После того, как оперативные донесения боевых соединений Хольсте и Штайнера тоже не обходятся без упоминаний об аналогичном страхе, по прямому указанию Вождя ОШОВЯ 26 апреля адресует всем частям следующую директиву: "Поскольку страх препятствует восприятию Ничто, предписывается с сего часа преодолевать его посредством разговоров и пения. Улавливаемое дальночувствием Ничто и впредь не подлежит отрицанию. Ничто не может повергнуть в страх столицу Рейха во всей ее территориальной целокупности".
Поскольку, однако, оперативные донесения всех боевых соединений и далее обнаруживают готовность к страху, новая шифровка всем частям передает дополнение к указанию Вождя от 26 апреля: "12-я армия обязана создать противовес настроениям тлетворной апатии, распространившимся в столице Рейха. Бытийным проявлениям в Штеглице и на южной окраине Темпельхофского аэродрома надлежит продвинуть поприще самоосуществления в сторону неприятеля. Решающую битву немецкого народа следует вести в духе улавливаемого дальночувствием Ничто".
На экстренное указание генерала Бургдорфа, начальника ОШОВЯ, 6-му воздушному флоту: "Между Гегелем и Сименсштадтом впереди вражеских танковых дозоров замечено бегущее Ничто. Проведите разведку с воздуха", - 6-й воздушный флот через некоторое время прямым текстом отвечает: "Бегущее Ничто установлено визуальным наблюдением между Силезским и Герлицким вокзалами. Ничто не является предметом и вообще сущим, следовательно, не является и собакой".
В ответ на это по указанию Вождя вводится новый код и прямым текстом следует директива 6-му флоту за подписью полковника фон Белоф: "Врабатываясь в Ничто, собака уже вышла за пределы сущего и отныне будет именоваться Трансценденцией!"
27-го оставлен Бранденбург. 12-я армия достигает Белитца. В ответ на поступающие множественные сообщения об усиливающемся отрицании собаки Вождя по кличке Принц и ее конспиративных наименований "Ничто" и "Трансценденция", в четырнадцать-двенадцать следует приказ Вождя всем частям: "Любые проявления негативизма в отношении бегущей Трансценденции преследуются отныне военно-полевым судом".
Поскольку оперативных донесений нет, а панические тенденции установлены уже даже в правительственном квартале, принимаются и оглашаются самые решительные меры: "Ввиду особо негативистского отношения к улавливаемой дальночувствием Трансценденции окончательно и бесповоротно устанавливается бывшесть следующих офицеров" - далее идет перечень фамилий и званий. И лишь теперь, после неоднократных запросов Вождя: "Где передовые отряды Венка? Где отряды Венка? Где Венк?" - оперативный штаб Венка, 12-я армия, отвечает 28-го апреля: "Залегли южнее Швиловского озера. В результате взаимодействия с 6-м воздушным флотом установлено, что ввиду плохих погодных условий Трансценденцию разглядеть невозможно. Конец связи".
Отрицательные донесения поступают и от Халлейских ворот, от Силезского вокзала и с Темпельхофского аэродрома. Оперативное пространство разбилось на городские площади. Собакоулавливающий пост на Александерплац якобы установил визуальным наблюдением двенадцатиногую Трансценденцию, бегущую впереди танков противника. Этому противоречит донесение из района Пренцлау, где видели Трансценденцию о трех головах. Почти одновременно с этим в штаб-квартиру Вождя поступает донесение из 12-й армии: "Легко раненный мотопехотинец утверждает, что в саду одной из вилл на Швиловском озере видел собаку, нетрансцендентальную, покормил ее и называл кличкой Принц".
На это ответный запрос Вождя, прямым текстом: "Фамилия мотопехотинца как?"
Ответ 12-й армии: "Мотопехотинец Харри Либенау, легко ранен при раздаче еды".
На это Вождь прямым текстом: "Мотопехотинец Либенау сейчас именно где?"
12-я армия на это: "Мотопехотинец Либенау вследствие ранения отправлен в лазарет в западном направлении".
