Итак, что предлежит решающемуся содевать свое спасение и начать жить по–христиански? Восприять воцерковление, если не имел его, оживить, если имел и потерял, и затем блюсти его вседушно и пребывать в нем; и жизнь его будет поддерживаться, зреть и во–стекать к совершенству в Господе Иисусе Христе. Это стоит в числе неотложных условий христианской жизни.
Такое требование само собою вытекает из теснейшего союза Господа с Церковию и Церкви с Господом. В Слове Божием союз сей представляется под образом союза главы с телом. Оно говорит, что Христос есть глава Церкви (Еф. 5:23), глава телу Церкви (Кол. 1:18), а Церковь есть тело Его, исполнение исполняющего всяческая во всех (Еф. 1: 22,23), что, по св. Златоусту значит, что Церковь полна Христом и что Он все члены ее исполняет, так что в ней всяческая и во всех Христос (Кол 3:11).
Как глава Он есть и Спаситель тела Церкви (Еф. 5:23); питает и греет ее, яко сущую от плоти Его и от костей Его (Еф. 5: 29, 30), любит ее и ее ради предал есть Себя, да освятит ю, очистив банею водною в глаголе, да представит ю Себе славну Церковь, неимущую скверны или порока, или нечто от таковых, но да будет свята и непорочна (Еф. 5: 25-27); Церковь же во всем повинуется Христу (Еф. 5:24).
Тело по существу своему несть един уд, но мнози; но все такие уды единого тела, мнози суще - едино суть тело: тако и Христос (1 Кор. 12: 12, 14), или так и тело Церкви, коей глава Христос. Христос Господь дал Церкви Своей овы Апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание тела Христова (Еф. 4: 11, 12). Это главнейшие члены (заправители), но и все другие назначаются на служение всему телу Церкви, чтобы никого не было праздного, как и в животном теле нет и малейшей частички без дела. Для чего всякий получает свой дар: ово–му дается слово премудрости, иному слово разума; другому вера, иному же дарованье исцелений; другому действие сил, иному же пророчества; другому рассуждение духовом, иному же роди языков, другому же сказание языков (1 Кор. 12: 7–10). Потому и положено было, чтобы каждый, какое приял дарование, тем и служил всем, яко добрый строитель Божественной благодати: аще кто глаголет, яко словеса Божий, аще кто служит, яко от крепости, юже подает Бог, да о всем славится Бог Иисус Христом (1 Пет. 4: 10, 11); имеет ли кто пророчество, пророчествуй по мере веры; имеет ли кто служение, пребывай в служении; учитель ли кто, пребывай в учении; увещатель ли, увещавай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием и проч. и проч. (Рим. 12: 6-8).
Таким взаимодействием всех членов все здание тела, будучи сгармонировываемо, растет в Церковь Святую о Господе, в Коем и все созидаются в жилище Божие Духом (Еф. 2:22). Чего ради и внушается всем - истин–ствующе в любви, возращать всяческая в Того, Кто есть Глава, т. е. во Христа, из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких, взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена получает приращение для созидания себя самого в любви (Еф. 4: 15, 16).
В сие‑то тело мы крестились и все единым Духом напоились (1 Кор. 12:13), т. е. через крещение вошли в нее и объединились в ней духовно, обязуясь к единомыслию, единоволию, единочувствию и единодействию, - дане будет распри в телеси (1 Кор. 12: 15–25).
Судя по сему, Церковь есть лоно матернее, зачинающее, образующее, возрастающее и совершающее каждого христианина: как в лоне природы разные твари засеменяются, прорастают, растут, вырастают и плодоносят во славу Божию. Как нет жизни и живых существ вне природы, так вне Церкви нет духовной жизни и духовно живущих лиц. Почему быть в Церкви, в живом с нею сочетании и союзе есть неотложное условие для желающих жить духом и в христианской преуспевать жизни.
в) Норма христианской жизни
Под нормою разумеется здесь такое правило, которое, определяя цель человека и средства к достижению ее, дает руководительное указание, куда и как следует направлять жизнь свою. Предначертание такой нормы положено в создании человека по образу и подобию Божию и вдунутии в лицо его дыхания Божественной жизни. Но привзошло падение и расстроило ее. Расстроило, но не уничтожило. Потому когда совершилось воплощенное домостроительство в восстановление падшего, тогда помилованный и обновленный в силу его человек, хотя получил новую норму для духовно–нравственной жизни своей, такую, однако ж, которая стояла на первоначальной норме испорченной падением, восстановляя ее, пополняя и в совершеннейшей являя форме.
