Когда Калигула потребовал, чтобы его изображение в виде божества поставили в Иерусалимском храме, это едва ли не привело к вооруженному восстанию иудеев.
Не менее склонный к безумствам Нерон довел свой культ до апогея. Он повелел, чтобы подданные верили не только в его богоподобность, но считали божествами его супругу Поппею, некоторых любимых актеров и домашних животных. Тот, кто в этом сомневался, получал из дворца приказ вскрыть себе вены. Когда Поппея родила дочь, умершую вскоре после появления на свет, испуганный сенат единогласно проголосовал за обожествление младенца. После смерти Нерона его гигантскую статую в облике Аполлона с трудом смогли сдвинуть с места 24 слона…
Император Домициан, провозгласивший божественными себя, своего отца, брата, жену, сестер, даже основал особый жреческий орден – флавиалов, в честь рода Флавиев, с целой системой замысловатых религиозных обрядов.
Некоторые римские императоры по своему усмотрению объявляли себя воплощениями конкретных божеств. Например, император Септимий Север повелел считать себя воплощением египетского бога Сераписа, Максимиан Геркул – явившимся на землю Геркулесом. Более сдержанные императоры требовали поклонения все же не себе лично, а своему "гению" – невидимому божеству. Такие божества, считали римляне, охраняют любого человека.
Каждый владыка вносил в культ цезаря свои неповторимые краски, но в целом это выражалось примерно одинаково: в общественных местах перед статуями императоров курился фимиам, как перед изваяниями римских богов; перед ними должны были совершаться жертвоприношения.
И только христиане решительно не признавали культ цезаря! Они отказывались приносить жертвы в честь императора, курить фимиам перед его статуей и клясться его гением, видя в этом оскорбление своего Бога.
В 106 году император Траян одержал победу над скифами. В честь этого события повсеместно устраивались пышные празднества с жертвоприношениями языческим богам и "гению" цезаря. В Риме триумфальные торжества продолжались четыре месяца, и все это время для народа устраивались бесчисленные зрелища и развлечения.
Выступая в новый поход против армян и парфян, Траян с войском проходил через Антиохию Сирийскую. Кто-то сообщил императору, что местные христиане, подстрекаемые епископом, не хотят воздавать ему подобающих почестей и не участвуют в празднествах. Траян велел привести к нему Игнатия, епископа Антиохийского.
Сохранился уникальный документ под названием "Мученичество Игнатия", где подробно рассказано об их встрече. Документ известен в нескольких редакциях, описывающих события с различной степенью подробности. Не исключено, что в его основу легли записи очевидцев казни Игнатия Богоносца в Риме, которые дополнили свои впечатления сведениями о предшествующих событиях. Таким образом, "Мученичество" могло быть составлено вскоре после смерти епископа, то есть уже в начале II века.
Вот как описан в "Мученичестве Игнатия" раз говор епископа с императором Траяном.
– Кто такой Богоносец? – спросил Траян.
– Тот, кто имеет Христа в груди своей, – ответил епископ Игнатий.
Траян задал следующий вопрос:
– Не кажется ли тебе, что и мы имеем в умах наших богов, к помощи которых прибегаем в противостоянии нашим врагам?
– Ты заблуждаешься, когда называешь демонов языческими богами, – возразил ему епископ. – Ибо Один лишь есть Бог, сотворивший небо и землю, и море, и все, что в нем, и Один Иисус Христос…
Игнатий Богоносец не согласился совершить жертвоприношение перед статуей императора, и цезарь приказал бросить несговорчивого старца на растерзание зверям на арене, считая такую казнь самой лютой. По всей видимости, в это время в Антиохии как раз проходили гладиаторские игры в честь цезаря.
Но кто-то из придворных услужливо подсказал Траяну, что в городе, где епископа все знают и любят, публичная смерть послужит славе мученика, и предложил отправить Игнатия Богоносца на игры в Рим, где зрители в Колизее примут старца за одного из преступников, осужденных на казнь.
