Итак, возможно ли быть свободным от насилия и посмотреть на целостную проблему, эту сложную проблему насилия, психологически? Что означает, не подражаем ли мы, не пытаемся ли соответствовать, не приспосабливаемся ли мы к тому образцу, который мы сами или другие установили для нас? Все это симптомы насилия, подобные гневу, ненависти, ревности. Теперь, можем ли мы оставаться с этим фактором насилия и без выбора осознавать всю структуру насилия? Вы сделаете это? Вы делаете это сейчас? Вы, сэр, задающий вопросы, делаете это? А спрашивающий, тот, кто задал этот вопрос, делает ли он это? Или это лишь теория о насилии? Когда имеется разделение между человеком и человеком, между женщиной и мужчиной, и т. д., то должен быть конфликт, который есть форма насилия. Национализм и т. п. - это формы насилия. Это очевидно. Когда существуют два различных догматических верования, каждое из которых пытается переделать другое, противостоять другому - это форма насилия. Итак, осознаем ли мы этот фактор в нашей жизни? А когда вы начнете осознавать это, что вы будете делать? Вы что, скажите: "Да, я осознаю это", - и будете продолжать насилие? Таким образом это становится очень серьезным делом. Если человек действительно собирается быть свободным от насилия, он должен смотреть на него, жить с ним, понимать его, погрузиться в него и увидеть все многообразие его форм, близко познакомиться с ним, а когда вы близко познакомились с чем-то, это расцветает и увядает; вам не нужно бороться с этим.
У. Вы имеете в виду, что нам нужно стать насильственными, чтобы понять его?
К: Мы не имеем в виду, что вы становитесь насильственными, вы являетесь насильственными!
У. Что вы имеете в виду, говоря о цветении?
К: Сэр, посмотрите, я склонен к насилию. Я наблюдаю за ним. Так как я не убегаю от него, не пода в ляю его, не трансформирую его во что-либо еще, как, например, в ненасилие, что является абсурдным: трансформация насилия в ненасилие - это глупость, это бессмысленно. Итак, поскольку я склонен к нас и лию, я позволяю ему выйти наружу, но не в действии. Пусть оно расцветает, пусть оно растет, и по мере т о го, как я наблюдаю за ним, оно растет и умирает. Вы не делали этого? То есть, сэр, когда вы в гневе, в сам момент гнева вы не осознаете, вы целиком наполнены им. Затем, секундой позже, вы гов о рите: "Я был зол". Правильно? То есть вы разделили себя на не наход я щегося в гневе и на то, что вы были в гн е ве. То есть существует разделение между наблюд а телем, который говорит: "Я был в гневе, а я не должен злиться". Ве р но? Итак, это разделение приносит ко н фликт, говоря: "Я не должен злиться; как мне избавиться от моего гнева?" - и т. д. и т. п. Однако если вы осо з наете гнев в тот момент, когда он поднимается, и дадите ему выйти наружу не на словах, не в действиях, не гов о ря: "Я сейчас ударю тебя"; дадите ему расцвести, дад и те ему выйти наружу, то вы увидите, что он очень быс т ро исчезает и увядает. И если вы сделаете это пр а вильно, то вы никогда не будете в гневе снова, с ним поконч е но.
У. Можно ли сделать то же самое со страхом?
К: То же самое и со страхом.
У. Сэр, когда вы сказали что необходимо видеть целостность себя, я обнаружил, что это очень сложно, ведь я могу видеть лишь то, что появляется в настоящий момент. Является ли это целостностью себя? Является ли это всеми чувствами, целым ментального сознания?
К: Сэр, теперь давайте углубимся в это. Возможно ли полностью осознавать все содержание своего сознания? Вопрос в этом, не так ли? Я неправильно понял вопрос?
У. В одном моменте.
