Черный день на Черной горе
Гору и в самом деле называли Черной.
Только что ж с того?
Много в здешних местах разных "цветистых" названий - Черные, Белые и Зеленые горы.
Реки - опять же! - Черная Тиса и Черный Черемош, к примеру.
А уж Зеленых поселков, холмов, распадков и прочей географической малости - и того больше.
Одно слово - Карпаты.
Легенды о них сложены разные.
Есть и "черные".
Мрачные, пугающие, населенные всякой нечистью - колдунами, оборотнями, вурдалаками, "проклятыми" скалами, "чертовыми" перевалами и мостами.
Да и как обойдешься здесь без страшных сказок?
Вот она, на пути в крохотный Селятин, прямо по мелкой, неширокой речушке проходит румынская граница.
А за ней рукой подать до самой Трансильвании - места, если верить преданиям, вовсе жуткого.
Так то ведь - преданиям!
Мало ли их сложено?
И какие, скажите на милость, горы обходятся без преданий? На то они и горы, чтобы хранить в глубоких, тесных ущельях и потаенных каменных пещерах разные тайны.
Народ здесь - тоже надо признать - несколько странный.
Не то чтобы злой или - того хуже - жестокий, просто замкнутый. Крохотные города и маленькие деревушки отгородились от мира неприступными скалами, крутыми перевалами и бурными реками.
Кажется порой, что и время само не хочет взбираться на
Эти вершины.
Все здесь так - или почти так, - как сто, если не двести лет назад.
Обычаи, привычки, нравы.
Да и как добраться сюда?
От вокзала в Черновцах, через Сторожинец и Долишный Шепит пролегает узкая асфальтовая дорога.
Но и только.
За Шепитом она кончается, и дальше - вверх в горы, через Вижницу и Немчич, вниз к Селятину и потом к заповедной Пугале, добирайся как знаешь, почти наугад.
Разные тропинки попадаются под ноги - только знать бы еще, куда они заведут, в какую карпатскую глушь?
Все так.
Однако ж Богдан Славич десять без малого лет возглавлял областное управление уголовного розыска, именуемого теперь, на западный манер, криминальной полицией. Да разве в названии суть?
Суть была в том, что к местам этим Богдан, выпускник юридического факультета Львовского университета, привык. Полагал, что знает их хорошо. И - слава Господу! - службу нес исправно.
Правду сказать, случалось за эти годы всякое. На памяти полковника Славича не было такого дня, когда областной уголовный розыск остался бы без работы, заскучал, и уж - тем более! - не доводилось ему почивать на лаврах.
Жизнь не скупилась на малоприятные сюрпризы, часто
Подбрасывала загадки, порой - страшные, кровавые, порой - откровенно жуткие, леденящие кровь.
И все же картина, представшая перед глазами Богдана в маленьком деревянном домишке на окраине Путилы, навек запечатлелась в памяти сыщика, заслонив собой все виденное прежде.
- Я тут до вашего приезда ничего не трогал. И никому не велел… - Местный участковый топтался у двери, откровенно тянул время. - Только увез… этого… задержанного от греха подальше.
- Правильно!
Богдан уверенно переступил порог и… запнулся, словно наскочив на невидимую преграду.
Желудок немедленно скрутило сильной, болезненной судорогой, и к горлу стремительно рванулся горячий, горький комок.
Такого с полковником Славичем не случалось давно.
Со студенческой, пожалуй, скамьи.
Память немедленно воскресила забытую картину.
Холодное, сырое, пропахшее карболкой и хлороформом помещение городского морга.
В центре зала, на ржавой, скрипучей каталке нечто бесформенное, студенистое на вид, покрытое желто-зеленой, отвратительно пахнущей слизью.
Слово "эксгумация", произнесенное кем-то.
Голос доносится издалека, хотя молодые люди - человек десять его однокурсников и однокурсниц - сгрудились тесной стаей, испуганно жмутся друг к другу.
