- Что ж, возможно ты и права. Если хочешь, пойду я. Это никого не удивит, мы же были знакомы и…
- А зачем? - довольно бесцеремонно перебила ее я - Ну… Не знаю. Чтобы посмотреть, как там все будет, и вообще…
- Что вообще?
- Вообще, я хотела бы проститься с Егором…
- От нас двоих, ты это хочешь сказать?
- Ну, в общем, да. Хотя, звучит, наверное, странно.
- Да нет. Много происходит странного, так что это вполне нормальное желание. Иди, конечно, если хочешь. В конце концов, ты же действительно знала его, и вовсе не должна спрашивать у меня разрешения.
- Нет, но я не хочу делать что-то, что будет неприятно тебе - Да нет же, говорю тебе. Почему мне должно быть неприятно? Иди.
Честное слово, я совершенно нормально к этому отношусь. Это завтра. В двенадцать - отпевание, потом - похороны. Потом. наверное, поминки в каком - ни - будь ресторане из крутых.
- Ну ладно, мы еще поговорим об этом вечером, а то я уже опаздываю.
- Счастливо. - желаю я Мусе совершенно искренне и испытываю облегчение, когда дверь моей квартиры, наконец, закрывается за ней.
Телефонным звонкам сегодня, видно, определено судьбой, играть в моей жизни самые фатальные роли.
Очередная трель настигает меня на кухне, где я вяло пытаюсь завтракать.
На том конце провода - снова женский голос, но на этот раз совершенно точно, мне незнакомый, молодой и приветливый.
Барышня называет мое имя и уточняет, по прежнему ли этот телефонный номер принадлежит мне.
Я подтверждаю и то, и другое.
Тогда совсем уже весело, словно оба эти обстоятельства очень ее обрадовали, невидимая собеседница сообщает:
- Вас беспокоит компания "Инфорс". Меня зовут Людмила, я менеджер службы сервиса. Мы получили ваше сообщение о возобновлении контракта и подтверждение о переводе денег на наш счет, и рады снова быть вам полезны.
Подключение уже состоялось, и я звоню сообщить вам об этом. Если вы захотите изменить какие-то параметры того договора, который был подписан вами ранее или реквизиты своего почтового ящика в системе электронной почты, то сделать это можно самостоятельно, зайдя с нашей главной страницы на сервер статистики любое время. Если у вас возникнут еще какие - ни будь вопросы, то их можно адресовать службе сервиса, к нам на сервер тоже можно зайти с главной страницы - бодрый молодой голос звучал так, словно моя собеседница читала текст инструкции, лежащий перед ее глазами или выученный наизусть, что, вероятнее всего, так и было.
Перебить ее, чтобы задать вопрос или вставить реплику казалось невозможным, так механически четко и безостановочно выговаривала она положенные слова.
Я решила дослушать их до конца, хотя вопросов у меня возникло великое множество.
Собственно, вопрос был один, поскольку все остальное стало мне ясно уже на второй фразе, которую весело пробубнила сотрудница службы сервиса по имени Людмила.
" Инфорс" был крупнейшим интернетовским провайдером, по крайней мере, года три назад, когда Егор, шагая в ногу со временем, увлекся дебрями всемирной паутины.
Именно тогда все компьютеры, имеющиеся в нашем доме, включая мой персональный, были подключены к интернету, мы обзавелись десятком электронных адресов, одни из которых был закреплен лично за мной.
И погружение в виртуальный мир началось.
Откровенно говоря, поначалу паутина затянула меня в свои сети достаточно крепко, и я часами просиживала за компьютером, осваивая все новые и новые пространства и возможности Более всего увлекли меня виртуальные покупки, и совершенно обалдевшая, с красными как у кролика глазами, я вскакивала с постели ночью и мчалась к компьютеру, что бы во время сделать ставку в интернет - аукционе и выиграть в острой борьбе какой-ни-будь антикварный кувшинчик у собирателя древностей из Санкт - Петербурга.
