Основными источниками поступления фальшивой американской валюты являлись Англия и Канада. Агенты также сообщили, что колоссальные суммы фальшивых денег введены в обращение в Европе.
- Там их весьма сложно обнаружить, поэтому предупредите своих друзей, чтобы ни в коем случае не принимали в Европе американские доллары. Они вполне могут оказаться просто бумагой.
Первый охранник взвалил мешок на плечи.
- Не беспокойтесь. Все это настоящие зеленые. Мы не подведем!
Оба охранника спустились в хранилище.
Эдвина направилась к своему столу на возвышении. Банк постепенно оживал. Центральные двери открылись, и начали появляться первые клиенты.
Место, где по традиции работали старшие управляющие, являло собой небольшое возвышение, покрытое темно-красным ковром. По обеим сторонам стола Эдвины, самого большого и элегантного, красовались два флага: чуть сзади справа - государственный американский, а слева - треугольный флаг штата. Иногда у неё возникало ощущение, словно она находится в телестудии и должна сделать важное заявление перед камерой.
Ее стройное, гибкое тело привычно опустилось на вращающийся стул с высокой спинкой, она поправила коротко остриженные волосы, хотя в этом не было нужды - они лежали, как всегда, идеально.
Эдвина протянула руку к папкам с прошениями о предоставлении ссуд; она имела право утверждать более высокие суммы, чем кто-либо из управляющих. До одного миллиона долларов единовременно, правда, требовалось согласие двух других представителей администрации. Согласие она неизменно получала. Прошения на ссуды свыше миллиона передавались в административный корпус, в отдел по вопросам кредитной политики.
В "Ферст меркантайл Америкен", как и в структуре любого другого банка, статус администратора определяется размерами ссуды, которую тот имел право утверждать. Такого рода полномочия свидетельствовали о месте администратора в иерархии банка. И назывались "качеством инициалов", так как для окончательного утверждения ссуды администратор ставил на документе свои инициалы.
"Качество инициалов" Эдвины было необычайно высоким для управляющего.
Сегодня утром она просмотрела два прошения о предоставлении ссуды, одобрила первое и сделала кое-какие карандашные пометки на втором. Третье прошение её просто потрясло. Словно громом пораженная, она ещё раз прочла все бумаги, прилагавшиеся к прошению.
Администратор, подготовивший дело, ответил на звонок Эдвины по селектору:
- Каслмен слушает.
- Клифф, подойдите, пожалуйста, ко мне.
- Сейчас иду. - Их отделяло друг от друга не больше шести столов, и Каслмен смотрел прямо на Эдвину. - Держу пари, я знаю, зачем вы меня вызываете.
Клифф Каслмен был человеком небольшого роста, аккуратным, с круглым розовым лицом и мягкой улыбкой. Просителям он нравился, так как умел слушать и сочувствовать.
- Я было решила, - сказала Эдвина, - что это прошение не более чем розыгрыш, хотя и отвратительный.
- Я бы даже сказал, омерзительный, миссис Д'Орси. Однако при всей тошнотворности ситуации, уверяю вас, она реальна. - Каслмен указал на папку. - Я заранее собрал всю информацию, предвидя, что вы её потребуете. А также приложил свою рекомендацию.
- И вы действительно считаете возможным выдать такую колоссальную ссуду на это?
- Я действительно так считаю.
Сорокатрехлетний аптекарь по фамилии Госберн обращался с просьбой о ссуде в размере двадцати пяти тысяч долларов. На эти деньги он намеревался приобрести большую капсулу из нержавеющей стали, чтобы поместить туда тело своей дочери Андреа. Она умерла шесть дней назад в возрасте пятнадцати лет от болезни почек. В настоящее время тело Андреа находилось в морге. Капсула наполнялась жидким азотом минусовой температуры. И в этот раствор погружалось тело, завернутое в алюминиевую фольгу.
- Вам не доводилось слышать об обществах крионистов?