К: Я вернусь к этому. Во-первых, я спрашиваю, правильно ли я выражаю то, о чем меня спросили? Меня спросили, является ли возможным увидеть все содержание сознания одним взглядом и полностью осознавать всю эту вещь? Возможно ли это, если вы все время жили неполной жизнью? Верно? Ваш взгляд на жизнь неполон (частичен). Вы - бизнесмен, вы - врач, вы - политик, вы - ученый, вы - артист, вы - писатель, вы - рабочий, женщина и т. п. Все это отдельные части, не так ли? И вся наша обусловленность состоит в том, чтобы воспринимать жизнь частями. Верно? Вы следите за этим? Частями. Поэтому наша обусловленность будет мешать видению целостности, мешать одномоментному видению целого сознания. Поэтому нас должно заботить не то, как наблюдать целостность сознания, а то, почему ум или мозг наблюдает частями? Почему мозг не способен воспринимать происходящее целиком? Верно? Почему?
У. Что вы понимаете под наблюдением частями?
К: Разве мы не живем подобным образом? Когда я в офисе, я жесток, амбициозен, мне нужен успех, я безжалостен. А когда я прихожу домой, я говорю: "Дорогая, как ты?"
У. Это кажется почти необязательным, поскольку общество, кажется, требует, чтобы мы становились все более специализированными.
К: Да, общество требует, чтобы мы становились все более специализированными, что есть фрагментация. Общество требует это, потому что им нужно больше инженеров и т. д. Но мы спрашивает, почему мозг фрагментарно функционирует психологически? Как мы уже говорили, он тысячелетиями обуславливался таким образом. Теперь вопрос в том, возможно ли быть свободным от этой обусловленности? Не в том, как смотреть на целостность, а в том, как быть свободным от обусловленности националиста, араба, еврея, специалиста, доктора и т. п.? Рассматривать жизнь как целое. Потому что во фрагментах есть безопасность; во фрагментации, как физиологически так и психологически, это очевидно, не так ли? Нет? Я специализируюсь в том, чтобы стать гуру, и обнаруживаю, что в этой специализации есть высокая безопасность, как физически, так и психологически. Я специализируюсь как доктор, как инженер, как бизнесмен, как священник, как продавец, как кто угодно, и в этой фрагментации жизни, в этих фрагментах имеется высокая безопасность. А мозг и вся структура мозга требует безопасности. И он находит безопасность во фрагменте. Теперь, есть ли безопасность во фрагменте? Пожалуйста, следуйте за этим. Существует ли безопасность в разделении - на индуиста, мусульманина, на христианина, на араба, на еврея или в какой-то специализированной карьере? Существует ли безопасность? Вам нужно ответить самим. Я ответить не могу. Если безопасности нет, то обнаружить, что безопасности нет - это начало разумности, не так ли? Я говорю, что есть безопасность в том, чтобы быть, к примеру, коммунистом или католиком, ведь если я живу в католической стране, то я чувствую себя защищенным. Психологически я в это верю, со всеми вытекающими отсюда последствиями. В этой вере, в этой обусловленности имеется безопасность. Так же, если я коммунист, то я верю в определенные общественные теории, в силу государства и т. д. и т. п., в контроль; и в этой вере имеется высокая безопасность.
Итак, человеку следует разобраться, имеется ли безопасность в разделении. Верно? Каким бы выгодным, каким бы приятным, каким бы удобным оно не было, но есть ли безопасность в разделении, которое есть фрагментация? Очевидно, что нет. Теперь, понимание того, что во фрагментации отсутствует безопасность - это начало разумности. Только тот, кто неразумен, принимает это разделение и живет в этом разделении. Верно?
У. Сэр, если мы серьезные люди, то может ли это умение, о котором вы говорите…
К: О, подождите. Мы, кажется, еще не закончили разбираться с этим вопросом? Это очень сложный вопрос, а не просто каких-то пара минут. Мы живем фрагментарной жизнью. Сущностью фрагментации является "я". Верно? "Я" и "ты", "мы" и "они". Это сущность фрагментации. И мы так живем, мы так образованы, мы обусловлены подобным образом, вследствие потрясающей идеи или иллюзии того, что в этом есть безопасность. Теперь, для того, чтобы освободиться от этого, требуется много наблюдать, живя с представлением о том, что я действительно функционирую во фрагментации и что там, где есть фрагментация, должен быть конфликт и, следовательно, значительность, придаваемая "я". Это все.