На это Вождь прямым текстом: "Отправку прервать. Мотопехотинца 6-м воздушным флотом на территорию сада при Канцелярии доставить и приземлить".
На это генерал Венк, 12-я армия, Вождю прямым текстом: "Ускользновение отпущенного на тонущую территориальную целокупность Большого Берлина вплоть до окончательного трансцендирующего пожертвования высвобождает конечную структуру".
Следующая директива Вождя: "Вопрос о собаке есть вопрос метафизический и оставляет немецкий народ во всей его целостности под большим вопросом", - заканчивается его известными, историческими словами: "Берлин останется немецким. Вена снова будет немецкой. И никто и никогда не сможет подвергнуть отрицанию собаку".
Вслед за этим поступает чрезвычайное сообщение: "Вражеские танки вторглись в Мальхин". И сразу же после этого незашифрованное сообщение в Канцелярию Рейха: "Вражеские радиостанции передают: собаку видели на восточном берегу Эльбы".
Между тем в районе уличных боев в Кройцберге и Шенеберге замечены советские листовки провокационного содержания, в которых утверждается, что беглая собака Вождя уже захвачена восточным противником.
Далее, в оперативной сводке от 29 апреля говорится: "В ходе ожесточенных уличных боев вдоль Потсдамской улицы и на площади Бель-Альянс происходит самовольный самороспуск Поисковых команд собаки Вождя. Акции советской радиоспецпропаганды, передающей усиленное воспроизведение натурального собачьего лая, оказывают деморализующее воздействие на личный состав. Белиц снова потерян. От 9-й армии больше никаких известий. 12-я армия по-прежнему пытается оказывать давление на Потсдам ввиду курсирующих слухов о смерти собаки на исторической территории. Сообщения об английских собакоулавливающих постах вокруг плацдарма Лауэнбург на Эльбе и о поимке собаки американцами в Фихтельских горах пока остаются неподтвержденными". Поэтому последнее указание Вождя новым шифром и всем частям гласит: "Собака сама, как таковая, была здесь, остается здесь и пребудет здесь".
На это генерал Кребс генерал-полковнику Йодлю: "Прошу предварительной ориентировки о преемнике Вождя в случае его возможной гибели".
Засим, судя по оперативной сводке от 30 апреля, Оперативный штаб операции "Волчья яма" (ОШОВЯ) был распущен. Поскольку ловля собаки ни в трансценденции, ни на исторической территории результатов не принесла, Верховное Командование отводит 12-ю армию из района Потсдам-Белиц, вследствие чего танки неприятеля вторгаются в Шенеберг.
После чего гросс-адмиралу Деницу поступает радиограмма за подписью Бормана: "Вместо бывшего рейхсмаршала Геринга Вождь назначает Вас, господин гросс-адмирал, своим преемником. Письменная доверенность, а также родословная собаки уже высланы".
Вслед за чем намерение Вождя приводится в исполнение. А промелькнувшее в Швеции неофициальное сообщение, согласно которому собака Вождя подводной лодкой доставлена в Аргентину, не опровергается. Провокационному сообщению советских источников: "Разорванная шкура двенадцатилапой черной собаки найдена в развалинах здания балетного театра" противоречит информация Баварского освободительного комитета, распространенная радиопередатчиками из Эрдинга: "Труп черной собаки обнаружен перед Галереей Полководцев в Мюнхене". После чего почти одновременно поступают сообщения о трупах собаки Вождя, которые всплыли: первый - в Ботническом заливе, второй - на восточном побережье Ирландии, третий - на испанском побережье Атлантики. Последние предположения, высказанные Вождем в беседе с генералом Бургдорфом и затем внесенные в завещание Вождя, звучали так: "Пес Принц попытается достигнуть государства Ватикан. Буде Пачелли заявит на него притязания, немедленно оные отринуть, ссылаясь на данную приписку к завещанию".