Жесткий спазм в желудке - и горячий комок неудержимо рвется наружу.
Тогда Богдан не смог сдержать тошноту, растолкав однокурсников, бросился к двери, зажимая рот ладонью.
Вслед за ним рванулось еще несколько человек.
Теперь он сдержался.
Только сглотнул тяжело сгусток горькой слюны, наполнившей рот.
И слегка отступил назад.
Хотя ничего даже отдаленно напоминающего эксгумацию здесь не было.
Напротив, тело, распростертое на дощатом полу, было свежим.
Но - Господи, твоя власть! - разве от этого было легче?!
Ребенок - мальчик лет семи, не полный, но ладненький, с аккуратными, словно игрушечными, ручками и ножками, круглой, коротко остриженной русой головой - был положен в центре комнаты.
Именно - положен.
Ибо с первого взгляда было ясно - живой человек, тем более маленький, никогда так не ляжет. Если кто-то не попросит - или не заставит - его улечься именно так.
Неудобно.
Вытянувшись, будто по стойке "смирно".
Руки плотно прижаты к телу.
Ноги аккуратно сдвинуты вместе.
Это было страшно, но самое страшное заключалось все же не в этом.
Мальчик был обнажен, на тонкой младенческой шее зияла жуткая черная дыра. Дыра, а не рана.
Это слово немедленно приходило в голову и застревало накрепко, словно огромная заноза, потому что вокруг черной дыры на шее мальчика, на его тельце, рядом на полу - вообще нигде в аккуратной, чисто прибранной комнате не было ни одной капли крови.
- А кровь?!
Как и тогда, в морге, Богдан услышал голос откуда-то
Издалека.
С той лишь разницей, что сейчас это был его собственный голос, но полковник его не узнал.
Участковый за дверью, однако, расслышал вопрос и сразу понял, о чем именно спрашивает его Славич.
- Не было крови, Богдан Григорьевич. Он ведь что… Он ведь сразу сказал… Как, значит, пришел ко мне - так и говорит: "Вяжи, начальник! Убил я хлопца и кровь выпил…" А потом уже, когда стал я пытать, как да что, вроде как забыл или, может, темнить начал, кто ж его бисову душу теперь разберет. Дескать, затмение нашло, как и что - не помню, но если вы сказываете - значит, виноват. Признаюсь во всем. - Где он?
- Так здесь недалеко, я отвез… Народ сильно волнуется. Как бы не сотворили чего. Сами знаете, как у нас полагается…
- И черт бы с ним, гадом ползучим! Отдать людям - и дело с концом… - За спиной Богдана подал голос кто-то из оперативников.
- Мало тебе вампира - суд Линча накаркаешь, - отозвался другой.
- Отставить! - Богдан наконец взял себя в руки. - И прекращайте мне бабкины сказки. Вампиры, понимаешь! Паники захотели?
- А кто же, Григорьич?
- Разберемся.
Эксперты тем временем приступили к работе.
Богдан, тяжело ступая, вышел на крыльцо.
Закурил - скорее, машинально, курить, как ни странно, не хотелось - и вкуса крепкой сигареты не почувствовал, хотя затянулся глубоко.
Близко к окраине Путилы подступили зеленые отроги гор.
Грозно, как показалось Богдану, надвинулись со всех сторон, заслоняя собой часть небосклона.
"Черт бы вас побрал вместе с вашими байками…" Впервые за десять лет Богдан Славич мысленно обратился к горам.
Притом - с откровенной неприязнью. Но горы молчали.
Энтони Джулиан и Владислав Текский
Встреча была немного сумбурной, но, безусловно, радостной.
Как и все друзья после долгой разлуки, оба не сразу нашли нужные слова.
Поток эмоций и воспоминаний на некоторое время захлестнул с головой.
Два немолодых, респектабельных джентльмена весело горланили в холле фешенебельного парижского отеля "De Grillon", выкрикивая обрывки каких-то имен, прозвищ, названий и еще бог знает чего! При этом оба беспрестанно колотили друг друга по плечам, обнимались - и тут же отскакивали в разные стороны, для того чтобы лучше разглядеть друг друга.
