Но этого было мало. Это было только начало. Человек, как существо падшее, может сознавать, как благотворно хождение путями Божественными, и продолжать все-таки ходить путями своими, путями преслушания. Ветхий Завет, показывая человеку пути Божественные, не давал силы идти ими, он только подготавливал к такому хождению в Новом Завете. Что мешало человеку ходить путями Божественными? Себялюбие. Оно делало человека жестокосердным, жестоковыйным, непослушным от чрева матери. Страх наказаний за ослушание, угрозы смертью нарушителям закона могли отчасти удержать от преслушания, но не пресечь его в корне. Себялюбие всегда будет искать способ обойти закон, исполнить его лишь по букве, кажущимся образом, оставив в стороне само существо закона.
Себялюбие "ветхого человека" препятствовало какому-либо существенному обновлению путей жизни, обновлению самого сердца, источника жизни, откуда все пути жизни исходят. На глазах грозного владыки - как бы послушание. Вдали от Его взора - хождение путями своего себялюбивого сердца. И хотя от Всеведущего Бога нельзя скрыться, себялюбец в ослеплении заботится о том лишь, чтобы скрыть свои дела от взоров людских, забывая о Всеведущем Боге. Так было с подзаконным Израилем. Он приносил жертвы, а сердце свое себялюбие мешало ему отдать Богу, хотя Бог искал более всего сердца человека, послушания более, чем всесожжений и жертв (Притч. 23: 26; 1 Цар. 15: 22).
Чтобы исправить это искривление путей жизни, происшедшее от себялюбия, Христос отдает Себя Самого в жертву, вместо крови жертвенных животных проливает Свою Кровь, отсекая в корне в лице Своем себялюбие человечества, с которым Он соединился. Отвергая запрещенную снедь страстей, к которой влечет людей себялюбие, Он отдает в снедь Себя Самого. Желание быть как боги, толкнувшее к вкушению запрещенной снеди, врачует, давая истинное обожение через восприятие Тела и Крови Его Божественных. Он вводит людей в лице апостолов в Новый Завет с Богом, запечатленный Его Кровию. Что может быть прочнее этого Завета? Ведь запечатление Завета Своею Кровию есть дело совершенной любви, жертвующей собою, и только подобною жертвою может быть подсечено в самом корне себялюбие, разрушающее завет.
Одна любовь способна жертвовать собою. Она подлинно крепка, как смерть (Песн. 8: 6), и разорвать ее узы не может никакая сила в мире (см. Флп. 8: 35–39). Своею Кровию пишет Христос письмена Нового Завета, живые письмена любви, не на скрижалях каменных, а на скрижалях сердца, где самый источник любви и самой жизни, потому и обновление жизни во Христе бывает не мнимое, внешнее, а действительное, существенное (см. 2 Кор. 3: 3; 16–17). Только эти живые письмена любви неизгладимы вовеки, тогда как все прочие письмена со временем стираются, изглаживаются, забываются или же мертвеют. Если под влиянием страха человек способен оказать внешнее послушание на время, то любовь не требует внешних понуждений. Она сама побуждает человека быть верным навеки, и союз одной любви вечен, не разрушим самой смертью. Вот какой Новый Завет заключил с людьми Христос в Своей Крови! Вот скольких великих тайн исполнена была Тайная Вечеря!
О духовном делании и спасении
Вера с ее догматами пускает корни свои не только в глубину веков, но и в глубочайшие недра сердца человеческого. В вере человека скрытый корень, послед нее основание его действий, чувств, помышлений.
* * *
Болезненное обрезание страстей сердца - вот единственный путь к духовному обновлению. Без этого никогда наша жизнь в истинном смысле не обновится. Займем ли мы новое служебное положение, встретимся ли с новыми людьми, наступит ли для нас вообще новое течение обстоятельств жизни, так называемое "новое счастье", - обновится в действительности жизнь наша тогда, когда обновится, очистится наше сердце.
* * *
Если из корня дерева сами собою поднимаются побеги, то из сердца человека, как существа свободного, могут они подняться только при добровольном согласии самого человека и привиться к плодоносному Корню, Христу.
* * *
Если в душе человека еще не угасла любовь к добру и не утратилась совершенно память о Боге, то он, хотя бы смутно, чувствует, что причина этого уныния та, что он носит на себе изветшавшую одежду страстей. Он сознает, что для обновления сил души должно ему совлечься греховного тела плоти , необходимо напряжение воли, подвиг отсечения всего того, что приковывает сердце к земле: блудных помыслов и желаний, гордости, гнева, зависти и всего того, что сделалось угодным душе и вследствие привычки как бы срослось с нею. Но, полагая во всем этом свою жизнь, человек, даже подвизающийся, нередко бежит от умерщвления греховной воли, надеясь, не совершится ли как-нибудь сам собою этот болезненный подвиг. И чем более он умножает грехи, тем легче начинает смотреть на происходящий от них вред, уже "не стыдясь и не краснея", начинает творить зло. Бедный человек! Кто снизойдет к его немощи и сострадательным взором проникнет в болезнь его? Ибо гласа Господа Бога своего он не слушает и не принимает наставления Его (см. Иер. 7: 28).
И вот он слышит в душе своей голос призывающего ее к Себе Бога: Долго ли тебе скитаться, отпадшая дочь?.. Возвратитесь, мятежные дети: Я исцелю вашу непокорность (Иер. 31: 22; 3: 22). Он вспоминает о любви небесного Пастыря, Который, заблудшее горохищное обретовча, нарамо восприим , приносит к Отцу Своему. Тогда душа человека невольно отзывается на этот голос любви, он с болезненною скорбию начинает оплакивать свое бесплодное блуждание по распутиям мира и, возгораясь любовию к Богу, начинает взывать к Нему: Обрати меня, и обращусь!.. Мы извратили путь свой… Все мы сделались как нечистый, и вся праведность наша - как запачканная одежда… Поистине, напрасно надеялись мы на холмы и на множество гор… грешили пред Господом Богом нашим!.. Вот мы идем к Тебе, ибо Ты - Господь Бог наш! Неужели не обратится Бог на этот зов души скорбящей? Поистине, обратится и издали явится ей (см. Иер. 31: 18; 3: 21–25; Ис. 64: 6).
* * *
Истинно духовная жизнь здесь еще только начинается. Она состоит главным образом во внутреннем духовном делании, начинающемся всегда борьбой внутренной с помыслами, чувствами, желаниями, вообще со всеми движениями нашего существа, противными любви ко Христу; и только таким образом очищается и предуготовляется сердце для приобретения истинной любви ко Христу. Непрестанное духовное бодрствование над всеми помыслами и движениями души, борьба со страстями - вот то духовное делание, тот путь тесный, который приводит к духовному совершенству, ибо очищенная посредством духовного бодрствования и борьбы душа легко, как бы сама собою, по самой своей природе раскрывается и для любви, восходит на эту высшую ступень духовного совершенства.
* * *
Нелегко вылечить больного, в котором жизнь тлеет лишь подобно слабой искорке, так что едва можно определить, жив он еще или уже мертв; но врач, прилагая великие труды, возвращает к жизни нередко и такого больного. Если же при излечении тела употребляем мы столько усилий, то не тем ли более должны прилагать усилий к оживлению души, которая дороже всего мира (см. Мф. 16: 26). Если врач тела употребляет разные врачевства, предписывает больному строгую диету и определенный строй жизни, то как необходимо для оживления души прибегать к врачевству духовному покаяния и молитв, к воздержанию от всех душевредных страстей, как бы духовной диете, - установить ее твердо в строе жизни Христовой по заповедям евангельским!
* * *
Одна святая мысль ведет за собою другую, и накопляется множество их, и душа, ими наполненная, легко, неудержимо будет стремиться на небесную высоту. Трудно взойти на гору, уходящую в небеса, но шаг за шагом, постепенно и незаметно, можно взойти без особого труда, тем более что идущим к Себе Господь подает непрестанную помощь и усладу сердца, показуя им, что око не видело и ухо не слышало, что уготовал Бог любящим Его (см. 1 Кор. 2: 9).
* * *
Людям мира сего кажется даже прямо смешным и странным, что главное существо христианской духовной жизни сосредоточивается внутри: подобное постоянное бодрствование над помыслами, самоуглубление и духовное созерцание - дело пустынников, а не людей, живущих в миру, скажут они. Но думающие и говорящие так обнаруживают незнание истинного учения Христова. Не Христос ли Сам говорил: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17: 21), не Он ли изъяснил, что истинное служение Богу совершается в духе и истине (см. Ин. 4: 24)? Не Он ли осудил людей, чтущих Его устами, а сердцем далеких от Него (см. Мф. 15: 8; Ис. 29: 13)? Не Он ли говорил, что оскверняют человека лишь исходящие из сердца помышления злая (Мф. 15: 19) и что очищать нужно не тело только, даже не око, но вожделения сердца, возникающие при воззрении ока (см. Мф. 5: 28)? Не Он ли на горе (см. Мф. 5) заповедал Своим последователям обогащать себя более всего добродетелями духа (смирением, сокрушением, кротостью, алканием правды, милосердием, чистотою, мирным настроением духа, страданием за правду и радостью в гонениях за имя Его), требующими по преимуществу подвига внутреннего? Не Он ли словом Своим постоянно очищал самое сердце учеников Своих от тщеславия, пристрастия к благам мирским и т. д., после того как апостолы, последовавши за Ним, внешним образом уже оставили все (Мф. 19: 27)? Не апостолы ли внушали верующим : Умертвите убо уды ваша, яже на земли: блуд, нечистоту, страсть, похоть злую (Кол. 3: 5)? Итак, неразумно поступают люди века сего, когда осмеивают внутреннее духовное делание подвижников (духовное бодрствование и борьбу со страстями), существенно необходимое для всех истинных последователей Христовых.
* * *
Сами по себе мы не могли бы в себе обрести веру, она - дар Божий (см. Еф. 2: 8). Но от нас зависит оживлять веру в сердце, поддерживать тлеющие в душе искры ее от угасания. Эти искры могут то вспыхивать, то угасать, то разгораться в яркое пламя, то совсем меркнуть, смотря по тому, питается ли вера в душе человека, дает ли он входить в душу мыслям и чувствам, веру питающим, навеваемым и окружающей природой, которая неумолчно вещает о Боге; и совестью, в которой слышится неумолчный голос Божий; и Евангелием, в котором наиболее явственно отпечатлены следы спасительного хождения в мире Бога воплотившегося. Или человек пламень веры заливает, как огонь, водою, непрестанным течением страстей житейских, отуманивающих око ума, чтобы, видя - не видеть заглушающих голос совести, чтобы, слыша - не слышать ожесточающих самое сердце, чтобы не обратиться ко Христу Исцелителю.
* * *
До Христа человек, в крещении Иоанновом, не мог воспринимать Духа Святого по причине поврежденности грехом. Теперь Христос сообщает крещаемым и Духа Святого, возрождая через крещение самую природу человека, делая ее способной к восприятию Духа: Не вливают … вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают; но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое (Мф. 9: 17). Так, нельзя было вливать новое вино , Божественную благодать Духа Святого, в мехи ветхие падшей природы человеческой, поврежденной, расслабленной долговременным служением греховным застарелым навыкам, обратившейся в ветхого человека (Еф. 4: 22). Но когда природа падшего человека была обновлена Христом, возрождена Его благодатию, сообщаемой в крещении, то она сделалась новыми мехами, способными безвредно воспринимать новое вино , Христом даруемое.
Восстановление поврежденной падением природы человеческой Христос совершил через свои страдания, смерть и воскресение, через которые дал нам силу распять ветхого нашего человека (см. Рим. 6: 6), умереть греху (ст. 2), чтобы, спогребшись Христу крещением, ходить в обновленной жизни (Рим. 6: 4). Поэтому лишь после страданий и воскресения Своего Христос дал повеление апостолам: идите, научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф. 28: 19).
* * *
В душе ничто не пропадает бесследно, даже то, что она восприняла почти бессознательно, например, так влияет на нас окружающая среда, люди и обстановка. Быть может, вся жизнь иных людей слагается под влиянием этой среды. И если постоянно принимает человек в душу мысли соблазнительные, а мысли порождают в душе чувства, желания и дела, с совестью несогласные, то сколько же накопится таких худых следов в душе, которые человек воспринимал ежедневно, ежечасно, ежеминутно в долгие годы своей жизни? Ведь каждым своим поступком и помышлением тайным человек чертит, создает как бы свой будущий образ подобно тому, как живописец или фотограф, и если этот образ пока еще темен, непроявлен, то он будет некогда проявлен, подобно фотографическому образу, Господом на Страшном Суде, когда Господь во свете приведет тайная тмы и объявит советы сердечныя (1 Кор. 4: 5).
* * *
Если Христос не Бог, то все христианство, как дело человеческое, оказывается висящим на воздухе, подлежит разрушению, как всякое дело человеческое, и спасение наше не имеет под собой какой-либо прочной опоры. Равным образом, если истина Божества Христова не войдет в сознание людей, не породит веру в сердцах, как могут они спастись?
* * *
Сначала должен был оторваться от пристрастий земных дух человека, потому что в нем начало греха. Должно было возвыситься к Богу и сердце. Когда же будет уничтожен грех, тогда и тело может стать нетленным и духовным, способным к обитанию на небе.
О грехах и добродетелях
Люди, считающие маловажным грехи юности, забывают, что грехи малые легко превращаются в великие. Грех начинается с помысла, иногда совершенно невольно возникающего в душе, затем, если помысел не будет тотчас отогнан, является внимание к нему ума, еще далее услаждение сердца, далее решение воли и самое дело: из греховных дел рождаются страсти, которые, укрепляясь от повторения, становятся неодолимыми. Отсюда понятно, что, как искру нужно гасить вначале, пока она не зажгла какое-либо горючее вещество и не воспламенила пожара, так и борьбу с грехом нужно начинать с первой ступени, с изгнания греховных помыслов из души.
* * *
Только чистое сердце способно познать Бога и скоро найти Его, как и Сам Господь говорил, что блаженны чистии сердцем, яко тии Бога узрят. Чистое сердце в себе отображает Бога, как чистый глаз или чистое зеркало, и не может не видеть Бога. А в человеке падшем это зеркало - запятнанное, разбитое. Вот почему у тех, у кого сердце не чисто, затуманено, загрязнено страстями житейскими, оно не видит или почти не видит Бога. Как часто такие ищут Бога всю жизнь, вооружившись наукою, и не могут найти, так что сбывается на них слово псалмопевца: Рече безумен в сердце своем: несть Бог! Страсти затуманивают очи сердца, мешают и познать Бога. Ведь так часто леность, страсть к наслаждениям и другие страсти мешают человеку увлечься и земною мудростью, как часто ученый теряет беспристрастие в своих научных исследованиях, когда он отдается какой-либо страсти. Не тем ли более это нужно сказать о познании Бога? Только чистое сердце может познать Бога.
* * *
Приблизиться к Богу для грешника то же, что для сена приблизиться к огню. Воззреть на Бога грешнику нестерпимо, как больному глазами нельзя смотреть на солнце.
* * *
Гордый человек уподобляется горе или холму, с которых вода легко стекает или испаряется. Его добродетели легко утрачиваются, уподобляются пару исчезающему. Смиренная душа подобна долине, воды собирающей; она легко привлекает благодать Божию. В глубоком лоне смирения всякие добродетели удерживаются. Вверх стремится легковесное, вниз падает тяжеловесное; так добродетели высящейся гордости легковесны, добродетели души смиренной, уничижающей себя до земли, имеют значительный вес и ценность. Источник жизни духовной человека не в нем самом, уподобляющемся малому ручейку, а в беспредельном мире жизни Божественной, и только смирение открывает душу для свободного притока богатств Божественных, тогда как гордость закрывает ее, потому что ей свойственна самодовляемость, при которой не сознается нужда в обогащении духовном.
* * *
В науке, если ученый по найденной в земле кости воспроизводит весь облик животного, которого никто не видел, и образ жизни последнего, ему верят, а в области веры, когда видели Самого Христа живым и чудеса Его своими очами наблюдали Его враги, не хотят верить. Если бы кто нашел в земле топор, то сказал бы, что здесь жил человек, потому что устройство топора требует разума человеческого. А когда смотрят на мир, исполненный неизмеримой, необъятной для разума человеческого премудрости, то многие не хотят воскликнуть: "Дивна дела Твоя, Господи! Вся премудростию сотворил еси!" Хотят видеть в этом чудном создании дело слепого случая. Так бывает слепо неверие, так, видя, не видит часто и ослепляет добровольно очи, потому что не хочет видеть.
* * *
Духовное состояние людей, подвизающихся во имя Христово, кажется современным людям пус тынею, какою оно было, по словам Священного Писания, когда пред пришествием Христовым явился "глас вопиющего в пустыне", Предтеча Христов. Но этой пустыне даны великие обетования, что "возвеселится пустыня, земля необитаемая", и что "проторжется дебрь в пустыне", т. е. откроется в ней обилие духовной жизни и радости о Духе Святом (см. Ис. 36: 1, 6). Не такова духовная пустыня мира сего. Ибо она подобна скорее обиталищу бесов, которыми и бесноватый был гоним в пустыне (см. Лк. 8: 29), - это пустыня бесплодного и безотрадного сомнения, тлетворного духа страстей, веющего в ней и водворяющего в душе уныние. И не будет ли концом подобного опустошения души та великая скорбь, какой не было от начала мира и которая будет только в конце времен (см. Мф. 24: 21)?
* * *
Уже услаждение нечистыми помыслами и вожделениями в сердце есть прелюбодеяние духовное, так как из помыслов, как из семени, рождаются непременно и худые дела, когда не отгоняем от себя первых. Исполнимся и к самым помыслам той же ненавистью, какой исполнены были к врагам своим пленные евреи, воспевавшие: Блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя (то есть Вавилона) о камень (Пс. 136: 9); именно помыслы, по духовному изъяснению святых отцов-подвижников, должны мы подразумевать под младенцами Вавилона. Пусть не погашают в нас страстные помыслы и вожделения любви к дому Отчему, как пристрастие к благам мира побудило некоторых пленных евреев не возвращаться в отечество из пленившего их Вавилона!