Услышав приговор, Игнатий Богоносец воскликнул:
– Благодарю Тебя, Господи, что Ты соизволил удостоить меня совершенной любви к Тебе, и соделал меня связанным оковами железными, как апостола Твоего Павла!
Епископ не раз будет вспоминать имя апостола Павла, во многом повторив его последний путь в Рим: тоже на корабле, в железных узах… Вот только конвоиры епископу Антиохийскому попались куда более жестокие. Как повествует "Мученичество…", старец "был поспешно уведен с беспощадной жестокостью солдатами, как некий удивительный агнец…"
Антиохийские христиане с плачем проводили своего епископа до порта в Селевкии – того самого, откуда апостол Павел с Варнавой и Марком когда-то отправились в первое миссионерское путешествие, а Игнатий Богоносец – в свое последнее. Один из учеников епископа, Рей Агафопод, упросил стражников, чтобы ему разрешили сопровождать во время плавания восьмидесятилетнего старца. Игнатий Богоносец скажет о нем в Послании, что это был "муж избранный, который сопутствует мне от Сирии, отказавшись от жизни".
Теперь нам трудно представить все тяготы морского путешествия, которое длилось несколько месяцев. Сначала корабль должен был обогнуть южные берега Малой Азии, затем от западного порта полуострова двинуться к Италии. И опять была осень, время затяжных дождей и бурь на Средиземном море…
Солдаты-конвоиры торопились, как им было приказано, успеть в Рим к декабрьским сатурналиям, когда для народа в театрах и цирках устраивались самые кровавые и разнузданные зрелища.
Епископ всего один раз обмолвится в Послании, сколько ему пришлось претерпеть в дороге: "На пути из Сирии до Рима на суше и на море, ночью и днем я уже борюсь со зверьми, будучи связан с десятью леопардами, то есть отрядом воинов, которые от благодеяний, им оказываемых, делаются только злее".
В каждом порту, куда приставал корабль, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия, узника встречали христиане. И не они ему, а он им говорил слова ободрения и утешения, напоминая, что христианину не пристало бояться смерти, которая есть лишь переход в вечную жизнь.
Христиане "получали немалое утешение, видя мученика идущим на смерть с такой готовностью, с какой естественно было идти призываемому в небесные чертоги", – напишет святитель Иоанн Златоуст.
В Смирне, где состоялась памятная встреча Игнатия Богоносца с епископом Поликарпом Смирнским, по какой-то причине корабль задержался на несколько дней. Поэтому здесь успели собраться епископы, пресвитеры, диаконы из ближайших церквей, чтобы получить наставления от епископа, который отправлялся на мученичество.
Благодаря посланиям Игнатия Богоносца мы имеем представление о некоторых из этих людей: Поливий – епископ Траллийской Церкви, "которого сама наружность весьма поучительна, а кротость исполнена силы"; Онисим – епископ Эфесской Церкви, "муж несказанной любви"; Дамас – молодой по возрасту, но уже "богодостойный" епископ Магнезийской Церкви; не названный по имени епископ Филадельфийской Церкви, кто "в молчании сильнее тех, которые говорят пустое"; Филон – "диакон из Киликии, муж засвидетельствованный" и многие другие… Именно о них Игнатий Богоносец скажет: "Все вы спутники друг другу, Богоносцы и храмоносцы, Христоносцы, святоносцы, во всем украшенные заповедями Иисуса Христа", желая разделить с ними громкую славу своего имени.
Особое утешение епископу Игнатию доставила встреча с представителями Эфесской Церкви, где так много в свое время потрудились апостол Павел и апостол Иоанн Богослов.
В Послании к Ефесянам Игнатий скажет: "Я отребие ваше, и должен очиститься вашею, ефесяне, знаменитою в веках Церковью".
И конечно же, не забудет упомянуть о своем великом предшественнике: "Вы сотаинники Павла освященного, засвидетельствованного, достоблаженного, у ног которого желал бы я быть, когда приду к Господу".