Итак, можете ли вы, может ли человек быть свободным от фрагментарности повседневного существования?
У. Сер, кажется, что во фрагментации нет безопасности, кажется, что она продолжается по привычке.
К: Это и есть привычка. Теперь, хорошо сэр. Не важно, привычка ли это. Пусть это привычка, так можете ли вы быть свободным от этой привычки, привычки быть обусловленным? Ведь иначе мы живем в постоянной борьбе друг с другом; как близки бы мы друг другу не были, мужем и женой или кем-то еще, должен существовать постоянный конфликт. Поэтому распадается так много семей, вам все это известно.
Итак, мы говорим, что наблюдать целостность сознания возможно лишь при отсутствии фрагментарного существования, тогда возможно увидеть все сразу. Мы все настолько привыкли к анализу, являющемуся продолжением фрагментации.
У. Сэр, не означает ли это, что целостность сознания - ничто?
К: Во-первых, целостность сознания - это его содержание, не так ли? Его содержание составляет сознание - гнев, ненависть, ревность, те бесконечные обиды, которые у нас имеются, национальности, верования, заключения, надежды; все это наше сознание. Возможно ли осознавать все это, не кусочек за кусочком, а в целом? А потом выйти за приделы этого, что означает быть свободным от этого содержания и увидеть, что произойдет. Но ни кто не хочет попробовать это!
У. Это кажется невозможным.
У. Не сказали бы вы, что попытка сделать это без сострадания, не имеет реального смысла в преобразовании человечества?
К: Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
У. Хорошо, тогда я попытаюсь прояснить это, если смогу. В субботу вы говорили о трех вещах: сострадании, ясности и умении. Вы очень ясно показали нам как умение действовать проистекает из ясности, а сострадание проистекает из…
К: Да, да, сэр.
У. Теперь, как нам обрести сострадание, если у нас нет сострадания? Если то, что привело нас сюда - не сострадание, то зачем мы здесь находимся? Мой вопрос к вам в том, что если мы обладаем таким сознанием, о котором вы сейчас говорили, если нет сострадания, то в чем тогда смысл?
К: Если нет сострадания?
У. Если в человеке нет сострадания?
К: Совершенно правильно, сэр. Смысла нет.
У. Это самое главное; то, что в человеке нет сострадания.
К: Совершенно правильно. В человеке нет сострадания. Почему?
У. В этом и вопрос.
К: Нет, углубитесь в это, сэр. Почему вы или я, или кто-то другой, будучи человеком, который является сущностью всего человечества, правильно сэр? Психологически он является сущностью всего человечества, поэтому, когда вы осознаете себя, вы представляете все человечество. И ни у вас, ни у другого нет сострадания. Почему?
У. Одной из проблем является ощущение того, что наши проблемы - это наши личные проблемы.
К: Наши проблемы не являются личными, он универсальны.
У. Одним из факторов, препятствующих состраданию, является ощущение того, что это моя проблема.
К: Нет, мы пытаемся разобраться, почему люди, которые настолько сильно развились технологически, почему они не обрели такого простого, настолько разумного фактора, почему они не обрели сострадания? Почему?
У. Возможно, они слишком заняты.
К: Нет, не отвечайте. Разберитесь, почему вы, являясь человеческим существом, живущим на земле, где всем человеческим существам предназначено жить счастливо, почему у вас нет сострадания? У вас, а не у кого-то другого.
У. Сэр, я слишком испугана.
К: Мадам, вы слишком быстро отвечаете, вы не вникли в это.
У. Потому что я жаден, потому что я хочу слишком много.
У. У вас будет сострадание, когда вы увидите, что вы…
К: Вы даже не исследовали, вы даже пары секунд не посмотрели на себя и не задали себе вопрос: "Почему у вас нет сострадания?". А уже отвечаете, бросаетесь словами. Возможно это ваша защита. Почему у вас, со всем вашим опытом, со всем вашим знанием, со всей, стоящей за вами, цивилизацией, продуктом которой вы являетесь, почему у вас в вашей повседневной жизни оно отсутствует?
