Идрис работал с Гарднером, для которого оккультизм был воздухом, но Шах понимал, чувствовал, что ему следует постепенно проявлять себя на пути служения, и настал момент явить западному миру суфизм, о котором простому обывателю практически ничего не было известно. Поэтому первые книги Шаха ("Восточная магия" и "Предназначение – Мекка") были адресованы не узкому кругу ученых-востоковедов или оккультистов, а очень широкому кругу простых читателей, не имевших прежде никакого представления о суфизме, а легкий и увлекательный стиль изложения, так удававшийся Шаху, наверняка должен был заинтересовать неискушенного читателя.
В первой книге "Восточная магия" (1956 год), в России изданной как "Магия Востока", еще чувствуется влияние Гарднера – ведь в ней изложены различные магические ритуалы, от описанных в Библии и египетских свитках до ритуалов уральских шаманов и современных дервишей (танцы тариката Бекташи), но к теме суфизма Шах лишь только прикоснулся. Из-за обилия подобной литературы первая книга прошла почти незамеченной, но вот вторая вызвала неподдельный интерес.
В статье Эдвина Кистера "Великий шейх суфиев", опубликованной в августе 1977 года в Human Behavior, говорится, что, по словам Шаха, он непрофессионально занимался писательством начиная с ранней юности, но издал книгу, которая стала широко популярна – "Предназначение – Мекка", только в 1957 году. А вот идея книги о суфиях не созрела до тех пор, пока ему не исполнилось сорок. Английский поэт и романист Роберт Грейвс был одним из тех, кто поощрял его "писать для естественных суфиев повсюду", но Шах скромно отвечал: "Я еще не чувствовал, что у меня есть подобающие литературные навыки".
Забавно, но некий турецкий издатель отказался издавать одну из книг Шаха, объяснив это тем, что "любой мог сделать книгу буквально из воздуха, собрав устные предания крестьян, проехавшись по Анатолии". Но Шах никогда и не отрицал того, что учился и впитывал в себя рассказы, сотни и тысячи преданий простого народа, слуг, деревенских сказителей, всей персидской литературы – действительно "прямо из воздуха".
Три вида знания
...
Ибн аль-Араби из Испании передал этот древнейший закон своим последователям.
Существуют три вида знания. Первое – это знание интеллектуальное, которое по существу есть просто информация и собирание фактов, используемых для выведения дальнейших умозаключений. Это интеллектуализм.
Вторым идет знание состояний, включающее как эмоциональные переживания, так и необычные состояния сознания, когда человек полагает, что воспринимает нечто высшее, но не может использовать его. Это эмоционализм.
Третье – это истинное знание, называемое знанием реальности. Человек, обладающий этим видом знания, способен различать, что является правильным и истинным, поверх границ мысли и чувства. Схоласты и ученые сосредотачиваются на первой форме знания. Эмоционалисты и эмпирики пользуются второй формой. Остальные пользуются обеими вместе либо то одной, то другой.
Но люди, постигающие истину, – это те, кто знает, как воссоединяться с реальностью, которая простирается поверх этих обоих видов знания. Таковы истинные Суфии, Дервиши, которые Постигли.
Идрис Шах. Путь суфиев
После выхода второй книги, в 1958 году, Идрис Шах женился на Синтии Кабраджи. Ему было тридцать четыре года, ей тридцать.
У него не было серьезных любовных романов до встречи с ней, девушек отпугивало его откровенное признание, что любые, самые искренние семейные или супружеские отношения всегда будут занимать второстепенное место в его жизни, потому что у него есть совершенно иная задача, иное предназначение, которому будет посвящена вся его жизнь. Девушек это отталкивало, но, возможно, он не встретил ту, которая ему была нужна? Синтию это не оттолкнуло.
"Женщина – вторая половинка мужчины", – написал Идрис Шах в своей книге "Караван сновидений", но проблема часто состоит в том, чтобы найти именно свою половинку, которая будет гармонично дополнять твою личность.
И это не значит, что женщина начинает "принадлежать" мужчине, религиозный человек понимает, что все принадлежат Богу, и только Ему. И в исламе, и в суфизме существует образная идея, что жизнь дается человеку лишь взаймы, на определенное время, как долг, который необходимо вернуть.
Синтия тоже, как и Идрис, была ребенком двух культур – Восточной и Западной: ее матерью была Элеонора М. Уилкинсон, а отцом – Фридун Кабраджи. Видимо, только такая супруга могла действительно проникнуться интересами мужа и действительно проявить понимание в его непростом служении.
О романтической истории своей любви Синтия, в отличие от своей свекрови, миру не поведала – Идрис, как настоящий англичанин, строго соблюдал privacy – право на конфиденциальность личной жизни.