Встреча в Смирне была очень важной для малоазийских епископов – на ней они смогли поделиться самыми острыми проблемами в своих общинах. Где-то прихожане не хотели слушаться слишком молодого или чересчур строгого епископа, в другой Церкви подозревали диаконов в неправильном распределении пожертвований, а в третьей – увлекались новомодными учениями и ересями.
Авторитетный, обладающий сорокалетним опытом руководства Антиохийской Церковью епископ Игнатий всех внимательно выслушивал и давал советы. Покинув Смирну, он постарался еще точнее сформулировать свои мысли в посланиях к церквям, которые писал по пути в Рим.
Меньше всего в эти дни Игнатий Богоносец думал о собственной участи, скорой лютой смерти на арене, – его волновало, как дальше без него будет жить Церковь. Он видел, какую разрушительную опасность таили в себе непослушание духовенству, самомнение, стремление новообращенных жить своим умом, игнорируя жизнь общины.
"Если молитва двоих имеет великую силу, то сколько сильнее молитва епископа и целой Церкви? – писал он в Послании к Ефесянам. – Поэтому кто не ходит в общее собрание, тот уже возгордился и сам осудил себя; ибо написано: Бог гордым противится".
"Един Христос, и лучше Его нет ничего. Поэтому все вы составляйте из себя как бы один храм Божий, как бы один жертвенник, как бы одного Иисуса…" – увещевал он христиан магнезийской общины, а по сути – и всех нас.
"Посему необходимо… ничего не делать без епископа, – передал он наказ в Послании к Траллийцам, не забыв упомянуть и о конкретной причине возникших у них разногласий. – …Диаконам, служителям таинств Иисуса Христа, все должны всячески угождать, ибо они не служители яств и питий, но слуги Церкви Божией, поэтому-то и им должно беречься от нареканий, как от огня".
Игнатий глубоко убежден: без Церкви христианин не в силах самостоятельно разобраться в многочисленных ересях, "злых учениях и бесполезных баснях" и уберечься от тех, кто "подают смертоносную отраву в подслащенном вине".
Сохранить чистоту христианского учения можно, только соблюдая единоначалие и доверяя епископам, которых рукоположили апостолы, а те, в свою очередь, получили благодать от Самого Иисуса Христа, – сколько бы после этого ни сменилось поколений. "Епископы, поставленные по всем концам земли, находятся в мысли Иисуса Христа", – сказал он в Послании к Ефесянам.
А в Послании к Траллийцам Игнатий Богоносец дал полезный совет – как "вычислять" лжепроповедников и сектантов: "Ежели ни тот, ни другой не говорят об Иисусе Христе, то они, по мне, столпы и гробы мертвых, на которых написаны только имена человеческие".
Словно заглядывая на два тысячелетия вперед и предвидя проблемы современной Церкви, святой Игнатий предупреждал, что нельзя быть "немножко христианином", – каждому необходимо сделать четкий выбор и быть готовым ответить за него жизнью.
"…Есть как бы две монеты, одна Божия, другая мирская, и каждая из них имеет на себе собственный образ, неверующие – образ мира сего, а верующие в любви – образ Бога Отца через Иисуса Христа. Если мы чрез Него не готовы умереть по образу страдания Его, то жизни Его нет в нас".
Предугадал Игнатий Богоносец и особый, изощренный грех христианской гордыни, когда уверовавшие во Христа считают себя избранными и со скрытым высокомерием относятся ко всем, кто еще не познал истины. "Но и о других людях непрестанно молитесь. Ибо есть им надежда покаяния, чтобы прийти к Богу. Дайте им научиться, по крайней мере, из дел ваших. Против гнева будьте кротки; против их велеречия – смиренномудренны, их злословию противопоставляйте молитвы, их заблуждению – твердость в вере, против их грубости будьте тихи. Не будем стараться подражать им, – напротив, своей снисходительностью окажем себя братьями их и постараемся быть подражателями Господу", – писал Игнатий Богоносец ефесянам.