Таким образом, нам предлежит начертать сначала аа) первоначальную норму нравственной жизни человека, а потом, применительно к ней, установить бб) норму нравственной жизни христианской.
аа) Первоначальная норма нравственной жизни человека
При уяснении нормы жизни нравственной требуется, как сказано выше, определить а) цель человека и б) средства, какие даровал ему Бог для достижения ее, и из той и других у) вывесть общее руководительное правило для жизни нравственной. Итак,
а) Какая цель человека?
Последняя цель человека - в Боге, в общении или живом союзе с Богом. Созданный по образу и подобию Божию человек по самой природе своей есть некоторым образом Божеского рода. Будучи же рода Божия, он не может не искать общения с Богом не только как со своим началом и первообразом, но и как с верховным благом. Потому‑то сердце наше и бывает довольно только тогда, когда обладает Богом и бывает обладаемо от Бога. Ничто, кроме Бога, не успокаивает его. Соломон много знал, многим обладал и многим наслаждался; но все это наконец должен был признать суетою и крушением духа (Еккл. 1: 8, 17, 18; 3: 10, 11; 8:17). Один покой для человека в Боге. Что ми есть па небеси и от Тебе что восхотех на земли; ис–чезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего и часть моя, Боже во век (Пс. 72:25,26). "В Боге жизнь, - учит Василий Великий. - Отчуждение и удаление от Бога есть зло несноснейшее даже будущих геенских мучений, зло самое тяжкое для человека, как для глаза лишение света и для животного отнятие жизни". И еще: "Что было для души преимущественным благом? Пребывание с Богом и единение с Ним посредством любви. Отпав от Него, она стала страдать" (Тв. свв. отцов. Вас. Вел., т. 4). Посему‑то нам внушается: взыщите Господа, взыщите лица Его выну (Пс. 104:4). Пророк Моисей поставлял зрение лица Божия краем своих желаний и после того уже, как Бог явил через него и в нем столько чрезвычайных действий Своей благости и всемогущества: аще обретох благодать пред Тобою, яви ми Тебе Самого, да разумно вижду Тя (Исх. 33:13), - молился он. С каким страхом взывал ко Господу пророк Давид: не отвержимене отлица Твоего (Пс. 50:13), зная, что удаляющий себе от Него погибнут (Пс. 72:27) С каким желанием устремлялся он всегда к Богу: возжада душа моя к Богу… (Пс. 62:2); имже образом желает елень на источники вод–ныя, еще желает душа моя к Тебе, Боже (Пс. 41:2). С какою теплотою упокоивался в Нем едином: мне же прилеплятися Богови благо есть (Пс. 72:28).
Но не в этом одном устремлении всех желаний к Богу наше благо. Жажда без утоления, алчба без насыщения, потребность без удовлетворения есть скорбь, болезнь, мучение. Ища Бога, мы хотим обрести Его, хотим обладать Им и быть обладаемыми от Него, приис–кренно приобщиться Его, быть в Нем и Его иметь в себе (Макарий Великий). В этом‑то живом, внутреннем, непосредственном общении Бога с человеком и человека с Богом и есть его последняя цель.
Таким сие общение изображается в Слове Божием. Так Сам Бог об одних говорит: не имать Дух Мой пребывати в человецех сих, зоне плоть суть (Быт. 6:3), а другим обещает: вселюся в них и похожду (2 Кор. 6:16). "Внимай, - говорит на сие место св. Златоуст, - кто обитает в тебе! Ты Бога носишь в себе". Спаситель обещает внутреннейшее некое вселение Бога в сердце человеческое, когда говорит: к нему приидем и обитель у него сотворим (Ин. 14:23). Св. Иоанн Богослов учит, что, когда кто пребывает в любви, то не только он пребывает в Боге, но и Бог в нем пребывает (Ин. 4:16). У свв. отцов живое общение с Богом возводится до обожения человека. Так, св. Григорий Богослов изображает человека "живым существом через стремление к Богу достигающим обожения". Феодор, епископ Едесский, так учит о цели человека: "Цель жизни нашей есть блаженство, или, что все равно, Царство Небесное, или царство Божие, которое состоит не только в том, чтобы зреть царственную, так сказать, Троицу, но и в том, чтобы получать Божественное влияние и как бы принимать обоже–ние и в сем влиянии находить исполнение и совершение всех недостатков и несовершенств. В сем‑то состоит пища умных сил, то есть в восполнении недостатков посредством Божественного оного влияния". У св. Макария почти в каждой беседе можно находить напоминание о живом общении души с Богом. Так, в 46 беседе он учит, "что Бог сотворил душу человека такою, чтобы быть ей невестою и сообщницею Его и чтобы Ему быть с нею единым растворением и единым духом" (§ 6). Посему "если душа прилепляется Господу, то и Господь, милосердием и любовью подвигнутый, к ней приходит и ей прилепляется, и тако един дух, и едино растворение, и един разум бывает душа и Господь" (§ 8). "Для человека нужно, - говорит он в другом месте, - чтобы не только сам он был в Боге, но и Бог был в нем".