Некоторое время я развлекалась, посещая интернетовские "чаты" - странички, на которых народ общался друг с другом на прямую, в интернете это красиво называлось " в режиме on-lain ".
Штука был на первый взгляд захватывающая.
Ты был невидим, неслышим и, следовательно, мог, представляясь, кем угодно, общаться с огромным количеством людей, находящихся в самых разных концах планеты.
Люди эти, естественно, также как и ты, могли называть себя как угодно и что угодно про себя рассказывать.
Особая прелесть была в том, что никто ни про кого не знал правды и никогда не смог бы узнать.
Поэтому позволить себе можно было все.
И позволяли.
Довольно быстро я убедилась, что добрая половина "чатов", чему бы они изначально не посвящались, сводиться к банальному " сексу по интернету", где каждый пытался реализовать свои сексуальные фантазии, подыскивая подходящего партнера.
Наверное, для людей имеющих проблемы с плотскими забавами, это был блестящий и самый оптимальный выход.
Я даже прочитала где-то, что "чаты", по - русски говоря - болталки, остановили не одного маньяка, удерживая его в паутине уникальной возможностью подробно сообщать всему миру о том, что он хотел бы совершить в действительности, обнаруживая при этом еще и виртуальных партнеров - единомышленников.
Вероятно, все это было так.
Но меня пара экспериментов в части виртуального общения со слишком уж навязчивыми партнерами, один из которых в финале признался, что он - женщина, как-то не вдохновили, напротив., вызвали довольно брезгливое чувство и желание немедленно принять ванну.
Постепенно мне наскучила фантасмагория, где все обманывают всех, и я стала обходить "чаты" стороной, находя для себя в паутине новые развлечения.
Что же касается электронной почты, то ей, в отличие от Егора, составившего даже некую классификацию своих корреспондентов, в соответствии с которой каждой категории был известен электронный адрес, заведенный специально для общения с ней, я своим почтовым ящиком пользовалась нечасто.
В основном " мылили " ( то есть слали сообщения, e-mail, а по-русски - " мыло" ) в него партнеры по интернет - шопингу.
Друзья же мои в ту пору еще не были настолько продвинуты, и предложение переслать мне что-ни-будь электронной почтой прозвучало бы для них в лучшем случае малопонятно, в худшем же - просто оскорбительно.
Однако, все эти воспоминания не имели ни малейшего отношения ко дню сегодняшнему.
Сразу же после того, как мы расстались с Егором, я сообщила провайдеру, что более не нуждаюсь в его услугах и, само собой, с той поры не заплатила за них ни копейки.
Очевидно, что и Егор не стал платить за меня в рамках общего своего контракта с фирмой. И моя связь с виртуальным миром прекратилась.
Теперешний звонок бойкой представительницы компании, мог быть только ошибкой, о чем я и собиралась сообщить ей, как только она отбарабанит заученный текст.
Наконец, это свершилось, голос на том конце провода облегченно вздохнул и с чувством выполненного долга затих, ожидая ответной реакции - Боюсь, что произошла какая-то ошибка - начала я как можно любезнее.
Но энергия службы сервиса, похоже, была неисчерпаема - Никакой ошибки. Я проверила все реквизиты по прошлому контракту. И деньги поступили на счет. Везде указано ваше имя и даже домашний телефон на случай, если возникнут вопросы с подключением. Это ведь ваш телефон, не так ли?
- Телефон мой, но я не писала никаких писем и уж тем более не платила денег.
- Но тогда, возможно, это сделал кто-то от вашего имени? - службу сервиса не так-то легко было сбить с толку.
- Не поставив меня в известность?
