Барбара чувствовала, что напиток уже расслабил их. Как всегда во время обеда, сначала все были мрачны, потом стали утешаться, а после еще одного мартини, по всей вероятности, начнут философствовать. За те несколько лет, что Барбара работала в агентстве, она уже присутствовала на многих "поминках" такого рода: в Нью-Йорке - в местечках вроде "Джо энд Роуз", где собирались люди, связанные с рекламой; в Детройте - в "Кокас-клубе" или в "Джимс-гараж". Однажды в "Кокасе" она видела, как пожилой специалист по рекламе, не выдержав, вдруг разрыдался, потому что час назад плод его многомесячного труда выбросили в корзину.
- Я работал в одном агентстве, - начал Ош, - и мы потеряли клиента - автомобильную фирму. Произошло это перед самым уик-эндом, и никто из нас этого не ждал, если не считать другого агентства, которое забрало у нас клиента. Мы назвали эту пятницу "черной". - Вспоминая былые годы, он задумчиво водил пальцем по краю бокала. - В ту пятницу к вечеру уволили сто человек. А другие и ждать не стали - сразу поняли, что делать там им больше нечего, и помчались по Мэдисон-авеню и Третьей авеню в поисках работы, чтобы успеть наняться до конца рабочего дня. Знаете, как люди перепугались! У многих были красивые дома, закладные на большие суммы, дети в колледжах. А другие агентства не любят брать неудачников - вот в чем беда. К тому же были там люди совсем пожилые, которых просто подрезало под корешок. Помню, двое пристрастились к бутылке, а один покончил с собой.
- Вы-то ведь выжили! - сказала Барбара.
- Я же был молодой. Случись такое сейчас, меня ждала бы та же участь. - Он поднял стакан. - Так что за здоровье Кейса Йетс-Брауна.
Найджел Нокс тотчас опустил стакан с наполовину выпитым мартини.
- Ну нет, это уж слишком. Я за это пить не могу.
- Извините, Тедди. - Барбара тоже отрицательно покачала головой.
- Тогда я выпью за свой тост один, - сказал Ош. И выпил.
- Вся беда с нашей рекламой, - сказала Барбара, - состоит в том, что мы предлагаем несуществующую машину выдуманным людям. - Они уже почти прикончили свои мартини, и Барбара чувствовала, что язык у нее начинает заплетаться. - Все мы знаем, что такую машину, какая изображена на рекламе, ты не купишь, даже если бы и очень хотел, потому что фотографии лгут. Снимая машину, мы используем широкоугольные линзы, чтобы кузов у машины выглядел более монументальным, и растягивающие линзы - для съемок сбоку. Даже цвет и тот выглядит у нас лучше при всех этих спреях, припудриваниях и фильтрах.
- Это трюки нашей профессии, - небрежно отмахнулся Ош.
Официант увидел, что он взмахнул рукой.
- Еще раз всем по мартини, мистер Ош? Горячее сейчас будет.
Ош кивнул.
- Все равно такой машины не существует, - стояла на своем Барбара.
- Прекрасно! - Найджел Нокс шумно зааплодировал, опрокинув при этом свой пустой стакан, так что люди, сидевшие за соседним столиком, с улыбкой посмотрели на них. - А теперь скажите, кто же этот выдуманный человек, к которому обращена наша реклама.
- Дело в том, - медленно проговорила Барбара, чувствуя, с каким трудом поворачиваются у нее в мозгу мысли, - что детройтские заправилы, которые решают вопрос о рекламе, не понимают публику. Они слишком заняты - у них нет на это времени. Поэтому в большинстве своем реклама автомобиля - плод воображения одного детройтского автомобилестроителя, созданный для другого.
- Понял! - Найджел Нокс от восторга даже запрыгал на стуле. - Всем известно, что детройтские одержимые - это не люди. Лихо! Лихо!