Вслед за чем наступают сумерки бытия. По развалинам вещественного мира карабкается мировое время, оперативная сводка от 1 мая сообщает: "В центре столицы отдельные части, усиленные бойцами поисковых команд собаки Вождя, продолжают героическое сопротивление на суженных участках обороны".
Вслед за чем в скромном осознании собственной неприменимости откланивается всякая непреложность, руководитель партийной канцелярии Рейха Борман сообщает гросс-адмиралу Деницу: "Вчера пятнадцать тридцать Вождь скончался. Завещание в силе и в пути. Любимая собака Вождя, черный кобель жесткошерстной немецкой овчарки по кличке Принц, в соответствии с указанием от 29-го апреля, является подарком Вождя немецкому народу. Прием подтвердить".
Вслед за чем последние радиопередатчики запускают "Сумерки богов". Во имя Его. Вслед за чем уже не остается минутки времени на минуту молчания - во имя Его. Вслед за чем остатки группы армий "Висла", остатки 12-й и 9-й армий, остатки частей Хольсте и Штайнера пытаются западнее линии Демитц-Висмар просочиться в сферу действия англичан и американцев.
Вслед за чем в правительственном квартале столицы Рейха наступает радиотишина. Территориальная целокупность, нетие, в полной готовности к страху, разъятию и перемонтажу. В былом величии. В былой целостности. Берлин во всей своей изготовке и восстановимости. Окончательность. Конец.
Но небо над конечной структурой вслед за этим почему-то не померкло.
Был когда-то пес,
он принадлежал Вождю и был его любимым псом. И однажды этот пес от Вождя сбежал. С чего бы это?
Вообще-то собаки не говорят, но в этом случае, на заданный по большому счету вопрос "Почему?" - пес заговорит и ответит.
- А потому как надоело вечное туда-сюда. Потому как нет надежного "Пес, сюда!" и "Пес, место!", нет никакого здесь и сейчас. Потому как кости повсюду зарывал и нигде не успевал отрыть. Потому как никакого выпрыга. Потому как все время только взаперти. Потому как все эти собачьи годы вечно в разъездах от плана к плану, и у каждого своя секретная кличка: план "Белый" длится восемнадцать дней. А когда на севере начинаются везерские маневры, одновременно задействуется операция "Хартмут" - для защиты везерских маневров. Из плана "Желтый", направленного против нейтральных малых государств, развивается затем операция "Красный", протягивая стрелы аж до испанской границы. И уже осеннее путешествие готовит операцию "Морской лев", дабы поставить на колени вероломный Альбион; но потом трубят отбой. Зато уже накатывается на Балканы "Марита". Господи, какому поэту он платит? Кто для него сочиняет? Операция "Ель" против товарищей по присяге; но из этого ничего не выходит. "Барбаросса" и "Серебристая лиса" против недочеловеков; тут кое-какой толк есть. Вместе с "Зигфридом" это позволяет дойти от Харькова до Сталинграда. Зато уж там 6-й армии не поможет ни "Гром", ни "Зимняя гроза". Тогда пусть "Фридрих I" и "Фридрих II" еще раз попытаются. Стремительно отцветает "Осеннее безвременье". "Деревенский мост" в Данию рушится. "Смерч" должен выровнять линии фронтов. "Буйвол" торкается туда-сюда - запахло стойлом. Домой! Домой! Даже псу уже достаточно, но он, верный, как пес, ждет, волнуется: выстоит ли под Курском свежеспланированная "Цитадель" и что получится из "Прыжка конем" против вражеских караванов на Мурманск. Но увы и ах! Где счастливые времена, когда "Подсолнух" пересаживали в Африку, когда "Меркурий" поощрял торговлю на Крите, когда "Мышь" вгрызалась в Кавказские хребты. Остались только "Майская гроза", "Шаровая молния" и "Кекс" супротив партизан Тито. "Дуб" должен снова водрузить на коня Дуче. Но западные супостаты - "Густав", "Людвиг" и "Взломщик II" - высаживаются на сушу и учиняют при Неттуно "Утреннюю зарю". И уже распускается в Нормандии вражеский "Цветок". И в Арденнах ни "Гриф", ни "Осенний туман", ни "Страж" ничего не могут с ним поделать. Но еще до того в бескроличьем "Волчьем логове" бабахает бомба, не причинив, впрочем, псу никакого вреда, - и все же отбивает у него всякую охоту: баста! Довольно! Сколько можно таскать живую тварь туда-сюда?! Спецпоезда, спецобслуживание, спецкормежка, но никакого же выгула! И это когда вокруг такая природа!