- А почему - нет? Может, вам хотели сделать сюрприз? - она определенно не намерена была сдаваться и признавать, что кем-то в их замечательной компании была допущена ошибка. Молодец, девчонка, она начинала определенно мне нравится! Кроме того, в словах ее была некоторая логика. А вдруг и вправду кто-то решил порадовать или удивить меня. Возможно, разыграть?
Вокруг сейчас творилось столько странностей! И я сдалась.
- Ну, хорошо. Что сейчас требуется от меня?
- Абсолютно ничего! Включайте компьютер и развлекайтесь в виртуальном пространстве. Спасибо, что воспользовались услугами нашей компании. - последние слова она снова проговорила совершенно механическим голосом, словно энергичную, слегка настырную девицу на том конце провода быстренько заменили стандартным роботом - автоответчиком, из тех, что доводят вас до белого каления самой любимой своей фразой: "Ждите ответа…!"
Мне же теперь ждать было нечего - напротив, нежданно - негаданно предо мною раскинулось поле деятельности, при желании, весьма активной.
Кто бы ни сыграл со мною эту шутку, он совершил это с какой-то целью, и, следовательно, рано или поздно проявит себя.
Впрочем, наступления этого времени можно было не ждать, а заняться поисками анонимного благодетеля немедленно - вот тебе и занятие, причем довольно нетривиальное.
Я поспешила в гостиную, служившую мне одновременно и кабинетом, в ту пору, когда необходимость в кабинете у меня была.
Там, под ворохом старых газет и журналов, пылилась моя старенькая "Сонька", теперь уже допотопной модели, потому что приобретена была еще в бытность мою телевизионной дивой. Однако, полагаю, верная " Сонька" пребывала все еще в рабочем состоянии, потому что полгода назад, когда я забирала ее из того дома, вместе со своими книгами, рукописями, фотографиями и прочим кабинетным хламом, работала исправно.
А с той поры ничья рука не тревожила ее потрепанной клавиатуры, половина русских букв на которой благополучно отклеилась и потерялась, отчего печатая текст или трепясь с кем - ни-будь в интернетовской болталке я постоянно смешивала русские буквы с латинскими, и слова выходили смешными уродцами.
Компьютер оказался на месте и приветливо пискнул, радуясь, что о его существовании вдруг вспомнили, радушно засветился синим маленьким монитором - словом выразил полную готовность преданно служить мне и в дальнейшем.
С непривычки я провозилась много дольше обычного, но минут через двадцать виртуальный мир снова распахнул передо мною свои объятия.
Почтовый ящик электронной почты был пуст, но в находился в полной боевой готовности, на случай, если вдруг кто-то решит завалить меня " мыльными" посланиями.
Словом, жизнерадостная девочка из службы сервиса оказалась настоящей, и все, сказанное ею, было чистейшей правдой.
Откровенно говоря, я сомневалась в этом до последней минуты.
Теперь сомнения рассеялись, и я в некотором смятении застыла возле монитора, механически заглядывая на полузабытые интернетовские адреса, краем глаза фиксируя знакомые картинки и помечая массу нововведений.
Однако, паутина не влекла меня, как прежде, и скоро я отключила компьютер, так и не погрузившись в ее лабиринты.
Время, между тем, пролетело удивительно быстро: близился вечер, а, значит, скоро появится Муся, как всегда, торопясь, потому что каждую проведенную мною в одиночестве минуту она неизменно вменяла себе в вину, сколько не пыталась я уверить ее обратном.
История, которую я поведала ей, повергла Мусю в шок.
Маленькие невыразительные глаза ее неопределенного цвета, обычно не выражающие ничего, кроме бесконечной доброты и всепрощения, теперь потемнели.
Бледные и осунувшиеся щеки вспыхнули багровыми пятнами нездорового румянца.
Даже голос Муси, когда дослушав мою историю до конца, она заговорила, не струился волнами невесомого шелка. Она как-то сразу вдруг охрипла, и от этого голос ее стал ниже и грубее.
- И ты спокойно со всем согласилась?