- Да ведь и ты такой же, - сказала Барбара. - Я, пожалуй, сейчас не могла бы даже представить себе, как мыслят эти одер… а, черт бы их подрал… - Она прикрыла лицо рукой, жалея, что поторопилась влить в себя столько мартини.
- Осторожно, не дотрагивайтесь до тарелок, - предупредил официант. - Они горячие. - Перед ними появилась телятина с дымящимися, аппетитно пахнущими макаронами и еще три мартини. - Это вам - от соседнего столика, - сказал официант.
Ош поблагодарил за напитки и принялся обильно посыпать макароны красным перцем.
- Ой-ой-ой! - воскликнул Найджел Нокс. - Это же ужасно остро.
- А мне и нужно разжечь в себе огонь, - сказал ему Ош.
Они молча приступили к еде. Через некоторое время Тедди Ош взглянул через стол на Барбару.
- Учитывая ваше настроение, наверно, это к лучшему, что вы не будете участвовать в рекламе "Ориона".
- Что?! - Барбара была настолько потрясена, что чуть не выронила нож и вилку.
- Мне поручили сообщить вам об этом. Но все времени не было.
- Вы хотите сказать, что меня увольняют?
Он отрицательно помотал головой.
- Новое задание. Узнаете завтра.
- Нет, Тедди, - взмолилась она, - вы должны сказать мне сейчас.
- Не могу, - твердо заявил он. - Вам скажет об этом Йетс-Браун. Он рекомендовал вас. Помните - тот самый, за которого вы не хотели пить.
У Барбары засосало под ложечкой.
- Единственное, что я могу вам сказать, - добавил Ош, - мне бы очень хотелось быть на вашем месте. - Он отхлебнул мартини: из них троих только он еще пил. - Будь я помоложе, возможно, мне бы это поручили. Но видно, так мне и суждено до конца дней моих заниматься тем, чем я занимаюсь: рекламировать выдуманным людям несуществующую машину.
- Тедди, - сказала Барбара, - извините меня.
- Не надо извиняться. Самое грустное в том, что, по-моему, вы правы. - Ош часто заморгал. - Господи, а этот перец действительно острее, чем я думал! - Он достал носовой платок и вытер глаза.
Глава 7
Примерно в тридцати милях от Детройта, в одном из живописнейших уголков штата Мичиган, на пятистах акрах, словно маленькая страна, окружившая себя хорошо защищенными границами, раскинулся испытательный автодром компании. Доступ туда перекрывал двойной барьер, возле которого постоянно дежурила полиция. Здесь посетителя останавливали, проверяли документы и никого без предварительного разрешения не пускали.
Кроме того, вся территория была окружена высоким забором, вдоль которого патрулировала охрана. С внутренней стороны вдоль забора были посажены деревья и кустарники, заслонявшие автодром от любопытных взглядов извне.
Компания ревностно охраняла свои секреты. Здесь проводились испытания новых моделей легковых машин и грузовиков, новых автомобильных узлов и агрегатов, а также испытания на разрушение уже запущенных в производство моделей.
Испытания проходили на замкнутых отрезках - дорогах в никуда - общей протяженностью около 150 миль. Дороги были разные - от самых ровных до самых ухабистых или самых крутых в мире. Среди последних был двойник до жути крутой Филберт-стрит в Сан-Франциско, по которой (как говорят жители этого города) съезжают на машине только психи. Образец бельгийской, крытой брусчаткой дороги вызывал такую тряску, что в машине ходуном ходили все болты, сварочные швы и заклепки, а у водителя начинали стучать зубы. Еще более тяжелой - эту дорогу использовали для опробования грузовиков - была так называемая африканская охотничья тропа, изобиловавшая корнями, камнями и глубокими, заполненными грязью ямами.
Был тут и "серпантин", разбитый на ровной местности. Он состоял сплошь из крутых поворотов на небольшом, абсолютно ровном пространстве без всяких закраин, так что разворачивать машину на большой скорости здесь было чрезвычайно трудно, да и механизм подвергался предельной нагрузке.