В этом браке через шесть лет родилась дочь Сайра, а еще через два года – близнецы София и Тахир.
В Институте изучения человеческого знания
Работоспособность Шаха была поразительной. Помимо предпринимательской и писательской деятельности, он постоянно участвовал в какой-то общественной работе. В тридцатипятилетнем возрасте он начал общественную работу на посту научного директора благотворительной общеобразовательной организации "Институт изучения человеческого знания" (ISHK).
Это образовательное учреждение, занимающееся популяризацией важнейших научных исследований, касающихся человеческой психологии и физиологии, выдвигающее на первый план открытия современных психологии, антропологии, образования, медицины, эволюционной теории, неврологии, экологии, но также уделяющее внимание и древним системам знания.
В числе директоров и сотрудников института было много первооткрывателей и ведущих мыслителей нашей эпохи: Дорис Лессинг, Роберт Остейн, Идрис Шах, Джеймс Бюрк, Эдвард Т. Холл и другие.
Образовательные программы ISHK, распространение специальной обучающей литературы использовались тысячами профессионалов и заложили серьезные изменения в общественной жизни, образовании и здравоохранении. Институт создавал и разрабатывал образовательные программы для учителей дошкольного и младшего школьного образования, немалый вклад в эти программы внесли и книги Идриса Шаха для детей (ISHK стал единственным американским дистрибьютором работ Шаха, изданных в "Октагон Пресс").
Шах руководил научной работой и участвовал в образовательных семинарах института, посвященных новому сознанию и новым открытиям в области мозга. ISHK в 1972 году стал одной из первых организаций, продвигавших дополнительное психологическое образование для специалистов других профессий, одобренных американской Психологической ассоциацией.
Мало кто знает, что Идрис Шах написал много детских книг – широкоформатных, красиво иллюстрированных, награжденных множеством премий и призов, которые рассказывали в доступной детям форме о богатых традициях Афганистана, Средней Азии и Ближнего Востока. Эти книги умело совмещали в себе развлечение и обучение, ребенка они развлекали, а взрослый мог постигать их глубинный смысл.
В 1998 году институт начал массовый выпуск подобных книг, содержащих традиционные обучающие рассказы и дополненных CD; это продолжило традицию семинаров 1970-х годов, в которых Шах принимал личное участие.
Помимо этой общественной деятельности, Шах выступил основателем лондонского "Общества понимания фондов идей" (SUFI) примерно в середине 1960-х. Затем эта организация была переименована в "Институт культурного исследования" (ICR), работавший совместно с тайным "Обществом исследований суфия" (SSS), также основанным Идрисом Шахом (на сегодняшний день оно не существует).
"Институт культурного исследования" успешно работает до сих пор, приглашая для выступлений на семинарах и лекциях различных ученых, чья деятельность связана с медициной и различными аспектами человеческой психологии.
"Суфизм" – не просто книга
Основную работу своей жизни Идрис Шах написал в 1963 году (она была издана Джонатаном Капом в 1964 году). Именно книга "Суфизм" (иногда ее название переводят как "Суфии") стала программным пособием для студентов Оксфорда и многих других учебных заведений.
Он часто просиживал целые дни над чистым листом бумаги, а потом начинал писать беспрерывно, с невыразимым вдохновением, набело. Он спал по четыре-пять часов в сутки и работал, работал…
Идрис рассказывал, что во время работы над книгой ему было видение, словно какой-то благообразный суфий, лица которого он не узнал, подошел к нему и благословил на труд над этой книгой, сказав слова, которые и стали первыми ее строчками.
В своей работе Идрис Шах прослеживает распространение суфийской мысли примерно с VII века нашей эры и ее взаимосвязь со многими шедеврами европейской литературы и культуры, связывая с суфизмом такие полярные явления, как масонские ложи и основатель ордена францисканцев святой Франциск Ассизский, Рыцарский круг и священные мистические иудейские тексты, алхимия и Сервантес.
Во вступлении к этой книге Роберт Грейвз писал, что по английской академической традиции "рыба – не самый лучший учитель по ихтиологии, а ангел – по теологии". Вероятно, в силу этого, самые полные и авторитетные современные издания и публикации о суфизме были написаны блестящими европейскими или американскими профессорами, которые скорее исследовали все-таки исторический, а не религиозный или мистический аспект суфизма. И почти никто из них не был практикующим суфием, то есть не проходил обучение у суфиев, не выполнял специальных духовных упражнений, не испытывал религиозного экстаза и не всегда точно мог разобрать причудливую поэтическую игру персидско-арабского стихосложения.