А потом снова бросались в дружеские объятия.
Окружающие наблюдали эту сцену с выражением сдержанного, добродушного понимания.
Немного ироничного, впрочем.
Все было ясно без слов.
Теперь эмоции улеглись.
Открытая веранда "La Grande Cascade" утопала в зелени и теплом сумеречном тумане.
Дождь перестал, оставив на память о себе душистую влагу
Теплого осеннего вечера.
"Corton Charlemagne" 1989-го было простым, но отменным.
Именно то, что требовалось к сложному соусу из черных трюфелей.
Разговор тем временем становился все более занимательным.
- Румыния? Разумеется, я имею представление о том, где это и что в принципе такое… Но, откровенно говоря, довольно поверхностное. Впрочем, сейчас, говорят, бизнес в Восточной Европе…
- Прости, Энтони, я по-прежнему не занимаюсь бизнесом.
- За каким же дьяволом тебя несет в Румынию? Там что - горы, море, исторические достопримечательности?
- И горы, и море, и достопримечательности, но я еду не за этим. Дела наследственные. Да, собственно, и не дела даже - скорее, долг. Да, именно долг.
- Постой, Влад. Твоя родословная географически шире моей, это я помню. В Англии - Виндзоры, не правда ли? В Германии - Вюртембергская династия. Герцоги Текские - одна из вюртембергских линий, я ничего не путаю?
- Потрясающе, Энтони! Как ты умудряешься держать все это в памяти?
- Зубрил ночами. Простому ковбою, техасскому выскочке приходилось наверстывать то, что ты впитал с молоком матери.
- Это ты - выскочка?
- В сторону комплименты! Значит, в твоих жилах, ко всем прочим, еще и румынская кровь? Хотя действительно, Владислав…
- Вот именно, что Владислав. До недавнего времени я был уверен, что это напоминание о польских корнях. Один из герцогов Вюртембергских, Людвиг, был женат на польской княжне Марии Чартерыской.
- Шляхтичи были достойные рыцари.
- Справедливо. Но речь не о них. Нашлись другие сородичи.
- И претендуют на наследственное имущество?
- Отнюдь. Скорее - наоборот…
- Не томи душу, Влад.
- Ты слышал, конечно, о Владе Дракуле?
- Графе Дракуле? Кто же не слышал, старина? Разве он не миф? Вернее, литературный персонаж?
- Граф Дракула - действительно миф. Изобретение ирландского романиста Брэма Стокера.
- Ну, конечно! В детстве я "проглотил" его роман, забравшись с головой под одеяло и клацая зубами от страха.
- Я тоже. Так вот, ужасный граф Дракула придуман Стокером. А валашский господарь Влад Третий, или Влад Цепеш, известный также как Влад Дракул, существовал на самом деле. В пятнадцатом веке. С ним, как теперь выяснилось, я и состою в родстве. Причем довольно близком.
Такая история.
- Боюсь, я зубрил недостаточно. Валашский господарь - это?..
- Румынский правитель. Великий князь… или в европейской традиции - герцог. Пожалуй даже - король. Нечто среднее, словом. Возможно - великий герцог.
- Румыния, стало быть, звалась когда-то Валахией?
- Нет, Валахия была Валахией. Валашским княжеством, если быть точным. Речь идет о левом береге Дуная и большей части Карпат. Еще была некая Молдавия. И Венгрия. Они, кстати, существуют и поныне. Еще - Трансильвания.
- О, Трансильвания!
- "О, Трансильвания!" Ты совсем не оригинален, Энтони.
- Я и не претендую на оригинальность. Но легенды,
Слухи…
- Вот именно, легенды и слухи. И роман Стокера, и потом целая серия ужастиков, в том числе кинематографических.
- А на самом деле?
