- … всего лишь бредни. Говоря о группе, я вовсе не имею в виду реальное объединение, действующее организованно. Вовсе нет. Это просто некий набор персоналий, которые могут быть и не знакомы друг с другом. Больше тебе скажу: они сами не ведают, что составляют какую-то группу, входят в ее состав, выбывают из него. Но каждый из них в своей области занимает определенное положение и набирает определенный вес, который в определенный момент позволяет ему быть причисленным к когорте избранных. Теперь уяснила?
- Почти. Теперь мне не понятно другое. Если этот узкий круг патрициев сам себя не осознает организованной силой, то кто же тогда определяет состав этой мифической группы, вычисляет кандидатов на выбывание и претендентов на их места, и фиксирует точное время, когда в команде происходит замена?
- Есть такие люди, специалисты по политическим технологиям, мастера PRа, они, собственно, и разруливают политическую тусовку. Я даже думаю, что выборы сами по себе, нужны им только как инструмент зарабатывания денег.
Потому что решается все намного раньше, и основная их работа - провести эти решение в жизнь, а претендентов на должности - в их кресла.
- Выходит, что нами правят они?
- Отчасти. Потому что есть также и технологии, позволяющие провести человека в состав той самой группы, которая вроде бы правит самодержавно, и напротив, вывести его из ее состава.
- Интересная теория….
- Это практика - Тем более интересно - Я надеюсь, в тебе не проснется журналист?
- Не проснется, он давно уже умер. И вообще меня, если ты помнишь, интересовало, почему ты меня бросил? А ты рассказал мне занимательный сюжет для политического романа.
- Так я, собственно, и оказался его героем, вернее чуть было не оказался, а ты не захотела стать героиней. Тебе было смешно.
- Красиво говоришь, но опять непонятно.
- Куда уж понятнее. В один прекрасный день эти люди, вернее один из них, а если быть совсем уж точным, то одна, пришла ко мне и предложила реальную программу реального прихода к власти. Я эту программу подверг самому взыскательному анализу, и потому два раза повторяю сейчас: реальную.
"Маниловых" я вижу за версту, тебе это должно быть известно, вспомни, сколько раз мне предлагали воздушные замки, целые города и страны? Песочные.
Или пряничные, в шоколаде. Я не купился на пустышку ни разу. Так?
- Так.
- Прекрасно, что ты это признаешь. А это был настоящий проект. Но ты смеялась - А она рассказывала тебе, как ты станешь президентом?
- Нет. Не рассказывала, она взяла меня за руку и повела. Собственно, к тому времени уже - они.
- Значит, ты выбросил меня из своего дома и из своей жизни только потому, что я не вовремя засмеялась? Даже не попытавшись объяснить мне того, что так складно изложил теперь? Чего ты только не рассказывал мне про себя!
Вспомни! И я всегда понимала даже то, чего ты сам не мог в себе понять. И разъясняла тебе, и ты соглашался. Всегда соглашался, заметь. Так почему же ты решил, что я не пойму сути такого важного для тебя события. Ведь получается, что эти самые крупные специалисты по изготовлению президентов выбрали тебя. Видимо, это был не такой уж простой и очевидный выбор. Но они остановились на тебе. И сами предложили тебе свою программу и свои услуги. И ты, все просчитав, решил, что это не замок на песке. А я, по-твоему, не смогла бы этого понять? И принять. И, как это ты красиво сказал - стать героиней твоего политического романа?
- Стоп. Слишком много слов. И эмоций. По порядку. Первое. Смех твой глупый меня обидел, врать не буду. Сильно обидел. Но не настолько, чтобы я вдруг разлюбил тебя. Второе. В тот момент я много из того, что рассказал тебе сейчас, еще не знал, поэтому убедить тебя мне было сложно. По крайней мере, так я думал тогда. И третье. Главное. Когда процесс был уже запущен, и я был вовлечен, а вернее увлечен им так, как давно уже не чем не увлекался в этой жизни, ребята поставили меня перед фактом. И факт это был… такой факт… Словом, они просчитали, что в качестве первой леди ты не пройдешь.