- А что мне было делать? Требовать, чтобы все отключили обратно? Фирма на это бы не пошла, ведь деньги уплачены, и их надо кому-то возвращать - Вот именно - кому?
- Они были уверены, что платила я. Значит, тот, кто платил, назвался моим именем. Или вообще никак не назвался просто пришел в кассу и заплатил деньги или перевел их через банк.
- И ты оставишь все, как есть, даже не попытавшись выяснить, кто это был?
- Но каким образом? И потом, он или она, или они не сделали мне ничего плохого, наоборот - решили снова приобщить меня к модной игрушке.
- Но зачем?
- А зачем вообще люди делают добрые дела? Вот ты, например, зачем все это время возишься со мной?
- Значит я и эти неизвестные с их загадочными подарками для тебя - одно и то же? Спасибо, вот не ждала.
- Вовсе нет. Не цепляйся к словам, пожалуйста. Просто я хотела напомнить тебе, что и другие люди тоже иногда умеют быть добрыми.
- Отлично. И кто же, по-твоему, эти добрые люди?
- Понятия не имею - И тебя это устраивает?
- Вполне.
- Вынуждена тебе напомнить, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке - Тогда, извини, я тоже вынуждена еще раз поинтересоваться у тебя, чем я обязана твоим бесплатным благодеяниям?
Муся замолчала надолго.
Теперь уже не только щеки - пылало все ее полное лицо, и глаза сверкали так, что мне становилось не по себе.
Это было уже не волнение, не тревога, и даже не страх.
Гнев.
Откровенный, неприкрытый яростный гнев - вот что такое отразилось сейчас на лице Муси. Таким я не видела его никогда, да и вообще предположить не могла даже, что тихая, безответная моя сиделка способна на такие чувства.
Возможно, мне следовало извиниться, и своим долгим молчанием, Муся давала мне этот шанс: все вернуть на круги своя. Думаю, она бы не стала требовать от меня долгих унижений, достаточно было бы просто короткого:
"прости".
Но я молчала.
Во-первых, я буквально остолбенела при виде такой Муси, а, во-вторых, во мне поселилось вдруг какое-то глупое упрямство, сродни тому, которое иногда обуревает детей. В такие минуты они точно знают, что выполнить то, чего требуют взрослые, все равно придется, но упрямо застывают на месте, дожидаясь применения более радикальных мер. И даже получив заслуженную затрещину или шлепок, и чувствуя как непрошеные слезы бегут по щекам, продолжают упорствовать, доводя до истерики и себя, и близких. Со мной такое нередко случалось в детстве, и именно это состояние тупого упрямства овладевало мной сейчас.
Я молчала.
Когда молчать далее было уже невозможно, Муся поднялась из-за стола и, в очередной раз за сегодняшний вечер, нарушив свои обыкновения, вышла из кухни, громко хлопнув дверью. Посуда на столе и на полках возмущенно звякнула: она не привыкла к такому обращению.
Так же, как и я.
В квартире наступила мертвая тишина.
И время, вроде бы даже замедлило свой неустанный бег, по крайней мере, большие деревянные часы с кукушкой, тикали как-то непривычно медленно и почти бесшумно.
Однако, время все же двигалось вперед, как это и полагалось ему самой сущностью мироздания, и ровно через полтора часа все оказалось кончено.
Говоря " все" я имею в виду наши отношения с Мусей, но поскольку ничего иного в моей жизни не происходило целые полгода, то это "все" представляется вполне уместным.
Некоторое время Муся, очевидно, все же ждала, затаясь в своей комнате моего покаянного визита, с целым ворохом извинений, омытого обильными слезами и скрепленного клятвой в вечной дружбе до гроба.
Такое случалось не раз, потому что не раз и не два мы с Мускй ссорились и разбегались по своим комнатам в тоске и обиде.
Однако, всегда виноватой стороной, в итоге, оказывалась я.