- На самом деле все эти крохотные государства в конце девятнадцатого века стали Румынским королевством. Разумеется, в результате всякой исторической возни - войн, интриг, заговоров…
- Все как положено.
- Да, как положено. И вот представь себе, наша общая с Виндзорами прапрапра…бабушка - жена Георга V, Мария Текская, помимо британских, немецких и польских корней, имела еще и румынские. Она-то и связана - причем напрямую - с Владом Дракулой.
- Я понял! Румыны, как и все на Востоке, прогнали коммунистов, приняли закон о реституции, и теперь ты претендуешь на румынское наследство. Что же там? Замок? Земли? Фамильные склепы, хранящие несметные сокровища?
- Легенды и мифы.
- Боюсь, что рыночная стоимость этого товара невелика. К тому же самое ценное присвоено мистером Стокером и иже с ним. Впрочем, ты что-то говорил о долгах?
- Это нематериальный долг, Энтони. Я, знаешь ли, намерен заняться реабилитацией Влада Дракула.
- Он в ней нуждается?
- А ты как полагаешь? Вообрази, лет через пятьсот герцогом Джулианом, и даже не герцогом - графом! - начнут пугать детей. Те, в свою очередь, станут забираться с головой под одеяло и клацать зубами. От страха. Каково?
- Возмутительно! За "графа" я действительно призвал бы к ответу.
- Прости, Энтони, но, по-моему, это не смешно.
- Извини. Но откровенно говоря… пять столетий… это, пожалуй, слишком. В том смысле, что так далеко я не загадываю.
- Ты - нет. Для этого существуют потомки.
- Возможно. Правда, мне несколько иначе видится их основное предназначение.
- В чем же оно, по-твоему?
- В том, чтобы бездарно промотать наследственные капиталы. После чего затихнуть. Или взяться наконец за ум.
- Встречаются и такие.
- Понимаю. И уже принес свои извинения.
- Это лишнее. И знаешь… скорее всего ты прав, а я безнадежно старомоден. Но с этим уже ничего не поделаешь, Тони. Меняться поздно.
- И незачем. Итак, господарь этой самой Валахии, твой далекий предок и тезка, был…
- Тебе действительно интересно? Мы можем сменить тему.
- Мы можем обойтись без реверансов. Итак, он был…
- Мужественным человеком и храбрым воином. Я бы Даже сказал, дерзким. Хотя довольно жестоким. Знаешь, что такое "Цепеш" по-румынски?
- Ты хочешь от меня слишком многого. Но готов узнать.
- Буквально - сажающий на кол. Он и вправду предпочитал этот вид казни всем прочим.
- О вкусах не спорят. Что до жестокости, то, насколько я понимаю, речь идет о средних веках?
- Вот именно, Энтони! Вот именно! Казни в ту пору были делом привычным, если не обыденным. Он тоже казнил. И сражался без страха и упрека. Противник почти всегда превосходил его вдвое, если не втрое! А предательства?! Сколько их было? Не счесть. Но он умудрялся побеждать.
- Противник - это турки?
- Не только. Местные феодалы. И венгры. Дело, видишь ли, в том, что до определенного момента он исповедовал православие. А венгры были католиками. Однако Влад не раз спасал их от турков и в знак благодарности… был заточен в крепость. На целых двенадцать лет. Но и после этого нашел в себе силы сразиться с войсками султана. И погиб в бою. Думаешь, после смерти ему воздали должное?
- Не думаю. Об этом частенько забывают и в наши дни, а уж в те-то!..
- Если бы только в те! Его умудрились опорочить гораздо позже, превратить в мировое пугало, балаганного монстра.
- Стокер?
- Да, Стокер. Знаешь ли ты, кем он был?
- Ирландцем.