- В каком смысле?
- Не сердись. Мне и сейчас стыдно. И больно…. И вообще… Потом я понял, что не всем можно жертвовать. И если вдруг, по глупости, жертвуешь чем-то важным для себя, потом становится только хуже.
- Чем-то?
- И кем-то. Не цепляйся к словам. Мне без того, говорить трудно.
- Ну ладно, проехали. Договаривай.
- В соответствии с их программой, образ первой леди должен был соответствовать определенным канонам.
- Я им не соответствовала…
- Да. То есть - нет.
- Но одна из этих специалистов соответствовала вполне.
- Нет. Это все развивалось не так. Мы, действительно, проводили с ней много времени вместе, и, как ты понимаешь…
- Понимаю, не маленькая - Но никаких видов на нее у меня не было. Это правда. Просто - красивая, умная женщина, постоянно рядом, воде как по делу, ну и заодно…
Не больше. Я не любил ее. Никогда не любил. Правда. Сейчас я не стал бы лгать. Ну, что молчишь?.. Не веришь мне? Нет?
- Давай оставим это пока… Мне и так достаточно всего. Как ты сказал?
И слов, и эмоций. И, потом, я хочу все же дослушать твой рассказ.
- Хорошо. Но это почти все. Я оттягивал решение, я тянул, как мог.
Правда. Они ждали, но постоянно напоминали мне об этом и как бы это сказать поточнее: подталкивали, что ли, к тому, чтобы сделать шаг. А потом настал момент, когда программа перешла уже в ту стадию, когда мою кандидатуру, как раз следовало согласовывать с людьми, которые на данный момент принимали Решения. А значит, знакомить меня с ними. И естественно, анкета, биография… Потом - приемы, приглашение в гости, уик-энды, теннис…
Следующий уровень внедрения, более глубокий. По сценарию, а он был очень сложный, многосерийный, я бы сказал, уже должна была быть предъявлена будущая первая леди. Короче времени больше не было, зато был ультиматум… Я к таким вещам отношусь, сама знаешь как… И они, чтобы облегчить мне весь процесс, разработали мини - программу. Отъезд, письмо. Учитывая твой психологически тип, это должно было сработать, в том смысле, что ты не стала сопротивляться…
- Они даже определили мой психологический тип?
- Да, разумеется. Они вообще довольно долго занимались тобой - Каким же образом?
- Что-то спрашивали у меня, что-то выясняли сами… Не знаю точно, не вникал. У них огромные возможности, и свои технологии на разные случаи жизни.
- И ты рассказывал обо мне?
- То, что считал возможным.
- А были такие вопросы…
- Были. И на них я не отвечал, можешь не сомневаться.
- Ну, хорошо. Но потом все же выяснилось, что эта специалистка, которая сначала просто играла роль по сценарию, на самом деле, соответствует всем параметрам первой леди?
- Да. Примерно так. Холостым оставаться я не мог по определению, а она, действительно соответствовала, и была рядом… Такие вот дела…
- Понятно. А потом выяснилось, что определенным параметрам должны соответствовать и друзья…
- Да. Ты знаешь об этом?
- Понаслышке, и очень немногое.
- А и было-то, собственно, очень немного чего. Просто, когда я стал, скажем так, вхож в некоторые круги, открылись и некоторые новые возможности в бизнесе. Большие возможности. О которых раньше я даже не подозревал. Но вот люди… Люди нужны были новые, готовые понять и исполнять новые задачи.
- А от старых пришлось избавится…. Взорвать в машине, например… По сценарию…
- Не надо. Ты, действительно, многого не знаешь. Потом, я может, расскажу тебе об этом, а сейчас, прости, нет сил. Слишком много слов и эмоций…
- Ты путаешь, это относится ко мне - И ко мне тоже. Как выясняется. Я, правда, устал.