О, пес-путешественник, пес-странник! Из Бергхофа в Фельзеннест - "Орлиное гнездо". Из Сопотского зимнего сада в Танненбург. Из Шварцвальда в "Волчье ущелье I". Во Франции Франции не видел, а в Бергхофе видел одни облака. К северо-востоку от Винницы, в рощице, где якобы полно лис, расположился лагерь "Вервольф" - "Оборотень" значит. Только и знал, что мотаться из Украины в Восточную Пруссию и обратно. Из "Волчьего логова" в "Волчье ущелье" номер два. Потом день, один только день под самым небом, в "Орлином гнезде", чтобы окончательно уползти в нору, под землю - вниз, в бункер Вождя. День за днем, день и ночь - бункер, только бункер! После Орла, Волка и еще раз Волка - бункер, день-деньской бункер! После облаков и Скалистого гнезда, после Танненбурга и шварцвальдского воздуха - только затхлая бункерная вонь!
Нет, этого никакой пес не выдержит. Вот почему после неудачного плана "Зубной врач" и после беспомощной операции "Опорная плита" пес твердо намерен принять участие в запланированном переселении западных готов. Псу требуется выпрыг. Псу нужно обретение себя в пространстве. И-чтобы-никогда-больше-верен-как-пес. И тогда пес, который вообще и как правило разговаривать не умеет, в порядке исключения все же говорит: "все, баста, я так больше не играю!"
Покуда в бункере Вождя полным ходом шли приготовления к дню рождения Вождя, пес как бы невзначай прокрался во внутренний двор Имперской канцелярии. Когда пожаловал рейхсмаршал, он, воспользовавшись суматохой, проскользнул мимо двойного поста на улицу и сразу же взял путь в юго-западном направлении, поскольку из оперативных сводок слышал, что там под Коттбусом образовался прорыв линии фронта. Но, хотя брешь в линии фронта простиралась широко и гостеприимно, при виде передовых отрядов советских танковых частей пес к востоку от Ютеборга предпочел повернуть, отказавшись тем самым от маршрута восточных готов, и помчался навстречу западному противнику - прямиком через развалины центра столицы, обогнув правительственный квартал, едва не погорел на Александерплац, увязавшись за двумя суками в течке, которые протащили его за собой через весь Зоопарк и чуть было не привели к Фланкебургскому зоологическому саду, где его уже ждали гигантские мышеловки, но он семь раз отмерял, а точнее, семь раз обежал вокруг Колонны победы, прежде чем прошмыгнуть через парадную эспланаду и, подчиняясь древнему и испытанному советчику, собачьему инстинкту, присоединился к группе штатских лиц, занимавшихся перевозкой театральных декораций с территории выставочного комплекса возле радиобашни в Николасзее. Но голоса из репродукторов, как отечественные, так и далеко разносившиеся увещевания восточного противника, сулившего ему много кроликов, не внушили ему доверия к богатым виллам шикарных берлинских предместий Ванзее и Николасзее, - недостаточно далеко на запад! - и он определил себе первой целью своего маршрута мост через Эльбу возле Магдебургского замка.
Без каких-либо осложнений он южнее Швиловского озера миновал передовые отряды 12-й армии, которые шли с юго-запада, намереваясь разорвать неприятельское кольцо вокруг столицы. После легкой передышки в запущенном саду пустующей виллы какой-то мотопехотинец покормил его еще теплым гороховым супом и даже назвал по имени, не вступая, однако, в служебные отношения. Сразу же после этого неприятель накрыл район вилл мощным заградительным огнем, ранил мотопехотинца, правда, легко, но пса пощадил; ибо черное существо, что на четырех стройных лапах стелющимся аллюром уверенно продолжает предписанный предками исторический маршрут западных готов, - это все еще черный кобель немецкой овчарки по кличке Принц, спасающий собственную шкуру.