Не подумал бы кто, однако ж, что живой союз с Богом есть исчезновение души в Боге с насилием ее самостоятельности и свободы. Нет, хотя душа действительно стоит при сем под Божественным влиянием, прикасается некоторым образом Богу и проникается Его силою, однако ж, не перестает быть душою - существом разумно–свободным, подобно тому, как раскаленное железо или уголь, проникаясь огнем, не перестают быть железом и углем. Она приобретает только через сие общение полнейшую и скорейшую силу действовать по воле Божией - свободно, но и беспрекословно. С другой стороны, и то неверно, если б кто стал думать, что когда бого–общение поставляется последнею целию человека, то человек сподобится его после, в конце, например, всех трудов своих. Нет, оно должно быть всегдашним, непрерывным состоянием человека, так что, коль скоро нет общения с Богом, коль скоро оно не ощущается, человек должен сознаться, что стоит вне своей цели и своего назначения. Состояние, в котором человек сознает, что Бог истинный есть его Бог, и сам он есть Божий, т. е. говорит в сердце своем Богу: Господь мой и Бог мой (Ин. 20:28), как апостол Фома, и к себе самому: Божий есмъ - Божий есмъ (Ис. 44:5), - такое состояние есть единое истинное состояние человека, есть единый решительный признак присутствия в нем начала истинно нравственной и духовной жизни.
Итак, далеки от истины те, кои поставляют последнею целию человека самого же человека, какими бы пышными названиями они ни украшали ее, развитием, например, духовных сил или стремлением к усовершенствованию. При такой цели люди разъединяются заботою только о себе и привыкают все обращать в средство, не исключая даже и Самого Бога, тогда как на самом деле человек, как и все сотворенное, есть средство в деснице Бо–жией для целей Его Божественного–Промыс–ла. Вся созда Господь Себе ради (Притч. 16:4). Посему о Нем живем, движемся и есмы (Деян. 17:28), яко из Того, и Тем, и в Нем всяческая (Рим. 11:36). Несправедливо последнею це–лию человека поставляет и одно благо ближних, т. е. людей, даже и в том смысле, что вся забота его должна быть обращена на благосостояние общества. Содействовать общему благу есть беспрекословно долг человека, но не первый и не исключительный. Если поставить это первым долгом, то всякий человек мысль и сердце обратит на других, а не к Богу, и, следовательно, все в совокупности составят общество людей, сомкнутых в себе, но душою отторгнутых рт Бога. Это будет тело без главы. Напротив, при богообщении все люди, сходясь в сей единой цели, не мысленно только, но самым делом соединяются, и все, единым духом и единою силою преисполняясь, составляют единое, живое и стройное тело. Под этим только условием и может созидаться истинный и надежный союз между людьми. Вот цель!
б) Спрашивается, какой путь к сей цели, или как приспособлен к ней человек?
Твари неразумные достигают своего назначения, сами не зная того, по самой природе или устройству своему. Человек - тварь разумно–свободная - должен сам сознать свою цель, познать путь, ведущий к ней, и свободно определить себя идти неуклонно сим путем, чтобы достигнуть цели и осуществить свое назначение. Из сего само собою открывается, что, коль скоро указано будет 1) значение нравственной свободы и ее истинное употребление, коль скоро будет определен 2) путь, который она должна избрать, и 3) обозначены основания, по которым она должна это сделать, то совокуп–ностию всех этих понятий изобразится, как приспособлен человек к своей цели, к которой должен стремиться всем своим существом, и, следовательно, обозначится все что от него требуется, чтобы быть верным своему назначению, или, что то же, быть в общении с Богом.
1) Удостоив воспринимать человека в живое общение с Собою, Господь даровал ему свободу, чтобы сие общение совершалось бо–годостойным образом, т. е. даровал ему власть располагать своими внутренними и внешними действиями по представлению цели, или по своему усмотрению. Ибо человек должен наперед владеть собою, чтобы потом предать себя Богу. Бог, устроив существо человека, отдал его самому себе, чтобы делал, что хочет, с собою и со своими силами. Сам из начала сотвори человека и остави его в руце произволения его (Сир. 15:14).