- И что же, опять исчезаешь?
- Да - Надолго?
- Конечно, нет. Я же сказал, теперь я никуда от тебя не денусь.
Перестань дергаться.
- Если бы могла…
- Опять? Не надо. Успокойся. Теперь все иначе, поверь, совсем иначе…
- А общаться теперь мы будем только по интернету?
- Пока - да - Пока я жива?
- Что за мысли?
- Но я ведь была на кладбище, как ты просил…
- И что же там?
- Там вторая могила - Там вообще много могил. Это кладбище.
- Вторая свежая, но еще пустая могила. И крест. И еще женщина в церкви, которая до этого была на картинке. Но возле могилы и с таким же крестом - Я не понимаю тебя.
- Правда?… Правда или нет?
- Нет. Но только отчасти.
- То есть?
- Про женщину я, правда, не понимаю. Клянусь.
- А про могилу и крест?
- Только догадываюсь, но не хочу ничего говорить об этом - Почему?
- Не хочу - и все. Проехали, как ты говоришь.
- Ты забыл: это ты так всегда говорил, а я просто вторила тебе, как попугай..
- Возможно. Мы слишком много брали друг от друга. Теперь уж не упомнишь: что - чье. Вот как… Ну все, сейчас, я правда, должен уйти.
Только очень прошу тебя: не изводись больше, я вернусь скоро, я вообще долго не могу без тебя находится теперь. По правде, мне и раньше это было не так легко, как ты думаешь, но это было несколько иначе. Проще… Хотя, как посмотреть? Знаешь, что я скажу тебе на прощанье, чтобы ты хоть немного поверила? Помнишь, мою эпопею в Риме?
- Конечно помню: ты сбежал, как заяц.
- Ладно, пусть заяц. Дело не в этом. Я совсем о другом хотел напомнить.
Помнишь, я объяснял тебе, что не мог больше находиться рядом с той девочкой, категорически не мог, до истерики.
- И про это помню - Так вот, все эти полгода я жил, как будто в Риме. Понимаешь? Только лететь было некуда.
- Но почему?
- Потому, что очень хитрая машина была уже запущена и неслась на полной скорости. А я был в ней, может и не главной, но уж точно - центральной деталью, и со всех сторон привинчен крепко-накрепко..
- Но ведь тебе нравилось быть центральной деталью?
- Да. Нравилось. Но это было отдельно. А Рим - отдельно… Если, конечно, ты сможешь и это понять. Все. Ушел. Не грусти.
- Но как я узнаю, когда ты снова….
- Как - ни-будь, да узнаешь, это я тебе обещаю, даже не сомневайся…
Как - ни-будь…
Было сообщение по электронной почте, было послание губной помадой на зеркале.
Чего мне следует ожидать теперь?
" Чего угодно" - отвечаю я себе, и решаю принять ванну перед сном.
Есть мне по-прежнему совершенно не хочется.
Однако, природу этого феномена Егор объяснить не пожелал.
"Не хочу - и все ".
Это была тоже типичная его формулировка, безобразная в своем вопиющем эгоизме. Вот и она вернулась ко мне, но теперь я не бешусь, как прежде.
"Не хочешь - и не надо" - легко соглашаюсь я с Егором.
Ничего не надо, только не исчезай больше.
Такое вот теперь состояние моей души.
С наслаждением, погружаясь в пышную искрящуюся пену, я вдруг замечаю, что пою забавную старую песню, из тех, что пели мы кого-то под гитарное бренчание. Песню почти забытую, по крайней мере, половины слов я не помню, и вместо них тяну случайные междометия, Пою я довольно громко, отмечая, однако, что совсем отвыкла от этого нехитрого дела. Это потому, что сейчас я пою впервые за последние полтора года.
Спать я направляюсь в расслабленном состоянии, и весьма недурном расположении духа.