У. Может из-за самосохранения?
К: Вопрос ли это самосохранения? Для того чтобы понять, почему у вас этого нет, почему это отсутствует в человеческом сердце, разуме и взгляде, почему бы вам не спросить: "Любите ли вы кого-либо?"
У. Это неприятный вопрос, я имею в виду для меня. Я вообще не знаю, что такое любовь.
К: Пожалуйста, сэр, я спрашиваю вас. Я очень уважительно спрашиваю вас, любите ли вы кого-то или нет? Вы можете любить вашу собаку, но эта собака - ваш раб. Кроме животных, зданий, книг и любви к своей земле, любите ли вы кого-то? Не нужно ничего спрашивать в ответ. Хорошо?
У. (неразборчиво)
К: Просто слушайте, сэр. Выясните! Ничего не прося у того, кого вы любите, совершенно не завися от него. Ведь если вы зависите, то появляются страх, ревность, тревога, ненависть, гнев. А если вы к кому-то привязаны - это любовь? Выясните! И если все это не любовь - я этого не говорю, я лишь спрашиваю, - если все это не любовь, то тогда как у вас может быть сострадание? Мы спрашиваем о чем-то намного большем, чем любовь. А у нас нет даже обычной любви, просто любви к другому человеку.
Итак, что же нам делать? Мы можем продолжать дискутировать, отвечать не этот вопрос бесчисленное количество раз, но если вы, тот, кто слушает, не слушаете, не вникаете, не исследуете, тогда становится совершенно бессмысленным вести диалог или дискуссию, или встречу вопросов и ответов, когда вы активно не участвуете в исследовании.
У. Как нам выяснить, что такое любовь?
К: Я не хочу выяснять, что такое любовь. Все чего я хочу - это устранить то, что не является любовью, хочу быть свободным от ревности, от привязанности.
У. Это означает, что у вас не должно быть фрагментации.
К: Сэр, это лишь теория. Видите, мы опять вернулись к теории. Выясните - любите ли вы кого-то.
У. (неразборчиво)
К: Вы не слушали, мадам, вы не слушали, что говорил выступающий. Как вы можете любить, если вы заботитесь о себе? Верно? Ваши проблемы, ваши амбиции, ваше желание успеха, ваше желание всего остального. Вы второй, а кто-то первый, или кто-то первый, а вы второй. Это то же самое.
У. Я хотела спросить: "Возможно ли смотреть на чувство, не вовлекая в это мысль?"
К: Мы еще не закончили с этим вопросом, мадам.
Теперь, видите, мы задали так много вопросов; сейчас, как нам провести диалог об этом между двумя людьми, вы понимаете? Двое или трое, вы можете сесть здесь рядом, все вы можете сесть на этой платформе рядом со мной, если вы хотите, чтобы у нас было обсуждение, был диалог. Можем мы сейчас сделать это? Двое из вас или шестеро, сядут здесь вместе и скажут: "Послушайте, давайте углубимся в это. Я не на словах понимаю то, что любовь не может существовать, когда есть привязанность. Тогда, возможно ли мне быть свободным от привязанности?" Это - диалог. Тогда, можно у меня будет диалог с самим собой, а вы будете слушать?
У. С момента зачатья, до момента, когда людей вскармливают, обучают, люди эгоистичны, они никогда не учатся отдавать. С материнского чрева до появления в этом мире…
К: Мы говорим, сэр, что у меня будет разговор с собой, диалог с собой.
Слушая это, я осознаю, что я не люблю. Это факт. Я не собираюсь обманывать себя; я не собираюсь притворяться перед моей женой, что я люблю ее, или перед этой женщиной, или перед этой девочкой, или мальчиком. Прежде всего, я не знаю, что такое любовь. Но я знаю, что я ревнив, и знаю, что я ужасно привязан к ней, и что в этой привязанности есть страх, там есть ревность, тревога, там есть чувство зависимости. Я не хочу зависеть, но я зависим, потому что я одинок; мной помыкают в офисе, на фабрике, и я прихожу домой и хочу чувствовать покой и дружеское общение, хочу убежать от себя. Итак, я зависим, привязан к этому человеку. Теперь я спрашиваю себя: "Как мне быть свободным от этой привязанности?" Я не знаю, что такое любовь; я не буду притворяться - любовь к Богу, любовь к Иисусу, любовь к Кришне; я выброшу все это прочь. Итак, я спрашиваю: "Как мне быть свободным от этой привязанности?" Я спрашиваю это лишь для примера.