- Нечто псевдонаучное. С довольно плохой репутацией.
- Верно. Однако у крионистов есть множество сторонников, в частности, они сумели убедить Госберна и его жену в том, что, когда медицина достигнет более высокого уровня развития - лет, эдак, через пятьдесят-сто, Андреа можно будет отогреть, оживить и вылечить. Кстати, девиз крионистов: заморозить - выждать - вернуть к жизни.
- Какой ужас, - выдохнула Эдвина.
- Согласен. Однако попробуйте взглянуть на все это их глазами. Они искренне веруют. К тому же они взрослые, вполне разумные и глубоко набожные люди. Разве можем мы, банкиры, брать на себя роль судей? С моей точки зрения, вопрос заключается лишь в следующем: сможет ли Госберн выплатить долг? Ознакомившись с цифрами, смею утверждать - сможет и выплатит. Не исключено, что он не в своем уме. Но из его дела явствует, что если он и сумасшедший, то аккуратно оплачивающий счета. Миссис Д'Орси, - добавил Каслмен, - дело пролежало у меня на столе два дня. И по-моему, это оправданный риск.
Оправданный риск. В конце концов Эдвина пришла к выводу, что по большому счету Клифф Каслмен прав - только степень оправданности риска и должна интересовать банк. Прав он и в том, что банк не должен выступать в роли судьи по житейским делам.
- Ладно, - сказала Эдвина. - Хоть эта затея мне глубоко отвратительна, я принимаю вашу точку зрения.
Она поставила инициалы. Каслмен вернулся к своему столу.
Таким образом, если не считать ссуды на замораживание тела девушки, день начался как обычно.
Все шло своим чередом до обеда.
В те дни, когда Эдвина обедала одна, она предпочитала "нижний" кафетерий в административной башне. В кафетерии было шумно, еда - так себе, но обслуживали там быстро, и весь обед занимал пятнадцать минут.
Однако сегодня у неё был гость, и потому она воспользовалась одной из привилегий вице-президента, пригласив его в закрытый ресторан для старшего руководства - на одном из верхних этажей административной башни. То был их клиент - распорядитель кредитов в крупнейшем городском магазине, который просил ссуду в размере трех миллионов на короткий срок для покрытия дефицита наличных.
- Ох уж эта инфляция! - вздыхал бухгалтер над суфле из шпината.
Счет магазина имел для банка серьезное значение, однако Эдвина настояла на жестких, выгодных банку условиях сделки. Клиент поворчал, но, когда принесли десерт, согласился. Сумма в три миллиона долларов превышала компетенцию Эдвины, несмотря на это, она не сомневалась, что со стороны "башни" возражений не будет. В случае необходимости - в целях экономии времени - она поговорит с Алексом Вандервортом, который всегда поддерживал её начинания.
Они принялись за кофе, когда к столику подошла официантка.
- Миссис Д'Орси, - сказала девушка, - вас к телефону мистер Тотенхо. Он говорит, срочно.
Эдвина извинилась и прошла в телефонную кабину.
- Еле вас разыскал, - прохныкал исполнительный директор.
- Ну ведь разыскали же. Что стряслось?
- У нас крупная недостача.
Он рассказал, что кассир сообщил о недостаче полчаса назад. Все это время идет проверка. Помимо обычного уныния в голосе Тотенхо слышалась паника. Эдвина спросила, о какой сумме идет речь. Тотенхо сглотнул:
- Шесть тысяч долларов.
- Иду немедленно.
Не прошло и минуты, как она, извинившись перед гостем, спускалась на первый этаж в скоростном лифте.
Глава 5
- Насколько я понимаю, - мрачно заметил Тотенхо, - ни у кого не вызывает сомнений то обстоятельство, что пропали шесть тысяч долларов наличными.
Исполнительный директор был в числе четверых человек, сидевших у стола Эдвины Д'Орси. Здесь же были Эдвина, Майлз Истин и кассирша Хуанита Нуньес.