Грейвз убеждал Шаха в необходимости подобной публикации хотя бы для того, чтобы открыть людям с склонностями к этой традиции, но живущими в западных странах, что их образ мысли и устремления разделяет еще множество людей, гораздо более продвинувшихся на этом пути, и что "их интуитивные знания могут быть отточены опытом других". Шах выразил свое согласие с Грейвзом, хотя и предполагал, что, возможно, написание подобной книги будет связано с определенными трудностями.
Шаху удалось показать, какими неразрывными нитями связаны с суфизмом средневековое христианство, каббала, дервиши и классическая европейская и персидская литература. Он приводит совершенно неожиданные аналогии, например то, что четки, по его мнению, придумали мусульмане или что Чосер испытал значительное влияние известных суфийских поэтов и множество другой информации. "Эта книга будет полезна, по меньшей мере, большому количеству людей, разделяющих этот образ мышления с одним-двумя близкими друзьями, которых она, несомненно, поразит так же, как поразила меня" (из вступления Роберта Грейвза к книге "Суфизм").
Новаторством было утверждение Идриса Шаха: древняя традиция жива, она развивается, дышит и видоизменяется. В ряду "мистических откровений", заполонивших книжные стенды, эта книга была как глоток свежего воздуха.
Но, конечно, о работе Шаха было множество и критических высказываний: так сейед Хоссейн Наср, написавший "Исламские космогонические доктрины", критиковал его за ложное представление о суфизме и "солянку" из цитат Руми и Хафиза, перемешанных с кусками текста о мистических тайнах, а также за такие неточности, как прямое влияние суфизма на дзен-буддизм, хотя дзен в классической истории предшествует зарождению суфизма на несколько столетий…
Однако Роберт Грейвз напрасно беспокоился о востребованности этой книги и о том, что "экономические факторы, связанные с публикацией книги, несомненно, приведут к тому, что большая часть тиража окажется в руках тех, от кого ускользнет большая часть того, что хотел сказать автор". "Суфизм" стал бестселлером, массовый читатель принял книгу восторженно. Да и многие западные интеллектуалы после выхода этой книги на долгие годы стали учениками или яростными сторонниками суфия Идриса Шаха.
Создание "школы Шаха"
После выхода книги "Суфизм" Шах стал получать со всех сторон настолько восторженные похвалы, что ему, человеку по натуре скромному, было неловко их принимать: в публикациях и в личном общении его называли "Великий шейх Идрис Шах Сахиб", "принц Идрис Шах", "Король Енох", "Присутствующий", "Инкарнация А" и даже "Кутб" ("ось", "точка опоры" – ранг в суфийской духовной иерархии, означающий главу суфийского братства).
Ему посвящали хвалебные публикации (например, "Если вы знали Суфия" Дорис Лессинг) и даже книги, большая часть которых вышла в "Октагон Пресс". Самыми известными из этих книг стали "Учителя Гурджиева" Рафаэля Лефорта, в которой автор давал понять, что западу явился настоящий суфийский мастер, который обучался у Гурджиева и превзошел его; а также "Тайные общества вчера и сегодня" Аркона Дарала, где в главе "Моя встреча с Суфием", говоря о школе Накшибанди в одном загородном доме Сассекса, автор намекал именно на Шаха.
Даже допустив, что подобные публикации были как-то инициированы самим Шахом, сказать уверенно, какие именно цели им преследовались, не может никто. Если целью было как можно более широкое распространение идей суфизма на Западе, то… цель оправдывает средства. Мы же можем отследить лишь внешнюю канву событий, не погружаясь в их подтекст, открытый лишь для очевидцев, большинство которых уже покинули этот мир. Такой была история отношений Шаха с Беннеттом, о которой пойдет речь в следующей главе.
Часть 5. Знаковые встречи
"Вечный ученик" и "декларация людей традиции"
В 1962 году произошла историческая встреча, коренным образом изменившая судьбы двух людей: Идрис Шах встретился с Джоном Годолфином Беннеттом, писателем и духовным искателем, учеником Георгия Гурджиева, и показал ему документ под названием "Декларация людей Традиции".
Вера Шаха в преемственность высшего знания, истинной Традиции была несомненна. Устремления его веры выражались в целеустремленности, практичности и масштабе замыслов. Тайное знание должно быть передано, но что нужно делать, с чего начать, чтобы выполнить свою миссию, донести ее до людей и мира? Даже если ему не суждено увидеть реальные результаты своих усилий еще при жизни, успех, несомненно, будет достигнут.
Он, возможно, мог сомневаться в себе, в своих силах, у него могли быть минуты и даже дни, когда он уставал и отчаивался, но он верил в дело, которому служил.