- Не только. Во-первых, некоторое время он состоял на службе у венгерского ученого Арминия Вамбери. Тот, между прочим, был известен не только как ученый, но и большой националист. Полагаю, тебе понятно, как именно он относился к Владу Третьему? А Стокер проникся идеями Вамбери настолько, что упоминает его в романе. Во-вторых, наш романист был членом оккультного ордена Золотой зари. Был такой на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Мерзкие безбожники! Предтечи современных сатанистов. Это было именно то, что требовалось им для распространения еретических бредней. Аристократ-чернокнижник, жуткий упырь, мертвец, встающий ночами из гроба, принц ночи…
- Как ты сказал?! Принц ночи?..
Энтони Джулиан неожиданно рассмеялся.
Да что там рассмеялся - буквально покатился со смеху.
Герцог Текский замер, даже рука с бокалом застыла воздухе - однако бледное, тонкое, как на старинных портретах, лицо сохранило невозмутимое выражение.
- Боюсь, я не понимаю тебя, Энтони…
- Прости… Принц… Ха-ха-ха… Прости, Влад. К тебе это не относится. И к твоему славному предку тоже. Но ты сказал - принц, и я подумал…
Сэр Джулиан снова зашелся смехом.
Владислав Текский пригубил вино, аккуратно поставил бокал на стол.
Он терпеливо ждал объяснений.
И разумеется, получил их немедленно, как только приступ смеха у Тони Джулиана наконец прошел.
Впрочем, он все еще хихикал.
- Прости еще раз. Я подумал о Чарльзе. Ведь бабушка с румынскими корнями у вас общая, выходит, и он тоже… Ха-ха… Принц ночи…
- Я не обсуждал с его высочеством эту проблему.
- Ну, разумеется.
- И не собираюсь.
- Прости, Влад. Продолжай, пожалуйста. Я больше не
Буду.
- Я не обиделся. Но продолжать, собственно, нечего. Завтра я лечу в Румынию.
- Зачем? Насколько я понял, ты хочешь развеять "вампирский" миф, витающий вокруг твоего предка. Прекрасно! Найди серьезных историков, добросовестных исследователей, поручи им собрать необходимые документы. Ознакомь с ними прессу. Издай отдельной книгой. Выступи, наконец, продюсером документального - или даже художественного - фильма… Средства для осуществления этой затеи, полагаю…
- Не беспокойся, я вполне в состоянии финансировать весь проект. В крайнем случае обращусь к тебе за советом.
- И немедленно его получишь. Впрочем, если потребуются деньги, не стесняйся…
- Спасибо, Тони. Я собираюсь поступить именно так, как ты советуешь. И возможно, действительно обращусь к тебе за помощью. Но пока… Понимаешь, в Румынии я должен встретиться с одним человеком.
- Что за человек?
- О! С него-то все, собственно говоря, и началось… Но… Прости, Энтони… Как все ученые, он довольно странный. И я… я связан словом. Кто же знал, что мы так неожиданно встретимся в Париже?! Но теперь, как только я переговорю с ним и расскажу о тебе, полагаю…
- Можешь не продолжать, старина. Я все понимаю.
- И не обижаешься?
- Нисколько! Однако, признаюсь, ты меня заинтриговал. Буду ждать новостей.
- Обязательно, Тони! Слово джентльмена!
- Достаточно просто слова, Влад.
Вернувшись в номер, лорд Джулиан все же поднял трубку телефона и произнес те слова, о которых, возможно, не помышлял нынешним утром.
- Bonsoir, chere. C'est moi… - негромко сказал он, обращаясь к кому-то.
Утром, а вернее - ближе к полудню, Энтони заехал в отель, для того чтобы забрать вещи.
И как можно скорее.
Погода была великолепной, и совсем неподалеку, в нескольких часах езды от Парижа ждал белоснежный Chateau de Cheverny - охотничий замок из редкого бурского камня на берегу прекрасной Луары.
На письменном столе лорда Джулиана ждала записка, вложенная в узкий конверт с фамильным гербом графа де Крийона.
Отель располагался в его бывшем дворце - витиеватые монограммы графа украшали теперь полотенца, халаты, столовые приборы, почтовую бумагу и конверты.