Деньги пропали из кассы Хуаниты Нуньес.
Прошло полчаса с тех пор, как Эдвина вернулась с обеда.
- Вы правы, - ответила она на замечание Тотенхо, - но мы ещё не исчерпали всех наших возможностей. Я бы хотела ещё раз проанализировать ситуацию - тщательно и не торопясь.
Было начало четвертого. В банке не осталось ни одного клиента. Входные двери были заперты.
Каждый занимался своим делом, однако от Эдвины не ускользнуло то, что служащие украдкой поглядывают на них: все понимали - случилось что-то серьезное.
Эдвина приказала себе сохранять спокойствие и трезво оценивать каждую подробность. Сейчас важно не упустить ни малейшего нюанса в интонации, в манере говорить - особенно внимательно надо следить за реакцией миссис Нуньес.
Эдвина прекрасно знала, что очень скоро ей придется заявить о крупной недостаче руководству банка, после чего за дело примутся главное отделение службы безопасности, а возможно, и ФБР. Однако пока оставался шанс разобраться во всем своими силами, не пуская в ход тяжелую артиллерию, Эдвина намеревалась его использовать.
- Если не возражаете, миссис Д'Орси, - сказал Майлз Истин, - я начну, поскольку я первым узнал от Хуаниты о недостаче.
Эдвина кивнула в знак согласия.
Истин рассказал, что услышал о недостаче без чего-то два. К нему подошла Хуанита Нуньес и сообщила, что, похоже, в её кассе не хватает шести тысяч долларов. После чего Истин запер свою кассу и отправился к Тотенхо.
Тут вступил в разговор Тотенхо, который был мрачнее тучи. Он сразу переговорил с миссис Нуньес. Сначала он не поверил, что недостача составляет шесть тысяч долларов, - ведь невозможно определить сумму наобум, не проверив кассу.
Аргументы исполнительного директора были следующими: Хуанита Нуньес работала целый день. Начав с десяти тысяч долларов наличными, она принимала и выдавала деньги с девяти часов утра. В общей сложности она просидела за кассой почти пять часов минус сорок пять минут на обед, и все это время в банке было полно народу. Следовательно, сумма наличных в её кассе - чеки мы исключаем - могла достичь двадцати - двадцати пяти тысяч долларов.
- Мне непонятно, - заключил Тотенхо, - как миссис Нуньес вообще могла определить, что пропали деньги, а к тому же ещё и точно указать сумму?
Эдвина кивнула. Ей и самой это показалось странным. Эдвина украдкой присматривалась к молодой женщине: миниатюрная, изящная брюнетка, не красавица, но по-своему привлекательная, типичная пуэрториканка с ярко выраженным акцентом. До сих пор она молчала, лишь коротко отвечая на вопросы. Время от времени она о чем-то задумывалась - выражение её лица говорило: мне надоело попусту тратить время. Однако она нервничала, беспрестанно сжимала руки и вертела тоненькое золотое обручальное кольцо.
Эдвина Д'Орси знала, что Хуаните Нуньес двадцать пять лет, она замужем, но живет одна с трехлетним ребенком. В "Ферст меркантайл Америкен" она работает почти два года в одной и той же должности. Эдвина как-то слышала, что девушка воспитывает ребенка одна и испытывает серьезные материальные затруднения, так как бросивший её муж оставил ей множество долгов.
Тотенхо продолжал: он сразу же велел ей прекратить работу, после чего её немедленно "заперли".
"Запереть" означало помочь служащему, попавшему в подобную ситуацию. Кассира попросту оставляли одного в маленьком закрытом кабинете, где, вооружившись калькулятором, он должен был подсчитать приход и расход за день.
Тотенхо ждал за дверью.
Вскоре Хуанита позвала исполнительного директора и подтвердила, что не ошиблась. В кассе не хватало шести тысяч долларов.
Тотенхо пригласил Майлза Истина, и они вдвоем перепроверили кассу в присутствии Хуаниты Нуньес. Все оказалось именно так, как она говорила.