Во-первых, я не буду убегать от этого. Верно? Я не знаю, чем это закончиться с моей женой. Когда я буду действительно независим от нее, мое отношение к ней может измениться. Она может остаться привязанной ко мне, а я могу перестать быть привязанным к ней или к какой-либо другой женщине. Пожалуйста, вы понимаете? Это не значит, что я хочу быть непривязанным к ней и уйти к другой женщине. Это глупо. У меня диалог с собой. Итак, что мне делать? Я не буду убегать от последствий полной свободы от привязанности. Я собираюсь исследовать. Я не знаю, что такое любовь, но я очень ясно, отчетливо, без всяких сомнений вижу, что привязанность к этому человеку означает ревность, чувство обладания, страх, тревогу и все остальное. Поэтому я спрашиваю себя: "Как мне быть свободным от этой привязанности?" Мне нужен не метод, а свобода от этого. Я не знаю. Я действительно не знаю.
Итак, я начинаю разбираться. Тогда я оказываюсь захваченным какой-то системой. Вы понимаете? Я оказываюсь пойманным каким-то гуру, который говорит: "Я помогу тебе стать непривязанным, делай это, это, это. Практикуй это, это". Я принимаю то, что говорит этот глупый человек, потому что вижу важность того, чтобы быть свободным; а он обещает мне, что если я буду делать то, что он говорит, то я буду вознагражден. Вы понимаете? Я ищу вознаграждения. Тогда я говорю себе, как же я глуп. Я хочу быть свободным, а становлюсь привязанным к награде. Господи! Наконец-то! Думаю, лучше всегда разговаривать с собой!
Итак, я представляю все остальное человечество - я действительно это имею в виду, - поэтому во время диалога с собой я плачу. Вы понимаете? Я не улыбаюсь как вы. Это страсть для меня.
Итак, я не хочу быть привязанным и, тем не менее, обнаруживаю, что становлюсь привязанным к идее. Вы понимаете? То есть я должен быть свободным, а кто-то или какая-то книга, или какая-то идея, что-то говорит: "Делай это, и ты получишь то". То есть вознаграждение становится моей привязанностью. Вы следите за мной? Поэтому я говорю: "Посмотри на то, что ты наделал, будь осторожен, не попадай в эту ловушку". Женщина ли это, способ или идея, это по-прежнему привязанность. Итак, теперь я внимателен. Я уже научился чему-то. То есть замена на что-то другое - это по-прежнему привязанность. Верно? Итак, я очень бдителен. Затем я спрашиваю себя: "Существует ли способ? Что мне делать для того, чтобы быть свободным от привязанности?" Каков мой мотив. Почему я хочу быть свободным от привязанности? Потому что она приносит боль? Потому что мне хочется достичь такого состояния, в котором нет привязанности, нет страха и т. п. Каков мой мотив? Пожалуйста, следите за мной, ведь я представляю вас. Каков мой мотив в желании быть свободным? И я внезапно осознаю, что этот мотив задает направление. Верно? И это направление будет командовать моей свободой. Вы улавливаете это? Итак, зачем мне иметь мотив? Что есть мотив? Мотив - это движение, надежда или желание чего-то достичь. То есть мотив - это моя привязанность. Мне интересно, следите ли вы за всем этим это? Пожалуйста, делайте это по ходу нашего разговора. Мотив становится моей привязанностью; не только моя жена, не только моя идея, метод, но и мой мотив. Он должен у меня быть. Итак, я постоянно функционирую в поле привязанности. Верно. Женщина, будущее и мотив. Я привязан ко всему этому. Я вижу, что это ужасно сложная вещь; я не сознавал, что быть свободным от привязанности будет означать все это. Верно?