Как раз сейчас по "серпантину" мчался на "Орионе" Адам Трентон со скоростью 60 миль в час.
Шины неистово визжали и дымились, машину резко бросало то влево, то вправо. И каждый раз центробежная сила с ревом и скрежетом кидала автомобиль в сторону, противоположную повороту. У всех троих пассажиров было такое ощущение, что машина вот-вот перевернется, хотя они и знали, что этого не произойдет.
Адам оглянулся. Бретт Дилозанто, сидевший на заднем сиденье посредине, не только был привязан ремнями, но и обеими руками держался за спинку переднего сиденья.
- Печенка и селезенка у меня поменялись местами, - крикнул ему Бретт Дилозанто. - Одна надежда, что на следующем повороте они вернутся на место.
Рядом с Адамом невозмутимо восседал Ян Джеймисон, худощавый белокурый шотландец из технического отдела. Адам подумал, что Джеймисон наверняка не очень понимает, зачем надо бросать машину в такие крутые виражи: гонщики и без того изрядно помучили "Орион", и надо сказать, что он прошел все испытания с честью. А сейчас они все находились на автодроме, чтобы проверить модель на шумы, вибрацию и жесткость (проблема ШВЖ, как прозвали это в техническом отделе), появлявшиеся в "Орионе" при повышенном режиме работы. Но по пути на скоростной трек они проезжали мимо "серпантина", и Адам решил сначала завернуть туда в надежде, что виражи помогут ему сбросить раздражение, которое он особенно остро почувствовал после пресс-конференции.
Последнее время он все чаще ощущал это раздражение, возникавшее с самого утра. Поэтому недели две-три назад Адам отправился к врачу, который прослушал его, простукал, провел через все необходимые тесты и наконец объявил, что с органикой у него все в порядке - разве что, может быть, слишком много собралось кислоты в организме. Доктор что-то такое пробормотал насчет "людей, подверженных язве", насчет того, чтобы перестать волноваться, и примирительно добавил, словно обращаясь к ребенку: "Гора ведь кажется более или менее крутой - в зависимости от того, кто на нее взбирается".
Адам нетерпеливо слушал, а сам думал, что неплохо бы медикам получше знать своих пациентов и проявлять больше понимания. Доктор тем временем говорил о том, что человеческое тело подает предупреждающие сигналы, и посоветовал Адаму немного сбавить темп, но Адам знал, что в этом году это невозможно. Наконец врач дошел до тех симптомов, по поводу которых обратился к нему Адам, и прописал капсулы с либриумом. Адам сразу же превысил назначенную дозу и продолжал ее держаться. Не сказал он врачу и того, что принимает валиум. Сегодня Адам уже проглотил несколько пилюль - в том числе одну, прежде чем выехать из города, но никакого заметного действия не почувствовал. И сейчас, поскольку "серпантин" не помог разрядиться, он отправил еще одну пилюлю из кармана в рот.
Заглатывая пилюлю, он вспомнил, что так и не сказал Эрике ни про визит к врачу, ни про пилюли, которые держал в чемоданчике, подальше от посторонних глаз.
В конце "серпантина" Адам ввел машину в крутой вираж, лишь чуть-чуть сбросив скорость, а затем помчался в направлении трека для скоростных испытаний. Мимо проносились деревья, лужайки, дороги. Стрелка спидометра вернулась на шестидесятимильную отметку и поползла вверх.
Одной рукой Адам проверил ремни безопасности на животе и плечах. Не поворачивая головы, он крикнул своим коллегам:
- О'кей, давайте тряхнем малыша!
Они выскочили на скоростную трассу и, обогнав другую машину, продолжали набирать скорость. Стрелка спидометра остановилась на семидесяти, и Адам на секунду увидел лицо водителя другой машины, смотревшего на них.
Ян Джеймисон наклонился влево, чтобы лучше видеть показания спидометра, - стрелка подошла к отметке семьдесят пять. Инженера больше остальных интересовало появление в "Орионе" ШВЖ.