Тогда Тотенхо позвонил Эдвине.
- Итак, мы вернулись к тому, с чего начали, - сказала Эдвина. - Ни у кого не возникло новых идей?
- Если Хуанита не возражает, я бы хотел задать ей несколько вопросов, - вызвался Майлз Истин.
Эдвина кивнула.
- Постарайтесь припомнить, Хуанита, - начал Истин, - в течение дня вы ни с кем из кассиров не производили "ДО"?
Все трое знали, что "ДО" - это денежный обмен. Зачастую у дежурного кассира заканчивались банкноты или монеты какого-то одного достоинства, и если это случалось в горячую пору, то, вместо того чтобы идти в хранилище, кассиры выручали друг друга, "покупая" и "продавая" деньги.
- Нет, - ответила девушка. - Сегодня нет. Никаких обменов.
- В течение дня никто из служащих не мог оказаться около вашей кассы, - продолжал доискиваться Майлз Истин, - и позаимствовать некоторую сумму?
- Нет.
- Хуанита, за сколько времени до того, как вы обратились ко мне, вы обнаружили недостачу?
- За несколько минут.
- К этому моменту, - вмешалась Эдвина, - сколько времени прошло после вашего обеденного перерыва, миссис Нуньес?
На сей раз девушка усомнилась.
- Минут двадцать.
- Давайте попробуем вспомнить, не произошло ли что-нибудь до перерыва на обед, - предложила Эдвина. - Вы не допускаете, что деньги могли пропасть тогда?
Хуанита Нуньес отрицательно помотала головой.
- Почему вы в этом уверены?
- Знаю.
Эдвину начали раздражать беспомощные, односложные ответы девицы. Как и её хмурая недоброжелательность, переходившая в откровенную враждебность.
Тотенхо повторил ключевой вопрос:
- Почему после обеда вы наверняка знали не только то, что пропали деньги, но и сколько именно?
Девушка вызывающе на него посмотрела:
- Знала.
Остальные недоверчиво молчали.
- А вы, случайно, не могли по ошибке выплатить эти шесть тысяч долларов клиенту?
- Нет.
- Прежде чем уйти на обед, Хуанита, - спросил Майлз Истин, - вы отвезли кассу в хранилище и установили цифровой замок. Верно?
- Да.
- Вы уверены, что не забыли насчет замка?
Девушка утвердительно кивнула.
- А замок исполнительного директора был заперт?
- Нет, открыт.
Что тоже было в порядке вещей.
- Когда вы вернулись с обеда, ваша касса по-прежнему находилась в хранилище и была заперта?
- Да.
- Вашу цифровую комбинацию никто, кроме вас, не знает? Вы её никогда никому не давали?
- Нет.
На какое-то время поток вопросов прекратился. По-видимому, каждый из присутствующих прокручивал про себя порядок действий в хранилище.
Касса, о которой говорил Майлз Истин, представляла собой портативный сейф, установленный на подставке с колесиками, он был достаточно легким, для того чтобы его можно было без труда перемещать с места на место. За каждым кассиром была закреплена определенная касса с отчетливо проставленным номером. Несколько запасных касс предназначалось для особых случаев. Одной из них сегодня пользовался Майлз Истин.
При ввозе и вывозе из хранилища каждая касса регистрировалась старшим кассиром хранилища. Избежать этой процедуры было невозможно, как невозможно было - преднамеренно или по ошибке - взять чужую кассу. На ночь и на выходные массивная дверь в хранилище опечатывалась надежнее, чем гробница фараона.
На каждой кассе было установлено два особых цифровых замка. Один - для кассира, второй - для исполнительного директора или его помощника. Таким образом, по утрам касса открывалась в присутствии двух человек - кассира и исполнительного директора.