Собачья одышка на фоне озерной ряби в майский ветреный день. Эфир переполнен важнейшими событиями. Вперед, на запад, по бранденбургским пескам, которые когтят своими корнями сосны. Хвост не выше спины, морда вытянута вперед, язык наружу, четыре собачьих ноги, каждая помножена на шестнадцать, пожирают пространство: прыжок немецкой овчарки в замедленной съемке. Все в шестнадцатикратном повторении: ландшафт и весна, воздух и свобода, кисточки деревьев и легкие облачка, первые бабочки и птичьи трели, промельк насекомых и брызнувшие первой зеленью палисадники, музыкальные, как ноты, штакетины заборов, поля, выбрасывающие кроликов, вышедшие просвежиться куропатки, природа без масштабов и замеров, не штабной ящик с песком для генеральских маневров, а горизонты во всю ширь и запахи, хоть на хлеб мажь, и медленно высыхающие закаты, студенистые бескостные сумерки, тут и там остов танка романтической руиной на фоне рассветного неба, луна и пес, пес и луна, пес жрет луну, вселенский пес, линяющий пес, пес-собака, пес-перебежчик, пес-отваливай, пес-без-меня и песья брошенность со всеми ее происходимостями: и Перкун зачал Сенту, а Сента ощенилась Харрасом, а Харрас зачал Принца… Его величество пес, онтический и вполне естественно-научный, пес-дезертир, которого подгоняет попутный ветер; ибо ветер, не дурак, тоже стремится на запад, как и все прочие: 12-я армия и остатки 9-й армии, все, что уцелело от групп Штайнера и Хольсте, равно как и от измочаленных групп Рена, Шернера, Рендулича, тщетно рвутся из портов Либау и Виндау армейские группы "Восточная Пруссия" и "Курляндия", гарнизон острова Рюген, а также всё, что способно отделиться от полуострова Хелы и дельты Вислы, то бишь остатки 2-й армии; всё, что имеет хоть какое-то чутье и предчувствие, драпает бегом, ползком и вплавь - от восточного неприятеля навстречу западному; и штатские, конные и пешие, и битком в бывших прогулочных пароходиках, ковыляя в чем выскочили или со всем скарбом на загривке, все пропив или обмотавшись бумажными деньгами, тщетно газуя на забитых дорогах при нехватке бензина и избытке багажа; гляньте-ка вон на мельника с десятикилограммовым мешочком муки на плече или на столярных дел мастера, что тащит с собой дверные петли и плитки костного клея, все они тут, родные и примаки, функционеры, исполнители и просто сочувствующие, детишки с куклами и бабушки с фотоальбомами, реальные и вымышленные, - для всех для них солнце теперь всходит на западе, все равняются на пса.
Позади остаются горы костей и массовые могилы, картотеки и рожки для флагов, партбилеты и любовные письма, собственные квартиры, именные стулья в церкви и не поддающиеся транспортировке пианино.
Остаются неоплаченными - налоги и взносы в строительную кассу, долги за жилье, просто долги, счета - и вина.
Все хотят начать новую жизнь - снова экономить и писать любовные письма, сидеть на церковных стульях и за пианино, числиться в картотеках и иметь жилье.
Все хотят поскорее забыть горы костей и массовые могилы, рожки для флагов и партбилеты, долги, счета - и вину.
Был когда-то пес,
он оставил своего хозяина и проделал дальний путь. Это только маловеры-кролики скептически морщат носы; всякий же, кто умеет читать, ни на секунду не усомнится: пес добрался, куда следует.
8 мая 1945 года, на рассвете, в четыре сорок пять, он, почти никем не замеченный, переплыл Эльбу выше Магдебурга и на западной стороне реки начал искать себе нового хозяина.