"Составляйте же из себя вы все до одного хор", – вот его наказ всем христианам. При этом епископ просил, чтобы его не воспринимали как строгого учителя, и даже мучился своей известностью. "Хваля меня, они наносят мне раны", – признавался он в Послании к Траллийцам. А эфесским христианам говорил: "Только теперь начинаю учиться, и обращаюсь к вам как к моим соучителям".
По пути в Рим Игнатий Богоносец отдельно написал Поликарпу, епископу Смирнскому. Его послание напоминает передачу наследства, только незримого, – так делают, прощаясь с жизнью, заботливые отцы, передавая дела тем, кто остается их продолжать. И главное богатство епископа Антиохийского – его многолетний опыт в служении Богу и людям.
Он завещал Поликарпу много молиться, бодрствовать и трудиться, так как "где больше труда, там больше и приобретения". Велел ему научиться любить не только хороших учеников, но и "худых покорять кротостью".
"Стой твердо, как наковальня, по которой бьют, – писал он тому, кому предстоит еще пятьдесят лет управлять паствой в Смирне, дожить до глубокой старости и тоже мученической кончиной завершить свой путь. – Борцу свойственно принимать удары и побеждать. Будь еще усерднее, нежели каков теперь. Вникай в обстоятельства времени".
Поликарп Смирнский усвоил эти наказы. Рассказывают, что, когда ему приходилось слышать ересь, он затыкал уши и восклицал: "Боже, до чего допустил Ты меня дожить!" – и убегал с того места, где произносили хулу на Церковь. Их троих – епископов Игнатия Антиохийского, Поликарпа Смирнского и еще Климента Римского – историки Церкви назовут "мужами апостольскими". Они стали как бы связующим звеном между ближайшими учениками Христа – апостолами и последующими поколениями христиан.
Письмо Поликарпу епископ Игнатий Богоносец писал в Троаде, откуда внезапно, "по воле начальства" корабль отплыл в Неаполь. Но в Троаде епископа успело застать радостное известие о прекращении гонений на христиан в Антиохии. По всей видимости, Траян ушел на войну, и доносы на какое-то время прекратились.
Удивительно, что Игнатий Богоносец, не имея возможности выбирать свой маршрут, двигался практически по следам апостола Павла: Троада, любимые Павловы Филиппы, Рим… Когда корабль достиг Путеол близ Неаполя, восьмидесятилетний епископ попросил охранников высадить его на берег. Он хотел дойти до Рима пешком – тем же самым путем, что когда-то проделал в узах апостол Павел. Но сильный ветер помешал судну пристать к берегу, и епископа Игнатия высадили в другом месте. До времени его мученичества оставались считаные дни.
В "Мученичестве Игнатия" кто-то из свидетелей морского путешествия написал:
"…Продолжались попутные ветры, и мы неохотно торопились, преодолевая весь путь за один день и одну ночь, печалясь о приближающемся отшествии от нас этого праведника. Но с ним все происходило, как он и желал, ибо он торопился сколько возможно скорее покинуть этот мир, чтобы достигнуть Господа, Которого любил". Подобно апостолу Павлу, Игнатий Богоносец напишет Послание к Римлянам, в котором больше, чем где-либо, будет говорить о своей предстоящей участи. И для этого была причина: стало известно, что христиане в Риме ищут возможности спасти епископа Антиохии от казни, вплоть до того что готовят по дороге засаду на конвоиров.
Игнатий Богоносец в письме настоятельно про сит их не делать этого и вообще не заботиться о его освобождении: "Умоляю вас: не оказывайте мне неблаговременной любви. Оставьте меня быть пищею зверей и посредством их достигнуть Бога. Я – пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей…"
Есть там и такое потрясающее признание: "Живой пишу вам, горя желанием умереть".
"Он старался подражать апостолам не только смертью, но и готовностью к смерти", – скажет святой Иоанн Златоуст.