- Сейчас услышим, - заметил он.
Скорость достигла уже семидесяти восьми. Ветер, создаваемый скоростью машины, свистел в ушах. Адам до отказа нажал на педаль акселератора. Затем включил автоматический регулятор скорости, возложив все заботы на компьютер, и убрал ногу с акселератора. Стрелка спидометра поползла вверх. Скорость перевалила за восемьдесят.
- Вот теперь все и начнется, - бросил Джеймисон. Не успел он произнести эту фразу, как машину затрясло, она буквально заходила ходуном. У Адама все поплыло перед глазами. В ту же минуту металл вдруг загудел и умолк.
- Точно, как по графику, - заметил инженер.
"Он произнес это чуть ли не с удовольствием, - подумал Адам, - словно был бы разочарован, если б этого не произошло…"
- На аттракционах… - Бретт Дилозанто повысил голос, чтобы его было слышно, и все равно слова долетали обрывками из-за тряски, - на аттракционах люди платят деньги за такую езду.
- Оставь мы все как есть, - сказал Адам, - большинство водителей никогда бы и не узнало об этом. Далеко не многие разгоняют машину до восьмидесяти миль в час.
- Но некоторые все же ездят с такой скоростью, - возразил Ян Джеймисон.
Адам, насупясь, кивнул: что верно, то верно. Какая-нибудь горстка сумасшедших лихачей выжмет из машины восемьдесят, и двое или трое из них могут вздрогнуть от неожиданной вибрации, выпустить руль и погибнуть или покалечить себя и других. Но даже если аварии не произойдет, о ШВЖ все равно станет известно, и такие люди, как Эмерсон Вэйл, наверняка сыграют на этом. Два-три несчастных случая, происшедших на большой скорости с водителями, которые перекрутили или недокрутили баранку, припомнил Адам, погубили несколько лет назад "корвейр". И хотя к тому времени, когда Ральф Нейдер опубликовал свой знаменитый смертный приговор "корвейру", недочеты в конструкции машины были исправлены, ее все равно довольно быстро пришлось снять с производства под влиянием созданной Нейдером отрицательной рекламы.
Адам и все те, кто знал о тряске, возникавшей на большой скорости в "Орионе", вовсе не хотели, чтобы это испортило репутацию новой модели. Потому руководство компании и помалкивало, чтобы слухи о дефекте не проникли наружу. Сейчас главная проблема заключалась в том, чтобы выяснить, как устранить вибрацию и во что это обойдется. Адам для того и прибыл сюда, чтобы во всем разобраться, а поскольку времени оставалось в обрез, ему дали полномочия принимать соответствующие решения.
Он отключил автоматический регулятор и сбросил скорость до двадцати миль в час. Затем еще раза два на разных режимах ускорений довел ее до восьмидесяти. И всякий раз на этой скорости начиналась вибрация.
- В этой машине кузов из неоднородного стального листа. - Адам вспомнил, что испытывает одну из первоначальных моделей "Ориона", которую, впрочем, как и все другие, делали вручную, поскольку машина еще не была запущена в серийное производство.
- Это не имеет отношения к ШВЖ, - решительно заявил Ян Джеймисон. - Еще один такой "Орион" есть тут у нас на автодроме и другой - на динамометрических испытаниях. Никакой разницы. Как только эта скорость - сразу появляется ШВЖ.
- Трясется, точно женщина в истерике, - сказал Бретт. - И звук такой же. Что-нибудь страдает от этого? - спросил он инженера.
- Насколько нам известно, нет.
- Тогда зачем же ее разбирать?
Адам вспыхнул.
- Да перестаньте вы, ради Бога, говорить глупости! Конечно, мы обязаны ее разобрать! Если бы речь шла о внешнем виде машины, вы бы не были таким добреньким.
- Ну, ладно, ладно, - примирительно сказал Бретт. - А то еще что-нибудь завибрирует.
Они съехали со скоростного трека. Адам резко нажал на тормоз, машину занесло, и всех троих швырнуло вперед так, что натянулись ремни. Адам вывел машину на обочину, где росла трава. Как только она остановилась, он отстегнул ремень, вышел из машины и закурил сигарету. Остальные последовали за ним.
Адаму было немного зябко. В воздухе стоял холодок, порывистый ветер крутил осенние листья, солнце исчезло, и все небо затянуло серыми слоисто-дождевыми облаками. Между деревьями виднелась словно взрыхленная поверхность озера.
Адам размышлял о том, какое принять решение, твердо зная, что, если ошибется, вся вина - справедливо или нет - падет на него.
Молчание нарушил Ян Джеймисон:
- Словом, мы установили, что вибрация вызывается шинами и дорожным покрытием, когда то или другое резонирует в такт колебаниям кузова, так что эта вибрация вполне естественна.
"Иными словами, - подумал Адам, - никакого конструкторского дефекта в машине нет".
- А можно ли устранить вибрацию? - спросил он.
- Да, - ответил Джеймисон. - Мы в этом нисколько не сомневаемся, как и в том, что тут можно идти двумя путями. Либо переделать торпедо кузова и торсионные подвески, - и он подкрепил свою мысль некоторыми техническими данными, - либо поставить дополнительные кронштейны и крепеж.
- Стойте, стойте! - сразу насторожился Бретт. - Первый вариант потребует переделки кузова. Так?
- Так, - подтвердил инженер. - Придется кое-что изменить в нижней части кузова: возле прорези передней дверцы и возле панели для щеткодержателей.
Бретт насупился. "И недаром", - подумал Адам. Это означало, что придется срочно переделывать всю конструкцию и заново проводить испытания, тогда как все считают, что модель "Ориона" окончательно утверждена и апробирована.
- Ну, а какие новые детали придется добавлять? - поинтересовался он.
- Мы провели необходимые испытания. Речь пойдет о двух деталях: дополнительном креплении пола в передней части и распорке под щитком приборов. - Инженер описал, какой потребуется крепеж: он будет незаметно для глаза проложен под торпедо кузова с одной стороны машины, к рулю управления и затем - к другой стороне.
Настало время задать главный вопрос.
- И во что это обойдется?
Инженер медлил с ответом, зная, какую реакцию вызовут его слова.
- Вам это не понравится. Около пяти долларов на машину.
- Боже праведный! - тяжело вздохнул Адам. Он стоял перед мучительной дилеммой. Любой путь был сложным и дорогостоящим. Первое решение, предложенное инженером - переделать всю конструкцию, - потребует меньше затрат, по всей вероятности, от полумиллиона до миллиона долларов. Но это вызовет задержку с выпуском машины месяца на три, а то и на шесть, что уже само по себе в силу многих причин - катастрофа.
С другой стороны, стоимость двух добавок - крепеж пола и распорки - обойдется для миллиона машин в пять миллионов долларов, а компания намерена построить и продать куда больше миллиона "Орионов". Значит, затраты на производство вырастут на миллионы долларов, не говоря уже о потерянных прибылях, - и все из-за каких-то совершенно никому не нужных деталей! В автомобильной промышленности пять долларов - большая сумма: автомобилестроители обычно считают на гроши - два цента туда, пять центов сюда, учитывая огромные цифры выпускаемой продукции.
- Черт подери! - в сердцах произнес Адам. И поглядел на Бретта.
- По-моему, - сказал дизайнер, - это - дело нешуточное.
Адам не впервые взорвался с тех пор, как они стали работать над "Орионом". Случалось, взрывался и Бретт. И тем не менее они продолжали оставаться друзьями. И это было правильно, так как впереди их ждал новый проект, закодированный пока под названием "Фарстар".
- Если не возражаете, давайте поедем в лабораторию, - предложил Ян Джеймисон, - у нас там есть машина с этими добавками, посмотрите сами.
Адам хмуро кивнул.
- Ладно, поехали.