Свобода принадлежит лицу человека и составляет его характеристическую черту. Своими мыслями, желаниями, чувствами и соответствующими им делами должен заведовать сам человек. В сем смысле он сам для себя есть правительственное лицо. Ближайшие к сознанию силы составляют его внутренний совет, с помощью которого он решает все свои дела и начинания. Требования поступают к человеку с разных сторон, и совне и извнутри, но, при всей силе их самого действия, внушаемого ими, никогда не бывает до тех пор, пока не последует сознательного решения на него от самого человека. В сем‑то решении или согласии на дело состоит существо свободы. Насильно не может исторгнуть его никакая сила. Одно слово: не соизволяю - обезоруживает всякую власть и всякое насилие.
Таким изображается человек повсюду в Слове Божием. Здесь самые необходимые для него распоряжения предлагаются его свободе и избранию. Так, Моисей, изобразив Израилю, в чем его живот и смерть, благословение и клятва, убеждает его: избери себе живот, да живеши ты и семя твое (Втор. 30:19). Изберите сами себе, говорит тому же народу Иисус Навин, кому послужите (Нав. 24:15). То же самое слышим и от Сираха: предложих ти огнь и воду, и на неже хощеши, простреши руку твою. Пред человеком живот и смерть, и, еже аще изволит, дастся ему (Сир. 15: 16, 17). И Спаситель, пришедши на землю, не связывает свободы, но предлагает на выбор: иже аще хощет по Мне ити и проч. (Мф. 16:24); аще хощеши совершен быти (Мф. 19:21)… Не насильно входит в дом души, а стою, говорит, при дверех, и толку, аще кто услышит (Апок. 3:20). "Бог насильно не влечет нас, - говорит св. Златоуст.* - Он дал нам власть избирать худое и доброе, чтобы мы были добры свободно. Душа, как царица над самой собою, и, свободная в своих действиях, не всегда покоряется Богу, а Он не хочет насильно и против воли сделать душу добродетельною и святою. Ибо где нет произволения, там нет и добродетели. Надобно убедить душу, чтобы по своей воле она сделалась доброю".
В свободе дана человеку некоторая независимость, но не с тем чтобы он своевольничал, а чтобы свободно подчинил себя воле Божи–ей. Добровольное подчинение свободы воле Божией есть единое истинное и единственно блаженное употребление свободы. Воля Бо–жия есть начало, по которому человек должен располагать свои действия. Ею одною решительно надлежит руководствоваться ему в сво–еличных распоряжениях. Под этим только условием его свобода получит простор и широту, ибо ни в самом человеке, ни вне его ничего нет свободного. Все устроено по определенным законам воли Божественной, которая после сего одна и остается совершенно свободною. Посему приличным поприщем для свободы может быть только воля Божия. Подчиняясь ей, свобода человека становится как бы неограниченною, или вступает в беспредельную некоторую область: хождах в широте, яко заповеди Твоя взысках, говорит пророк Давид (Пс. 118:45). "Смотри, какие неизъяснимые тайны совершаются в душе, - говорит Макарий Великий (Беседа 46), - как расширяются и распространяются помыслы ум–а ее и в долготу, и в широту, и в глубину, и в высоту всего видимого и невидимого творения". Напротив, при другом каком‑нибудь употреблении свободы, с одной стороны, постраждеть - благо человека, с другой - самая свобода попадет в стеснительные узы. Весь человек в своем составе и силах, равно как и весь порядок окружающих его вещей, запечатлен законом Божественной воли. Если человек с таковыми силами и в таком мире начнет действовать по чуждым воле Божией началам, то он необходимо войдет в противоречие и с собою, и с миром: будет расстроивать себя и подвергнется бедственному влиянию совне, то есть человек неизбежно будет бедствовать и страдать. Мало того, самое употребление свободы его ограничится. Самовольно уклоняясь от воли Божией, человек неизбежно попадает в некоторые узы и теряет значительную часть возможных для него совершенств. "Если свободен человек, - спрашивает святитель Тихон, - то ему можно делать все, что хочет?" И отвечает: "Нет. Не в том свобода, чтобы жить своевольно. Это не столько свобода, сколько рабство - истое, тяжкое. Непокорные Богу подпадают под тяжкое иго мучителя - дьявола и греха, делаются беднейшими пленниками страстей и состоят под клятвою законною" (свт. Тихон, т. 11). Так, человек - тварь свободная, уклонившись от воли Божией, впадает в область мрака, объятую гневом Божиим, где поступает под власть сатаны, греха и страстей, в нем самом и в других свирепствующих.