Но в прохладном полумраке спальни, сон, распахнувший было передо мной свои бархатные объятия, внезапно улетучивается.
И в прояснившемся сознании пульсирует одна только мысль, но я уже отчетливо понимаю, что она-то ни за что не даст мне уснуть.
Делать нечего: я принимаю ее условия.
Мысль тревожная В ней, как в сюжете, столь любимых Мусей мистических произведений, странно переплелось все: и давняя история с картинкой в журнале, и сегодняшняя, странная женщина в церкви, и жуткое зрелище разверзнутой свежей могилы на кладбище, и, наконец, резкий отказ Егора говорить на эту тему.
А ему было, что сказать - в этом я была уверена абсолютно.
- Какова, собственно, главная тема всей этой фантасмагории? - спрашиваю я себя. И, сопоставив все ее составляющие, довольно быстро прихожу к выводу - Моя скорая смерть.
- Кому она нужна? - продолжаю я диалог с собой, - и тоже довольно быстро выстраиваю наиболее подходящую версию, из всего того, что было мною увидено и услышано - Егору. А вернее его не упокоенной душе, которая отчего - то без меня не может найти себе места, более того, не может находиться даже относительно долго.
Бог мой, если бы это чудо свершилось, когда все еще происходило в рамках реального мира, когда он был жив, и мы еще были вместе! О большем счастье я не смела мечтать!
Но и теперь, когда события приняли такой странный, мистический оборот, это обстоятельство проливает бальзам на мои раны. Я даже позволяю себе предположить, что смогла так быстро и безоговорочно поверить во все происходящее со мною, поправ собственный здоровый скептицизм, да и вообще здравый смысл, которым всегда гордилась, лишь потому, что слишком сладким и желанным оказался для меня фантом.
Впрочем, теперь я совсем не уверена, что это фантом.
Более того: подумав так, я тут же пугаюсь разгневать крамольными мыслями те силы, которые сейчас правят бал в моей жизни, а возможно, что в их власти теперь и вся моя дальнейшая судьба.
И мысленно я тут же отрекаюсь от " фантома", повторяя про себя, как молитву: верую….
Верую в то, что все происходящее со мной - не бред моего больного воображения.
Верую в то, что мне оказана великая честь, ибо для меня, простой смертной, кем-то были любезно раздвинуты границы материального мира.
Верую в то, что мольбы мои и жалобы оказались кем-то услышаны, и, в конечном итоге, я получила, то, что просила, ни на что не надеясь.
Возможно, я еще долго каялась бы перед кем-то неведомым, потому что уверенности в том, что милость свою явил Создатель, у меня отчего-то не было. А думать о другом, единственно возможном варианте, мне было страшно.
Однако сознание мое вернуло меня к прежним размышлениям, и, подхватывая разорванную было нить рассуждений, я продолжаю.
- Но если моя смерть так нужна Егору, то отчего же он наотрез отказался об этом говорить? Ему ли не знать, что я готова выполнить любую его просьбу, и даже приказ. Тем паче, речь идет об избавлении его от страданий. Здесь, и это он должен знать это наверняка, не существовало цены, которую я не согласилась бы немедленно заплатить. - эта мысль моя еще не завешена, но в сознании уже родилось и рвется парировать ее новое соображение - Очевидно, что "прошлый" Егор, ничтоже сумнящеся, сообщил бы мне о той затруднительной ситуации, в которой вдруг оказался, и не ведая, сомнений, попросил бы о помощи. При этом он скрупулезно, не опуская ни одной детали, как поступал всегда, разъяснил бы: в чем конкретно должна заключаться моя помощь ему, и каковы должны быть мои действия, в их строгой, логической последовательности. Деликатность темы, убеждена! - нисколько бы его не смутила, и вопросы моего перемещения в мир иной, он обсуждал бы точно так же, как поездку в ближайшее Подмосковье. Но это был бывший Егор. Тот же, кто обращался ко мне теперь из всемирной паутины, был несколько иным человеком, или субстанцией, или душой… - Я не знала, как правильно называть моего виртуального собеседника, но это было не так уж важно.