Идрис Шах открыл Беннетту истину о том, что направлен на Запад с определенной миссией одной из древнейших суфийских школ Афганистана и в начале этой специфической фазы его работы ему требуется вся возможная помощь. И он действительно получил неоценимую помощь от Джона Беннетта, который вскоре передал в его распоряжение важные активы.
Почти в это же время выходит книга Рафаэля Лефорта, в которой автор говорит, что есть суфийские учителя, которые, как и Гурджиев, наследовали учение той же древней традиции, только Гурджиев обладал меньшим даром, а с его смертью его учение почти лишилось благодати, бараки: "То, что теперь устарело, ничего не даст. Учение, предназначенное для передачи в специальное время, продолжается только до тех пор, пока не наступает перерыв для начала другой стадии. Когда начинает действовать новая стадия, тогда старое учение становится бесплодным и выживают лишь органические обломки, которые могут быть воплощены в новой фазе" (Рафаэль Лефорт. Учителя Гурджиева).
Только новый учитель сможет вдохнуть жизнь и возродить учение Гурджиева, точнее, продолжить развитие того движения, которое включало в себя гурджиевскую школу, как полноводная река – маленький ручей.
На такое развитие событий очень откровенно указывала книга Лефорта, особенно последние ее главы: "То, что я так долго искал, я нашел в конце концов. Не в гротескных выкрутасах устаревшей системы, не в диалогах интеллектуалов, не в глубоких таинственных пещерах Гиндукуша, но прямо здесь, в своей стране. Я нашел, что подлинная Традиция, верная своей цели, распространилась, чтобы вместить в себя все человечество и предложить единственный реальный, глубокий и целеустремленный путь, ведущий человека к осуществлению своего предназначения…"
Великий шейх Ул Машайх из Джелалабада послал Лефорта обратно на запад к тому, "кому поручено руководство этой временной фазой традиции", прервавшейся со смертью Гурджиева…
Джон Беннетт появился в жизни Гурджиева, когда тот, после аварии растеряв почти всех учеников, продал замок, раздал долги и поселился в небольшой парижской квартирке, где начал писать свои книги. Беннетт был философом, мистиком и духовным учителем, он написал множество книг, среди которых самым весомым трудом является четырехтомник "Драматическая Вселенная" и мемуары "Свидетель, или История поиска".
В 1939 году Беннетт с женой хотели отправиться в Сирию на поиски Источника Мудрости и Братства Сармунг (Гурджиев писал, что именно оттуда мудрость нисходит в мир). Но началась война, квартира Беннетта в Челси была разрушена, и он купил дом с семью акрами земли на окраине Лондона, в Кингстоне. Беннетты пригласили учеников в Кумб-Спрингс, чтобы создать некое подобие общины, в которой физический труд соединяется с духовными исканиями.
Беннетт был учеником Успенского, но после того, как начал издавать свои книги, пропагандируя систему Успенского в своей редакции, был им отлучен от школы. Но многие ученики, собиравшиеся на медитации, остались с Беннеттом. После визита к вдове Успенского, которая посоветовала ему ехать к Гурджиеву и просить его руководить духовными исканиями Беннетта, тот обрел нового духовного учителя, а Гурджиев – новых многочисленных учеников из Кумб-Спрингс.
Великий мистик умер в Париже со словами: "В хорошей же неразберихе я вас оставляю…" А Джон Годолфин Беннетт, искренний искатель, учившийся у Успенского, Гурджиева (а также у де Салзманна, Ланнеса, Чикои, Дагестани, Субуха, йога гуру Махеша, Шивапуру Баба) и в конце жизни вернувшийся в Римско-католическую церковь, остался в полной растерянности.
У него было множество учеников, огромная община в Кумб-Спрингс… и отсутствие понимания дальнейшего пути. По словам Д. Мура, он был "гуру в поисках гуру". Поэтому, когда в его жизни появился Идрис Шах, он свято уверовал, что именно этот человек посетил Братство Сармунг, которое он так долго и безуспешно искал, и обладает "лицензией" на абсолютную истину.
Однако при первой встрече Беннетт настороженно принял нового знакомого. Лучше него самого (он написал книгу "Свидетель, или История поиска") об этом никто не расскажет…
Летом 1962 года во время подготовки к семинару Беннетт получил письмо от своего старого друга и единомышленника Регги Хоара, вместе с Беннеттом обучавшегося у Успенского. Вместе с письмом выпала газетная вырезка, описывающая поездку автора по святым местам Центральной Азии, где он обнаружил учение, исходящее явно из того же источника, что и идеи Гурджиева. Это письмо предваряло сообщение, что Регги и еще три-четыре его старых друга по ученичеству встретили Идриса Шаха, приехавшего в Англию в поиске последователей Гурджиева, намереваясь передать им знания и методы, необходимые для завершения их обучения".