20 декабря, в день языческого праздника сатурналий, святого старца вместе с другими приговоренными к казни вывели на арену Колизея.
"Теперь дело не в исповедании только, а в силе веры, если кто пребудет в ней до конца", – писал епископ Игнатий в Послании к Ефесянам. Пришел и его час доказать это.
Предание повествует, что, идя на казнь, он непрестанно повторял Имя Иисуса Христа. Когда солдаты спросили, почему он это делает, Игнатий Богоносец ответил: "Кто запечатлен в моем сердце, Того я устами исповедую".
О том, что происходило на арене, также известно из "Мученичества Игнатия".
Старец "…со всей поспешностью был увлечен в амфитеатр. И он был немедленно брошен туда, в согласии с данным прежде повелением Цезаря. Публичное представление как раз уже близилось к завершению (а это был так называемый торжественный день, который на римском языке именуется тринадцатым, во время которого люди по обыкновению собирались в больших количествах, чем обычно). И он был брошен в клетку к диким зверям, за храмом, чтобы благодаря им (зверям) было исполнено желание святого мученика Игнатия… ибо он хотел, чтобы братья не имели хлопот, собирая его останки, и выразил до того в своем послании желание, чтобы таким был его конец. И из его святых останков сохранилась лишь малая часть, которую перевезли в Антиохию и обернули в льняное полотно как неоценимое сокровище, оставленное Церкви благодатью, которая пребывала в святом мученике".
Как замечательно сказал святой Иоанн Златоуст: "Он с такой легкостью сложил с себя тело, с какой иной снял бы с себя одежду".
А примерно через месяц состоялось торжественное перенесение мощей епископа в Антиохию, что, по словам Иоанна Златоуста, "увеличило пользу для церкви от его путешествия в Рим".
Вот как описывает Иоанн Златоуст это событие: "Как храброго атлета, победившего всех своих противников и с блестящей славой вышедшего с места борьбы, зрители тотчас принимают и не дают ему даже ступить на землю, но несут его домой на руках своих, осыпая бесчисленными похвалами, – так точно и этого святого, начиная от Рима, преемственно принимали тогда и несли на раменах своих до здешнего города, восхваляя увенчанного победителя"…
И это было как раз то единственное, что завещал сделать для него святой епископ в Послании к Римлянам, – не забывать его в молитвах.
"Не делайте для меня ничего более, как чтобы я был заклан Богу теперь, когда жертвенник уже готов, и тогда составьте любовью хор и воспойте хвалебную песнь Отцу во Христе Иисусе, что Бог удостоил епископа Сирии призвать с востока на запад. Прекрасно мне закатиться от мира к Богу, чтобы в Нем мне воссиять…"
Уже в апостольские времена существовал обычай в церквях вслух зачитывать послания и наставления апостолов. Эти письма, написанные учениками Христа или даже хотя бы содержащие их подпись, верующие хранили как святыню, переписывали, передавали в другие общины. Вскоре к ним стали прибавляться и свидетельства о мучениках, пострадавших за веру.
Сохранилось Послание Поликарпа Смирнского к Филиппийцам, в котором он просил сообщить ему все, что им известно об Игнатии Богоносце:
"Послания Инатия, присланные им к нам, и другие, сколько их есть у нас, мы отправили к вам, согласно вашему требованию… Вы можете получить из них великую пользу. Ибо они содержат в себе веру, терпение и всякое назидание в Господе нашем. Что вы узнаете верного о самом Игнатии и его спутниках – сообщите нам", – писал он христианам в Филиппах.
Начиная со II века допросы, обстоятельства казни, последние слова мучеников подробно записываются. В день смерти мученика, точнее в день его рождения в вечную жизнь, торжественно отмечают его память: в церкви вслух зачитывают сведения о его житии и кончине, за него возносят молитвы, в его честь совершается вечеря любви.
"Пшеница Божия" не была перемолота – она повсюду дала дружные всходы.