сунула банкноту в карман передника.
– Пожалуйста.
– Так Гюнтер – ваш возлюбленный?
Козима рассмеялась.
– О нет, – ответила она, – мой отец. Нед постарался не показать удивления.
– Понимаю. – Тут ему пришла в голову новая мысль. – А скажите, Козима, какой отель, по вашему мнению, лучший в Гамбурге?
Девушка из-под полуприкрытых век оглядела Неда, совсем как художник, оценивающий натурщицу.
– Для вас, я бы сказала, – "Четыре времени года". Очень классный. Очень старомодный. Совсем как вы.
– Вы мне льстите. И еще одно, прежде чем вы принесете мне чашку кофе и стакан молока. (От "Морского ветерка" голова у Неда немного кружилась.) Смогу я через час или около того найти в окрестностях приличный и открытый магазин одежды? Мне также понадобится багаж.
– Это Гамбург! Здесь ничего не закрывается.
– Хорошо. Возможно, мы сходим за покупками вместе. После того как я закончу дела с вашим отцом, разумеется.
Козима весело улыбнулась.
– Любимое мое занятие. "Хьюго Босс", я полагаю. Нечто темное и элегантное.
Платиновая карточка "Американ Экспресс", которую Гюнтер раздобыл для Неда, была выдана на имя Пауля Кречмера. Сидевшая за стойкой блондинка в черном лишь мельком взглянула на нее, сунула под столом в какую-то машинку и вместе с ключом от номера вернула Неду. Он решил, что у нее там что-то вроде кассового аппарата, хотя машинка и не походила ни на один из виденных им до сих пор.
– Да, кстати, в понедельник утром мне нужно быть в Женеве. – Он наградил блондинку лучшей из своих улыбок, добавив к ней сложенную бумажку в сто марок – Будьте так добры, позаботьтесь о билете, хорошо?
– Непременно, герр Кречмер, – просияла блондинка. – С удовольствием. Вы предпочитаете "Свисс Эйр" или "Люфтганзу"?
– Знаете что, выбирайте сами. Первый класс.
– Первый класс? – Она чуть нахмурилась. – Не думаю, что в столь коротких рейсах предусмотрен первый класс.
– Тогда любой другой… – Нед легко взмахнул рукой. – Уверен, вы раздобудете для меня самое лучшее место.
– Конечно, герр Кречмер. А этим вечером могу я быть вам чем-то полезной?
– День был долгий, – ответил Нед. – Все, что мне требуется, это душ и постель. И никаких звонков, пожалуйста.
Он пошел к лифтам, стараясь не показать, как его поражает обилие явственно отдающего девятнадцатым веком мрамора, красного дерева и дуба. "Никаких звонков!" Нед улыбнулся собственному нахальству.
Девушка-портье проследила, как он пружинистой походкой шагает к лифтам, и повернулась к администратору.
– О боже, – вздохнула она. – По-моему, я влюбилась.
– Я тоже, – ответил администратор.
Субботнее утро Нед провел в номере, играя с телевизионным пультом и читая журналы. В середине дня ему позвонил Понтер и пригласил к себе на обед – квартира его находилась в двух шагах от отеля.
– С удовольствием, – согласился Нед, – буду польщен. Во второй половине дня я собираюсь пройтись по магазинам, не будет ли ваша очаровательная дочь настолько добра, что поводит меня по городу? Могу вас уверить, что намерения у меня самые почтенные.
Гюнтер хмыкнул в трубку:
– Вы ее страшно разочаруете. Она рассчитывала на что угодно, только не на это!
С помощью Козимы Нед купил лэптоп, принтер и множество книг по компьютерам и Интернету. Журналы, найденные им в номере, были полны статей, посвященных тому и другому, и Неду хотелось как можно больше узнать об этой, по-видимому, очень важной стороне жизни. Он, смущаясь, поинтересовался у Козимы, что такое Интернет, однако ее объяснения скорее запутали его еще больше, чем что-либо прояснили.
Компьютерный магазин походил ни больше ни меньше как на пещеру Аладдина, набитую совершенно непонятными волшебными вещами, Нед старался не выдать изумления, которое вызывали у него картинки на экранах, цвета распечатываемых фотографий, сканнеры, видеокамеры, устройства глобального позиционирования, электронные ежедневники. Компакт-диски напомнили Неду эпизод из виденного в юности "Звездного пути", а купленный им мобильный телефон с откидной крышкой еще прочнее утвердил в мыслях о корпорации "Старшип Энтерпрайз". Узнав же, что эти аппараты – не просто "уоки-токи", что с них можно звонить на любой другой, мобильный или иной телефон, находящийся в какой угодно стране мира, Нед просто разинул рот, так что Козима и продавец не смогли удержаться и захихикали. Он был Рипом Ван Винклем, пробудившимся от столетнего сна.
На железнодорожной платформе, глядящей на Альстер, Нед зашел в фотокабинку, чтобы получить шесть фотографий для паспорта.
Ожидая их появления, он негромко бормотал сам себе:
– Слава богу, не все тут переменилось. Вот эти машины я хорошо помню.
Гостиничному коридорному пришлось перетаскивать покупки из такси в номер Неда в два приема. Нед наблюдал, как на полу гостиной подрастает их гора, и лицо его выражало замешательство настолько комическое, что Козима подошла и поцеловала его.
– Откуда вы взялись, Карл?
– Не стоит называть меня Карлом, – ответил Нед. – Здесь я Пауль Кречмер.
– Вы явились с другой планеты. Из рая, быть может?
– Из рая? – Нед улыбнулся. – Нет, не думаю, что это подходящее название.
– Так откуда же? Вы никогда не видели компьютера, мобильного телефона, компакт-дисков, электронной записной книжки… откуда вы?
Она потянула его к спальне, но Нед уперся ногами в пол, точно мул.
– Козима…
– Так. Отсюда проистекает, что вы, скорее всего, еще и девственник. Не путайтесь.
Не пугайтесь!
Неду пришло вдруг в голову, что, с учетом всего, проделанного им за последние двадцать четыре часа, с учетом того, в какую странную вселенную он, спустя восемнадцать лет, попал, на его месте испугался бы всякий. Испугался бы ошеломляющего мира инфракрасных лучей, спутниковой связи, микроволн, испугался бы новинок этого мира, его кнопок, звуков. Испугался бы полной своей изолированности, отсутствия друзей, испугался бы Понтера и – более всего – до полусмерти испугался бы удивительной легкости, с которой ему удавалось пока добиваться всего, чего он хотел. И тем не менее Нед знал, что обратился в человека, который никогда больше не испытает страха. В прошлом он боялся того, что с ним происходит. Отныне он никогда не будет пассивной жертвой событий. И ничего с ним больше не произойдет. Происходить будет с другими, происходить по его воле, и отныне в его душе нет места страху.
– Хорошо, – сказал он, следуя за Козимой в спальню. – В таком случае научите меня. Ученик я способный.
Во второй половине следующего дня Понтер появился в "Четырех временах года" и с торжествующим "трам-пам-пам" извлек из кармана пиджака поблескивающий немецкий паспорт. Нед жадно схватил его и, не успев еще открыть, чтобы взглянуть на свою фотографию, в очередной раз обнаружил невежество:
– Германия? Но тут не сказано какая…
Гюнтер изумленно глянул на дочь:
– Какая?