Каждый кассир должен был помнить и держать в секрете свою цифровую комбинацию, которую можно было изменить по его первому желанию. Цифровая комбинация кассира хранилась в специальном сейфе - в запечатанном конверте с двумя подписями, что было единственным письменным свидетельством. Печать на конверте можно было вскрыть лишь в случае болезни, смерти или увольнения кассира.
Современная касса отличалась ещё одной особенностью - в неё была вмонтирована система сигнализации. Когда касса устанавливалась у стойки, то через электрическую сеть подключалась к внутренней системе связи. Предупредительная кнопка находилась внутри, под стопкой банкнот, так называемой "приманкой".
По инструкции кассиры не имели права использовать "приманку" для обычных денежных операций, однако в случае налета должны были в первую очередь избавиться от этих денег. Как только деньги были убраны с кнопки, автоматически приходила в действие система бесшумной сигнализации и поднимала на ноги службу безопасности банка и полицию, которая обычно оказывалась на месте через несколько минут; кроме того, сразу включались скрытые камеры. Фиксировались серийные номера "приманки", с тем чтобы потом их можно было использовать в качестве улики.
- "Приманка" на месте? - осведомилась Эдвина у Тотенхо.
- Да, - ответил тот, - "приманка" цела. Я проверил.
"Значит, нет никакой надежды ухватиться за эту ниточку", - подумала Эдвина.
Вновь заговорил Майлз Истин:
- Хуанита, может быть, вы все же припомните кого-нибудь, кто бы мог взять деньги из вашей кассы?
- Нет, - ответила Хуанита Нуньес.
Эдвине, внимательно наблюдавшей за девушкой, показалось, что Хуанита испугана. Ну что ж, у неё есть на то основания - ни в одном банке такая огромная недостача не может остаться безнаказанной.
Эдвина больше не сомневалась в том, что деньги украла Нуньес. Другого объяснения быть не могло. Остается лишь выяснить - как.
Хуанита Нуньес могла передать деньги сообщнику, находившемуся по другую сторону прилавка. Никто бы и не заметил. Либо спрятать деньги и тайно вынести их из банка во время обеденного перерыва, правда, в этом случае она рисковала сильнее.
Об одном Нуньес знала наверняка - она потеряет работу даже в том случае, если не будет доказано, что она украла деньги. Виновника крупной недостачи - и кассирам это было известно - всегда увольняли.
Эдвине было жаль девушку. Очевидно, она была доведена до отчаяния. А возможно, пошла на это ради ребенка.
- Я думаю, мы сделали все, что в наших силах, - сказала Эдвина. - Мне придется проинформировать руководство банка. Расследование продолжат официальные лица. - Все трое встали. - Миссис Нуньес, - обратилась Эдвина к девушке, - останьтесь, пожалуйста.
Хуанита села.
И когда мужчины уже не могли их слышать, Эдвина произнесла с преувеличенной благожелательностью:
- Хуанита, я думаю, нам следует поговорить откровенно, по-дружески.
Эдвина подавила в себе прежнее раздражение. Девушка напряженно смотрела ей в глаза.
- Вы, несомненно, осознаете две вещи. Первое: неизбежно тщательное расследование при участии ФБР, поскольку у нашего банка федеральное страхование. Второе: подозрение неминуемо падет на вас. - Эдвина помолчала. - Я с вами откровенна. Вы понимаете меня?
- Понимаю. Но я не брала денег.
Эдвина заметила, что девушка по-прежнему нервно крутит обручальное кольцо.
- Каким бы длительным ни было расследование, Хуанита, истина все равно восторжествует. Следователи - люди дотошные. Да и опытные к тому же. Они доведут дело до конца.
- Я не брала денег, - с жаром повторила девушка.
- Я не говорю, что вы это сделали. Но если, паче чаяния, вам известно больше, чем вы сказали до сих пор, сейчас самое время открыть правду, ничего не скрывая, пока мы беседуем с глазу на глаз. Потом будет поздно.
Хуанита Нуньес собралась было заговорить. Эдвина подняла руку: