Глава 11. О внутренней свободе в условиях несвободы
Прошлая глава посвящена глубинной свободе, которую можно открыть в себе, извлекая ее из целебных состояний гармонии и покоя. Но что если у человека отсутствуют условия, в которых можно найти этот желанный внутренний покой. Что если внешние обстоятельства силой каких-либо причин сложились настолько неблагоприятным образом, что найти опору внутри себя не представляется возможным. Война, голод, тюрьма, смерть близких – то объективное страдание, в котором убрать ощущение себя жертвой обстоятельств крайне проблематично, а понятие наслаждения жизнью затмевается бесконечной борьбой за эту жизнь.
Я задалась весьма дерзким вопросом: можно ли взрастить внутреннюю свободу там, где что-то кроме вопросов выживания перестает быть актуальным. Надо сказать, что я верю в силу человеческой Души, в ее удивительную способность открывать резервы именно в тот момент, когда базовые потребности тела и личности жестоко ущемляются. Моменты физического страдания – об этом говорил и Достоевский, и Гоголь, и Чехов, и Солженицын – позволяют Душе возвыситься над мелочностью бытовой жизни и охватить философским взглядом всю картину человеческого бытия, начать мыслить более широкими категориями.
Поэтому я взяла с полки книгу Виктора Франкла "Сказать жизни – Да", выдающегося ученого, психотерапевта и философа, автора терапии смыслом, которому по какой-то страшной иронии судьба предоставила возможность в жутких условиях доказать действенность своего учения. В период Второй мировой войны он попал в немецкий концлагерь и был вынужден каждодневно проверять на себе жизненность своих научных выводов. Интуиция меня не обманула – целая глава в книге была посвящена Внутренней свободе, которую Франкл считал необходимым условием выживания даже в самых невообразимых обстоятельствах.
Он задает знакомый всем вопрос: бытие определяет сознание или сознание бытие? В аду концлагерной жизни своеобразная социальная среда принудительно определяет поведение людей, так как ломает в них всякие основы веры в справедливость, порядочность и добро. После некоторых отчаянных и тщетных попыток исправить свое положение, нарываясь, каждый раз на унижение, грубость, побои, наблюдая вокруг только смерть и страдания, человек начинает бояться принимать решение за свою жизнь, смиряется с ролью игрушки в руках судьбы. В бесконечной схватке за крохи еды, сна и тепла, в нем просыпается равнодушие к своим и чужим страданиям. Но можно ли сохранить себя в условиях, в которые человек был насильственно ввергнут? И не просто сохранить, а взрастить в себе ощущение внутренней свободы?
Франкл убежден, – можно. И он наблюдал множество примеров, которые показывают, что даже в подобных условиях ужасающей действительности человек может сохранить остатки внутренней свободы и противопоставить им свое духовное "Я". Можно у человека отнять все – близких, одежду, уважение – но свободу относиться к обстоятельствам, так или иначе, отнять нельзя. То, что происходит внутри человека, то, что лагерь из него якобы делает – это результат внутреннего решения самого человека. И каждый час в лагере давал тысячу возможностей осуществить этот выбор – отречься или сохранить эту внутреннюю свободу.
Опыт Франкла подтверждает, что душевные реакции заключенных не были закономерным отпечатком телесных и социальных условий, дефицита пищи и сна. Внутренняя свобода, которую невозможно отнять у человека до последнего вздоха, дает ему возможность до этого же последнего вздоха наполнять каждую секунду своей жизни смыслом, некоей только его личной целью, которая приносит наслаждение.
Поразительно, как пирамида потребностей Маслоу полностью опровергалась самой жизнью узников. При полном отсутствии удовлетворения базовых потребностей (физиологических, социальных, творческих), необходимость в эстетике обнаруживалась даже в самые страшные мгновенья. Франкл рассказывает, как после тяжелого дня на холоде, изнывая от голода и болезней, люди, тем не менее, останавливались перед землянками и с упоением смотрели на закаты, постигая красоту природы нутром, всем своим существом, многократно острее, чем в обыденной жизни. А сколько подобных примеров у Александра Солженицына, Евгении Гинзбург, Варлама Шаламова, когда сила литературного и поэтического слова успокаивала каторжников и мысленно уносила их прочь от тягот лагерной жизни, принося состояние относительного наслаждения.
К чему, собственно, рассказы обо всех этих ужасах? К тому, что жизнь большинства современных людей настолько далека от пикового состояния выживания, что в ней просто сам Бог, что называется, велел найти внутреннюю опору, а вместе с этим и настоящего себя. Я бы даже сказала, что прислушаться к истинным потребностям своей Души нам в действительности мешают не чужие установки, массовое навязывание культов или отсутствие умения быть наедине с собой (хотя и это, безусловно), нам мешает избыточность возможностей, калейдоскоп отвлекающих дел, которые забавляют наш разум, но совершенно отвлекают от всякой работы Души.
Надо сказать, что Франкл, несмотря на то, что являлся верующим человеком, не был мистиком и многие вещи, как вкрадчивый и обстоятельный ученый, объяснял физиологией, не позволяя себе выйти за рамки объяснений физического мира. Однако в главе "Медитации в канаве" он фактически повторяет индуистские инструкции растворения в действии. Нет, он не предлагает наслаждаться взмахом кирки и ударами конвоира. Внутренняя жизнь узника в большинстве своем ретроспективна, душа человека почти полностью пребывает в прошлом. Но события прошлого, приносящие наслаждение – это, как правило, самые простые и привычные вещи. "Вот едешь в трамвае, вот приходишь домой, вот звонит телефон, поднимаешь трубку, зажигаешь свет… Такие простые, на первый взгляд до смешного незначительные детали умиляют, трогают до слез". Это как у Бродского: "Можно налить воды, позвенеть ключами" – чем не руководство в растворении здесь и сейчас, о котором писали еще 5 тысяч лет назад.
Напоследок, приведу случай, который Франкл списал на галлюцинации умирающей женщины, мне же они интересны с эзотерической и духовной точки зрения. Перед смертью она сказала: "Я благодарна судьбе за то, что она обошлась со мной так сурово, потому что в прежней своей жизни я была слишком избалована, мои духовные притязания не были серьезны". Затем она показала на каштан, видневшийся в окне, – "Это дерево – мой единственный друг в моем одиночестве. Я часто разговариваю с ним". Предполагая, что это бред умирающей, Франкл, тем не менее, спросил, отвечает ли оно ей, и услышал ответ: "Оно мне сказало: "Я здесь, я здесь, я жизнь – вечная жизнь"…
Восприятие
Глава 12. О серьезности
Серьезность отношения к своей жизни, судьбе, своему пути играет с человеком злую шутку. Лишая его способности радоваться и наслаждаться, она фактически закрывает перед ним двери к желаемому. Заложенные нам родителями программы ответственности в достижении собственных целей и успешной социализации благополучно перенеслись и на сферу духовных поисков, где по привычке человек старается быть прилежным, относясь к своему развитию предельно серьезно.
Серьезность и завышение важности своей цели не дает человеку выбраться из левополушарного мышления, из пространства логики и концепций о правильном и неправильном. Серьезность подразумевает постоянный анализ, постоянное взвешивание эффективности своих действий в ответ на сиюминутно меняющийся мир проявленного. Это невероятно энергозатратно, это огромное напряжение – сохранять свой ум в состоянии повышенной ответственности, постоянно спрашивать себя, правильно ли я поступил, соответствует ли мой выбор моей цели.
Я слышала от людей, ищущих слияния с божественным внутри себя, что они ощущают необходимость постоянно двигаться вперед, во что бы то ни стало, избегая лени, боясь пустого промедления, собственного малодушия, возможности тщетно потратить бесценное настоящее на ненужные вещи, потеряв из виду истинное. Все это лежит на их плечах непомерным грузом, оставляя в состоянии подвешенности между страхами сделать что-то не так и боязнью не раскрыть свой духовный потенциал за отмеренное им время. Грандиозное перенапряжение. Битва ради мира. Война с собой ради гармонии с собой. Взаимоисключающие вещи.
Чтобы услышать в себе голос божественного, надо полностью приглушить свой собственный, того неутомимого диктора внутреннего радио, который все время вытаскивает нас из настоящего будущее, либо в прошлое. В этой блаженной тишине происходит разрешение всего – отпущение всех страхов, позволение всех промедлений, благословение любого бездействия. Разрешив себе замереть в оцепенении и раствориться в нем, мы обнаруживаем, что любой наш выбор абсолютен, он поддерживается самим состоянием нашего существа, нашего пребывания в этом мире.
Страх кары за неверные поступки, за ошибки на своем пути, за ложный выбор – не более чем концепция Эго, разделяющего мир на себя и других. Постоянно сравнивая свои и чужие успехи, мы закрываем глаза на собственную индивидуальность, не позволяя Духу проявляться в нас, как в неповторимом создании. Эго использует все возможное, чтобы подтвердить твою самость, но опирается не на нерушимое данное Богом "Я есть", а на сравнительное "Я есть результат моих действий". При этом качество этих действий постоянно оценивается на предмет соответствия высшей цели и неосознанно отправляется в папку "одобряемо" или "наказуемо". Весь день просидел в интернете – наказуемо, ведь день слушал мантры – одобряемо.
Когда ты в потоке блаженной тишины – сам Дух направляет тебя. Когда ты разрешаешь ему творить через себя, говорить с людьми через себя, учить тебя быть – отпадают всякие правила, всякие общепризнанные критерии духовного пути, все универсальное знание. Ты ведом Силой, и эта Сила раскрывается в тебе так, как ни в ком. И в этом красота множества в Единстве. Неповторимость каждого опыта, уникальность каждого шага, непредсказуемость каждого пути.
Дальше – сплошные чудеса. В тебе открывается способность слышать других, видеть себя в других, а других в себе. Ты словно собираешь все разрозненное в один неделимый пазл, рассыпавшийся когда-то в детстве, когда мы поверили в сказку про отделенность. Твоим новым видением будет править состояние доверия, радости и воодушевления, восторг с внимательным наблюдением, в котором нет, однако, никакой серьезности, никакой фатальности.
Ты можешь играть в серьезность, придумав себе массу великих целей, играть в человеческие игры, достигая каких угодно высот, материальных и духовных, рулить сложными процессами, или наоборот пребывать в бездействии, прогуливаясь по миру и просто вглядываясь в глаза людей, но ты всегда останешься свободен в своих действиях, потому что исчезнет внутренний каратель. Состояние космического ребенка, играющего россыпью звезд на детской площадке мироздания, не даст тебе вновь поверить в суровость выпавших на твою долю испытаний. Все испытания придуманы Эго, предлагающим пустышку в обмен на истину, страхи в обмен на тотальное погружение в жизнь прямо сейчас.
Твой путь – это не что-то предначертанное. Путь – это картинка прошлых событий в нашей памяти. Это фактически иллюзия какой-то цельности, попытка ума соединить непознаваемое таинство жизни в строгие рамки привычного. Твой путь – это ты сам и ты творишь себя в каждое мгновенье, позволяя себе чувствовать, дышать, смеяться, действовать, изучать, любить – БЫТЬ в том понимании, которое тебе ближе в это секунду, даже если твое пребывание ограничивается смотрением, слушанием, любованием.
Ныряй в этот покой, даже если ты задумал грандиозные по масштабности дела. Ныряй в это блаженство, даже если ты уже который год не можешь найти работу и не сильно этого хочешь. Чувствование научит тебя бытию, тишина – танцу жизни, наблюдение – совершенству всего происходящего. А когда такое состояние станет для тебя привычным, позволительным всегда и везде, ты увидишь, как мир начнет отражать эту раскрывшуюся в тебе красоту.
Глава 13. О сожалении
В нашей страсти к идеальному мы часто попадаем в ловушку выбора. Ум выбирает ежесекундно – посмотреть фильм или почитать книгу, стать инженером или врачом, обнять человека или просто сказать "До встречи", высказать свое суждение или промолчать. Мы постоянно заняты выбором, а выбрав, занимаем себя тем, что рассуждаем, о правильности нашего выбора. Мы вовлекаемся в описание ситуации вместо проживания, в обдумывание вместо бытия, в форму вместо содержания.
Представь, что каждое событие твоей жизни, пусть даже самое незначительное, это нотка в единой космической симфонии. Твоя нотка – одна из тысяч звуков, разносящихся сейчас по Вселенной. Ты – инструмент, разум, создающий свою уникальную мелодию жизни, то играя в гармонии с тональностью, то вдруг выбиваясь из нее случайным диезом или бемолем. Бесконечность нот звучит прямо сейчас в идеальной гармонии Творца, но разве можем мы объять своим умом всю партитуру? Ведь чтобы услышать весь оркестр, надо прислушаться не только к себе, но и к целому.
Возвращаясь мысленно к прошлому и погружаясь в оценку, сожалея о каких-то событиях, мы обесцениваем свой опыт, себя, низводим до случайности красоту своего присутствия в мудром мире. Мгновенье слабости – и вот мы уже жалеем о выборе, обманывая себя тем, что сейчас могло бы быть все иначе. Нет ничего более печального, чем творец, отказавшийся от своего творения. В каждое событие, в каждую жизненную мелочь, мы привносим себя, Дух, силу, свое присутствие. Мы наполняем красотой жизненности игру материи, а механические действия превращаем в произведение искусства.
Мир существует только сейчас. Прямо сейчас необъятная Вселенная, уходящая в бесконечность, как в ширину, так и вглубь, жива благодаря нашему в ней присутствию. Мы неразрывны с ней каждой частицей своего существа и создаем мистерию жизни прямо здесь и сейчас. Даже самый болезненный шаг, самая страшная "случайность" – не извлекаемая ниточка из ткани бытия. И то, что нашему уму кажется ложным, бессмысленным, ужасным – в масштабах единения миллионов существ, в пластах многомерных миров и измерений – шаг важный, нужный и истинный.
Разве может что-то быть неистинным, когда дело касается детей Абсолюта? Божественность в человеке затмевается лишь его верой в свою отделенность, в покинутость. И именно это чувство брошенности на произвол судьбы делает нас неспособными признать совершенство каждого своего поступка, каждого выбора. Мы возложили на себя ответственность за каждый наш шаг, потеряв главный и общий для всех критерий оценки – наполненность Любовью. Мы воздвигли на пьедестал другой критерий – комфорт собственного тела, а потому, окончательно запутались в атрибутах служения этому идолу.
Сожаление не может и не должно возникать, когда в каждом шаге ты един с Творцом. И пусть тебя не пугает сила этого единства, ведь это твоя сила, потому что именно Он щедро наградил тебя ею. Творение совершенства не может быть несовершенным, а потому всякая вера в неправильный выбор, о котором можно сожалеть, ложна. А вместе с ним и вера в наказание, которое последует за неправильным выбором, не более чем иллюзия Эго.
Что бы ты ни делал, где бы не находилось твое тело – у тебя может быть лишь один критерий правильности, любишь ли ты этот момент или сражаешься с ним. Приглашаешь ли ты каждого встречного насладиться этим моментом вместе с тобой, пусть даже он немыслимо далек от "идеала", или в страхе за свое решение бросаешь неповторимый миг бытия в жерло сомнению и отделенности? Задумайся, что может быть совершеннее самой жизни, возможности быть ею в это мгновенье, наполнять собой мир и чувствовать свою к нему причастность?
Глава 14. О видах страдания
Понимание того, почему человек страдает – это спасительная соломинка для обнаружения целительных противодействий. Найти источник проблем в себе – значит, взять ответственность за свой мир и свою реальность, и ступить на путь освобождения. Но страдания могут быть проявлены на трех уровнях: телесном, ментальном и душевном. Давайте разберемся, как их обнаружить и как с ними работать.
Если разобраться в этимологии слова "страдание", то получается, что у слов "радость", "отрада" и "страждать" один корень – рад. Отрада – то, что идет от внутренней радости. Страдание – отдача это самой радости из тела. То есть ключевым является состояние внутреннего блаженства. Если оно есть – душа пребывает в состоянии умиротворенности и счастья (буквально – "нахождение у истоков творения мира в Сейчасье"), если нет – возникает страх, стенание, стон. То есть источник страдания – всегда внутри. В какие бы жизненные перипетии тебя не закинул мир, ты сам контролируешь, испытывать или не испытывать радость.
Физическое страдание связано с телом, нашим главным другом и помощником, обителью Духа, храмом, космическим скафандром, в котором пребывает сознание в физической реальности. Все, что происходит с этой оболочкой – результат работы ума, как главного управляющего этим кораблем. Было бы наивно предполагать, что силой мысли можно управлять только функциями моторики тела, а другие процессы регулируются стихийно. Любая болезнь, любая даже самая случайная, на первый взгляд от тебя независящая травма, имеет причиной – неподконтрольность ума.
К счастью, восточная медицина, которая пошла по другому пути развития, нежели западная, где работа сознания не выбрасывается из формулы идеального здоровья, дает нам четкие взаимосвязи ментального поля и отдельных органов в нашем теле. Кроме того, составлена полная энциклопедия подобных подсказок, психосоматики болезней, значительно облегчающих работу над собой и своим здоровьем.
Второй уровень – страдание ментальное. Наш разум действует в рамках шаблонов, которые получил и принял, как должные, в течение жизни. Ежедневно мы нагромождаем ум еще большим количеством рамок и шор. Формируя желание, мы также зачем-то создаем пошаговый путь достижения желаемого. И как только непредсказуемая реальность вмешивается в наш шаткий план величиной и бесчисленностью своих причинно-следственных связей – мы страдаем. Наш ум, мыслящий линейно, пошагово, от пункта "А" к пункту "Б", не в состоянии увидеть еще миллионы возможных путей с введением множества дополнительных игроков и вариантов.
Даже наши цели, такие высокие, такие значительные могут оказаться ничтожной помехой на пути к глобальной реализации Личности, которая нам уготована. Но мы не видим этого в силу вовлечения в ум, в силу неспособности воспринимать мир чувственно, на уровне доверия. Мы как дети обижаемся на маму, которая не дает нам скушать пакет конфет, защищая от коликов. Мы сразу начинаем думать, что мир нас не любит, раз заставляет страдать. Ум выстраивает примитивную линейку смыслов – если не дают желаемое, значит, обо мне не заботятся, значит, я все должен сделать сам. И хватка Эго усиливается, и человек упорно движется туда, куда ему не надо – и как результат, новый виток страдания.