Да, собственно, это, наверное, и было так.
Я была не сдержана, вспыльчива, упряма, порой - откровенно груба.
Однако - отходчива.
И каждый раз, отсидевшись в своих бастионах, мы заключали очередной мир.
И каждый раз инициатором этого процесса была я.
Я виновато скреблась в дверь Мусиной комнаты, бормоча извинения, впрочем, она никогда не заставляла меня предаваться этому не очень-то приятному занятию долго: дверь распахивалась почти сразу.
Теперь ничего этого не произошло.
Я не пошла к Мусе просить прощения, хотя некоторое ощущение вины бередило мою душу, но делало это так слабо и неуверенно, что я вполне могла себе позволить просто не обращать на него внимания.
Я не сделала этого потому, что в соседней комнате дожидалась меня и моих извинений совсем другая Муся. У этой - новой, разгневанной, возмущенной мне совсем не хотелось просить прощения. И я решила подождать. Возможно, странная метаморфоза, так неприятно преобразившая милую Муся, окажется всего лишь следствием усталости и напряжения последних дней. Тогда все должно разрешиться каким-ни-будь естественным образом.
Я решила не торопить события.
В это же время Муся, очевидно, тоже приняла решение.
Дверь моей комнаты открылась без стука, но довольно шумно.
"Новая " Муся продолжала демонстрировать свой нрав.
Она стояла на пороге одетая в пальто, в сапогах, с волосами, убранными под черный шерстяной платок с яркими цветами, из тех, что так любят увозить из России иностранцы.
Словом, всем своим видом, Муся демонстрировала готовность уйти сию же минуту.
К тому же, возле ее ног, на полу стояла большая спортивная сумка, в которой Муся перевозила ко мне свои вещи. Сумка, судя по раздувшимся бокам, была набита до предела. Очевидно, Муся решила сразу же забрать все необходимое, что тоже подчеркивало окончательность ее намерений.
- Я думаю, что теперь тебе лучше пожить одной. - Произнесла Муся торжественно и скорбно. Я молчала.
- У тебя появились какие-то новые представления о жизни, с которыми я не согласна, и это тебя сильно раздражает, как выяснилось. В конце концов, ты права: в своей квартире ты совершенно не обязана прислушиваться к мнению постороннего человека. - Произнося эту тираду, она сделала ощутимое ударение на два слова: "своей", относительно квартиры и " постороннего", относительно себя. Сделала, надо полагать, совсем не случайно. Во время наших прошлых ссор, даже беглое упоминание о том, что она живет в моей квартире и является для меня посторонним человеком, немедленно приводили меня в состояние жесточайшего раскаяния, и я буквально заходилась в припадке вины. Однако теперь я отчетливо понимала, что Муся педалирует эти моменты не от того, что они действительно тяготят ее, отнюдь - это был всего лишь кратчайший путь к моему раскаянию. И сразу же отчетливо зазвучала фальшь. Я не ощущала ничего, кроме раздражения и неприязни, а потому продолжала упорно молчать.
- Ну что ж, молчание - знак согласия - подвела черту под своим монологом Муся. Похоже, она поняла мое состояние и то, что говорить дальше просто не имеет смысла. - Захочешь сказать мне что - ни - будь - позвони.
Ключи я оставила на кухне. - Она легко подхватила с пола свою туго набитую сумку и уже повернулась ко мне спиной, но вспомнила еще что-то, чего не могла не сказать мне на прощание. Так и не выпуская тяжеленной сумки из рук, она повернулась и проговорила мне в лицо, медленно, внимательно наблюдая за моей реакцией. - Да, и вот что. На похороны Егора я завтра пойду обязательно. А ты - как хочешь. Это дело совести каждого. - Я снова промолчала, и Муся, неловко развернувшись в узком дверном проеме, скрылась в коридоре.
Через несколько секунд звук закрывающейся двери завершил очередной этап моей жизни.