Важно было другое: новый Егор, как для удобства обозначения, решила я называть его, безусловно, многое сохранил в себе от прежнего.
Он столь же резок и ироничен, порой даже груб.
Он так же часто общается со мной менторским тоном, как умудренный жизнью, достигший всех возможных высот человек, со слабой, несмышленой женщиной.
Он по-прежнему, безапелляционен и не терпит малейших возражений.
Все это так.
Но есть в нем, одновременно, нечто, что удивительным образом смягчает, а то и вовсе сводит на нет, все неприятное отталкивающее, что сохранилось с былых времен.
Это нечто сквозит в долгих паузах, которые то и дело отражаются многоточиями на экране монитора или долгими-долгими интервалами между словами.
Оно выплескивается наружу во внезапных страстных его признаниях и клятвах, возносящих меня до небес.
Словом, этот, новый Егор, вряд ли способен легко сообщить человеку, что собственный покой и счастье, напрямую связаны с физического его смертью.
Тем более - мне.
После всего того, что сотворил он со мной прежде..
А мысль моя, тем временем, рвется дальше - Тем более - хочется продолжить мне, - что он любит меня, и никогда не переставал любить. Грешен же он передо мной в том, что, когда поставлен был перед выбором: наша любовь или власть, которой (теперь я понимаю это отчетливо и удивляюсь своей слепоте в прошлом ) жаждал страстно, болезненно, почти маниакально, - он выбрал второе.
Бесспорно, мое желание спешно вылепить новый образ Егора, подталкивает к тому, чтобы отпустить его прежние грехи.
А лучший способ для этого - объяснить природу поступков, искалечивших мою жизнь.
Тогда и вина Егора кажется не такой уж бесспорной, и черные краски мало - помалу растворяются, и рассеивается горький привкус обид.
Однако, справедливости ради, следует все же отметить: бесчисленное множество представителей рода человеческого, и особенно - мужчины, добропорядочные граждане и, возможно, совсем неплохие люди, повторили бы его выбор в точности.
Более того, немало наберется и тех, кто ради достижения столь высокой цели, пошел бы на совершение куда более мерзких поступков.
Откровенно говоря, многие готовы совершать ( и совершают! ) их во имя гораздо меньшего вознаграждения.
Примеров тьма.
Так виновен ли Егор?
- Нет - готова безоглядно признать я, и только память о той боли, что раздирала мою душу железными своими клыками, еще слабо останавливает меня.
Однако, другой вопрос, более актуален сейчас.
И я решаюсь задать его себе, хотя подсознание мое упрямо оттягивает этот момент, усматривая в нем огромную опасность и неоправданный риск.
Но сознательное упрямство, в конце концов, оказывается сильнее.
И я все-таки спрашиваю себя: " Готовая ли умереть сейчас, чтобы облегчить участь Егора?
И только сформулировав эту страшную фразу, понимаю, насколько мне страшно.
Сердце отчаянно колотиться в помертвевшей груди, наверное, протестуя.
Оно совсем не хочет смерти.
Но восстает лишь одна, материальная его составляющая.
Другая же, та, что сладко и восторженно сжимается при первых признаках появления Егора, я знаю точно: думает иначе.
Восстает тело. Холодеют конечности, покрываются липким потом. Дыхание прерывается, потому что горло сжимает удушливый спазм ужаса.
Но вот душа… Сейчас я слышу и ее голос, звучащий где-то в недрах моего сознания, она пытается успокоить меня, и постепенно ласково и настойчиво привести к тому, чтобы я ответила: "да".
Я не знаю, что отвечать своей душе.
И страх не отпускает меня, вцепившись своими холодными лапами.
Я понимаю, что сама не смогу решить этот страшный, безумный вопрос.
Хотя не так давно, сгорая в огне обиды и боли готова была переступить черту.